Мусоропровод

Ты выкладываешь из льдинок буквы, пытаясь сложить слово "снежный". Льдинки не подходят друг другу, их тысячи, сотни тысяч, они обжигают руки холодом и не тают, а ты всё равно пытаешься. Ты не любишь монотонность, но это - единственное развлечение, которое здесь есть. Мне никогда не надоедали белые шапки сугробов и звенящие бусы сосулек, которые издавали мелодичный звон, когда их касаешься, но признаю: есть здесь что-то неестественное. Мёртвое. Я умею оценивать только холодную красоту, подобную стали ножа. Меня не восхищает цвет роз или тепло июньского солнца. Я никогда не видел ни лета, ни весны, но меня восхищаешь ты. В тебе есть стержень, который я изучаю и пытаюсь сточить. В твоём сердце кусочек льда, хоть оно почему-то и продолжает перекачивать грязную красную кровь. Твои глаза остекленели, но иногда в них я вижу презрение. Да, это то, что неведомо и непонятно мне - как ты до сих пор держишься? Королевство снегов и вечного льда гасит любой огонь, который в нём разжигают. Я наблюдал за тобой, изучал тебя иголками и стальными скальпелями, но ты невредим, твои позывы жить непоколебимы, и ломаешься ты неохотно, с трудом, как толстая корка замёрзшего глубокого водоёма. Ты притягателен в своей неприступности, но в то же время безмерно покорён. Ты дёргаешься от моих касаний и порой отворачиваешься, создавая иллюзию независимости. По снегу далеко босиком от меня не уйти, и ты это знаешь. Твоя рыжеволосая бестия-сестра пришла в мой дом, минуя сверкающие острые лучи Луны и звёздную пыль, сыплющуюся ей на голову. Она пришла из страны песка и зноя, чтоб украсть у меня сокровища, которые я охранял многие века, а я взамен украл у неё тебя. В моих жилах течёт серебро, я сам, по сути, - одно большое сокровище, и, вероятно, я растаю в ваших краях, как первая снежинка в тёплом октябре. Ты - совсем другое дело, ты как солнце, и хотя моё солнце - белое и прозрачное, негреющее, далёкое, по сиянию ты всё равно очень на него похож. Ты никогда не даёшь мне повода идти на крайние меры, но я вижу, что за девчонку, сейчас бредущую сквозь рыхлые сугробы буераков в мокрых сапогах, ты готов вырвать сердце. Прости, моё знойное солнце, но сокровище можно обменять только на сокровище - таковы условия моей сделки. Я ничего не могу тебе предложить, кроме слов из льдинок, которые ты бесконечно собираешь, сидя под рябиной с кроваво-красными кистями ягод. На твоих волосах оседает иней, издалека они кажутся седыми и почти сливаются с твоей белой кожей - на вид ты как мраморная статуя с исколотыми пальцами, изящная и неподвижная, но живая внутри. Иногда там, где ты касаешься, начинает таять снег. Твоя сестра обошла всю снежную пустыню, едва перебираясь через высокие барханы, отшлифованные моими суровыми ветрами, протиснулась сквозь леса, оставляя на колючих ветках клочки своей одежды, пока метель заметала её следы, но она никогда не придёт сюда. Глупая сука Герда, она правда думает, что ей хватит лишь одной смелости и желания тебя найти. В моём доме много камней, которые сквозь холодное и неживое солнце брызжут радужными искрами в разные стороны, и мне нравится, когда ты приходишь сквозь их переливы. Аномально горячий в сердце, с тонким кусочком льда, который туда попал, ты не даёшь себе замёрзнуть и забыть, но это лишь вопрос времени. У нас с тобой целая вечность в запасе, у твоей сестры - всего лишь пара недель, и когда ты это поймёшь, всё встанет на свои места. А пока ты ждёшь спасения, выкладывая из льдинок слово "снежный", я грею о тебя свои бесконечно холодные руки, чтоб хотя бы отдалённо понимать, что это такое - "лето".