***
День выдался очень жарким, из-за духоты было трудно дышать. С озера не доносилось ни дуновения свежего воздуха, все вокруг застыло в знойном мареве. Макс всегда не любил солнечную погоду, а сегодня она просто выводила его из себя. Он сидел на траве в тени крыльца, где его не было видно и где он не видел никого. Настроение у него было паршивое. В голове стучало от жары, а еще от мысли, что вся его жизнь свелась к следующему: он за деньги жил в психушке и чуть ли не был этим доволен. Ему не было здесь хорошо, но ему было здесь неплохо. И это было плохо. Нашел, где располагаться и к чему привыкать. И к кому. Можно подумать, ему действительно нравилось слушать Никки, нравилось, что Гвен слушает его, это было тупо, так тупо, что он скрипел зубами от злости на себя самого. Что он будет делать через два месяца? Он пока не нашел ничего, что было бы интересно Нилу. Может, потому что не особо искал. У Гвен в кабинете он лекарств не заметил, кабинет Джаспера был для него не доступен. Он хорошо изучил клинику — облезлые книжные шкафы в коридорах, нелепые статуи, собственную комнату с трещинами в паркетном полу. Если Кэмпбелл использовал клинику в разных сомнительных целях, то здесь наверняка что-то хранилось, может, поинтереснее таблеток Нила. Иногда Макс натыкался на Кэмпбелла в коридоре и мог поклясться, что тот уже и понятия не имеет, кто Макс вообще такой. Всем все равно. Делай что хочешь. Он мог бы что-то придумать, предпринять, если бы не отвлекался на… на людей. В жару вместе со стуком в висках накатывала усталость, сейчас она кипела внутри и превращалась во что-то злое и ядовитое. Макса все довело, и теперь ему самому хотелось кого-нибудь довести. Надо вернуть деньги Нилу. Макс услышал шаги на крыльце и решил, что это Никки, но с крыльца спустился Престон. Все внутри Макса злорадно напряглось. Гвен… мисс Кейсен поручила ему помогать Престону с какой-то бессмысленной хренью, но он забил, сделав вид, что забыл. Без него справятся, все всегда справляются без него, а он без всех. Престон подошел к Максу и остановился рядом. Кажется, он нервничал. — Эм, Макс. Макс приложил руки козырьком и повернулся, чтобы взглянуть на Престона снизу вверх. — Чего-то хотел? Престон замялся, но продолжил: — На самом деле, да. Я хотел сказать тебе, что не обижаюсь за… за тот случай. — Ок-ей? Престон кивнул, словно принимая такой ответ, и нервно смял пальцами рубашку: — Знаешь, до постановки осталось немного времени, в смысле, я могу ее отложить, я ведь сам ее планирую, потому что здесь больше никому… ну, потому что я ей и занимаюсь, — он натянуто рассмеялся, — но мне хотелось бы… хотелось бы уже ее закончить. Но… но нужно, чтобы участвовали все. Я даже Нерфа попросил. Престон выпалил все на одном дыхании. Макс молчал. Он знал, что Престон ждет его реакции, но молчать было по-злому весело. Престон вздохнул и продолжил: — И мисс Кейсен сказала, что, вообще-то, ты давно должен был мне помогать. Да ладно? — Престон, я… понимаю, что для тебя это важно и все такое, но, извини, ты не по адресу. Я просто не хочу этим заниматься. — Но мисс Кейсен сказала… — Мисс Кейсен знает, что в моем курсе нет обязательного участия в пьесах, — Макс вальяжно откинулся на локтях на траве, не глядя на Престона. — Позови там, не знаю, Дольфа, если тебе надо нарисовать какую-то хрень или выучить какого-нибудь Шекспира. — Знаешь, кроме Шекспира есть и другие… Все. Лучше бы Макс сейчас встретил этого самого Дольфа; они бы точно договорились до драки, и Макс был уверен, что это было бы в разы лучше, чем подобные разговоры. — Чувак, ты, наверно, не понял. Мне это неинтересно. Вообще. Окей? Мне не интересен театр, и если ты от меня отвалишь, я буду тебе очень благодарен. Лицо Престона на миг приняло ожесточенное выражение. — Знаешь, Макс, я иногда тебе даже сочувствую. Ты многие вещи не понимаешь и понимать не хочешь. Но, возможно, тебе просто не дано. Ого. Долго думал? — Возможно. Но знаешь, в чем твоя проблема? Ты живешь в каком-то своем мире, где все любят то же дерьмо, что и ты. Плохие новости, Престон: этот мир существует только в твоей башке. Однажды ты задолбаешь всех трепаться о высоком, и тебя за это возненавидят, хотя скорее всего всем будет похрен. Как и мне сейчас. Просто, свали, а? Или стой молча, так ты хотя бы солнце загораживаешь. Престон посмотрел на него с нечитаемым выражением лица: — Как только твой врач тебя терпит. От почти беззлобного снисхождения в его голосе внутри словно сорвало крышку. — Ну так иди, пожалуйся мисс Кейсен и заодно мистеру Сильвертону. Может, он тебя пожалеет, расскажет, какой ты гениальный и поцелует в одно место. Или ты не в его вкусе? Макс с самого начала знал, что последнее слово останется за ним. Не глядя на Престона, который молча развернулся и ушел, Макс удовлетворенно вздохнул, глядя на колышущиеся листья разросшегося кустарника. В голове стучало, мелькало и ни одна мысль не приводила ни к одному выводу.***
С утра голова Гвен просто раскалывалась от духоты. Кофе в сочетании с мидолом ничем ей не помог, как не помогало и распахнутое настежь окно: горячий воздух за ним был неподвижен. Гвен вздохнула. Накануне она решила убрать Макса с экспериментального курса. Сначала это был минутный порыв из-за возмущения его поведением. Но, уже спокойнее разбираясь с техническими моментами, Гвен обнаружила важную деталь, которую упустила поначалу, хоть и считала себя дотошной в обращении с мелким шрифтом. «Курс контролируется утвержденным врачом, включая медикаментозную часть, в случае, если в клинике отсутствует предварительно определенный для этого специалист. При наличии такового медикаментозная часть курса проводится по его супервизией с отчетностью непосредственно перед соответствующими инстанциями». Во всем этом громоздко сформулированном комментарии к примечанию под звездочкой важным для Гвен было только одно: в клинике еще до нее был «заранее определенный специалист». Им являлся Джаспер. Как только Макс перейдет к приему лекарств, юрисдикция Гвен закончится. Конечно, в программе указывалось, что лекарственное вещество — просто «седативный препарат для улучшения когнитивных способностей, уже протестированный в ряде заведений и зарекомендовавший себя как эффективный и не вызывающий побочных эффектов». Зная Кэмпбелла, можно было предположить, что это какая-нибудь дурацкая процедура перед выводом препарата на рынок в качестве панацеи от всех напастей. Гвен было все равно. Даже если бы Максу надо было пить грудной сбор под надзором Джаспера, Гвен бы этому помешала. Она приняла решение: она отпускает Макса на все четыре стороны, и он оказывается вне досягаемости для MK Ultra в лице Джаспера. В клинике воцаряется мир и порядок, никто не оскорбляет Престона, никто не расследует «дело Дэниела», Джаспер сияет от самодовольства… Макс ненавидит Гвен всю оставшуюся жизнь… зато все в безопасности. Гвен не знала, в какой момент это стало для нее ключевой целью. Она приехала сюда, чтобы что-то доказать — себе и другим, но это было давно, целый месяц назад, за который столько всего произошло, и Гвен-прежняя не поняла бы Гвен-нынешнюю. У нынешней было другое отношение к работе в плане ответственности и не только. Нынешняя Гвен оказалась жилами втянута в жизнь клиники, все меньше и меньше чувствуя себя сторонним наблюдателем. Это заметил даже Кэмпбелл. Правда, он сделал из этого свои выводы и решил, что Гвен можно доверить ведение своих «дел». Кэмпбелл ничего не объяснял, он мог просто сказать: «Гвен, меня не будет парочку дней, вы ведь проследите, чтобы ребята из Кентукки оплатили поставку омолаживающего чая?», хлопнуть по плечу и исчезнуть в неизвестном направлении; Гвен успевала услышать только шум катера, удаляющегося от острова. В итоге она оказывалась в кабинете Кэмпбелла, похожем на рубку безумного звездолета, обреченно глядя на сотни пропущенных в skype, ворох предложений, выгодных предложений и особых предложений на столе и десяток самых разных печатей в ящике этого же стола. Кэмпбелла не было в клинике и теперь. Он куда-то скрылся, к счастью, в этот раз не навесив на Гвен никаких «деловых поручений». Она подперла голову руками, глядя в окно, и отрешенно следила за тем, как Никки мастерила что-то вроде воздушного змея для Нила. Никки будет скучать по Максу. С другой стороны, он — не самый лучший образец для подражания, а Никки сейчас нуждается в любом. Другие, возможно, облегченно вздохнут. Престон, например. Он спросил Гвен, не может ли она принять участие в его постановке. Гвен уже давно отрядила ему в помощь Макса, но тот, конечно, сделал вид, что обо всем забыл. Гвен до сих пор сочувствовала Престону после того упражнения с лодкой, поэтому проявила осторожный интерес к его пьесе. Престон задумал новую интерпретацию одной из шекспировских пьес. Он объяснял сюжет и идею очень быстро и сбивчиво, было видно, что он волнуется. Гвен согласилась ему помочь. Ей вспомнилась любопытная работа о безумии в пьесах Шекспира. Она задумалась, какие роли могли бы сыграть обитатели клиники. Никки, которая только что запустила воздушного змея и победно вскинула руку вверх, внешне подходила на роль Джульетты в какой-нибудь современной интерпретации. С крыльца спустился сосредоточенный Престон. Сам Престон наверняка видел себя Гамлетом. Гвен никогда не призналась бы ему, но он походил на персонажа дель-арте вроде Пьеро больше, чем на героя шекспировской трагедии. На улице потемнело: кажется, солнце наконец-то скрылось за облаками. Жара чуть спала, стало тихо и душно, как перед грозой. Где-то вдали глухо пророкотал раскат грома. От ворот к клинике прошел Нерф. Гвен усмехнулась. По крайней мере, у них точно есть Калибан. А Макс… Макс был бы идеальным Паком, необязательно шекспировским. Она задумалась о том, на чью роль подойдет Джаспер, и не заметила, как начался дождь. Крупные, тяжелые капли падали на землю как горошины, и звук неприятно смешивался со стуком в висках. Кажется, стучали где-то еще. Гвен вынырнула из размышлений и открыла дверь в кабинет. На пороге стояла Никки. Ее влажные темно-зеленые волосы налипли на лоб и щеки, и она растерянно теребила фенечки на руках. — Мисс Кейсен… Гвен поняла: что-то случилось. Она вышла из кабинета во двор, куда ее быстро и молча вела Никки. Дождь совсем разошелся; сверкнула молния, и с озера налетел порыв шквалистого ветра. Перед клиникой стояли Дольф, Эред, Нил и Макс, глядя на крышу. Гвен перевела взгляд и в ужасе приложила ладонь ко рту. На крыше стоял Престон. Макс поймал ее взгляд и быстро проговорил: — Я не при чем. Гвен не поняла, что он имеет в виду, но ей было не до этого. В голове хаотично замелькали инструкции для подобных случаев, отодвигая на задний план возмущение по поводу открытого доступа на крышу и циничные мысли о том, сколько волокиты будет, если Престон погибнет. Она быстро огляделась в поисках Нерфа. — Престон! Послушай меня, хорошо? — она подошла ближе к зданию и четко проговорила через плечо, — позовите Нерфа, нам нужны мат и лестница. И найдите кто-нибудь мистера Сильвертона! Нил беспечно прыгал под дождем на одной ноге, не понимая, что происходит. — Престон проходит тренировку? Никки придержала его за плечо. — Да, Нил. — Престон! Ты слышишь меня? Если Престон и слышал Гвен, то никак этого не показал. Он был просто застывшей фигурой на фоне темно-серого неба. Мимо Гвен медленно прошел завхоз с лестницей, бормоча: «Раньше они так высоко не залезали». Дождь прямо-таки колотил по земле и по крыше, но Гвен, да и остальные тоже, не обращали на него внимания. Совсем рядом сверкнула молния, и раздался оглушительный треск грома. Престон вздрогнул. «Испугался. Это хорошо». — Престон, — произнес голос, и Гвен не сразу поняла, что это Дэниел. Несмотря на шум дождя, его было отчетливо слышно, — Престон, если ты сейчас прыгнешь, ты не разобьешься. Знаешь, что случится? Ты себе что-нибудь сломаешь. Позвоночник или руку с ногой. Дэниел был прав, но Гвен знала случаи, когда и небольшой высоты оказывалось достаточно. Престон, наконец, повернулся к ним. Под темным небом нельзя было разглядеть выражение его лица. — Да мне плевать. Всем плевать, — его голос заметно дрожал, и Гвен слышала, что ему страшно. — Мне не плевать, — голос Дэниела тоже дрожал, — я не хочу, чтобы ты умирал, Престон, или что-то себе ломал, другие ведь тоже не хотят? ну? Это походило на жуткое упражнение по психодраме. — Я не хочу! — крикнул Нил. — И я не хочу, — голос Никки срывался от волнения. Дольф и напуганная Эред произнесли свои «Я не хочу» одновременно с Гвен. Гвен посмотрела на Макса. Макс закатил глаза и крикнул Престону: — Черт возьми, я тоже не хочу! Престон, ты рехнулся? На меня повесят твою трагическую смерть, ты, придурок! Завхоз придвинул лестницу ближе к кромке крыши, и Нерф расстелил рядом мат. Престон нерешительно шагнул к краю; было неясно, передумал он прыгать или нет. Гвен сжала руки в кулаки от волнения, прошипев: — Где Джаспер! Эред приложила руки ко рту и крикнула: — Чувак, просто повернись боком! Так будет легче спускаться. Все произошло очень быстро. Нога Престона скользнула по сырой черепице, он упал на спину, съехал с крыши вниз, зацепил ногой лестницу и вместе с ней свалился на газон, взвыв от боли. Он был жив. Гвен кинулась к нему вперед остальных. — Престон! Престон, ты меня слышишь? Престон кивнул. Лестница ударила его по лицу, и он рассек себе подбородок. — Моя… нога, — он попытался пошевелить ей, но его ступня была странно изогнута. — Он вывихнул ногу, — Гвен развернулась к Нерфу, — возможно, придется отвезти его в город. — Столько врачей, и никто не может вправить ногу? — Макс, давай не сейчас. — А ну разойдись, — завхоз попытался отодвинуть Гвен. — Сэр, не стоит… — Он неправильно лежит, в таком положении нельзя ничего вправлять. Увидев рядом завхоза, Престон завопил: — Не трогай меня! Никки не удержалась и рассмеялась. — Все в порядке, — заключил Дольф, отходя в сторону, — Бродвей может спать спокойно. Гвен не могла ничего разобрать под всеобщий гвалт. Престон подтянул поврежденную ногу к себе, подальше от завхоза, пытаясь встать. — Ну ты даешь, чувак! — Престон, лучше бы ты помог мне искать гнезда дятлов! Нил подошел и молча обнял Престона со спины. Престон всхлипнул; его заметно трясло. Гвен знала, что ему предстоят сильные слезы унижения, страха и облегчения. — Нерф, я думаю, носилки не нужны, — Гвен обернулась к санитару, — просто помогите ему дойти до комнаты, и мы осмотрим лодыжку. И найдите кто-нибудь уже его врача! На крыльце наконец-то показался Джаспер, который помог Нерфу завести Престона внутрь, не глядя на Гвен. Гвен почувствовала невероятное возмущение, радуясь, что дождь в прямом смысле помогает ей остыть. Она взглянула на Макса, который выглядел так, словно что-то натворил, и повернулась к тихо стоявшему рядом Дэниелу: — Дэниел, ты молодец. Ты очень помог Престону и… всем нам. — Он уже делал это раньше. Дэниел произнес слова внезапно, словно не слыша Гвен. — Что? — Престон уже делал это раньше, пытался... пытался прыгнуть. Он поэтому здесь и оказался. Дэниел говорил быстро, словно боялся не успеть сказать все, что хотел. — Спасибо, что сказал мне об этом, Дэниел. Мы обсудим это с другими врачами. Давай-ка вернемся в клинику. Со двора ушли все, кроме нее, Дэниела и Макса, молча стоящего рядом. Дэниел посмотрел на Гвен. — Да, вам надо знать, — он слабо улыбнулся, но его улыбка тут же стала испуганной, застыла на лице, как маска. Гвен осторожно коснулась его плеча: — Дэниел? — Я все испортил. — Ты ничего не испортил, Дэниел, — Гвен осторожно приобняла его за плечи, пытаясь повести его в сторону крыльца, — это было очень тяжело для всех, и для тебя тоже. Дэниел молча покачал головой. — Что ты испортил, Дэниел? — спросил вдруг Макс. — Макс, не надо, — Гвен забыла, что он тоже здесь. Макс посмотрел на нее с чем-то вроде презрения. — Дэниел? — он повторил громче, — что ты испортил? — Джаспер будет ругаться, — Дэниел произнес это явно, отчетливо, так, словно Джаспер был не человеком, а чем-то или кем-то другим, кто будет ругаться на всех, а не только на Дэниела. В глазах Дэниела отразился бесконечный ужас, в этом было что-то древнее, жуткое, словно он был пророком, предрекающим беду. Его волосы намокли и стали темными, он обхватил себя руками и чуть раскачивался взад-вперед, глядя прямо перед собой. Макс посмотрел на Гвен с мрачным удовлетворением. «Я же говорил». — За что он будет ругаться? — Макс, прекрати, — Гвен повысила голос, и Дэниел вздрогнул, — не смей так с ним разговаривать, слышишь? — А то что? Вы и дальше будете притворяться, что все нормально? Разве вы не видите, что тут все мутнее некуда? — Макс, замолчи. Макс осекся, словно его ударили. Гвен перевела дух. — Мы прекращаем этот разговор. Ты пугаешь Дэниела. — Я пугаю? — в голосе Макса издевка смешивалась со злостью и обидой. Он прошагал к крыльцу мимо Гвен и Дэниела, бросив на ходу: "Да идите вы к черту". Гвен отвела Дэниела в клинику. Капли дождя ощущались как холодный пот, выступивший на теле из-за кошмарного сна. Ветер не утихал всю ночь.