Дурачок

Тишину в кабинете нарушало только мерное шуршание бумаг, над которыми корпел Цунадэ, и прерывистое дыхание его помощника, тщетно борющегося со сном после тяжелого рабочего дня. Сакумо устало вздохнул и, облокотившись на спинку кресла, прикрыл глаза. День выдался поистине дьявольским, и даже тот факт, что все уже позади, не очень утешал. Первым тишину прервал Цунадэ, все также не отрываясь от распечаток всевозможных анализов, в очередной раз зачем-то спросив: — Ты уверен, что ничего не упустил? — Уверен. — Так это правда тот самый ребенок, которого вы вчера нашли? — Голос помощника звучал бодрее, чем он ожидал. Вообще Сакумо очень не любил, когда его спрашивали о личных вещах те люди, которым он ничего не рассказывал, но Шизуне был правой рукой Цунадэ уже долгие годы и, как показала практика, не зря. — Да. Он самый. — И, уже обратившись к Цунадэ, добавил: — И не надо на меня так смотреть. Только вчера мне прислали его координаты, понадеявшись на помощь. А сегодня он и мой сын почему-то оказались здесь, но так и быть, я оплачу расходы за чужого щенка тоже. — Действительно думаешь, что я поверю, будто бы на тебя напал филантропизм к старости? — Не такой уж я и старый, так просто кажется из-за цвета волос. — Сакумо! — Да что ты еще хочешь от меня услышать?! Я сам не понимаю, что происходит. Этот щенок свалился как снег на голову и еще. — Ты уверен, что в убежище он был один? На нем были какие-нибудь чужие следы или чужой запах? — Что? — Сакумо оторопел от заданных вопросов. Дело приобретало какой-то странный оборот, но он собрался с мыслями, вспоминая случившееся до малейших деталей. — Уверен. Не было ни чужих следов, ни чужого запаха. Видимые повреждения, как и запах крови, отсутствовали. Щенок был сильно напуган, это однозначно, но цел и невредим. Цунадэ поморщился, все также не отрываясь от анализов. — Еще что-нибудь? Ничего странного в его поведении не замечал? Должно быть что-то. Сам факт того, что он, кажется, умудрился поладить с этим мелким звероподобным психо… — Цунадэ замолчал, наткнувшись на взгляд Сакумо — то есть, я хотел сказать с Какаши, уже о многом говорит. Сакумо задумался. Вспомнил, когда видел мальчишку в последний раз. — Он дышит через рот, а не через нос. Ты вроде рассказывал что это может говорить о травмах. — Странно, что я этого не заметил. — Цунадэ удивленно посмотрел на Шизуне и тот, быстро достав небольшой блокнот, в который записывал результаты осмотров, уверено произнес: — Я проверял работу дыхательных путей. Травм у него не было. Сакумо нахмурился и хотел уже было узнать как такое возможно, но Цунадэ жестом попросил его не отвлекаться. Сакумо задумался. — Я не знаю, можно ли считать это странностью… — Он явно мешкал, не зная, как объяснить, — сам я этого не почувствовал, но Какаши сказал, что щенок пахнет. — Пахнет? — Да. И что запах не несет в себе никакой информации. Я тогда решил, что может он почувствовал запах Кохари, но сейчас понимаю, что это невозможно. Когда он попал ко мне, никакого запаха на нем не было. — Но это невозможно, щенки не могут иметь своего запаха в таком возрасте. — Шизуне был явно удивлен. — Я лично его проверял и не заметил никаких отклонений на этот счет. Цунадэ некоторое время молчал. Потом посмотрел опять на анализы пытаясь увидеть там что-нибудь, что могло бы все объяснить и, устало прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла. — Точнее, они не должны. Если только, — Цунадэ нахмурился, — если только щенок не является омегой и не подвергался насилию определенного характера. Шизуне казалось замер, но сказать ничего не успел, так как Цунадэ продолжил: — Я тоже не почувствовал никакого запаха, как и ты, но списывать со счетов мнение Какаши нельзя. Если он сказал, что запах есть, значит он есть. Будем надеяться, что это просто еще одна демонстрация развитости чувств восприятия у члена клана Хатаке, а не изменение гормонального фона у омеги клана Умино. Сакумо пытался собраться с мыслями, но это удавалось с трудом. Цунадэ назвал щенка омегой, но насколько он слышал, тот был бетой. Вообще, определяли это в столь юном возрасте по специальным анализам или. — он уставился в потолок думая о сыне — или иногда по специфичным повадкам, но такое было свойственно только альфам. Все-таки некоторые вопросы должны быть заданы. — Так значит он омега? — Сакумо выразительно выделил последнее слово. — А ты не знал? — Цунадэ выглядел удивленным. — Что ж, в таком случае, может, ты действительно становишься филантропом. — Очень смешно. — Сакумо закатил глаза и, аккуратно подбирая слова, продолжил: — Его не было в реестре омег. — С каких это пор ты читаешь эти реестры? — Вобще-то мой сын альфа, и да, — он проигнорировал полный жалости взгляд медика, — конечно я буду просматривать реестры с омегами из подходящих кланов. Пусть Умино никогда не были ни могущественны, ни богаты, но у них… у них порядочная репутация… — И чистые гены, верно? Сакумо знал, что не сможет ничего скрыть от него. Оставалось только признать. — Да, и чистые гены. Выходило, что клан Умино скрыл рождение омеги. — Так что с ним не так? Он болен также, как и мой сын? Цунадэ прикрыл глаза, собираясь с мыслями, и через некоторое время произнес: — О, нет. С точностью наоборот. Он здоров. — Я, конечно, не специалист во всем этом. Но мне казалось, что здоровые не попадают к тебе на кушетку во время завтрака. Хотя, возможно, с того времени как Какаши родился, что-то и изменилось. Цунадэ ухмыльнулся и Сакумо совсем не понравилось то, как он это сделал. — Кажется, ты не совсем меня понял. Ты прав, он сейчас в больнице, но причина у этого весьма специфическая. — Поверь на слово, меня уже сложно чем-то удивить. — Его отравили. И сделали это ровно двое суток назад. — Но как же так? — Похоже, для Шизуне эта новость была более неожиданной. — Сакумо-сан ведь сказал, что на нем не было чужих следов или каких бы то ни было повреждений, а значит, и в убежище его однозначно поместили свои. Вряд ли бы они допустили, чтобы он принял что-то из чужих рук, особенно в такое время. Сакумо поймал взгляд Цунадэ и уже понял, что тот собирается ответить. Мозаика в голове понемногу складывалась, но до окончательной картинки было еще далеко. Голос медика звучал спокойно, но в тоже время немного холодно. — Боюсь, ты прав. — Цунадэ некоторое время помолчал, но потом, явно неохотно добавил: — Они бы действительно не позволили, чтобы ребенок принял что-то из чужих рук. Шизуне, услышав это, сначала улыбнулся, но пришедшее следом осознание казалось припечатало его к полу. Он с ужасом посмотрел сначала на спокойного Цунадэ, а потом и на такого же невозмутимого Сакумо. Цунадэ, наконец сжалившись над ним, объяснил: — Тот, кто отравил его, играл по крупному. Он однозначно был уверен, что щенок попадет в итоге ко мне. — И был готов убить его, если бы этого не произошло. — Верно, Сакумо. Ты как всегда зришь в самый корень. Шизуне пораженно застыл. — Это… это невозможно! Вы ведь сами говорили, что они поместили его в убежище, чтобы спасти… — Помощник вдруг замолчал, собираясь с мыслями. — И они ведь отправили Вам координаты, Хатакэ-сама. С чего им пытаться убить своего собственного ребенка? Цунадэ хранил молчание, и Сакумо, вздохнув, пояснил: — Чтобы спасти его. — Увидев обескураженное лицо медика, добави: — Скорее всего, его смерть на следующее утро, если бы он остался в убежище или попал не к тем людям, тоже была спасением. Цунадэ, казалось, что-то вспомнил и, отложив бумаги, обратился к Сакумо, не обратив внимание на ошеломленное состояние Шизуне. — Ты говорил, что выйти на заказчика не удалось, но что с одним из пойманных наемников? — Сакумо отметил, что голос медика отдавал некоторой нервозностью. — Над ним еще работают. Удалось выяснить, что целью был именно щенок. Его нужно было доставить любой ценой и, что немаловажно, в целости и сохранности. Однако, думаю, больше вытянуть из него ничего не удастся. Мелкая сошка, которая просто выполняла приказания. — Сакумо видел, как с каждым его словом Цунадэ становился все мрачнее. Тот, казалось, уже смог увидеть всю картину целиком, но все еще из-за чего-то сомневался. Сакумо еще раз оглядел медика. Плотно сжатые челюсти и нахмуренное лицо. Казалось, обычно свойственное ему спокойствие покидало его. — У меня к тебе вопрос. — Цунадэ нервно спрятал руки в карманы. — Да? — Сакумо не мог понять, к чему вся эта официальность, но решил подыграть, раз уж медику это так необходимо. Однако, не успел Цунадэ ничего сказать, как раздался стук в двери. Медик нервно вздрогнул. — Кто там? Я просил не беспокоить, если нет ничего серьезного. В проеме появился черноволосая голова еще одного медика. — Цунадэ-сама, вы просили сообщить, когда Имиро-сан очнется. Сакумо с удивлением посмотрел на Цунадэ и переспросил: — Имиро? — На что Цунаде ответил лишь быстрым взглядом. — И еще, — сотруднику было явно неловко, — по поводу юного Хатаке-сама. — Что с ним? — Сакумо привстал. — Он… его не было в палате, во время обхода, — и быстро добавил: — Но он нашелся в палате вместе с Имиро-саном. Он и сейчас там. Сакумо посмотрел на Цунадэ и заметил, что тот выглядит еще более встревоженным. Когда они вошли в палату, Какаши действительно уже был там. Сидел на стуле у окна, всем своим видом изображая каменную статую самому себе. Сакумо отметил, что сын выглядит намного лучше, чем обычно, после подобных приступов. В прошлый раз тот, кажется, около недели не мог даже встать с кровати. Он вспомнил, как ему было больно смотреть на мучения сына и не иметь возможности их как-то облегчить. Цунадэ же продолжал вести себя несколько странно. Зайдя в палату, тот первым делом отдал указания, чтобы в палату никто не заходил. Посмотрел на Ируку в больничной кровати и сел на стул рядом. — Привет! — Улыбка вышла слегка натянутой. Меня зовут Цунадэ, и я твой лечащий врач. Мальчик попытался приподняться на кровати, но врач его остановил. — Не стоит. Как твое самочувствие? — Простите, — все же приподнялся. — Благодарю Вас, Сенджу-сама, за вашу заботу. — Мальчик чинно сложил руки перед собой и поклонился. — Я очень признателен за то, что Вы для меня сделали. — О боже, я и не думал, что услышу слова благодарности в одной из этих палат, — увидев озадаченный взгляд мальчика, шепотом прояснил: — Это одна из палат того мелкого паразита. Так называемый паразит на эти слова дернулся и, видимо уже хотел что-то сказать, в долгу тот оставаться не любил, поэтому Цунадэ сразу добавил, обращаясь уже к нему: — А ты почему еще здесь? — Шизуне будет ждать тебя в твоей палате. Не стоит задерживать прием лекарств. Было видно, скольких усилий Какаши стоило молча кивнуть, однако вставать со своего места он явно не спешил, что очень удивило Сакумо. Что-что, а поручения медика тот всегда выполнял очень скрупулезно. Цунадэ, правда, этому совсем не удивился. Ухмыльнулся только в своем стиле, как будто поставил точный диагноз и тот подтвердился. Через несколько секунд, показательно посмотрев на омегу, добавил: — Здесь буду я и твой отец. Мы подождем тебя. Только после этих слов Какаши встал и пошел к выходу. Как только тот вышел, Цунадэ сосредоточил свое внимание на мальчике. — Это Какаши сказал тебе мою фамилию? Я ведь ее еще не называл. — Нет, мой каасама, — голос слегка задрожал, — говорил о Вас. Что вы гениальный врач. Он сказал, что я обязательно должен вас поблагодарить, когда увижу. Цунадэ обменялся взглядом с Сакумо, который присел на кресло с другой стороны кровати, прямо напротив врача. — А что-нибудь еще тебе говорили? — Простите? — Было видно, что мальчика этот вопрос поставил в тупик. — Пожалуйста, не подумайте плохого. Каасама никогда не сплетничал, он просто… — Нет-нет, это ты меня извини. Видимо, я неправильно выразился. Ты знаешь, за что тебя просили поблагодарить меня? Ирука мотнул головой, отрицая, но глаза выдали его. Он может и не знал, но о чем-то определенно догадывался. Цунадэ обхватил его лицо руками. — Послушай. Твой клан знал, что может произойти. И то, что ты сейчас лежишь здесь и разговариваешь со мной, уже было ими спланировано. Неужели ты думаешь, что твой клан позволил бы тебе оказаться здесь, если бы мы желали тебе зла? Глаза мальчика от мыслей о семье вдруг покраснели. Он шумно всхлипнул. — Я… — Если ты будешь молчать, трагедия, случившаяся в твоем клане, может повториться. Я уверен, тебе говорили о нас, верно? Ирука вытер слезы рукавом и внимательно посмотрел в глаза Цунадэ. — Я… я правда мало чего знаю. Каасама мне ничего не рассказывал. Только о Вас говорил, но это вы уже знаете. И еще говорил о Хатакэ-сама немного. — Что именно он говорил? — Только то, что есть такой клан и что когда они меня заберут, я должен отдать им бумажку специальную. Я ее всегда с собой носил в специальном кармашке. И еще, — Ирука вдруг запнулся. — И еще? — Каасама еще кое-что говорил, но я не совсем понимаю смысла, — стал оправдываться мальчик, — Отоосама учил не говорить то, чего я не понимаю, а то меня будут считать глупым. — Не волнуйся, — Цунадэ постарался приободрить мальчика, — возможно, мы поймем этот смысл. — Он сказал, что Хатаке слишком эгоистичны, чтобы делиться, в отличии от, — слегка покраснев, пояснил, — там Каасама сказал очень плохое слово, — и что они достаточно могущественны, чтобы защитить свое решение. Сакумо, не понимая о чем именно идет речь, посмотрел на Цунадэ и заметил, что тот опять совершенно не выглядит удивленным. — Понятно. Ты правильно сделал, что сказал об этом. А теперь скажи, что именно произошло в тот день? — Цунаде придвинул стул поближе и взял того за руку. — В тот день? — Ирука постарался собраться, но глаза уже покраснели от нахлынувших слез. — Я рисовал. Дом рисовал и речку, а еще собачек разных. Потом… потом пришел Каасама. Он кричал что-то и обнял меня крепко-крепко. Он всегда меня так обнимает. Потом мы куда-то бежали. Был дождь и я понял, что это было убежище, уже когда мы к нему приблизились, пока бежали, это было не понятно. Еще он дал мне витаминку выпить, — Сакумо почти физически почувствовал то, как напрягся на этих словах Цунадэ. — И сказал ждать. Что за мной должны приехать и чтобы я себя хорошо вел. — Ирука опять утер появившиеся слезы. — И что, если никто не придет, то мне надо будет пораньше лечь спать, а утром за мной бы зашли они с Отоосамой. — И уже полный отчаяния добавил: — Но они ведь не придут? Верно? Они уже никогда не придут за мной… — Ребенок, согнувшись, спрятал лицо под ладошками, не в силах сдерживать слезы и выдержать ту правду, которую уже знал, но боялся до этого произнести вслух. — Все будет хорошо, не плачь. — Цунадэ обнял его и, не зная, как можно помочь или утешить в этом горьком откровении оставленного на произвол судьбы мальчика, просто гладил того по голове. Не должны дети сдерживать слезы…