Quell'estate

Я простоял в кулинарии как минимум 40 минут, пока наконец очередь не дошла до меня. Я взял пару цыплят с жареной картошкой и быстро вышел из этого шумного места, которое, по словам Эрмаля, было лучшим в районе. К счастью, подумал я. Кто знает, что из себя представляют остальные. Сказать, что она разваливается — ничего не сказать: неоновая вывеска наполовину не работала, штукатурка осыпалась, пол потрескался. Последний раз, когда окна здесь были чистыми, был день когда их установили. Я никогда не был в Бари до этого путешествия, но готов был поклясться, что эта кулинария нисколько не изменилась годов так с 80х. Я вернулся к мопеду, который мне дал Эрмаль и, прежде чем сесть на него, посмотрел на часы. Было 19.45. Я должен был поторопиться, потому что через четверть часа придут Маттиа и Энрико. Эрмаль организовал эту встречу потому, что Маттиа этим утром решил, что уедет в Рим на 3 дня раньше, чем собирался, и хотел попрощаться с нами. «Все равно нет смысла оставаться в этом доме, где все так негативно настроены» сказал он о Франческо и Джулио. И мне было жаль, искренне жаль, отчасти, потому что я оставил его одного, перебравшись к Эрмалю, отчасти, потому что я стал причиной всей этой неразберихи. Меня съедало чувство вины. Энрико же был приглашен, чтобы не дать Маттиа чувствовать себя третьим лишним между нами двоими и потому, что после того вечера на яхте, расставаясь, мы договорились вскоре встретиться вновь. Самым невероятным способом нам удалось познакомиться с таким хорошим человеком. Я почувствовал неприятную тяжесть в животе, когда вспомнил, что через 3 дня я тоже буду вынужден собрать чемодан и покинуть Бари. Должен буду перестать проводить дни напролет с Эрмалем, видеть его, трогать его, постоянно чувствовать его аромат. Он так неожиданно появился в моей жизни, а теперь я не мог обходиться без него. Теперь, когда мы официально были вместе, мы начали задумываться о том, как мы могли бы видеться, несмотря на расстояние, несмотря на часы, разделяющие нас. Мы планировали встречаться по выходным: один раз приезжает он, в другой — я. Поезда, самолеты и автомобили должны были стать нашими единственными и настоящими друзьями. Мы должны были немного сдвинуть наши рабочие смены, чтобы освободить выходные, но это не было так уж невозможно. Ради любви вы сделаете все и даже больше. Отпуска и праздники мы планировали проводить вместе, каждая возможность была бы удачной для того, чтобы увидеться. И однажды, если нам удастся продержаться на расстоянии, один из нас должен будет оставить все и переехать к другому. Кто это будет — мы решим, когда придет время. В не таком уж далеком будущем я должен буду открыться своей семье и рассказать им о том, что происходит у меня на сердце, в моей жизни. Я должен буду объяснить, что что-то во мне изменилось, ни в худшую сторону, ни в лучшую. Просто изменилось, как меняются времена года или время. Я должен буду открыться. Каминг аут. Я не знал, как они отреагируют. В нашей семье никогда не было проблем, я частенько приводил домой девушек и в моей сексуальной ориентации никогда не было проблем. Действительно так и было. Но потом поя жизнь повернулась в другую сторону. Я влюбился в мужчину, однажды скажу им я. Но нет, я не смогу закончить на этом свою речь. Этого не будет достаточно, я должен буду дать больше объяснений, они должны будут войти в мое положение. Я должен буду открыть им двери в мое сердце. По правде говоря, я еще не знал, что именно я скажу. Я не знал, какие слова будут правильными, чтобы говорить на такую важную тему. Может, их вообще не существует. Я еще не до конца разобрался в самом себе, не знал, кем я стал. Во мне было что-то, что не давало мне покоя. Кем я был? Бисексуальным? Гомосексуальным? Я надеялся только, что со временем все прояснится. Я припарковал мопед у дома Эрмаля и позвонил в домофон, чтобы он открыл мне дверь. Этим вечером было адски жарко, настолько, что мне пришлось взять мопед Эрмаля, потому что пользоваться автомобилем в такую жару было бы невыносимо. Это был первый такой жаркий день за все лето. Когда я поднялся на второй этаж, моя футболка была мокрой насквозь, а лицо блестело от пота. Кроме того, курица и картошка в руках никак не спасали ситуацию. Я надеялся, что это скоро закончится, ну или хотя бы влажность немного уменьшится. 19.55. У меня даже не осталось времени, чтобы принять душ перед их приходом. Эрмаля я обнаружил в гостиной, он ходил вперед-назад и разговаривал по телефону. Он махнул мне рукой, я кивнул и пошел на кухню, чтобы накрыть на стол. — Да, я знаю…мне очень жаль. Конечно, я загляну на днях, конечно… Будем надеяться на лучшее… Успокойся, не плачь, все будет хорошо… Она в хороших руках… В смысле, кто мне это гарантирует? Я это знаю и все тут… Несомненно… Хорошо, передавай ей привет от меня… Всех целую. Пока. — слышал я его разговор. Мне не удалось понять, кто был на том конце провода, я только догадался, что речь идет о ком-то, кто попал в больницу. Закончив разговор, он оставил телефон на диване среди подушек и пришел ко мне на кухню. — Как вкусно пахнет, я же говорил тебе, что это лучшая кулинария в Бари. Он чмокнул меня в губы. — Аромат отменный, но владельцу определенно надо побеседовать с архитектором. Или хотя бы с клининговой компанией. Он засмеялся, а потом прикусил губу. Это его жест был очень сексуальным. — С кем ты разговаривал по телефону? — спросил я. — С Грацией. — ответил он, хватая со стола кусочек картофеля. — Грация? — Да, Грация. Ты правильно услышал. Я знаю, что ты уже не молод, но слух у тебя по-прежнему отменный. Я почувствовал, как внутри меня проснулась ревность, по сути, изначально он был представлен мне как гетеро и я не знал, как изменилась его ориентация после начала наших отношений. Я не мог исключать, что ему все еще нравятся девушки. Возможно, он был бисексуален. — И кто она? — Мой Фабри ревнует. — сказал он, дотрагиваясь рукой до моего лица и целуя меня. — Это мама Марины. — Марины, той Марины? — Да, той самой. Он слегка нахмурился, но в целом, этим вечером ему хорошо удавалось скрывать свою грусть. — Она звонила, чтобы сказать, что ее отправили на принудительное лечение. — Ах. Я…конечно… Я искал правильные слова, чтобы утешить его, но не мог найти ни одного подходящего. Все они были слишком банальными и заезженными. Все то, что обычно говорят в таких ситуациях. Не было ничего искреннего в тех фразах, которые мелькали в моей голове. — Успокойся, не надо этих дежурных фраз. — прервал меня он. — Ты не можешь сожалеть, вы даже не были знакомы. — Но ведь есть и моя вина в том, что она чуть не умерла. — Фабри, она сошла с ума еще до того. Ты был просто способом для того, чтобы привлечь мое внимание, она воспользовалась этим. — Тебе жаль, что она была госпитализирована? Какой глупый вопрос. С ним я мог бы выиграть Нобелевскую премию в области идиотизма. Он вздохнул и взъерошил мне волосы. — Это может показаться эгоистичным, но я счастлив, что ее положили в больницу. Психологически это было очень тяжело. Это было как чувствовать пистолет у своего виска зная, что с минуты на минуту он может выстрелить. Я сейчас я чувствую себя свободным. Знаю, что она не позвонит, не будет меня искать, что у нее не возникнет неотложной необходимости увидеть меня. Я счастлив, Фабри, у меня есть все, что мне нужно. У меня есть ты, лето, друзья, приглашенные на ужин и курица, чтобы ее съесть. Мне больше ничего не надо для счастья. Я погладил его лицо и взял его за руку, мои пальцы переплелись с его. Иногда слов недостаточно и тогда нужны только жесты. Момент нашей близости был разрушен звуком звонка. Они приехали. Ужин прошел весело, спокойно. Мы казались теми друзьями, которые снова увиделись через 10, 20 лет, чтобы вновь провести время вместе. Вот только с одним я познакомился всего 3 дня назад, а другого видел меньше, чем сутки назад. Только вот к концу вечера, когда мы уже пили кофе, между нами почувствовалась легкая грусть, вызванная осознанием того, что этот отпуск вот-вот закончится. Конечно, Маттиа я мог видеть в Риме каждый раз, когда мне захочется, а Энрико каждые выходные, когда я буду приезжать в Бари. Но все уже никогда не будет так как сейчас. Мы уже не испытаем той магии, того очарования этих прекрасных дней. Это было не просто лето, одно из многих. Это было ТО ЛЕТО. — Фабри? — остановил меня Маттиа, прежде чем дверь закрылась. — Да? — Я хотел сказать…не пытайся связаться с Франческо какое-то время. Не пиши ему, не звони. Если когда мы вернемся в Рим что-то изменится, я сообщу тебе. А пока не предпринимай ничего. Он прочитал разочарование на моем лице и хлопнул меня по плечу, чтобы подбодрить. — А Джулио? С ним я могу говорить? — Джулио… Я не знаю, Фабри. Я так и не понял на чьей он стороне. Иногда он поддерживает Франческо и кажется, будто он тоже настроен критично, а иногда он выглядит вполне равнодушным. Я кажусь самым большим идиотом среди нас троих. — он рассмеялся. В этом нет ничего плохого, на самом деле. В любом случае, если они вернутся, я их прощу…я был бы рад видеть их в своей жизни. Если у тебя будет возможность, дай им это понять. — Конечно. Спокойной ночи, Фабри. Я попрощался с ним и вернулся на кухню к Эрмалю, чтобы помочь помыть посуду. Часть меня чувствовала, что мне не хватает моих друзей, а другая испытывала болезненное осознание того, что их уже и не будет. Конечно, мне их не хватало, но мы уже не были теми же, что и раньше. И между нами уже не будет все как раньше. Эрмаль, как всегда, почувствовал, что в этот момент со мной что-то происходит. Он прочитал тоску в моих глазах. — Все в порядке, Фабри? — Да, да. Просто немного устал. Он улыбнулся и поцеловал меня. — Не беспокойся, все пройдет, а мы останемся.