Единицы

Ник просмотрел все материалы на сегодня, и теперь, думая, чем ему заняться, сортировал файлы прошлых дел по папкам: информационные преступления, экономические, политические, сексуальные, преступления против человечества. Чего только не накопилось в картотеке. Системе было все равно, в каких каталогах лежали закрытые дела. При желании можно было поднять из архива любой прецедент. Сортировка по папкам уже была личной инициативой Беккера, который жил в вечном бардаке, а теперь решил немного прибраться, чтоб не бездельничать. От столь «увлекательного» занятия его отвлек тяжелый хлопок по плечу. - Вы сейчас заняты? – услышал он голос Ордерштейна. - Нет, - отозвался Николас и вышел из сети. Несколько секунд рассеянно поморгал, привыкая к освещению зала, а затем спохватился, когда понял, что это прозвучало как признание в тунеядстве. – Т-то есть, работа есть, но это не срочное… Если есть какое-то важное дело, я готов взяться! - Есть. Надо поесть, - съязвил Феликс с неизменно-каменным выражением лица. – Заодно важное дело обсудим. Обедали они обычно в уличном кафе напротив. Там была неплохая кухня и большие порции: что еще нужно для счастья? Николас уплетал за обе щеки бифштекс, а Ордерштейн с пресной миной жевал сендвич с говядиной и запивал его горьким кофе. Иногда Беккеру казалось, что его коллега спит и думает – чего бы такого невкусного съесть и попить, чтобы напустить на себя еще более суровый вид. В чем-то он был почти прав: Феликс много лет поглощал кофе литрами, и уже перестал различать его вкус. А если нет разницы – зачем морочить голову разновидностями? Он заказывал простой американо без добавок и пил по привычке. Хотя считал его поистине дерьмовым*. (*Феликс много что мысленно поливал экскрементами, потому что ругательства практически исчезли из современного языка, а душа требовала брани. Вот инспектор и изобретал свою – на основе самого неприятного слова, которое знал). Итак, Феликс залпом влил в желудок порцию «дерьмового» кофе, выбросил бумажный стакан в урну и начал разговор: - Шеф подозревает Медиахолдинг в махинациях. Дело мутное. Средства на электронном счету в порядке, но за последние пару месяцев к обычным расходам компании добавилась закупка оборудования и комплектующих, которые они раньше практически не использовали. - Хм… А целевое назначение какое? – поинтересовался Беккер. - Якобы апгрейд. Но если по отдельности эти детали много где применяются, то в сочетании вызывают определенные вопросы. Микроплаты «Инк», например, светочувствительные датчики, агрегаторы звука и еще кое-что. Николас растерянно почесал в затылке: - Простите, я не силен в высоких технологиях. Можете перевести на человеческий? В глазах Ордерштейна на мгновение промелькнуло что-то похожее на любопытство. Он прожевал кусок сендвича и продолжил: - Агрегаторы звука нужны для сбора и генерации аудиоконтента. Это вся музыка, озвучка в медиа, голосовые помощники в сети и программы для чтения новостей. В закупке новых агрегаторов Медиахолдингом нет ничего криминального: они им нужны как воздух. А вот светочувствительные датчики пригодятся, разве что, для системы охраны здания. Которая и так обновлялась полгода назад. - А что такое «Инк»? – осведомился Беккер. - Улучшенные микроплаты для обмена данными в сети. - Тогда фто здефь фтранного? – с набитым ртом спросил Николас. – СМИ улучшают платформу, разве нет? – ел он неаккуратно, торопливо, а из-за природной неуклюжести всегда умудрялся оставлять возле себя и на себе россыпь крошек и разводы соуса. Вот и сейчас его подбородок был испачкан кетчупом, а на воротнике рубашки зеленел прилипший кусок салата. Феликс поморщился и машинально вытер руки салфеткой, даже несмотря на то, что они у него были чистые: - Вам двадцать восемь, да? Беккер пожал плечами: - Ну, я не инженер, чтобы понимать такие тонкости. Вы ведь учились со мной на одном факультете, только на пару лет старше, разве не помните? - А для того, чтобы принимать бифштекс сугубо внутрь, нужно быть инженером? – беззлобно усмехнулся Ордерштейн и, наткнувшись на непонимающий взгляд Николаса, махнул рукой. – Вы измазались едой. Снова. А что касается странного: если собрать все эти комплектующие в одном устройстве, может получиться весьма любопытная штука. Такие чаще всего используют спецы и медики, а не журналисты. А еще, четыре месяца назад в Медиахолдинг пришел работать Варфоломео Родригес. - Один из наших пяти подозреваемых, - Ник скрестил столовые приборы на тарелке и спешно вытер лицо салфеткой. - Да, - подвердил Феликс, мрачнея, и отодвинул опустевший поднос на край стола. – Один из… пяти. Это было естественно, что в списке Беккера оказалось на одну фамилию меньше. Не будут же ему присылать разнарядку на него самого. С одной стороны, Ордерштейн испытал облегчение: ему доверяли, раз предоставили возможность проверить напарника. Значит, он вне всяких подозрений, и никто по-прежнему не догадывается о его дефективной натуре. С другой – шпионить за человеком, которого все считали его приятелем, Феликс не хотел. Тем более, у него не было желания думать, что делать, если вдруг он вытянет того пресловутого мамонта из шкафа коллеги. * * * Родригес вышел из центрального офиса Медиахолдинга ровно в восемь вечера, когда закончился его рабочий день. Парень собирался взять ланч в продуктовом и поужинать где-то в парке. Домой, в пустую квартиру возвращаться не хотелось. Там было неуютно и тихо. Он рос в большой и счастливой семье, затем отправился в колледж и три года прожил в общежитии с другими студентами. А теперь, как все взрослые, получил собственный угол в центральном районе, устроился на прекрасную работу, но ему ужасно не хватало общения. Молодой программист тосковал и мечтал о временах, когда женится и обзаведется детьми, лишь бы не сидеть вечерами в гнетущей тишине, которая заставляет думать о… Парень встряхнул головой, отгоняя пугающие, крамольные мысли, поправил галстук и уже собирался надеть наушники и включить радио, когда его окликнули. - Господин Родригес? Варфоломео обернулся и похолодел. Позади него на тротуаре стояло двое. Черные рубашки и брюки, желтые галстуки и желтые пальто с нашивками на плечах – сомнений не было: инспекция. Но даже несмотря на одинаковую форму, они разительно отличались внешне. Невысокий взъерошенный блондин неуверенно переминался с ноги на ногу. Форма ему досталась будто с чужого плеча: слишком большой плащ, слишком короткие штанишки. Если бы именно он встретился Родригесу на улице, возможно, парень бы не испугался: уж больно потешно и нелепо выглядел инспектор. Но второй – под метр девяносто ростом, в очках и с хищным носом, производил действительно жутковатое впечатление. Темные волосы были идеально причесаны, костюм сидел как влитой, взгляд – стальной и холодный, будто прожигал. Именно он окликнул программиста и теперь явно наблюдал за реакцией. В какой-то момент парню даже захотелось бросить все и побежать, даже несмотря на то, что он ничего не сделал. Но он растерянно улыбнулся и кивнул, делая шаг навстречу проверяющим. Высокий инспектор выставил вперед ладонь, демонстрируя татуировку с номером VI-III, позволяя Родригесу проверить его данные, и представился: - Феликс Ордерштейн, федеральная инспекция. Его напарник повторил жест: - Николас Беккер. У вас есть время? Нам нужна помощь в расследовании. Родригес нервно сглотнул. Этот вопрос был чистой формальностью. Кто в здравом уме после рабочего дня ответит инспектору, что у него нет времени? - Да, конечно. А в чем дело? – парень нервно оправил свою желтую офисную рубашку, которая в свете вечерних фонарей почти светилась на контрасте с его темной кожей. - Не беспокойтесь. Просто несколько вопросов, - сказал Феликс. – Вы ведь работаете в Медиахолдинге с февраля? Варфоломео кивнул. - В чем состоят ваши должностные обязанности? - Я тружусь в отделе разработки ПО. Но пока еще учусь, и мне дают больше мелких проектов. Сверстать оболочку под электронный ресурс, выловить баги в существующих программах. - И сколько багов выловили за четыре месяца? – встрял Николас. - Э-э… - парень сощурился. – Понимаете, это немного не так работает. Баги могут появляться снова и снова, в одной и той же программе. Где-то оборудование конфликтует, где-то обновление требуется, какие-то ресурсы просто еще не обкатаны до конца, и находятся в тестовом режиме. Мы не ведем счет ошибкам. Можно просто сказать, стабильно работает приложение или нет. - Какие у вас отношения с коллегами? Родригес на несколько секунд задумался, прикидывая, как правильнее ответить на этот вопрос. Феликс наблюдал за ним. Задержка в ответе обычно говорит о том, что человек говорит не заготовленными фразами, а, значит, вызывает меньше подозрений. - Продуктивные, - наконец, сказал парень. – Ко мне хорошо относятся, и у них есть, чему поучиться. Говорят, у меня большой потенциал. Надеюсь, так и есть. - Почему вас так волнует потенциал? Вы хотите быть лучше других? – нахмурился Ордерштейн. - Не совсем верно. Я хочу делать работу настолько хорошо, насколько могу. Это ведь может упростить жизнь всем вокруг. Только представьте: будущее, в котором все программы работают без сбоев. Где вы сможете быть постоянно онлайн, не нуждаясь в подключении к терминалу или портативному передатчику, чтобы получить нужную информацию. Можно даже использовать ресурс сна для получения знаний! Феликс представил. И был готов поклясться, что у него даже волосы на затылке встали дыбом от этой мысли. Если сейчас основные действия человека можно было детально отследить только пока он был подключен к сети, то при постоянном онлайне не останется и шанса побыть самим собой. Тем более, невозможно контролировать себя во сне. Он скривил кислую улыбку, а вот Николас смотрел на программиста с изумленной радостью. «Ну нет, Беккер уж точно не может быть инакомыслящим. Боже, кто вообще мог его заподозрить? Там же один сахарный сироп в башке!» - Медиахолдинг сейчас занимается разработкой такого проекта? – Ордерштейн сделал вид, что почесал ухо, и незаметно включил встроенный передатчик, записывая разговор. Родригес рассмеялся и замотал головой: - Нет, что вы, это лишь мои мечты! Наша компания пока не располагает такими ресурсами, да и, честно говоря, на реализацию понадобятся годы. - А над чем вы сейчас работаете? Варфоломео внезапно посмотрел куда-то за спины инспекторов и замешкался с ответом. Феликс обернулся. Из дверей Медиахолдинга вышел человек в деловом костюме. Он явно заметил инспекторов и теперь двигался в их направлении. Передатчик тут же высветил информацию над головой прохожего: «Даниэль Фулер, 43 года. Номер XI-C234. IQ – 114. Место работы – Медиахолдинг. Должность – заместитель директора по развитию. Женат, двое детей». Фулер выглядел моложе своих лет, и женщины бы наверняка сочли его привлекательным: правильные, благородные черты лица, вьющиеся темные волосы без намека на седину, улыбка во весь рот. Но чувствовалась во всем этом какая-то неискренность. - Добрый вечер, господа, - Фулер улыбнулся еще шире. Он безошибочно определил, кто среди инспекторов главный и протянул Феликсу руку для пожатия. – Что случилось? У нас же была проверка в прошлом месяце. Все в порядке? Ордерштейн сдержанно поздоровался с ним: - Да, есть пара дежурных вопросов. - Так что же вы стоите? Пройдемте в офис, я вам все расскажу. Родригес, идите домой, рабочий день уже окончен, вы нам завтра нужны со свежей головой! Даниэль быстро взял ситуацию в свои руки, и Феликсу это не понравилось. Он бы с удовольствием сейчас показал ему, кто здесь главный, но излишнее давление напугает мальчишку, а тот, пожалуй, мог бы стать ценным источником информации, потому что и так уже сболтнул немало лишнего. Программиста действительно стоило отпустить до поры. Но прощать такое поведение замдиректора он не собирался: - Кажется, у нас в инспекции появилась руководящая вакансия, о которой я не знал? – Феликс приподнял бровь и вопросительно посмотрел на Даниэля. - Не понимаю вас, - улыбка сползла с лица мужчины. - Вот и я не понимаю, господин Фулер, почему вы решаете, когда мы заканчиваем беседу с вашим сотрудником. - О, ни в коем случае! Я лишь подумал, что сам смогу предоставить больше информации, чем Варфоломео. Он ведь еще стажер, и… - Он – полноценный сотрудник компании, как и вы. Испытательный срок закончился месяц назад, - перебил его инспектор. – Но вам повезло, и мы в самом деле узнали все, что было нужно. Родригес, вы свободны. С вами свяжутся, если понадобится. На лице Фулера отразилось замешательство. Кажется, ему не понравилось, что проверяющие что-то узнали. И он хотел выяснить, что, поэтому принялся настойчиво приглашать Беккера и Ордерштейна в офис, предлагая предоставить полную отчетность. - Спасибо, Даниэль, но инспекции не интересны ваши документы, - Феликс жестом остановил бурный поток речи замдиректора. – Всего доброго. - Постойте, но вы так и не сказали, о чем беседовали с нашим программистом. Для меня очень важна репутация компании. - А я и не обязан отчитываться, - равнодушно ответил инспектор. – Беккер, идемте. Наш рабочий день тоже окончен, - не дожидаясь ответа, он развернулся и широкими шагами направился к перекрестку. Беккер лишь пожал плечами, извиняющимся взглядом посмотрел на заместителя директора по развитию и бросился догонять напарника. Вид у того был такой угрюмый, что спрашивать что-либо было боязно. Оставалось любоваться вечерней улицей, утопающей в цветущих деревьях и огнях вечернего мегаполиса. Люди неторопливо разгуливали по тротуарам. Большинство из них шли в одиночестве – если одиночеством можно было назвать прогулку с включенным радио – но попадались и счастливого вида пары, и молодые семьи. Николас запланировал семью через год, и поставил об этом в известность государство, написав заявление. Многие женились до двадцати пяти, и Беккер, возможно, тоже хотел бы, но до сих пор не чувствовал себя достаточно взрослым для такой ответственности. Но тянуть дольше было уже нельзя: каждый гражданин должен был произвести потомство до тридцати трех лет. Пришлось все-таки включить этот пункт в рабочий план, и решать проблемы по мере поступления. А вот Ордерштейн, казалось, уже родился взрослым. Сколько Николас его помнил, у того еще в университете напрочь отсутствовала студенческая беззаботность, и лучшими друзьями Феликсу всегда служили книги и бесчисленные дела. Он вечно был занят. «Странно, почему он до сих пор не завел семью. Это вообще нормально? Ему тридцать. Осталось всего три года…» Когда они молча прошли пару кварталов, Николас не выдержал гнетущего молчания, и все-таки спросил: - Но почему вы не захотели поговорить с ним? Он ведь был готов. - Вот именно, Беккер. Он был готов. А, значит, мы бы не узнали ничего нового. Пусть еще помаринуется. Заглянем к Фулеру через недельку.