Под мрачной сенью Древа мертвых

      Завертелись, закружились часы, минуты и дни в странном, безумном перевороте. Катерину буквально разрывало от гаммы чувств - все, чего ей хотелось, о чем думалось - быть рядом с любимым. Она исподтишка любовалась Всадником каждую минуту, смущенно улыбалась, когда ловила его взгляд, а чуть они оставались одни, тут же льнула к нему. Можно сказать, Каен этим пользовался - он в эти их личные минуты учил Катерину целоваться. Он осторожно обхватывал ее за голову, а потом накрывал ее губы ртом, сначала нежно, потом требовательно. Порой она сама первая рвалась к нему, иногда даже успевая укусить его губами, но он отстранялся и высоко поднимал указательный палец, мол, стой, я покажу, как надо.       Как мало, как мало, как мало они так проводили время вместе! В основном Икабод днями крутился буквально между ними, как незримая преграда, и Катерина буквально чувствовала, что ее руки будто имеют продолжение, вытягиваются, невидимые, чтобы обнять, сжать Всадника и никогда не отпускать. Тот, ловя ее жадные, зовущие взгляды, смущался, прятал глаза и выглядел крайне виноватым, поэтому он старался как можно реже глядеть ей в глаза.       Но побыть вдвоем порой так нестерпимо хотелось, что Гэн и Катерина, переглядываясь, начинали доводить Икабода шумом, хохотом и музыкой, так что бедный констебль выгонял их на улицу, чтобы они не мешали работать. Но однажды им повезло - он сам уехал в Нью-Йорк, и не будет его пару дней - больше дорога занимает. Разумеется, влюбленные решили не тратить времени зря.       - Тихо, тихо, - шептал Гэн, почти лежавший в кресле. Катерина устроилась у него на коленях и отвечала на его ласки. Он просил ее не спешить, но она все равно едва сдерживалась от того, чтобы не выплеснуть бурные эмоции наружу. Она отчасти не понимала его: вот же, они вдвоем, почему он мешает ей проявить чувства? Ведь потом она может обнимать его только мысленно, этими незримыми руками, которые тянутся от нее к нему, как щупальца морских чудовищ. Ерзая на гессенских коленях, девушка переживала, что не может всего сразу: когда она обнимала Каена, то нервничала, что не может смотреть на него, когда смотрела издалека, переживала, что не достаточно крепко обнимает. Гэну же тоже в какой-то мере было стыдно и неловко, особенно когда он ощутил, как член наливается кровью.       - Alle, geh weg, - простонал он, попытавшись снять девушку.       - Что это? - с придыханием спросила Катерина, чувствуя под собой что-то твердое.       - Уйти, уйти надо, - забормотал он, не прерывая попытки спустить юную леди ван Тассел.       - Никуда тебе не надо, - с нажимом заявила девушка, взяла его за лицо и впервые поцеловала именно так, как он учил. Раньше она допускала ошибки, всегда что-нибудь, но он "исправлял" - то язык не надо так глубоко, то еще что-то... А тут он изумился - неожиданное совпадение его тайным надеждам! А он уже начал приунывать, что у нее не получится! Довольный, Каен закрыл глаза и забылся, наслаждаясь поцелуем. Руки его сами потянулись к тесемкам, потеребили их, развязали, поглаживая тело. Платье с шорохом сползло почти на половину. Не отрываясь от гессенских губ, Катерина в свою очередь стала точно также избавляться от всадниковой рубашки. Он на миг отстранился, поднял руки, чтобы позволить ей снять рубашку и отбросить в сторону. Прохладные пальчики приятно заскользили по белым горячим плечам, нащупали впадину - крестообразный шрам на правом плече, потом нашли наоборот что-то выпуклое, похожее на ожог - клеймо на левом. Она щекочет ноготками грудь, покрытую рваными рубцами, спускается ниже, натыкается на звездочки от пуль, щупает его живот и чувствует помимо плавно очерченных кубиков небольшую ямку: одна из мышц пресса настолько изувечена, что почти отсутствует. Каен тем самым не теряет время зря; он то жадно целует соски, как ребенок, который пьет молоко, то жадно гладит ей спину львиными лапами, то уткнется узким лицом в грудь. Она приподымается, встав на колени над ним, и ему в голову приходит идея. Легонько коснувшись губами пупка, Гэн осторожно запустил широкую руку под юбку и бережно сжал ягодицу, одновременно глядя девушке в глаза и спрашивая:       - Страшно?       - Не очень.       - Hast du Angst vor mir? - в льдистых глазах появляется нотка тревоги. - Denkst. Ich bin nicht hübsch. Bist du sicher, dass du willst?       - Я ни слова не поняла, - она грустно улыбнулась.       - Не могу так, - выдавил Каен, глядя то на лицо Катерины, то на ее гладкий живот. - Я же ужасный... - он погладил ее по бархатной коже.       - Ужасно глупый, - она наклонилась и припала к его губам. Сомнения стали отступать, теперь уже не они, а жар желания мучил Всадника. Гэн поддался искушению, но лишь наполовину.       Он прочертил дорожку поцелуев по её животу и ниже, ниже, увлекая и дразня. Потом с шорохом опустил платье и жадно поцеловал заветную ложбинку: сначала сверху, слегка, а после чуть раздвинул ей бедра, подался головой вперёд, и стал играть языком по её самой чувствительной точке. Он продвигался ниже, глубже, с удовлетворением слушая стоны, немного сдвигал ей ягодицы и бедра, пока наконец буквально не посадил к себе на язык.       Девушка не выдержала, и, взвыв, стала покачиваться взад-вперед, в такт движениям партнёра. Её охватывало странное чувство: вроде неприятно, а вроде так хорошо, что ей хотелось кричать от удовольствия. Каен хорошо знал, где пощекотать языком, где поцеловать поглубже, где действовать чуть грубовато и быстро. Катерине подсознательно хотелось слезть с его языка, ибо она боялась, каждую секунду боялась - ей казалось, что она вот-вот обмочится, но этого не происходило. Вдобавок Гэн поглаживал её по спине, на секунду отрывался и шептал "Тише, тише!", успокаивал и придерживал, чтобы она не соскочила с его языка.       Но наконец эта сладкая пытка закончилась. Изнемогая, девушка вскричала громче, дернулась, исходя судорогами, а когда после наплывшего экстаза ей стали неприятны движения гессенского языка, она задергалась, пытаясь освободиться, схватила Гэна за голову. Он послушно отстранился, и, смущенный, но довольный, с некоторой долей вины поглядел ей в глаза.       - Это было... Потрясающе, - ошарашенно проборсотала Катерина, потому что ничего подобного ещё не испытывала. И в тот момент ей было даже все равно, что Всадник не понимает по-английски.       Любовники перебрались на диван, не одеваясь. Когда они поднимались, Катерина заметила, как выпирают гессенские штаны.       - Что это с тобой? - она недоверчиво покосилась на бесстыжую палатку.       - Es ist einfach... Von dem, was Sie geküsst haben...und weiter...       - Гэн?       - Jeder Mann hat das, - он почему-то очень смутился.       - Раньше у тебя такого не было. Гэн, что происходит?       И вдруг осеклась: она не права! Было! Покраснев, она вдруг вспомнила, как чувствовала это своим телом, когда прижималась спиной ко Всаднику или когда чересчур ласкала его.       - Я просто...       - Иди сюда, - она поманила его и обняла за шею. Он заколебался, но потом все же упал в объятия. Она увлекала его, тянула к себе с особенной страстью, не сколько желая приласкать, сколько стараясь давать ему понять, что он нужен ей. Гладя грудь и живот Каена, она случайно задела натянутые штаны. Гэн взвыл, а Катерина сначала встревоженно уставилась на него, а потом легонько сжала вставший орган еще раз. Гессенец тяжело вздохнул. Опять пауза. Девушка сжала теплый бугорок снова. Всадник морщится.       - Тебе больно?       - Вместо ответа Каен положил ее ладошку себе на промежность и слегка пожал, прося продолжать. Девушка послушалась и принялась ласкать его, внимательно наблюдая за выражением гессенского лица. Он стал тяжело дышать, прикусил губу, но не прервал ее. Закрыв глаза, он отдался своим ощущениям, и чувствовал только, как приятно делают ему нежные трепетные руки. Он настолько размяк и разомлел, что позволил себя раздеть, рассеянно кивнув, когда Катерина принялась стаскивать с него штаны. Внезапно Гэн почувствовал что-то влажное, поэтому охнул и дернулся. Девушка едва касалась его губами: недолгие, еле ощутимые поцелуи сводили его с ума. Он к такому не привык, у него обычно брали в рот полностью. Из-за этого он быстро кончил - оттенки удовольствия были новыми, неизведанными.       Устало откинувшись на спинку кресла, он прикрыл глаза. Жарко. Вдобавок он разгорячился еще сильнее от взаимных ласк с Катериной. Девушка, видя, что он тяжело дышит и облизывается, поспешила открыть окно. В комнату ворвался свежий воздух. Каен нехотя встал и принялся жадно пить воду, а потом снова упал на диван.       Любовники посидели какое-то время рядом, молча поглядывая друг на друга. Поговорить хотелось, но без альбомчика было бессмысленно. Вместо них стали говорить их ласки. К чести Каена стоит сказать, что дальше легкого баловства ртом он не торопился заходить. Однако он обнаглел до того, что в считанные дни эти ласки участились в два-четыре раза, да еще и ждать отсутствия Икабода уже стало не обязательно. Один раз Гэн исхитрился и баловал Катерину языком, сидя под столом и закинув на себя ее ноги. К сожалению, констебль появился очень не вовремя. Гессенец толком не слушал, о чем они говорили, но по интонации понимал, что девушка изо всех сил старается держать лицо и не выдавать ни себя, ни его. Но отстать от нее он смог только при фразе: "А где Гэн?", после чего задернул девушке юбку и укатился из под-стола. Затем бесшумно выполз в другую комнату, а потом нарочито сделал вид, будто только что пришел.       Катерина еле сдерживала хохот.       За исключением этого ей все время казалось, даже после того, как она уже получила удовольствие, что чего-то ей не дали. Она пыталась спросить об этом Каена, но объяснить не могла даже с помощью листочков и карандашей. Более того, ей было стыдно, и это чувство мешало ей даже сформулировать вопрос.        Но она даже представить себе не могла, как быстро это изменится.        Утром она нежилась со Всадником в постели. Их обдувал приятный ветерок, ласкали еле пробившиеся сквозь тучи лучи солнца. Ей было так хорошо с любимым, что она прижалась к нему не желая даже отворачиваться от него, не то, что уходить. Её руки обвили Гэна, голова ткнулась ему в грудь. Гессенец муркнул что-то, ещё сонный. Он пробормотал в ответ на приятные поглаживания что-то невразумительное, чувствуя, как приятно щекочут ему спину тоненькие коготки, после чего жадно и с каким-то чавканьем смял губы девушки в требовательном поцелуе. Пара зашуршала, лаская обнаженные тела друг друга.       Каен вдруг вспомнил, как вчера ночью подключал пальцы к умелым губам и как Катерина сидела на нем верхом, а он изнывал от желания продолжить, зайти дальше - охватить её за талию и иметь, как жеребец кобылу, мучительно сдерживался и больше поцелуев и прикосновений рук ничего себе не позволял. Воспоминания расшевелили его, он почувствовал, как член наливается кровью. Одеяло приподнялось, как шатер для рекрутов, и он поморщился от притока крови.       - Ich will Sex haben, vollwertig, - буркнул он, повернувшись к Катерине с какой-то надеждой. Она протянула руки, чтобы его приласкать, но гессенец вдруг навалился на неё сверху, так что она ощущала, как сильно упирается возбуждённый орган.       - Давай без твоих игр, - фыркнула девушка, смущенно пожав мускулистое плечо. Ей показалось, что Каен намерен пощекотать её, подурачиться, как иногда делал. Но в голове его были совсем не игры.       - Ich will mit dir verheirateten Nacht, - смущенно пробормотал Каен, поглаживая её грудь.- Aber...ich habe Angst... mich zu beeilen und einen Fehler zu machen... Jungfräulichkeit nicht zurück.       - Гэн, - Катерина негромко рассмеялась.- Погоди, не торопись... Я ни слова не понимаю из того, что ты говоришь.       Всадник поник, сполз с неё и отвернулся.       - Ну, иди сюда, любимый...       Он с шорохом перекатил голову по подушке обратно. В льдисто-синих глазах зажглась надежда. Он не выдержал, схватил бумагу и карандаши, и опять стал рисовать, отчаянно смущаясь. Опустив глаза, он, молясь, только чтобы не залиться краской, протянул рисунки, на которых "супружеская ночь", в переводе с немецкого "verheirateten Nacht", изображена, как она есть. Почти инструкция у него получилась.       - Не уверен, - сбивчиво буркнул Всадник. - Можно ли...       - Давай попробуем, - предложила девушка и села в постели. Всадник придвинулся ближе, обхватил ее лицо руками и стал осторожно целовать. Он волновался, сердился на себя за то, что нервничает, как девственник, вдобавок стал бояться, что у него упадет, и он опозорится. Он не выдержал, отстранился и отвернулся. Страх испортить, что-то надломать остановил его. И главное, что помешало Каену заняться любовью - он боялся, что это самообман - чувств между ним и Катериной нет или же это просто гормоны, а может, всего лишь глупая симпатия, ему казалось, что он не достоин стать ее первым любовником и прочее. Главная мысль терзала его: я не хочу ей все испортить.       - Гэн, - девушка легонько погладила любимого по ребрам.       - Прости меня. Нельзя так, - виновато сказал он, все также тупо глядя в стенку. Больше за все утро он не произнес ни слова. Определенно, он бы терзался еще больше, если бы знал, что делает больно Катерине от того, что она смотрит на его муки. Первым порывом ее было заплакать - любимый не хочет ее! - но девушка взяла себя в руки и решила попробовать узнать, в ней ли проблема, и заодно утешить Всадника. Она поднялась с кровати, оставила с неким сожалением его одного, лежать со скорбной и виноватой гримасой, и спустилась вниз на кухню - приготовить ему что-то.       Когда она вернулась, кавалерист читал увесистый томик.       - Чего читаешь? - из вежливости поинтересовалась девушка. - Может, прервешься? Я тебе завтрак принесла...       И тут она увидела в книге... Английские слова! Всадник читал по английски, и, судя по тому, что ни одного слова с пометкой выделено не было, читал хорошо!       - Гэн, ты понимаешь по-английски?       Гессенец поднял голову, посмотрел в глаза и честно ответил:       - Да.       - Ты знаешь язык?       - Можно сказать, что как родной. Я только наполовину немец. С материной стороны во мне течет американская кровь.       - И ты... ты все это время спокойно смотрел, как мы объясняемся с тобой жестами? - ноздри девушки начали гневно раздуваться.       - Ну, не очень спокойно, - Всадник почесал голову. - Я порой еле сдерживался, чтобы не заржать, было очень весело.       - Ты что, затеял это все, чтобы посмеяться? - Катерина повысила голос и стала шарить повсюду в поисках предмета, которым можно Каена огреть.       - Нет-нет-нет, послушай!.. - кавалерист примирительно поднял руки. Но договорить молодая ван Тассел ему не дала: схватив со стола длинную и тяжелую шкатулку, похожую на ящичек, девушка замахнулась на Гэна. Тот вскочил, и, завернувшись в одеяло, понесся вниз.       Икабод проснулся от шума, грохота и воплей. Протирая глаза, он вышел на порог своей спальни и увидел, как внизу Катерина носится за Всадником, а тот, прикрывая голову, смеется и скачет по мебели.       - Я тебя в дерево затолкаю обратно, ты понял?! - вопила Катерина, а Гэн прикрывался от нее, чтобы разбушевавшаяся девушка не навешала ему фонарей.       - Что тут происходит?! - возмутился Икабод. - Семь часов утра! Вы что устроили, оба?!       - Он нам врал, он знает английский! - девушка поставила шкатулку на пол и обвиняюще ткнула пальцем в гессенца, который присел на подлокотник дивана.       - Ой, ну надо же, оно говорит! - Икабод саркастично всплеснул руками. - Немая принцесса заговорила! А теперь на этой оптимистичной ноте...       - Да послушайте же меня! - вскричал Всадник. - Я притворялся, потому что не хотел, чтобы оказалось, что вы улыбаетесь мне в лицо, а за глаза гадость говорите! Я... я проверял! Я боялся, что доверюсь и снова получу предательство! Я должен был знать, как вы относитесь ко мне на самом деле, и теперь вижу, что нет смысла скрывать...       Катерина вдруг смутилась:       - Знаешь, а вообще-то ты прав.       - Прекрасно, а теперь идите спать, оба! - рассердился констебль. Он не спал полночи, занимаясь составлением докладов, и раннее пробуждение по, как ему показалось, ерундовой причине его разозлило. Пара, недовольно ворча, удалилась.       - Ты... ну... не сердишься на меня? - осторожно спросил Каен, когда он и Катерина улеглись на кровать.       - А ты сам-то как думаешь? - сварливо сказала девушка и отвернулась.       - Ты же уже признала, что я прав? - кавалерист вздернул бровь.       - Но выпороть тебя за то, что ты пудрил нам мозги, не помешало бы.       - Ну, накажи меня, - смеясь, он подставил зад. Звонкий шлепок.       - Ау! - Катерина затрясла рукой. - Ты каменный, что ли?       Все также фыркая и посмеиваясь, Каен перевернул ее, устроился сверху и нежно поцеловал, придерживая руки, дабы она не попыталась поставить ему фингал.       - Ладно, негодный, у тебя есть шанс искупить вину.       - И что я должен делать? - Всадник улыбался.       - Ну, сначала ты как следует приласкаешь меня, - она провела пальцем по его груди. - А потом расскажешь о себе всю правду. Идет?       - Можно попробовать.... Но если не выйдет, я просто приготовлю тебе какао, идет?       - Гэн! - запротестовала Катерина, но Всадник ее уже не слушал.