***
— Верховный лидер Рен. — Генерал Хакс. Встретившись в коридоре, они едва кивнули друг другу, хотя Хаксу следовало бы проявить больше почтения — тем более, что его сопровождали капитан Фазма и пара солдат-штурмовиков из её подразделения. Но накануне ночью Кайло не дал ему поспать даже тех двух-трёх часов, на которых и держалась работоспособность генерала, снова и снова атакуя его измученное сознание, так что Хакс был изрядно зол на него. К тому же, у него попросту не было ни сил, ни времени на пустые расшаркивания — действие препаратов-стимуляторов подходило к концу, а у него ещё оставалась масса неотложных дел. Поэтому, коротко и подчёркнуто официально поприветствовав Рена, — тот ответил резко, отрывисто, буквально выплюнул звание и имя генерала, точно застрявшую в горле кость, — и, даже не задумавшись над тем, кой-чёрт носит его по всей базе, Хакс продолжил свой путь, на ходу выслушивая последние новости от Фазмы: — Наши разведчики докладывают, что, возможно, вышли на след уцелевших после Крейта бойцов Сопротивления. Разумеется, это только слухи, которые ещё предстоит проверить, но в разговорах всё чаще всплывает название одной отдалённой системы, где бунтовщики устроили для себя временное убежище… Рассеянно кивнув, Хакс скользнул взглядом по молодому офицеру, который, быстро отдав честь, прошёл мимо них с капитаном вслед за Кайло. Фазма продолжала что-то говорить о системе, на одной из планет которой якобы укрылись люди Леи Органы и она сама, но генерал почти не слушал: что-то было не так во встреченном ими офицере, что-то было неправильно, но что? Нахмурившись, Хакс силился понять, за что зацепился мимолётный взгляд, брошенный им на юношу: совершенно заурядное лицо, тёмная форма и коротко, по уставу, остриженные волосы, прикрытые фуражкой с узким козырьком и эмблемой… И тут Хакс понял — сообразил, наконец, что это была за эмблема! И тот парень пошёл за Кайло! Охнув, Хакс развернулся на пятках и, растолкав штурмовиков, бросился назад по коридору. Он услышал удивлённый возглас Фазмы, но не остановился и не обернулся: не было времени объяснять, он и так, быть может, безнадёжно опоздал. Поворот, ещё поворот, и вот он увидел молодого офицера — тот стоял посреди коридора и целился из бластера прямо в спину удалявшегося и, очевидно, ни о чём не подозревающего Рена. Хакс испытал мгновенный, всепоглощающий приступ ужаса. Всё его тело словно окатило ледяной волной при одной мысли о том, что сейчас, вот прямо сейчас Кайло может умереть. Это был дикий, первобытный, совершенно непреодолимый страх — Хакс весь словно сжался внутри, оцепенел душой, но, к счастью, тело его действовало само по себе. Выхватив собственный бластер из висевшей на бедре кобуры, он быстрым, выверенным движением навёл его на предателя и выстрелил. Рен дёрнулся и обернулся, тут же отшатнувшись в сторону, но успевший спустить курок офицер всё-таки достал его: заряд попал в левый бок. Кайло коротко, зло вскрикнул, зажимая рану рукой, но тут же выхватил и активировал свой меч. Однако в этом уже не было никакой нужды: выстрел Хакса уложил несостоявшегося убийцу на месте. Не обращая на него внимания, Хакс кинулся к Рену — тот снова убрал меч и стоял, чуть согнувшись, прижимая ладонь к пострадавшему боку. Сквозь его сжатые пальцы, влажно поблёскивая на тёмной одежде, сочилась кровь. Едва соображая, что творит, Хакс схватил его за плечи. — Едва задело… Всё… в порядке, Хакс, — напряжённо проговорил Кайло, кажется, заметив, что генерал слегка не в себе. Тот кивнул и зажмурился, отчаянно стараясь взять себя в руки. Со всех сторон слышались голоса и топот ног тех, кто услышал крик генерала и выстрелы, но первой к месту происшествия, конечно, прибыла Фазма со своими штурмовиками. — Генерал, сэр! — воскликнула потрясённая капитан, перебегая взглядом от распростёртого на полу тела молодого офицера, в правой руке которого по-прежнему был зажат бластер, к Хаксу, который, выронив собственное оружие, вцепился в плечи тяжело дышавшего и зажимавшего рану на боку Рена. — Что здесь… В присутствии подчинённых, в особенности — рядовых-штурмовиков, Хакс, наконец, сумел совладать с собой и отпустить Кайло. — Этот человек, — он резко качнул подбородком в сторону убитого им предателя, — попытался совершить покушение на жизнь Верхового лидера. К счастью, его попытка не увенчалась успехом. Сейчас вы со своими людьми сопроводите лидера Рена в его покои — за его безопасность отвечаете своими головами. А я, тем временем, наведу здесь порядок. Вам всё ясно, капитан? — Так точно, сэр, — бодро отчеканила Фазма и велела своим штурмовикам встать по обе стороны от Верховного лидера. — Я скоро приду, — шепнул Хакс, уступая им место. Нельзя, чтобы Кайло видели раненым, уязвимым: кто знает, сколько ещё потенциальных предателей таится на их огромной базе? Сейчас главное — обезопасить его и как можно скорее начать самую тщательную проверку личного состава. Помедлив, Кайло кивнул и позволил временным телохранителям с бдительной Фазмой во главе увести себя обратно в каюту. А Хакс, выдохнув сквозь зубы, обрушился на подоспевших офицеров и патрулировавших этот уровень штурмовиков. Кажется, он никогда в жизни так не кричал, стремясь выплеснуть теснившиеся в груди гнев, страх и чувство вины: опять допустил ошибку, опять недоглядел, а потом ещё и так непростительно медленно соображал… Когда он, совершенно выдохнувшись и даже немного осипнув, замолчал, все, кому не посчастливилось сбежаться к разъярённому генералу, разлетелись в разные стороны испуганными стрижами, чтобы как можно скорее выполнить его приказы. Хакс же поспешил к Рену. Добравшись до жилого уровня — и того крыла, доступ в которое имели только сам Верховный лидер Ордена и его приближённые, — он с удовольствием отметил, что Фазма в точности выполнила его указания. Она не только благополучно препроводила Кайло в его покои, но и осталась стоять снаружи, чтобы вместе со своими людьми охранять единственный ведущий к каюте коридор и входную дверь в неё. Тем не менее, подойдя ближе, Хакс потребовал отчитаться согласно уставу: — Капитан Фазма, доложите обстановку. — Слушаюсь, генерал, сэр, — немедленно вытянувшись по струнке, отрапортовала женщина. — Верховный лидер Рен находится в своих покоях. Я предлагала вызвать сюда медицинскую службу, но он приказал, чтобы мы никого к нему не пускали… никого, кроме вас, сэр. Верховный лидер ждёт вас. — Понятно. Он, должно быть, хочет обсудить случившееся, — невозмутимо кивнул Хакс. — В таком случае нельзя заставлять Верховного лидера ждать. Я пойду к нему, а вы продолжайте охранять дверь и коридор. Можете вызвать подкрепление, если сочтёте это необходимым. Если же кто-то попытается пройти в эту дверь после меня — открывайте огонь на поражение. — Есть, сэр, — отчеканила Фазма, поудобнее перехватывая лазерную винтовку. — Мимо нас и детёныш эвока не проскочит, не сомневайтесь. — Я не поставил бы вас здесь, если бы хоть немного сомневался, капитан, — сухо заметил Хакс и повернулся к двери, которая практически мгновенно отъехала в сторону в ответ на его гостевой запрос. Быстрым шагом миновав тронный зал, он прошёл прямиком к жилой части покоев. Кайло, который сидел на краю кровати, даже не взглянул на переступившего порог каюты Хакса, так что тот, запнувшись, замер на месте. Ни во время покушения, ни после него — ни разу до этого самого момента, — не вспоминал он о том, что они расстались не лучшим образом и вот уже больше недели находились в ссоре. Перед лицом угрозы жизни Кайло, которая, скорее всего, не миновала до сих пор, всё прочее казалось Хаксу несущественным, неважным… Но что, если Рен думал иначе? Хакс не мог представить себе, что все эти дни думал о нём и о них Кайло, как именно интерпретировал его бегство. Сейчас же он мог признаться хотя бы самому себе в том, что действительно позорно сбежал от Кайло в ту ночь, когда всё сильнее проявлявшая себя связь между ними и обоюдное острое влечение, достигшее своего пика в их общем сне и после него, попросту напугали его и заставили отступить, попытаться скрыться от того, что подтачивало безупречный самоконтроль изнутри. Его, кто всю свою жизнь держал в голове лишь одну истину: дисциплина и ледяной расчёт — единственное, что может удержать на ногах, спасти жизнь и вселить уверенность. Только в порядке Хакс видел покой и опору. Но в чём видел их Кайло? Хакс, разумеется, понимал, что Кайло воспринял его уход весьма болезненно, но он и представить не мог, насколько болезненно. Быть может, всему виной то, что прежде редко кто дорожил его обществом настолько, что уход сам по себе означал отчаянное отрицание, гнев и боль — означал настоящее предательство. Во всяком случае, сам Хакс никогда не чувствовал себя настолько зависимым от присутствия другого человека и уж тем более не предполагал, что кто-то — Кайло! — может так сильно зависеть от него. Однако, именно так и случилось. В тот день, стоило двери покоев встать на своё место, скрывая Хакса от его глаз, Кайло сорвался: сначала мечом, а затем и голыми руками он громил всё, что только попадалось на глаза. В итоге через несколько минут Кайло стоял посреди горы обломков и осколков мебели, тонких стенных экранов и голопроекторов. Но легче не стало ни на грамм. Сердце билось, как сумасшедшее, а сознание заволокло непроглядным мраком, как в самые тяжёлые, болезненные приступы, когда Тьма накатывала на него, заставляя выплёскивать себя и действовать нелогично, бездумно-разрушительно и агрессивно. Тяжело дыша, Кайло привалился к стене, а затем съехал по ней на пол, выбрав более-менее чистый от обломков пластика и осколков стекла участок. С уходом Хакса эта комната, которая так или иначе всегда была чужим местом, в которой он так часто ощущал себя незваным гостем, захватчиком, не достойным владеть ни этими огромными покоями, ни троном и званием Верховного лидера, и которую, несмотря на все ухищрения и изменения, он не мог назвать домом, вновь стала безликой и отталкивающей. Разумеется, его каюты на "Старкиллере" или "Финализаторе" тоже не могли считаться домом — только тихим, безопасным местом, куда он мог вернуться для отдыха или медитации. Кайло вообще полагал, что такие как он — отщепенцы, адепты Тёмной стороны Силы — не должны иметь не только семьи, привязанностей, но и дома как такового. Всё это расхолаживало, размягчало, ослабляло решимость и связь с Силой. Покой, уют, тепло, ощущение наполненности и жизни — всего этого ему не нужно. Так думал Кайло. Но раз за разом он с досадой вслушивался в тишину, вглядывался в пустоту своих кают — пустоту, из которой постепенно проступали кошмары прошлого, — и ощущал холодную серую монотонность их стен всей кожей… Одно лишь присутствие Армитажа, как оказалось, сглаживало это ощущение, и каждый вечер Кайло впервые в жизни торопился вернуться к себе, чтобы вспомнить то почти забытое ощущение покоя и безмятежности, что давал людям их «дом». Кайло слушал теории Хакса, спорил с ним, смеялся над его шутками и даже шутил сам — и внутри теплело, разрасталось нечто всеобъемлющее, жаркое, чему он не мог найти названия, но что страстно не желал терять. Он никогда, кроме, возможно, совсем далёкого детства, ещё до того, как родители отдали его на попечение дяди, не чувствовал себя таким живым и счастливым, как в эту неделю, что он провёл в компании Хакса. Он даже не смог бы сказать, что именно делало с ним его присутствие: изменяло ли окружающее пространство, наполняя его энергией, теплом, ощущением жизни, превращая каюту в дом, либо же это сам Хакс постепенно становился его домом?.. В любом случае, Кайло наконец перестал ощущать себя чужаком в собственных покоях, а одиночество больше не смотрело на него пустыми глазами из тёмных углов. Изменения коснулись и его самого. Кайло и не знал, что может быть таким мягким, понятливым, дипломатичным и неуверенным, каким становился рядом с Хаксом, снимая свою броню слой за слоем. Внезапное осознание чувств Хакса всполошило его, резко перевернуло его мир, заставив жить с нерушимым знанием, что он на самом деле небезразличен кому-то, что его кто-то любит. И мир стал другим: посреди бесконечной тьмы войны, предательств, боли и принуждения вдруг прорезались лучи любви Хакса, которые одним лишь своим присутствием обещали в итоге сделать этот мир иным — не сразу, но со временем. Никогда прежде не доводилось Кайло испытывать ничего подобного. Да, он позволил себе надеяться, поверить в то, что Рей любит его, что она способна, как и обещала, избавить его от одиночества и терзавших душу противоречий. Быть может, она и впрямь любила его, но явно недостаточно сильно — не настолько, чтобы отказаться от своих приятелей-повстанцев и остаться с ним. В итоге Рей только поманила, на мгновение окрылила Кайло обещанием любви и понимания — этого хватило на то, чтобы сбросить с себя оковы Сноука, — но затем испугалась, пошла на попятную и снова сбежала, бросив его лежать без сознания на полу разрушенного тронного зала точно так же, как некогда бросила умирать в снегах обречённого "Старкиллера". В обоих случаях его нашёл Хакс. Придя в себя, Кайло ожесточился. Он выместил свой гнев и обиду на это новое предательство на Хаксе в тронном зале, а затем ещё раз, на минеральной планете Крейт, где позволил эмоциям ослепить себя настолько, что Люк Скайуокер, его бывший учитель, легко обвёл сгорающего от ярости Кайло вокруг пальца. В итоге, до полной, окончательной победы над Сопротивлением, Светом, надеждой осталось совсем чуть-чуть, до обидного мало. По крайней мере, Кайло стал новым Верховным лидером, тут же дав себе зарок: никаких больше слабостей, никакого стремления к пониманию и любви, никаких поисков покоя и мира с самим собой. Боль, гнев, отчаяние питают Тёмную сторону Силы, а на вершине власти, которой он достиг, не может не быть одиноко, ведь трон и рассчитан только на одного человека — значит, таков его удел, его судьба. Однако та неделя изменила всё: она нарушила, смяла и перевернула вверх дном все его планы и убеждения. Кайло был потрясён: он на самом деле больше не хотел отношений и привязанностей, в особенности теперь, не стремился к ним, наоборот, избегал всеми возможными способами, но с Хаксом всё вышло само собой. Ему захотелось быть зависимым от него и чтобы Хакс зависел от него в ответ — не в плане субординации, нет. Кайло хотел быть центром мира Хакса и был готов принять его как центр своего. Та несмелая, только намечавшаяся связь, которую они когда-то так жестоко растоптали из-за Сноука, за несколько дней, проведённых бок о бок, выросла в цельную, сильную привязанность и была готова переродиться в нечто намного большее. Но Хакс, как и те, кто раньше пытался приручить его, сделал всё по обычному сценарию — испугался, пусть не его силы, но его и своего чувства, сбежал, несмотря на обещание не бросать. Да, пусть эти слова и не были озвучены, но Кайло слышал, чувствовал их сладость и тепло в объятиях и поцелуях Хакса, что тот дарил ему, ещё не понимая, что всё происходящее между ними уже не сон. Уже зная, что всё снова разрушено, Кайло до последнего цеплялся за призрачную надежду на то, что Хакс вернётся, поймёт, что же он натворил, и вернётся — и Кайло знал, что простит его. Именно его, единственного в своей жизни, он простит, не задумываясь. Всего этого Хакс не знал и даже представить не решился бы. Он не вернулся, потому что просто не мог знать о том, что переживал в те минуты Рен, и потому что сам не был готов к той сносящей с ног силе своего чувства и зарождающегося ответного чувства Кайло. Уйти в тот момент было намного проще, чем остаться и попытаться бороться. И теперь Хакс стоял, не решаясь приблизиться, потому что не был уверен, что имеет на это право. Кайло успел избавиться от всей одежды, за исключением брюк и сапог, — остальные вещи неопрятным чёрным комом валялись прямо на полу у его ног, — и достать ту же стандартную полевую аптечку, которую использовал, когда накладывал повязку на пострадавшие рёбра Хакса. Теперь он, очевидно, пытался перевязать самого себя, однако, судя по запачканным кровью рукам, в беспорядке разбросанным по постели бинтам и тихим проклятьям, удавалось это ему не очень-то хорошо. — Я хотел вызвать дроида — ну, знаешь, того самого, который помогал лечить тебя, — Кайло поднял голову, чтобы, наконец, заговорить с Хаксом. — Но потом вспомнил, что дроид всё равно не смог бы наложить повязку, так что… Он криво усмехнулся и попытался пожать плечами, тут же зашипев от боли в потревоженном неловким движением боку. Это, а также вид его раны — действительно не слишком глубокой, но сильно кровоточащей и наверняка очень болезненной, — заставило Хакса вновь отбросить в сторону все свои сомнения. — Я смогу, — решительно заявил он, на ходу снимая с плеч тяжёлую шинель. Бросив её вместе с перчатками в стоявшее у стола глубокое кресло, он сначала зашёл в освежитель, чтобы ополоснуть руки, а вернувшись, быстро отыскал в аптечке новый бинт и небольшой контейнер с заживляющей раны бактой. Подумав, Хакс опустился на колени, оказавшись между разведённых в стороны ног Кайло — учитывая их рост и небольшую высоту кровати, так было удобнее всего обработать и перевязать рану. Хакс, впрочем, осознавал, что Кайло смотрит на него во все глаза, — и он, несомненно, почувствовал, как тот напрягся на мгновение и прерывисто вдохнул, стоило коснуться его оголённой кожи, — но им обоим сейчас было не до стеснения и уж тем более не до чего-то… иного. Так что, Хакс оттёр кожу Кайло принесённым из освежителя влажным полотенцем, нанёс бакту и быстро, сноровисто обмотал его торс бинтом, закрепив и спрятав его конец, чтобы повязка не ослабла и не спала раньше времени. Кайло молча наблюдал за его действиями. — Это был один из людей Джилеспи, — закончив, неохотно сообщил Хакс. Чудовищность собственного прокола просто не укладывалась у него в голове. — Состоял при нём младшим лейтенантом. Когда ты убил полковника и приказал задержать всех его офицеров, этому молодцу, очевидно, удалось избежать ареста и спрятаться где-то на базе. С тех пор он и ждал удобного случая, чтобы отомстить тебе за смерть командира. — Неужели он был настолько ему предан? — удивлённо спросил Кайло, осторожно ощупывая пальцами повязку. Недовольно цокнув языком, Хакс отвёл его руку, чтобы и её вытереть от подсохшей крови. — Скорее тому образу жизни, который мог вести рядом с Джилеспи. Безудержное потакание собственным порокам и полная безнаказанность — вот, что тот обеспечивал своим людям. Полагаю, распрощаться с этим оказалось непросто. — Как же ты догадался, что он собирается сделать? Узнал его? — Узнал эмблему на его фуражке, — ответил Хакс, а когда Рен непонимающе нахмурился, пояснил: — У «Подчиняющего» — главного корабля Второй эскадры, которым командовал лично Джилеспи, — есть собственная эмблема: уменьшенная копия самого звездолёта, отбрасывающая тень на окруженную кольцами планету. Наш несостоявшийся мститель предусмотрительно снял эмблему с униформы, но забыл проделать то же самое с фуражкой. Я заметил, что с ней что-то не так, но не сразу понял что именно… Я приношу свои извинения — за это, а также за то, что ты вообще оказался вовлечён в эту историю. — «Оказался вовлечён»? Ты, кажется, забываешь, что я, как новый Верховный лидер Ордена, и так вовлечён во все его дела, — саркастично заметил Кайло, отнимая у Хакса свою ладонь, чтобы скрестить руки на обнаженной груди. — И, тем не менее, ты и не узнал бы о происшествии с Джилеспи или, если угодно, узнал бы о нём после, из моего отчёта, если бы не моя травма… и не моя ошибка, — возразил Хакс. — Я сам вызвался пойти на встречу с ним и сам решил немедленно с ним покончить, — упрямо напомнил Кайло. — И я ничуть не жалею об этом. Гнусный ублюдок заслуживал смерти. Хакс только головой покачал, не имея сил спорить. Сегодняшнее покушение стало последним звеном в целой цепочке, выкованной из его просчётов, недосмотра и невнимательности. Даже если Рен настаивал на своей доле ответственности из чувства признательности за спасение жизни, сам Хакс вовсе не считал себя героем-спасителем. — Я хотел предупредить тебя, — опустив голову, глухо признался он, — крикнуть «Берегись!» или что-то в этом роде, но не… не смог. Хорошо, что хотя бы выстрелить успел. — Но ты предупредил меня, Хакс! — воскликнул Кайло, выдернув сгорающего от стыда и отвращения к самому себе генерала из его мыслей и прожигая его взбудораженным взглядом. — Я потому и отшатнулся в сторону одновременно с твоим выстрелом! — Как же я мог тебя предупредить? — удивлённый Хакс поднял голову, не понимая ни его слов, ни того, что пытался прочитать в его глазах. — Я ничего не говорил, это точно… Или ты снова читал мои мысли? — Нет, ты ведь не позволяешь мне этого! — почти обиженно возразил Рен, глядя мимо него. — К тому же, в тот момент я слишком глубоко ушёл в собственные мысли, чтобы ещё и чужие читать — или воспринимать предупреждения от Силы. Хакс только фыркнул — как же, хвалёная Сила! Да ведь этот болван едва не получил лазерный заряд промеж лопаток! Разве он не должен был почувствовать подобные вещи, предвидеть опасность ещё до того, как она будет дышать ему в спину? — Но тогда… — Твой страх, Хакс, — тихо, серьёзно объяснил Кайло, совладав с собой и снова внимательно посмотрев на него. — Сначала ты прошёл мимо — холодный, непроницаемый, как обычно, — а потом волна чудовищного, всепоглощающего ужаса словно ударила меня в спину, заставив развернуться. Ты… ты никогда не испытывал ничего подобного, иначе я бы знал. Но почему, Хакс? Ты никогда не боялся смерти. Нет, он не боялся смерти. Во всяком случае — не своей собственной. Конечно, будучи военным, Хакс надеялся принять смерть на поле боя, во время большого, быть может, решающего сражения в космосе. Но он вёл войну — Первый орден вёл войну с Сопротивлением, — а значит, следовало быть готовым к любому исходу. Именно поэтому в воротник его генеральского кителя было вшито тонкое гибкое лезвие, и ещё одно Хакс носил в правом рукаве. Лезвие в рукаве, как и спрятанный в голенище сапога нож были средством самозащиты, тогда как воротник — последней линией его обороны. В случае плена, допроса или даже пыток — хотя Сопротивление, в отличие от Ордена, их практически не применяло, — даже со скованными руками, Хаксу достаточно будет урвать одну-две минуты, чтобы повернуть голову, выдрать зубами нитку, открывая незаметный, невидимый шов в вороте, а затем полоснуть себя спрятанным в нём лезвием по горлу, или же воткнуть его в сонную артерию. В своё время он потратил много часов, стоя перед зеркалом в освежителе и прижимая холодное, острое лезвие к шее и так, и эдак, дабы убедиться в том, что в решающий момент рука его не дрогнет. Однако то, что едва не случилось с Кайло… Он прав, прежде Хаксу не доводилось испытывать такого чистого, напрочь лишающего сил и ясности мышления, страха — даже когда он разыскивал Рена на агонизирующем "Старкиллере" и они оба могли погибнуть в любой момент. Быть может, всему виной то, как они сблизились за предшествовавшую ссоре неделю? Или дело в заново возникшем и окрепшем влечении между ними? А теперь этот страх выдал его с головой, и все попытки Хакса не показать своих чувств, всё его отчаянное отрицание лишились какого-либо смысла. После такого Кайло ни за что не отступится — Хакс знал, каким тот может быть упёртым, настырным… Где-то в глубине души, невзирая на закономерное раздражение, он и эти черты находил притягательными. — Я думал, что ты предал меня — как Рей, как… все они, — задумчиво признался Кайло, внимательно вглядываясь и пытаясь заранее найти ответы на свои незаданные вопросы. — Я дико злился на тебя, старался прочесть твои мысли, чтобы получить подтверждение своей правоте. Чем больше ты закрывался от меня, тем больше я убеждался, понимаешь? Думал, раз ты не показываешь никаких чувств, то, наверное, больше ничего и не чувствуешь. Но то, что я ощутил сегодня… Ты просто упрямый идиот, ты знаешь это? Чего ради ты… Эй, Хакс, ты меня вообще слушаешь? Хакс, успевший прижаться лбом к правому колену Кайло, промычал нечто неопределённое. Его понемногу накрывало — заканчивалось действие стимуляторов, крепкого горького чая и силы воли, — а тёплое чувство облегчения вкупе с негромким, низким голосом Рена практически убаюкивало. Ему было хорошо, спокойно — чертовски неудобно, учитывая, что он всё ещё стоял на коленях на холодном полу, — но всё равно спокойно… — Что за дрянь ты себе колол? Каким образом довёл себя до такого состояния? — возмутился Кайло, легонько встряхивая его за плечи. Хакс осознал, что тот быстро-быстро скользит-пробегается по его воспоминаниям о прошедшей неделе, а значит, видит и знает всё: про усталость, недосып, инъекции стимуляторов и смены, отрабатываемые на грани истощения, про тоску и сожаления о том, что всё между ним и Кайло закончилось, хотя это было необходимо… — Да ведь это ты меня доводил, ты, несносный, непроходимый дурак! — встрепенувшись, вознегодовал и Хакс. — Ты же не давал мне ни минуты покоя, всё время лез ко мне в голову даже во сне! — Знаю. Прости, — коротко повинился Кайло и с кряхтением потянул его вверх. — Ну же, Хакс, забирайся сюда, пока у меня рана не открылась. — Ещё чего, — пробормотал Хакс. Собрав всю свою волю в кулак, он действительно поднялся с колен, но вовсе не для того, чтобы снова улечься в постель Рена. — Я не могу остаться здесь, — объяснил он в ответ на его недоумённо-обиженный взгляд. — Нужно немедленно провести проверку всех подразделений и особенно офицеров, чтобы удостовериться, что у предателя не было сообщников на базе. Кроме того, я должен подготовить официальное заявление о сегодняшнем инциденте, пока люди не начали придумывать объяснение сами — чего доброго, тебя объявят мёртвым или, по крайней мере, смертельно раненым, и тогда начнутся беспорядки. Да и капитан Фазма со своими людьми ожидают моих дальнейших распоряжений. Как видишь, мне некогда разлёживаться. — Но тебе нужно отдохнуть, — возразил Кайло. — Я отдохну — когда покончу со всеми делами и если ты мне, наконец, это позволишь, — поддел его в ответ Хакс. — Только если ты перестанешь от меня закрываться, — Кайло немедленно выдвинул новое условие, и Хакс понял, что эдак они никогда не закончат этот дурацкий спор. Он фыркнул про себя: кто-то из них должен хотя бы притвориться взрослым здравомыслящим человеком, и этим кем-то, очевидно, будет не Кайло. — Ладно, хорошо! Я не закрываюсь, ты не лезешь ко мне в голову, за что я обязуюсь отдохнуть, как только закончу все неотложные дела, а ты отдыхаешь прямо сейчас. Идёт? — Идёт, — с готовностью кивнул Рен и первым протянул ему руку — для скрепления их договорённости? Или для окончательного примирения? В глазах Кайло читалась надежда и на то, и на другое, а может, и на нечто большее. В любом случае, Хакс удовлетворённо кивнул и пожал её. На мгновение их взгляды пересеклись, однако генерал не стал продлевать зрительный контакт — коротко попрощавшись, он развернулся и покинул покои Верховного лидера, чтобы вновь окунуться в рабочую рутину. Поразмыслить о том, к чему они с Кайло в итоге пришли — или ещё придут, — можно будет и потом, на досуге.***
Было далеко за полночь, да чего уж там — ночь успела перевалить за середину, когда Хакс добрался, наконец, до своей каюты. Он сумел избежать паники и распространения опасных слухов и домыслов, собрав все подразделения на самом большом, центральном плацу, и объявив, что на Верховного лидера Рена было совершено покушение — к счастью, не увенчавшееся успехом. Пока Верховный лидер оправляется от полученного ранения, он, Хакс, намерен провести самую тщательную, самую скрупулёзную проверку всего личного состава, дабы выявить возможных пособников и сообщников офицера-предателя — их ожидает неминуемая смертная казнь, тогда как те, кто укажет на них, могут рассчитывать на заслуженное вознаграждение за верность Ордену. В виду серьёзности сложившегося положения, Хакс решил проявить жёсткость и пообещал наказывать не только возможных изменников, но также их командиров, если предатели не будут выявлены вовремя. Это должно было подстегнуть старших офицеров к тому, чтобы перевернуть вверенные им взводы и корабли вверх дном из опасения разделить участь предателей. Кроме того, он велел ужесточить режим и удвоить, а местами и утроить патрули на всех уровнях: от жилых помещений и коридоров до ангаров, складов и ремонтных доков. Итак, по всей базе закипела работа — расследование шло полным ходом, — и всё же, Хакс испытывал тревогу. Некий инстинкт, выработавшийся за годы службы, подсказывал ему, что в ряды его солдат действительно затесались изменники, выявить которых будет не так-то просто. Если предчувствия не обманывают его, необходимо действовать как можно быстрее, пока эта отрава, эта зараза предательства не проникла ещё дальше… Но прямо сейчас он действительно остро нуждался в отдыхе. Сняв одежду, он наскоро помылся и, надев чистое бельё и майку, с тихим, удовлетворенным вздохом растянулся на кровати. Всё тело Хакса буквально гудело от усталости и напряжения, и всё же он опасался, что не сможет заснуть — после всего, что случилось за этот ужасно долгий и трудный день. Тем не менее Хакс решил, что закроет глаза и постарается поспать хотя бы оставшиеся до подъёма пару часов — выспаться, конечно, не получится, но это всё равно какой-никакой отдых. А с утра первым делом надо будет навестить Кайло, чтобы убедиться, что этот своенравный дурень не сорвал с себя бинты и не отправился бродить по базе без охраны. То есть охрану-то он выставил — по приказу генерала люди Фазмы, надёжные, проверенные бойцы, остались охранять покои Рена. Но разве они смогут удержать его, если тот вздумает отправиться на внеурочную прогулку?.. Хакс совсем было вознамерился прямо сейчас вызвать одного из временных охранников по коммутатору и потребовать доложить обстановку («Никак нет, генерал, сэр! Мы не знаем, где сейчас находится Верховный лидер Рен, сэр! Так точно, мы просто кучка бесполезных идиотов, генерал, сэр!»), а то и сходить к Кайло самому, но обнаружил, что не в силах подняться с кровати: голова налилась тёплой, ватной тяжестью и всё тело решительно протестовало против того, чтобы снова куда-то идти и что-то делать. С тем Хакс и заснул, даже не успев как следует на себя разозлиться. Он стоит на мелководье, а медлительные, отливающие на солнце то зеленью, то пронзительной лазурью волны лениво щекочут его босые ноги. Вода упоительно тёплая и чистая до прозрачности — ступая, Хакс может сквозь лёгкую рябь разглядеть всё многоцветье гладких камушков и мелких ракушек под своими ногами. По поверхности воды скользят солнечные блики, и на какое-то время Хакс замирает, наблюдая за ними. Лёгкое ласковое дуновение ветерка взъерошивает его волосы, так что несколько прядей падают на глаза. Хакс сдувает их и запрокидывает голову — над ним необъятное синее-синее небо с редкими вкраплениями белорунных облаков. Одно из них удачно закрывает круглый солнечный диск, так что Хакс беспрепятственно вглядывается в небо, полной грудью вдыхая солёный морской воздух. Затем он оглядывается назад, на берег. Хакс видит полосу светло-золотого, почти белого песка и какую-то тёмно-зелёную гряду за ним, — укрытые густым лесом горы? — но всё кажется каким-то нечётким, расплывчатым, словно он смотрит на быстрый художественный набросок или мираж. Так Хакс окончательно убеждается в том, что находится во сне. — Хакс! Кайло окликает его сзади. Повернувшись лицом к морю, Хакс видит его, стоящим в воде чуть поодаль — простые полотняные штаны закатаны по колено, просторную светлую рубашку треплет ветер, и он же успел разметать по плечам густые тёмные волосы. Видеть его таким непривычно и странно, — на самом деле Кайло всегда носит чёрные, полностью закрывающие тело одежды, — но это ведь сон, так? Неожиданно Хакс осознаёт, что и сам одет схожим образом: мягкие, изрядно помятые штаны, светлая домотканная рубашка без пуговиц, с широким воротом и закатанными по локоть рукавами. Как ни странно, это его ничуть не беспокоит. — Это ведь сон? — спрашивает Хакс, подходя ближе. Кайло утвердительно кивает. — Ты бывал здесь прежде? — Не знаю, может, и бывал, — Кайло небрежно пожимает плечами, но выглядит при этом донельзя довольным собой и своей выдумкой. — Если я чего-то и не видел на самом деле, это не страшно: я просто придумываю на ходу. — Значит, сейчас ты не спишь, а придумываешь для меня этот сон? — удивляется Хакс. — Это что-то вроде внушения? Он не уверен в том, что именно Кайло может проворачивать при помощи Силы, однако подобный фокус кажется вполне осуществимым. В любой другой ситуации Хакс начал бы возмущаться и протестовать, но сейчас он просто восхищается тем, что его окружает. Большую часть своей жизни он провел на космических кораблях, изредка — на строгих и монотонных, построенных по единому образцу военных базах, поэтому этот предложенный Кайло новый мир кажется ему приятной переменой. — Нет, я тоже сплю, только некрепко, и потому могу управлять сновидением, — объясняет Кайло. Он быстро наклоняется и подбирает плоский камешек, чтобы, размахнувшись, ловко метнуть его по воде — тот забавно подпрыгивает раз-другой, оставляя после себя быстро разбегающиеся круги, прежде чем снова погрузиться на дно. — Я просто хочу помочь тебе отдохнуть, — мягко замечает Кайло, легко обводя рукой окружающие их виды. — А это, кажется, неплохое место для отдыха. Хакс согласно кивает — действительно, очень неплохо. Здесь спокойно, тепло, безмятежно. Здесь, в конце концов, красиво, и Хакс не может не думать о том, что было бы здорово однажды действительно побывать в подобном месте. Быть может, они даже могли бы оказаться здесь вдвоём с Кайло, совсем как сейчас. Разумеется, это звучит как самая глупая, самая наивная на свете мечта, но Хакс ведь находится во сне — во сне, который стараниями Кайло мало чем отличается от мечты. — А как… — Нет, так не пойдёт, — Кайло укоризненно качает головой. — Это не сработает, если ты всё время будешь напрягаться, пытаясь понять, как это работает. Я отвечу на все твои вопросы потом, а сейчас — отдыхай. Ну или делай то, что тебе нравится, чего тебе хочется… — Что именно? — Хакс склоняет голову к плечу, мысленно заранее соглашаясь со всем, что тот может предложить. — Что угодно. Мы можем ещё побродить в воде или посидеть на берегу и посмотреть на море. Можно даже поплавать — вода просто чудесная. Только не пытайся анализировать, беспокоиться или сомневаться, а то ещё проснёшься. — Проснуться — и оставить всё это тебе одному? — ухмыльнувшись, Хакс разводит руки в стороны, словно хочет разом охватить и синее небо, и лазурно-зелёное море, и лёгкий бриз, и белый песок, в который так приятно зарываться босыми ногами. — Даже не надейся! Кайло широко улыбается, и Хакс в который раз про себя дивится тому, насколько улыбка меняет, преображает его лицо. Сейчас Кайло кажется сущим мальчишкой. После этого они действительно неторопливо бродят в воде, время от времени наклоняясь, чтобы достать со дна особенно красивый камушек и рассмотреть его поближе. Они говорят о чём-то — после Хакс так и не сможет вспомнить, о чём, хотя во сне разговор казался очень интересным, — а потом Кайло зовёт его на берег. И они долго-долго сидят на песке, соприкоснувшись плечами и бёдрами, молча прислушиваясь к шепоту моря, и это молчание кажется уютным, спокойным, а не напряжённым или неловким. Хакса вообще ничто не беспокоит — ветер не становится резким и пронизывающим, волны не наливаются грозной предштормовой темнотой, и даже солнце не жарит слишком сильно, хотя обычно он не может долго находиться под прямыми солнечными лучами из-за чересчур светлой кожи. Позже, когда он всё же решается окунуться в воду — не раздеваясь, прямо в одежде, — море принимает его в свои объятия мягко и ласково, окутывает со всех сторон теплом. Сон длится и длится, плавно перетекает от одного к другому — в какой-то момент Хакс расслабленно вытягивается на песке, глядя в расчерченное золотыми и пурпурными красками закатное небо. Сидящий рядом Кайло протягивает руку и проводит пальцами от его виска к скуле — ощущение немного щекотное, но приятное. Выдохнув, Хакс закрывает глаза… … а открывает их в собственной постели, в серой каюте на базе Первого Ордена. Хотя пробуждение оказалось несколько… разочаровывающим, Хакс действительно чувствовал себя более отдохнувшим, чем когда-либо за прошедшую неделю. А ещё он по-прежнему ощущал на своей коже осторожное прикосновение пальцев Кайло. Подняв руку, он медленно повторил кончиками пальцев тот путь, который во сне проделали пальцы Кайло — от виска к скуле и вниз по щеке до линии челюсти — это должно было помочь сохранить ощущение, удержать его в памяти подольше. Отняв пальцы, Хакс позволил своим губам дрогнуть в лёгкой улыбке и поднялся с кровати, чтобы начать ещё один долгий день.***
Восемь часов спустя он стоял в каюте Кайло и с трудом сдерживал возраставшее раздражение. День, как Хакс и предполагал, действительно выдался долгим, но что ещё хуже — малопродуктивным. Да, к началу смены к нему приволокли одного сержанта и парочку перепуганных техников, которые помогали предателю, бывшему подчинённому Джилеспи — лейтенант Блэкуелл, вот как его звали, — больше недели скрываться на базе в ожидании удобного момента для покушения. Хакс, разумеется, велел всех троих казнить, да не как-нибудь, а показательно, на центральном плацу, в присутствии всего персонала базы и практически всех находящихся здесь взводов. И да, на состоявшемся после казни брифинге для старших офицеров он снова нагнал на подчинённых страху, пригрозив самыми жестокими карами в том случае, если на базе всё ещё есть предатели. И всё же, ближе к полудню выслушав все отчёты и донесения, Хакс уже не сомневался в том, что в его армии, в рядах его бойцов, существует заговор. Предпринятая Блэкуеллом попытка убийства Рена провалилась, но, как и опасался Хакс, он успел нанести куда больший вред, чем казалось вначале. День за днем Блэкуелл тайком сновал по всей базе и подговаривал, подталкивал, убеждал офицеров и штурмовиков в том, что необходимо избавиться от нового Верховного лидера и чересчур преданного ему генерала, чтобы взять власть в свои руки. Он выискивал малейшие, едва тлеющие искры какого-либо недовольства, мелких обид или, наоборот, больших амбиций, и раздувал из них настоящее пламя, способное поглотить и Кайло, и Хакса, и, в конечном счёте, весь Первый орден. Сопротивлению вообще не придётся марать руки: их грозный, практически всесильный противник уничтожит себя сам, изнутри! Итак, заговор существовал и о нём знали многие, если не все. О нём шептались повсюду: от офицерской столовой до каморок простых механиков и от тренировочных залов до кабин истребителей. Шёпот тонкими ручейками змеился по всей базе, звучал то тут, то там — боязливо и сбивчиво либо самоуверенно и дерзко, — но мгновенно затихал, стоило появиться самому Хаксу или кому-то из его приближённых. Было очевидно, что поймать предателей за руку, прямо во время обсуждения предстоящего повторного покушения или открытого бунта, будет не так-то просто. Чёрт, да Хакс даже не мог с полной уверенностью утверждать, что офицеры, которым он поручил как можно скорее выявить и задержать участников и сторонников заговора, сами не являются заговорщиками! Тех же, на кого он точно мог положиться — Фазмы и Митаки, получившего-таки чин капитана, а также других доверенных людей, — явно не хватало для того, чтобы проверить и очистить огромную базу. Поразмыслив хорошенько, Хакс понял, что вряд ли сможет гарантировать безопасность Кайло вне его покоев: любой встреченный им в коридоре или тренировочном зале человек может быть потенциальным предателем и убийцей. Что до Силы и того сверхъестественного чутья, которое она, по идее, давала своему носителю, то они, как показала практика, работали не всегда — стоит Рену отвлечься, как в тот раз, стоит потерять бдительность из-за очередной вспышки гнева… Может, Кайло и умел останавливать летящие в него лазерные заряды прямо в воздухе, но что будет, если они полетят в него со всех сторон? И сколько по-настоящему преданных Ордену и потому вдвойне ценных бойцов погибнет, пытаясь его защитить? Нет, Хакс не хотел так рисковать. Поэтому он принял решение несколько преувеличить серьёзность полученного Кайло ранения. Это даст ему повод какое-то время не покидать своих покоев, а Хаксу — возможность выявить и раздавить заговор в зародыше, чего бы это ни стоило. План был неплохой — не идеальный, но, учитывая все обстоятельства, довольно неплохой, — да только сам Кайло воспринял его в штыки. Вот и стоял теперь Хакс, заложив руки за выпрямленную спину, и стойко выдерживал шквал возражений Рена, борясь со всё возраставшим раздражением. — Нет! Ни за что! Я не стану изображать из себя умирающего, в то время как ты… — возмущению Кайло, казалось, не было предела. — Никто тебя о таком и не просит, — терпеливо возразил Хакс. — Всё, что от тебя требуется — это хотя бы пару дней не покидать своей каюты, как и не принимать никого у себя, пока я не буду уверен в том, что это безопасно. — Я не собираюсь прятаться здесь, как последний трус! — зарычал Кайло, бросая на него тяжёлый взгляд. — Я вполне способен постоять за себя! Более того, если кто-нибудь вздумает напасть на тебя, я заставлю этого кого-то пожалеть о том, что он вообще родился на свет, даже не сомневайся! — Я не сомневаюсь в твоей силе, Кайло, — повысил голос и Хакс. — Но в твоей удачливости? Способности быть начеку постоянно, круглые сутки? — Сила… — Ты владеешь Силой, ага — представь себе, я это знаю. Но она может не сработать — пусть в одном случае из ста, однако достаточно и одного такого случая, чтобы лишиться жизни! Вспомни Сноука: что-то владение Силой не слишком уберегло его от смерти. — Его убили те… — Кайло запнулся, но тут же продолжил, — та, кто обладала большим могуществом, чем он сам! Много ли среди твоих солдат тех, кто владеет Силой, а, генерал? — Надеюсь, что немного, — фыркнул Хакс, для которого заминка Рена не прошла незамеченной. Значит, он был прав, когда предположил, что Сноука и его охрану убила не Рей, а Рей и Кайло. — Но для того, чтобы лишить жизни, владение Силой вовсе не обязательно: достанет и яда, взрывчатки или выстрела в спину. Кайло поморщился, невольно коснувшись рукой перебинтованного бока. Хотя рана, на самом деле, заживала очень хорошо — Хакс осмотрел её, когда менял повязку, — и должна была полностью затянуться уже в ближайшее время. — Кроме того, мы не можем жить, словно на магнитной мине, постоянно ожидая удара исподтишка, — Хакс воспользовался временной паузой в споре, чтобы привести ещё один весомый аргумент. Каким бы упрямым и своенравным ни был Кайло, Хакс мог быть стократ упрямее, если это было действительно важно. — Заговор нужно раздавить, вырвать с корнем как можно скорее, пока он не охватил ещё большее количество людей. Всегда найдутся недовольные, или слишком слабые, или чересчур самонадеянные и амбициозные бойцы, которые с радостью ухватятся за возможность взять власть в свои руки. Этого нельзя допустить. Как генерал я обязан… — А я как Верховный лидер тем более обязан лично наказать заговорщиков! — встрял Кайло. — И я уж точно не должен демонстрировать слабость, уязвимость — а именно этого ты от меня и добиваешься! — Ничего подобного! — возмутился Хакс, устало глядя на него. — Я только лишь хочу, чтобы заговорщики поверили в это всего на несколько дней — тогда они осмелеют, утратят осторожность, а я смогу выявить и задержать их! А потом, если захочешь, сможешь сам с ними покончить — хоть мечом, хоть Силой, мне всё равно. — А что, если они осмелеют настолько, что следующей своей мишенью сделают тебя? — зло прищурившись, спросил Кайло. — Думаешь, я могу на это согласиться? — Маловероятно, — отрезал Хакс, сложив руки на груди в откровенно защитном жесте — как и всегда, стоило Рену так или иначе обозначить своё особое отношение к нему. — Почему? Считаешь, что все твои люди настолько тебе преданны? — теперь в его голосе явственно прозвучала насмешка. — Нет. Потому, что логичнее будет сначала добить тебя, а потом уже переходить ко мне. Кайло задохнулся от возмущения, но Хакс не дал ему заговорить, жёстко добавив: — Как ты верно заметил, это — мои люди, Кайло. Я отвечаю за их действия. И потому обязан найти тех, кто сеет среди них смуту и сводит на нет годы воспитания и подготовки к службе. Для меня это — дело чести, как для тебя было делом чести найти Люка Скайуокера. Ты должен меня понять. Кайло, который как раз мерил шагами каюту, замер на месте, обдумывая его слова. Наконец, он тяжело вздохнул и повернулся к нему. — Я соглашусь на твой план при двух условиях, — начал он, по-прежнему недовольно глядя на Хакса. — Во-первых, весь этот спектакль продлится не дольше пары дней. — Согласен, — кивнул Хакс. — Если это не сработает, мы придумаем что-нибудь другое. — А во-вторых, ты будешь приходить сюда, ко мне, каждый вечер и рассказывать, как идут дела. — Я могу присылать отчёты тебе на пад, — возразил Хакс, которому второе требование Кайло показалось чистым капризом, и притом довольно детским. — Мне не нужны отчёты, Хакс, мне нужно, чтобы ты приходил сюда и говорил со мной! — снова разозлился Рен. Хакс уже собирался высказать всё, что он думает об этих дурацких прихотях — разве не ясно, что в ближайшие дни ему будет не до пустой болтовни? — но неожиданно взглянул на свой план глазами Кайло. Тому предстояло сидеть здесь, в этих огромных покоях, в полном одиночестве, лишившись возможности заняться чем-то полезным — сам Хакс в такой ситуации быстро полез бы на стенку! И всё, о чем просит Кайло взамен, всё, чего он хочет — это его, Хакса, общество. В конце концов, в том, что генерал лично докладывает Верховному лидеру о том, как идут поиски предателей, вряд ли усмотрят нечто предосудительное или подозрительное. И, чего уж скрывать, Хакс и сам скучал по их с Кайло «болтовне»… — Хорошо, — произнёс он гораздо мягче. — Я согласен. Обещаю, что буду приходить к тебе каждый вечер и буду держать тебя в курсе всего происходящего. — Хо…хорошо, — повторил Кайло. — Значит, решено. Ты возьмёшь на себя все формальности? Я имею в виду, нужно же объявить офицерам, что моё ранение оказалось серьёзнее, чем казалось вначале, так? — Я займусь этим, — кивнул Хакс. — Сейчас мне нужно идти, моя смена ещё не закончена. Но завтра вечером я снова приду сюда. Кайло кивнул и несколько растерянно взъерошил ладонью свои волосы, снова присаживаясь на кровать. И только когда Хакс уже переступал порог каюты, он услышал тихое: — Я буду ждать.