Quell'estate

      Эрмаль застегнул пуговицы на рукавах моей рубашки и поцеловал меня в губы.       — Как ты прекрасен, — сказал он, глядя на меня с гордостью.       — Это все твоя заслуга.       — Конечно, если бы не я, ты бы всегда выглядел как рыбак.       — Эй, я отлично одеваюсь, — возмущенно воскликнул я.       Я посмотрел на него, делая обиженный вид и он взорвался смехом. На самом деле, он был прав и у меня не было ни малейшего чувства стиля. Мне нравилась практичность и удобство, я был королем футболок, джинс и кед. Я не знал, что значит быть элегантным. По правде говоря, я даже не пытался делать правильный выбор: я принадлежал к тому типу людей, которые, проснувшись утром, выбирают первое, что попадется им в шкафу. И если рядом не было кого-то, кто мог бы помочь мне с выбором, я оказывался одет абсолютно случайным образом. До Эрмаля эту роль брал на себя Джулио. Но сейчас, сейчас… Вероятно, он мне уже никогда не поможет. Вероятно, я его больше даже не увижу. Это доставляло мне боль, но, возможно, это была плата за возможность любить Эрмаля, потому что жизнь никогда ничего не дарит. Более того, при возможности она заберет у тебя больше, чем надо бы. И мне оставалось только оценить, действительно ли это того стоит. Это стоило того, еще как стоило. Когда мы оба были готовы, Эрмаль вывел меня из комнаты. Я задержался на мгновение, прежде чем выйти, чтобы бросить последний взгляд на уже собранные чемоданы, стоящие в углу. Мое сердце забилось сильнее, на какой-то миг я почувствовал, что уже скучаю. Завтра до обеда я положу чемоданы в машину и отправлюсь в Рим, снова попаду в пробки и жару мегаполиса. Снова вернусь в мою квартиру, слишком большую для того, чтобы там жил один человек и слишком далекую от моря. С понедельника начнется моя обычная рутина: подъем в 6:30, бар, рабочие смены, клиенты. Поход за продуктами, оплата счетов, а потом ранний сон, чтобы на следующее утро не проснуться разбитым. Все должно было вернуться на круги своя, только вот в Рим вернется уже не тот человек, которого я знал, глядя в зеркало. И дело не в загаре и слегка отросших волосах, это не помешало бы мне узнать самого себя. Но были перемены в моих взглядах, новые ожидания, которых у меня не было раньше. Была искра любви и перспектива на будущее, была сила человека, который, несмотря на других делает свой смелый выбор. Мне нравился этот новый я. Иногда я думал, что было бы, если бы я проигнорировал то чувство, которое испытал к нему, то любопытство, которое все больше приобретало вкус любви, а если бы я оттолкнул его или просто держал дистанцию. Если бы он не собрал всю свою смелость и не поцеловал меня. Похоже, мне пришлось бы искать счастья в других объятиях, которые не оставили бы мне ничего, кроме горечи. В жизни не существует большей неудачи, чем просто довольствоваться тем, что имеешь. Когда я вернусь в Рим, я буду далеко от него, от моего кудряша. Не будет больше тех ежедневных доз любви или спонтанного секса. Нам будет плохо, ужасно плохо, но мысль о том, что мы будем видеться каждые выходные позволит мне выжить. — Ничего не изменится, вот увидишь. — сказал Эрмаль. Иногда он пугал меня, казалось, будто он читает мои мысли. Я даже подумал, будто вместо того, чтобы думать, я произносил все это вслух. — Я знаю, любимый. Честно говоря, я надеялся. Я боялся уверенности, потому что у нее есть способность рушиться прямо у тебя на глазах и этим летом я в этом убедился. Это был наш последний вечер и я должен был постараться не думать о завтрашнем дне, чтобы не испортить те несколько часов, что нам остались, потому что эта ночь должна была стать лучшим моим воспоминанием. Мы решили пойти поужинать в одно милое место на причале Бари. А чем мы займемся потом мы собирались решить, когда для этого придет время, даже если у меня не было сомнений в том, что случится позже. В этот вечер мы решили не использовать его мопед, а поехать на моей машине. У Эрмаля машины не было, хотя он и имел водительские права. — Удобно, да, но мопед дает мне почувствовать себя свободным. — сказал он, пожимая плечами, когда однажды вечером я спросил его как так вышло, что он до сих пор не обзавелся машиной. Он привел меня в очень милое место с мягким светом и лепестками роз на столах, официанты в пиджаках и галстуках, а на стенах картины. Это было одно из тех мест, которое подходит парочкам, ищущим романтики. У Эрмаля был хороший вкус в выборе ресторанов; я вспомнил, что и в наш первый совместный выход с Франческо, Джулио и Маттиа, именно он выбрал, куда мы пойдем и вечер прошел очень хорошо. Пока мы ждали, когда нам принесут нашу рыбу и белое вино, я потерянно разглядывал его лицо, освещенное тусклым светом свечи. Он был прекрасен своей особенной красотой. Он был прекрасен своими длинными черными кудрями, темными глубокими глазами, тонкими губами, прозрачной кожей. Я бы никогда не смог перестать думать о нем. В нем были такие особенности, которых я не замечал в других, пока не познакомился с ним, в нем все еще оставался проблеск не так давно прошедшего подросткового возраста. — Как так получилось, что у тебя пирсинг в брови? — спросил я, дотрагиваясь до него. — Если честно, у меня нет точного объяснения. Может в знак протеста, может из-за желания отличаться от других. Не знаю. — В любом случае, тебе идет. — Спасибо, любимый. Он улыбнулся и взял меня за руку. Я заметил, что через пару столиков от нас увидела наши недвусмысленные отношения и теперь смотрела на нас с Эрмалем, очевидно, чтобы понять, что именно нас связывает. Я неожиданно испытал гнев. Таким должно было стать наше будущее, полным сверлящих и осуждающих взглядов? Или однажды мы сможем быть свободными любить друг друга открыто? — И давно ты его сделал? — Приблизительно 1,5 года назад. — Было больно? — Немного больнее, чем другим, он воспалялся пару раз. Но сейчас все отлично. — сказал он, дотрагиваясь до пирсинга. — А твои тату? Что они значат? — Всего понемногу… Воспоминания, люди, мечты. — Ты будешь делать другие? — Думаю, да. В этот момент у меня мелькнула мысль, что я должен набить что-то, что напоминало бы мне об этих днях. Я чувствовал необходимость запечатлеть на своей коже воспоминания этого лета, этого отпуска, нашей любви. — Да, конечно, да. — поправил я самого себя. Эрмаль улыбнулся, потому что, скорее всего, догадался о чем я подумал. — Это будет хорошо в любом случае. Знаешь, что ты никогда не должен менять, Фабри? Я покачал головой. — Бороду. Не сбривай ее никогда, ты даже не представляешь, каким очаровательным она тебя делает. Он погладил меня по щеке. Я подмигнул ему и в этот момент принесли наш ужин. Мы ели быстро, потому что в этот особенный вечер нам достаточно было просто прикоснуться друг к другу, чтобы возбудиться. Мы вышли рука об руку и побежали в сторону моря, как двое влюбленных, приходящих в восторг от мысли, что они смогут остаться наедине. Мы сидели на берегу и инстинктивно искали физического контакта, слияния наших ароматов и единения наших тел в тесных объятиях. Я смотрел на небо и желал, чтобы эта ночь была бесконечной. Желал, чтобы весь остальной мир исчез и остались только я, Эрмаль и море; чтобы не существовало завтра, потому что этот момент длился бы целую вечность. — Фабри, я достал для тебя одну вещь… Это полнейшая глупость, но это будет для тебя частью меня, этой земли, когда ты вернешься в Рим. Я хочу, чтобы у тебя была вещь, которая заставит тебя чувствовать себя не так одиноко, когда ты будешь далеко. Он немного отстранился, ища что-то в своих карманах, а когда нашел, надел это мне на шею. — Это подвеска с ракушкой и моря Бари. Ручная работа. — смущенно пролепетал он. — Эрмаль, но это же прекрасно! Я был восхищен, счастлив как ребенок в свой день рождения. Я провел руками по подвеске, чтобы восхититься ей и осознать, что с этого момента кусочек нашей любви всегда будет со мной.Конечно, он никогда не заменит его присутствия, но сможет сделать его отсутствие менее болезненным. Я поблагодарил его долгим и страстным поцелуем, на который Эрмаль ответил с тем же рвением, наши языки соприкасались, а губы двигались в унисон. Мы чувствовали необходимость разрушить любое расстояние между нами, чтобы наши тела стали одним целым. Он сел на меня сверху и медленно-медленно просунул руку в мои брюки, касаясь моих самых интимных мест, пробуждая их. Его руки способны были заставить меня умирать от возбуждения, заставить все мое тело дрожать. Его прикосновения были волшебны, ни одна женщина до него не могла сравниться с его прикосновениями. Я запустил обе руки в его длинные кудри и стал покусывать его шею, на которой уже были следы от оставленных мной раньше засосов. Я поднял его рубашку и прильнул губами к его груди, сосредоточившись на нужных местах. Спустившись ниже, я расстегнул молнию на его брюках и продолжил исследовать своими губами самые интимные части его тела. С каждым мгновением я чувствовал себя все ближе к оргазму. Он тоже возбуждался все больше и, наконец, взял инициативу в свои руки, он раздел меня, скинув мои вещи на песок. Еще через пару мгновений мы оба остались обнаженными и нас поглотила наша любовь. Мы были так увлечены происходящим, что даже если бы кто-то увидел нас, мы бы этого не заметили. Это был первый раз, когда мы занимались любовью на пляже.