Quell'estate

Я бесцельно бродил среди полок супермаркета, шел по коридорам, даже не глядя, что меня окружает, не обращая внимание на людей, проходящих рядом. Каждый раз я останавливался, чтобы рассмотреть этикетку, форму или цвет какого-то товара, а потом возвращал его на свое место, чтобы продолжить бродить по магазину. Словно мантру я мысленно повторял названия товаров, мелькающих мимо меня, тех, которые больше всего бросались мне в глаза, даже не понимая, зачем я это делаю. Яйца, ветчина, яблоки, моющее средство, бумажные полотенца. Яйца, ветчина, яблоки, моющее средство, бумажные полотенца. Яйца, ветчина, яблоки, моющее средство, бумажные полотенца. И так до бесконечности. Без передышки. Правда в том, что в это день моему взгляду все казалось одинаковым; я не видел ничего кроме упаковок с продуктами и другими вещами, не находя между ними никакой разницы. Одна из сотрудниц обратила на меня внимание, заметила мое абсурдное поведение. Возможно, она подумала, что я хочу что-то украсть, а может просто приняла за сумасшедшего. Я даже не знаю. Очень вероятно, что она не единственная заметила мои хождения туда-обратно по коридорам супермаркета с пустой корзинкой, но я обратил внимание только на нее, потому что она под видом того, что ей необходимо поправить товары на полках, постоянно оказывалась неподалеку от меня. Очевидно, ничего лучше придумать она не смогла. Конечно, я пришел в супермаркет не просто так. У меня был длинный список покупок для меня, для Эрмаля, но после получаса хождения туда-обратно с пустой корзинкой, я решил смять его и засунуть в карман. Я бы и дальше бесцельно бродил между полок, а потом вернулся домой. Может быть, завтра я буду более спокойным и достаточно сконцентрированным, чтобы найти все, что мне требуется. Я не был настроен на покупки. По правде говоря, сегодня я ни на что не был настроен. Я проснулся отдохнувшим, но с каким-то странным ощущением беспокойства, которое не покидало меня в течение дня, сопровождало каждое мое действие, каждый жест. Оно было легким, но постоянным и чем больше я пытался от него избавиться, тем больше оно наступало. Оно сопутствовало мне в душе, когда я пил кофе и ел печенье, когда одевался. Я надеялся, что видеозвонок Эрмалю поможет мне сделать это расстояние между нами менее мучительным, смягчат те часы, которые оставались до нашей встречи, но это странное ощущение не покидало меня и теперь, будто даже Эрмаль, который обычно вселял в меня спокойствие, не был способен отогнать этого паразита, поселившегося во мне. — Я проснулся с очень странным ощущением беспокойства, Эрмаль. — неожиданно заявил я посреди нашего разговора. — Фабри, я покажу тебе странности завтра. Моя реакция была неожиданной, я облизнул и прикусил губу. Мне казалось, что он уже здесь со мной. Я предвкушал момент, когда мы сможем снова насладиться нашей близостью, когда наши тела объединятся, распространяя ту любовь, которую мы сдерживали эти 5 бесконечных дней. Как я хотел его, как мне его не хватало. Были моменты, когда его отсутствие становилось настолько тяжелым, что мне до смерти не хватало воздуха. Эрмаль на экране покраснел и его щеки покрылись румянцем. — Нет, ты не можешь так делать. Мне достаточно одного этого жеста, чтобы во мне заиграли гормоны. Ты возбуждаешь меня, Фабри. Ты бы возбудил меня даже в пижаме и в шапочке для душа. Вместо ответа я еще раз облизнул губы, хитро улыбаясь. Просто чтобы подразнить его, чтобы заставить его предвкушать то, что произойдет завтра. Я видел, что он еще больше сконцентрировался на том, чтобы не возбудиться, чтобы не начать трогать себя прям передо мной. Он пытался отвлечься, показывая мне билет на самолет на завтра. Это должен был быть его первый полет. Как он был взволнован. В этот день прощание было не таким тяжелым, потому что мы знали, что уже завтра увидимся снова, вновь окажемся в объятиях друг друга. Но это счастье, однако, не смогло побороть беспокойство, которое так и не покинуло меня и сопровождало меня даже вечером, когда я пошел на работу. Я уже думал, что это, возможно, из-за Клаудии, из-за ее присутствия, из-за ее притворной вежливости. Она стала очень милой и дружелюбной по отношению ко мне, не зная, что ее поведение мне совсем не нравится и только больше отталкивает меня от нее. Она заботилась о том, чтобы выполнять и мои обязанности, помогала, когда я был слишком загружен работой, всегда искала общения, какого-то повода, чтобы начать диалог, будто полностью забыла нашу ссору. Свое предательство. Что она хотела от меня? Однако, когда я вышел с работы, это странное ощущение все еще не покидало меня. Более того, оно стало намного сильнее. Я в сотый раз взял с полки случайный товар и потерялся, изучая его вплоть до самых незначительных деталей. Это была упаковка красной фасоли. Я повертел ее в руках прежде чем решил вернуть ее обратно на полку, давая время моему взгляду, зафиксировать все детали. Я уже собрался положить ее обратно, но она выскользнула у меня из руки, я нагнулся, чтобы поднять ее и заметил вдалеке знакомую фигуру. Мне понадобилось немного времени, чтобы убедиться, что это он. Мое сердце замерло. Это был Франческо. Было странно видеть его напротив себя, может из-за того, что это был первый раз, когда я видел его после нашей ссоры. Я испытал злость, сильную, укоренившуюся во мне злость, но в тоже время и легкую грусть. Его поведение было неправильным, но была часть меня добрая и наивная, которая не могла выкинуть на ветер все эти годы, ощущения и воспоминания, пережитые вместе. Я бы простил его, если бы он попросил этого. Я спрятался за одним из стеллажей, чтобы избежать того, что он меня увидит и замер, несколько минут следя за ним. Он выглядел уставшим и потрепанным. На нем был простой серый костюм, не вяжущийся с августовской жарой, шляпа и кроссовки. Может он шел из спортивного зала. Он внимательно разглядывал этикетки, сравнивая их и товары между собой. Если он находил что-то подходящее, он клал это в свою маленькую желтую корзинку. Он был один, никто не сопровождал его. Когда он повернулся в моем направлении, я сбежал в другую часть супермаркета. Я не был готов встретиться с ним в этот день. Я не хотел продолжать нашу ссору, крики; в последнее время этого и так было слишком много. На данный момент я предпочел избегать его. Я снова нашел в кармане своих брюк список покупок, пробежал по супермаркету, хватая необходимые мне вещи и, когда все было готово, направился к кассе. Мне было достаточно увидеть его, чтобы очнуться от того ступора, с который меня вгоняло это чувство беспокойства. Если бы вчерашняя сотрудница магазина увидела как я бегаю, закидывая товары в корзинку, она бы точно убедилась в моем сумасшествии. Я почувствовал себя уверенно только когда уже был в машине на пути домой, далеко от торгового центра, далеко от него и от возможного спора. Среди всех дней, когда мы могли встретиться, чтобы спокойно разобраться, этот был наименее подходящим. Я был слишком взволнован, слишком вспыльчив, чтобы быть открытым для такого важного разговора. На половине пути мне на телефон пришло уведомление. Я будто заледенел. Что-то мне подсказывало, что это никто иной, как он. Я припарковался на обочине дороги и взял телефон в руку, не имея смелости посмотреть ни получателя, ни содержание сообщения. Я покрутил его в руках, прежде чем осмелиться разблокировать. Мои догадки подтвердились. Это был Франческо. Я посмотрел еще раз, надеясь, что просто ошибся, что, возможно, я действительно схожу с ума. Но нет, его имя неподвижно высвечивалось на экране. Не было никакой ошибки. Это был он, именно он. Все что мне нужно было сделать — открыть сообщение и узнать, чего он от меня хочет. « Я видел тебя в супермаркете. Мне необходимо срочно с тобой поговорить, присоединяйся ко мне, здесь, в баре.» Я ударился головой о руль, издав оглушительный гудок. Нет. Нет. Нет. « Я не могу больше этого терпеть» — было моей первой мыслью. Я не отвечал ему, я даже не знал, что сказать. Каждое слово, которое я мог написать ему было словом злости или ненависти. Однако, несмотря на это, я развернул машину и вернулся к торговому центру. Франческо ждал меня перед баром, с пакетами, полными покупок в руках и хмурым, озабоченным лицом. На секунду мне показалось, что он хочет сказать мне что-то более серьезное, что он хотел видеть меня не из-за нашей ссоры. Я осторожно подошел к нему, настороженный его возможной негативной реакцией, боясь, что он снова начнет кричать на меня как в то утро. Вместо этого он неожиданно с силой прижал меня к себе. Он обнял меня, как никогда раньше, оставляя меня с каким-то странным чувством. — Привет, Фабри, как ты? — спросил он, отпуская меня. — Хорошо. Немного устал после работы, но ничего. — Это хорошо. Могу я угостить тебя кофе? Я кивнул, удивленный такой вежливостью. Мы сели за столик внутри бара максимально далеко от чужих взглядов. «На всякий случай» — подумал я. Возможно, за этим видимым спокойствием скрывалась ненависть, готовая вырваться наружу. Мы заказали 2 кофе и в ожидании молча разглядывали друг друга, подмечая изменения, которые произошли с нами за лето. Я заметил, что изменился не только я, каждый из-нас по-своему вырос за этот период. Я высыпал в кофе сахар, больше для того, чтобы занять руки. Обычно он мне был не нужен. Обычно я вообще не пил кофе, боясь, что с годами мой голос станет более хриплым и менее мелодичным. Что не смогу больше петь под гитару. — Я хочу быть откровенным с тобой. Не хочу ходить вокруг да около, мне просто необходимо сказать тебе одну вещь. Прежде всего, я был мудаком, я не должен был так себя вести тем утром, но моя реакция была сильнее меня. У меня были на то свои причины. — неожиданно сказал он, разрушив тишину, царившую между нами. Я уже начал представлять его наставления о том, что гомосексуализм — это ошибка, что возможно для меня это был просто момент замешательства, что я должен был понять, что я поступил неправильно. Я готов был сделать вид, что слушаю его, оставаясь при этом при своем мнении. — Сейчас, когда отпуск уже окончен и все стало как раньше, настал момент сказать тебе это. — продолжал он, не дожидаясь моей реакции. — это не просто, поверь мне, очень непросто, но я слишком долго держал это в себе, я не могу чувствовать себя комфортно с другими людьми и в частности с тобой. То что случилось в Бари между тобой и Эрмалем, вызвало мою реакцию и дало мне разобраться в себе. Видишь Фабри… Боже, как это тяжело… Он вдохнул побольше воздуха и набрался смелости. Я же наоборот почти не дышал. Возможно я все понял, а может и нет. Я надеялся, что ошибаюсь, потому что если то о чем я думал было правдой, это была большая проблема. — Я гей. И я влюблен в тебя. Но нет, я все правильно понял. Я отставил чашку с кофе, чтобы не выплеснуть его ему в лицо, чтобы не разбить ее о его прекрасное лицо. Это не могло быть правдой, это шутка, возможно, это подстроил Джулио, чтобы проверить меня. Чтобы прощупать мои больные места в период моей наибольшей хрупкости. Он не мог сказать мне « я никогда не ошибусь так как ты», когда увидел меня в постели с Эрмалем, а потом прийти ко мне, чтобы совершить каминг аут. Это было невозможно. Нелогично. У меня вырвалась только саркастическая улыбка, полная ненависти, внутренней злобы. — Франческо, ты меня за идиота держишь? — спросил я со злостью в голосе. — Нет, нет, с чего бы это? — Послушай меня внимательно, если это шутка, то ты сейчас скажешь мне об этом и мы сделаем вид, что ничего не было. Мы встанем из-за стола, вернемся к своим делам и будем считать, что этого не происходило. — Фабрицио, я абсолютно серьезен. Мне очень жаль, что я тебя обидел, но это была самозащита. Нападать на других, чтобы защитить самого себя. — Я понял. Ладно, давай. Увидимся. Я взял ключи от машины, телефон и встал из-за стола. Нормально было кричать, ругаться, нормально было больше не разговаривать, игнорировать, делать вид, что мы не знакомы, но насмехаться — это было слишком. Я уже почти вышел из бара, когда он остановил меня, схватив за запястье. Я внимательно посмотрел ему в глаза и понял, он не врет. Это все правда. — Фабри, я клянусь. Это правда. Ты поверишь, если я сделаю это? — прошептал он дрожащим голосом. Он приблизился к моему лицу и легко и очень неуверенно поцеловал меня. Я сразу же отстранился, недовольный этим моментом близости. Я оттолкнул его и ушел оставив его одного с расстроенным лицом человека, которому только что разбили сердце.