Quell'estate

Я приехал на работу точно в срок, надеясь, что все те обязанности, которые я должен выполнять, будут занимать мой мозг, позволяя не думать об этом поцелуе. Но это оказалось не так. Все было даже хуже, чем я ожидал. Я готовил кофе, булочки, фруктовые соки, разговаривал и шутил с клиентами, делая вид, что все в порядке, пытаясь не показывать им, что в глазах у меня две черные пропасти, но все было бесполезно, я был отчужденным, воспринимал людей, находящихся передо мной как расплывчатые образы из моих кошмаров. Мое сознание зациклилось там, на том поцелуе, которого не должно было быть вообще, но который не только произошел, но и начинал разрушать мою жизнь. Я был уставшим и измученным, под глазами красовались огромные фиолетовые круги, а голова раскалывалась от пульсирующей боли. За всю ночь после этого поцелуя я не сомкнул глаз. Я ворочался в постели, сжираемый мыслями, слишком тяжелыми, чтобы с ними справиться, чувством вины, раздирающим душу. Мне не хватило целой ночи, чтобы справиться с ними, избавить от них свою душу. Они отпечатывались на моей коже, несмотря на то, что не я был виновником этого поцелуя, я не хотел этого. Но часть меня подсказывала, что я мог избежать его, если бы я только отстранился, она бы не смогла дотянуться до моих губ. Что если бы я действительно хотел, этого бы не произошло. И все же, если бы для меня этот поцелуй никогда не существовал. Если бы Клаудиа вышла из машины, просто вежливо поблагодарив меня, если бы я вообще не стал подвозить ее до дома. Для меня она в прошлом с того самого вечера перед Рождеством. Но нет, это произошло и теперь я должен был иметь дело с теми последствиями, которые мне принесет это событие. Прежде всего в отношении Эрмаля. Потому что на этот раз я не смогу объяснить ему, что пока он был за 500 километров от меня, я в который раз предал его, после поцелуя с Франческо на прошлой неделе, теперь был поцелуй с Клаудией. Которого я, конечно же, не хотел. Конечно, это она искала встречи с моими губами, не я с ее. Однако, этот поцелуй случился, хотя его не должно было существовать вовсе. Но я не был достаточно силен, чтобы сообщить ему такую новость, не мог сказать ему то, что, несомненно, разрушит наши отношения, потому что я осознавал, что на этот раз мне стоит ждать от него другой реакции, нежели его обычное спокойствие и позитив. Это будет не так, как когда он узнал о Франческо. Он будет взбешен и будет абсолютно прав. И худший их возможных исходов это то, что я могу безвозвратно его потерять. Единственным способом спасти наши отношения было сделать вид, будто ничего не произошло и позволить времени стереть этот поцелуй из моей памяти, пока я сам не буду убежден в том, что этого никогда не было. Несмотря на то, что это несправедливо по отношению к нему, несмотря на то, что я никогда ему раньше не лгал. Только вот мне нужно время, прежде чем я смогу разговаривать с ним так, чтобы эмоции не взяли верх надо мной, заставляя меня во всем ему признаться. И я не знал, как мне контролировать ситуацию до того момента. Прошлым вечером у меня даже не хватило смелости позвонить ему, потому что я не знал, как сделать так, чтобы мой голос не выдал волнение и не позволил ему понять, что что-то меня беспокоит. Добравшись до дома, я смог найти силы только на то, чтобы рухнуть на кровать и выкурить какое-то немыслимое количество сигарет, надеясь, что это прогонит мою нервозность, но она, напротив, сопровождала меня на протяжении всей ночи. Потом с первыми лучами рассвета, уже смирившись с мыслью, что заснуть мне не удастся, я сварил себе кофе, надел первое, что достал из шкафа и вышел гулять по улочкам Рима как можно дальше от тех мест, где мы гуляли с Эрмалем, чтобы избежать того, чтобы воспоминания о нас обрушились на меня. Осознавая, что они могут стать последними нашими воспоминаниями. В случае с Франческо, мне все казалось намного проще. Я лишь отправил ему сообщение с пожеланием хорошего дня, чтобы не вызывать подозрений и снова принялся бродить по улочкам Рима, который с ним казался мне бесконечно прекрасным, но сейчас я воспринимал его только как кучу серых камней и цемента, я даже не знал, как мне пройти, чтобы добраться до бара, где я работаю. Я был слишком занят, пытаясь контролировать свои чувства, чтобы следить за тем, куда я иду. Но это не могло продолжаться вечно. Рано или поздно я должен был позвонить ему, между нами должен будет состояться разговор и в любом случае, в субботу я должен буду поехать в Бари. Я обещал ему. Я должен был, да и у меня уже был куплен билет на самолет. И, конечно, я хотел вновь почувствовать его в моих объятиях, надеялся, что наши поцелуи смогут навсегда разрушить эту темноту. Это моральное напряжение не покинуло меня и тогда, когда я пришел на работу, я был так подавлен, что совсем забыл, что в конце смены ко мне должна была присоединиться Клаудиа. Что я увижу ее, должен буду с ней поговорить, чтобы разобраться с тем, что произошло вчера вечером. И когда входная дверь отворилась и она вошла в бар со своим обычным высокомерием и надменным взглядом, я почувствовал как мои ноги стали ватными, а желудок сжался. Старательно покачивая бедрами, она демонстративно подошла стойке, где оставила сумку и ключи от машины. Она посмотрела на меня манящим взглядом и, сев на табурет напротив меня, погладила меня по лицу и волосам. Она снова считала меня своим. Может ей было непонятно, что, несмотря на это, я все еще принадлежу Эрмалю. Что у нее никогда не будет второго шанса, что я никогда не расстанусь с ним. — А я смотрю, твоя машина каким-то магическим образом заработала. — сказал я ей, взмахнув у нее перед глазами ключами, которые она только что положила на стойку. — Этим утром она сама завелась. Какие странные эти машины, сначала кажется, что они сломались, а потом как по волшебству все снова работает. — Ну конечно…машина, которая заработала и без ремонта, это все равно что сказать, что ты никогда меня не предавала. Клаудиа испепелила меня взглядом, но на удивление не стала поддаваться на мою провокацию. Более того, она продолжала гладить меня по щеке, как будто могла со дня на день разрушить эту стену обиды и молчания, которую я так старательно выстраивал между нами. И чтобы спастись я должен был продолжать возводить ее. — Но сейчас поговорим о тебе. Выглядишь расстроенным, Фаб. — прошептала она, проводя пальцем по моим губам. — Ты еще не отошел от вчерашнего поцелуя? — Во-первых, убери руки от моего лица. Во-вторых, не называй меня Фаб. — Знаешь…я знаю, почему ты не хочешь, чтобы я называла тебя Фаб. — Нет, ты не знаешь. — резко отрезал я. — Ну что ты, конечно я знаю. В одно мгновение Клаудиа встала с табурета и приблизилась к моему лицу, замерев буквально в паре миллиметров от моих губ. Прошептав «нет», я инстинктивно уклонился и в спешке схватив телефон и ключи от машины направился к выходу из бара. Нет, я не позволю ей прикоснуться ко мне снова. Мои губы и мое тело принадлежат только Эрмалю. — Хватит, Клаудиа, Свой момент гордости ты получила вчера вечером, сегодня этого не повторится. Забудь обо мне, живи своей жизнью и помни о том, что я больше никогда не буду твоим. Ты знаешь, кому я принадлежу сейчас. Клаудиа колебалась, теребя пальцами локон своих волос, будто раздумывая какую еще гадость она могла бы мне сказать. — Знаешь, почему тебе не нравится, когда тебя называют Фаб? Ты задумывался об этом? Потому что так тебя называла я, только я. И теперь это заставляет тебя вспоминать времена, когда мы были вместе, когда ты был счастлив со мной. Заставляет тебя понять, что с Эрмалем тебе далеко не так хорошо. — Знаешь, Клаудиа…за один день он дает мне в три раза больше любви, чем смогла дать мне ее ты за все время наших отношений. Я вышел из бара, хлопнув дверью, не желая знать, что она могла бы на это мне ответить. Мне это было не интересно. В этот момент мне требовалось только найти способ спасти наши с Эрмалем отношения, выиграть против Франческо и Клаудии, пытавшихся их разрушить. Я бежал по улицам так любимого мной города, которые теперь лишь напоминали мне о том, что в моей жизни есть люди, которые борются только за свой эгоизм и за мое несчастье. Чем ближе я был к своей машине, тем отчетливее понимал, единственное мое спасение — уехать отсюда. В Бари, думал я. Да, Бари мог бы стать решением моих проблем. Только на полпути я остановился, чтобы отдышаться и позвонить Маттиа, чтобы рассказать ему все, что случилось за последние часы, потому что он единственный мог мне помочь, понять мои чувства и мою боль. Потому что он прекрасно знал мое прошлое и все мои слабые места. Но то, что я увидел, разблокировав телефон, заставило меня перестать дышать. Пропущенный вызов от Эрмаля и сообщение, где было написано только «Спасибо» и прикреплена фотография. Фотография, на которой Клаудиа целует меня в машине.