Quell'estate

Отвратительный звонок будильника вырвал меня из объятий Морфея, вернув в реальность. Я выключил его и протянул руку на соседнюю половину кровати, ища Эрмаля, но его там не было. Место, где должно было быть его тело, было пустым и холодным. Куда он ушел? Я открыл глаза, чтобы посмотреть, не сидит ли он на краю кровати или, может, наводит порядок в комнате, но сцена, которую я увидел перед собой была жестокой как никогда. Я был в Риме, в своем доме. Это была моя комната и Эрмаля просто не могло быть здесь со мной. Он был в Бари, за 458 километров от меня, и я должен был ждать пятницы, чтобы снова иметь возможность обнять его. Мне казалось невозможным выжить целых 5 дней без него, его присутствие в моей жизни стало неотъемлемой частью каждого моего дня. Он был со мной постоянно и теперь было очень странно не видеть его рядом с собой. Я рухнул обратно на подушку, поглощенный точкой по нему. Я вспомнил как Эрмаль будил меня сладким кристально чистым звуком своего голоса, сопровождаемым игрой на гитаре, вспомнил запах его кожи, который был первым, что я чувствовал за день, и его поцелуи в качестве «доброго утра». Тем не менее, я должен буду научиться довольствоваться той поддельной близостью, которую подарили нам технологии, должен буду научиться быть сильным и справляться с его отсутствием, которое теперь станет константой моей жизни. Как же сложно быть счастливым. Я тяжело вздохнул, собрал всю свою смелость и встал с кровати. Я должен был встретиться с новым днем в этом Риме, который не способен был дать мне единственное, чего я желал, в то время, когда мое сердце все еще оставалось в Бари. В конце концов, понемногу я научусь управлять этой тоской. В конце концов, рано или поздно, мы выберем один город и все станет намного проще. Я по инерции принял душ, ощущая усталость, которая все еще владела моим телом. Вчера я лег поздно, хотя знал, что утром мне придется рано вставать, но желание поговорить с Эрмалем по телефону было сильнее сна. Я приехал домой поздним вечером, бросил чемоданы в коридоре и сразу же позвонил ему, чтобы сказать о своем приезде. Мы висели на телефоне несколько часов, разговаривая обо всем и ни о чем, о всякой важной для нас чепухе и я заснул под звук его голоса. Я наскоро вытерся, оставив волосы наполовину мокрыми и, все еще голый, зажег сигарету, бессмысленно надеясь, что она хоть немного избавит меня от тоски по нему, заполнит пустоты в моем сердце, которые оставило разделяющее нас расстояние. Мне было бы приятно взять в руки гитару, чтобы выпустить свое разочарование и сюда, но я должен был идти на работу и я уже опаздывал. Я всегда опаздывал. Я курил, курил, но не мог перестать думать о нем. Мой мозг услужливо демонстрировал мне красоту его тела, линии его губ, мягкость его волос. Рисовал перед моим взором моменты нашей близости, я мог слышать даже наши приглушенные голоса. Во всем чего я касался я чувствовал нежность его, будто фарфоровой, кожи, с темными следами от моих засосов, следов страсти. Странное тепло наполнило меня, пробуждая мои чувства и мои желания. Мое тело отреагировало очень неожиданно и абсолютно без причины я возбудился, от одних только воспоминаний. Я затушил сигарету и стал мастурбировать, смущенно, почти ощущая стыд за это свое действие. Я чувствовал себя неопытным подростком, который впервые ощутил свое сексуальное желание. И если разобраться, то так и было. Это был первый раз, когда я возбудился, думая о мужчине, это был первый раз, когда я осознал, что моя сексуальная ориентация не та, какой я всегда ее считал. Это была история перерождения, это было подтверждение того, что что-то действительно изменилось во мне. Мне нравилась эта мешанина новых эмоций, опыта, которого раньше не было. Это заставляло меня снова почувствовать себя подростком, пытающимся понять, как устроен мир, и чувствующим себя счастливым, несмотря на то, что ему это не удается. Я возбуждался, с каждой секундой я неминуемо возбуждался все больше и больше. Мое прерывистое дыхание превратилось в глубокие стоны, моя спина покрылась мурашками от удовольствия. Я представил, что это его рука дотрагивается до меня, что его язык скользит по каждому сантиметру моего члена. Мне хотелось, чтобы он был там со мной, чтобы прижать его к стене и заставить заплатить за это неудобство, которое вообще-то не было неприятным, даже наоборот. Я хотел целовать его, пока ему не станет не хватать дыхания, хотел стаскивать с него одежду, разрывая ее на мельчайшие кусочки. Хотел царапать его грудь, оставляя на его коже красные полосы, которые потом служили бы картой нашей любви, хотел покусывать его соски, пока он не станет дрожать от возбуждения. Я хотел снова ощущать вкус его удовольствия у себя во рту и хотел, чтобы тоже самое он сделал со мной, мы бы овладевали друг другом до тех пор, пока не перестало бы существовать различие между нашими телами. Хотел слышать, как он умоляет меня дать ему испытать этот желанный оргазм. Моя рука все быстрее двигалась на моем члене, а приглушенные стоны срывались с моих губ. Я кончил обильно, как никогда раньше. Я чувствовал себя опустошенным, но более расслабленным. Это было не так, как если бы он был со мной, как если бы я занимался любовью с ним, но по крайней мере я успокоился. И потом мастурбация была единственным выходом, чтобы не идти на работу в таком состоянии. Мое возбуждение было бы видно даже под одеждой. Я вышел из ванной, взял из шкафа вещи, быстро съел печенье и буквально слетел вниз по лестнице. Время бежало, я опаздывал все больше, но прежде чем влиться в римское движение, полное хаоса, который я, конечно, найду на столичных улицах, я написал Эрмалю сообщение с пожеланием доброго утра. Было слишком рано, чтобы звонить ему, учитывая, что еще не было даже 7 и, определенно, он в это время еще спит. Я позвоню ему в два, когда выйду с работы и буду уверен, что он уже проснулся. Утренняя смена в первый же день после отпуска была сродни массовому убийству; я бы лучше ударился головой об стену сотню раз, чем снова вошел в этот бар. Каждый раз, закрывая глаза, я снова видел море и пляж. Флавио, мой работодатель, должно быть был мазохистом, раз хотел, чтобы именно я открывал это место. Я вошел в бар и почувствовал себя потерянным и одиноким, как ребенок в новой школе, среди незнакомых людей, как человек, попавший в другую страну. Это место, которое еще две недели назад было для меня вторым домом, казалось мне абсолютно новым, будто я не бывал здесь раньше. Я рассматривал предметы интерьера, будто это был первый раз в моей жизни, когда я их видел, я изучал их расположение, будто для меня это было в новинку. Но в этом не было вины этого места, ничего здесь не изменилось после моего отъезда. Это я изменился за эти дни, это я больше не был прежним. Единственное, что было действительно странным, так это открытые ставни, частично включенное освещение и уже забронированные столики, хотя обычно за это отвечал тот, кто открывал бар. Я огляделся, но никого не увидел. Мне казалась странной возможность того, что он мог забыть привести в порядок бар прошлым вечером. Я включил кофемашину и пошел в подсобку, чтобы оставить свои вещи. — Фабрицио! Рад снова тебя видеть. — неожиданно послышался голос за моей спиной. Я подскочил от неожиданности. После того, как я внимательно осмотрел бар, я был уверен, что здесь никого нет, поэтому я не ожидал услышать чей-то голос. Я обернулся и увидел перед собой Флавио, который улыбался, глядя на меня через свои очки-авиаторы. Но где он прятался, если я не нашел его раньше? — Ты что, приведение увидел? — воскликнул он, заметив мое испуганное лицо. — И-извини, я не думал, что здесь кто-то есть. — И бар сам себя привел в порядок? Иди я тебя обниму, ты не представляешь, как мне тебя не хватало! — сказал он, прижимая меня к себе. Флавио был мужчиной под 60, крашеный блондин с небольшим животом, весельчак. Он был очень приятным человеком и понимающим работодателем. У него был спокойный характер, безмятежный; редко можно было увидеть его рассерженным или нервным. Кроме того, мы были знакомы так давно, что я чувствовал его частью своей семьи, дядей или дедушкой, например. Это было взаимное ощущение, потому что однажды он определил меня как своего сына, которого у него никогда не было. В каком-то смысле это было правдой, он буквально видел, как я рос. Я прятался в его баре каждый раз, когда прогуливал школу, советовался с ним, когда у меня были проблемы, он был моим психологом, после каждого моего расставания с девушками. Когда я закончил обучение и не знал, чем хочу заниматься в будущем, он предложил мне работу в своем баре. — На время, пока ты думаешь. — сказал он. Потом это время превратилось в годы и наши отношения продолжались. — Как тебе идет загар! Тебе пошла на пользу Апулия. Кто знает, сколько прекрасных девушек ты покоришь с таким милым личиком, как у тебя! Девушки, прежде всего. Я смущенно улыбнулся, потому что любой ответ мог бы быть компрометирующим и мог раскрыть правду об этих днях. Несмотря на то, что мы были откровенны друг с другом, я еще не чувствовал, что я готов открыться ему. Я не чувствовал себя готовым никому об этом рассказывать. Пока все, что произошло между мной и Эрмалем останется между нами. Когда мы будем готовы, мы расскажем о нашей любви всем, кто по нашему мнению, должен знать об этом. — Зайди на минуту в мой кабинет, поболтаем. — серьезно сказал он. Сейчас он меня уволит, подумал я. Я сел на потрёпанный, скрипучий стул, уперевшись локтями в коленки, как скучающий школьник. Не знаю, могла ли кладовка со стареньким компьютером лет так двадцати, кучей документов, лежащих на полу и метелкой, стоящей в углу, быть кабинетом. Только в его фантазиях это могло называться именно так. — Расскажи мне что-нибудь об Апулии. — с энтузиазмом сказал Флавио. — А кто за баром? — Не беспокойся об этом. Куда ты ездил? — В Бари. — Ах да, Бари. Тебе понравилось? Повеселился? Расскажи мне, чем ты там занимался. Я нервно сглотнул и закашлялся. И что я ему отвечу? Что, конечно, отпуск прошел отлично, что я получил много новых впечатлений и что единственным недостатком было то, что он был слегка перенасыщен разными событиями? Что я потерял двоих из своих троих друзей, что узнал о своей гомосексуальности и теперь встречаюсь с мужчиной? — Все прошло хорошо. Пляжи, море, люди, еда…все было потрясающе. Восхитительно. Я старался быть как можно более убедительным и естественным. Не знаю, как мне это удалось, но, к счастью, он не стал расспрашивать дальше. Однако, было достаточно просто внимательно посмотреть мне в глаза, чтобы понять, что на самом деле за этим с виду нормальным путешествием, скрывается намного больше, что в эти дни я испытал вихрь новых чувств. — Я так рад за тебя, Фабрицио. Хотел бы я тоже отправиться в такую поездку! Я никогда никуда не выезжал. В любом случае, я пришел пораньше, чтобы сказать тебе одну очень важную вещь. «Фабрицио, ты уволен, теперь можешь возвращаться в Бари и трахаться со своим новым парнем» — продолжил его фразу мой внутренний голос. — Конечно, говори. Я почти перестал дышать и начал подергивать ногой от волнения. — Учитывая тот факт, что в последнее время дела идут хорошо, а я не молодею, я решил найти нового сотрудника, который отчасти займет и мое место. Воспользовавшись твоим отсутствием, во время которого мне в любом случае пришлось искать тебе замену, я нашел девушку, которая будет работать здесь. Я издал вздох облегчения, так как для того, чтобы у меня было достаточно денег, мне нужно было это место. И это было важно для наших отношений с Эрмалем, чтобы покрыть расходы на поездки в Бари почти каждую неделю. — Но ты же не уходишь, верно? В смысле, баром по прежнему будешь управлять ты? — Конечно да, я буду здесь всегда. Плюс в том, что теперь вместо двоих нас здесь будет трое. — И кто она? — Сегодня вы познакомитесь. У нее вечерняя смена и она придет в полдень. Многое я ей уже объяснил за эти две недели, но я уверен, что и твоя помощь будет для нее важна. Я кивнул. Я уже собрался встать, но передумал. Я должен был воспользоваться моментом, чтобы попросить его передвинуть мои смены так, чтобы у меня были свободные выходные, чтобы посвятить их Эрмалю, независимо от того, поеду ли я в Бари или он в Рим. Я боялся, что не смогу просить его об этом, не имея веской причины. — Все в порядке, Фабрицио? У тебя есть еще вопросы ко мне? — спросил Флавио, видя, что несмотря на то, что наш разговор был завершен, я все еще не ушел на свое рабочее место. — Нет…точнее да. Я не хочу злоупотреблять твоей добротой, но я должен попросить тебя об одном очень важном одолжении. — Конечно, говори. — Мне нужно, чтобы я был свободен по субботам и у меня не было вечерних смен в пятницу. — Как так? — Я познакомился с девушкой в Бари и сейчас мы вместе, и мы решили приезжать друг к другу по очереди. — соврал я. — Ох, мой Фабрицио влюбился! Будем надеяться, что это наконец та самая! Конечно, я освобожу тебе выходные, часть нагрузки возьму я и часть эта новая девушка. Но ты должен будешь в первую очередь познакомить ее со мной, ладно. Я хотел умереть. Я оказался в невероятной, почти безвыходной ситуации. Я осознавал, что он не шутит, что он действительно захочет познакомиться с моей девушкой и что будет очень плохо, если я не сделаю этого. А проблема в том, что не существовало никакой девушки, но на ее месте был прекрасный парень. Я был идиотом, но теперь я должен был придумать какое-то оправдание, прежде чем у меня начнутся проблемы. Я поблагодарил его и метнулся за барную стойку, надеясь, что работа не даст мне думать о проблемах, которые я сам себе создал. Около полудня в бар вошла девушка, высокая худая блондинка. Я глянул на нее краем глаза, потому что был занят мытьем кофейных чашек, но, судя по всему, она была из тех высокомерных девушек, которые ходят, задрав голову. Одна из тех неприятных и невыносимых, которых интересует только одежда и косметика. Однако, именно с такими я обычно спал до знакомства с Эрмалем. И Клаудия, моя бывшая девушка, была такой же, несмотря на то, что наши отношения продолжались несколько лет. — Привет, я новая бариста, работаю здесь. — сказала блондинка, подходя к барной стойке. Занятый работой, я забыл, что должна прийти новенькая. Я немного разочаровался, я надеялся, что она будет более приятной и простой, в конце концов, нам предстоит работать вместе, хоть и частично. Однако, этот голос звучал очень знакомо. Я оторвал взгляд от посуды и узнал ее. — Клаудиа?