Точка опоры

К тридцать седьмой минуте наблюдения, Пэнси приходит к заключению, что радужки Гермионы отвратительного цвета мокрой пыли, от которой хочется кашлять, выплевывая лёгкие, и задыхаться, отторгая кислород. Ломкие, тонкие запястья, которые вылизывает преданным взглядом Уизли, и путанные кудри, мешающие смотреть на эти самые невероятно-магические глаза. Смотреть и думать: какого чёрта, сообразительная Гермиона делает за столом придурков из Гриффиндора, у которых вместо мозгов каша. Пэнси фыркает, качает головой и чуть закусывает кончик пера, наблюдая. Гермиона смотрит в рот профессору, готовая начать спор в любую секунду, и вид того, как её брови сходятся в одну напряженную линию, не должен так отвлекать. По затылку прилетает запиской от Блейза, и Пэнс кидает на него острый взгляд, прежде чем незаметно развернуть листок с коротким "хватит пускать слюни на Грейнджер". К Салазару его и его ненужную наблюдательность. Остаток урока Пэнс рисует каракули на полях и настойчиво тушит внутри желание взглянуть на Грейнджер.

***

У Пэнс всё в хаосе — вещи на полке в шкафу, почерк, скачущий со строчки на строчку, жизнь. У Пэнси два друга-нарцисса со своими семейными проблемами, чтобы видеть, как её ломает. Ломает из-за всего разом: Паркинсон кажется, она не выдерживает тяжести ожидания лопнувшей струны. Тянет и тянет дни на секунды, а после оседает на пол одного из бесконечных коридоров Хога, прижимает колени к груди и упирается в них лбом. Она спокойна почти до истерии. Знает, что её грудь сейчас мерно поднимается в такт дыханию; форма перепачкалась в пыли, а заднице холодно на каменном полу. Ей всё равно. Правда. Скоро война, в которой они будут умирать за чужие идеалы. — Паркинсон? Разумеется, это Грейнджер. Разумеется, она встаёт совсем рядом, чуть наклоняясь вперед. И в лице читается вопрос. — Иди, куда шла. — Всё нормально? Пэнс посылает ей усталый взгляд, то-то вроде "а что не видно?", прежде чем снова, — нужно прекращать, — заметить карие радужки, окаймляющие блестящие зрачки. — Ты можешь меня починить, Грейнджер? — хрипит она, а после издаёт лающий смешок. Гермиона выглядит сбитой с толку. Пэнси себя такой чувствует. — Ты ведёшь себя странно. — Иди, куда шла, — повторяет, едва не рыча. Она смертельно устала. От всего.

***

— Ты разве не должна быть в Большом зале со своими друзьями? — У тебя привычка сидеть на полу? Их выпускной курс — из разряда чудес. Они выжили и делают вид, что не видели самой настоящей войны. Гермиона садится рядом на пол, чуть прислоняясь плечом к плечу Пэнси, и от неё пахнет розмарином и страницами старых книг. Пэнс прикрывает глаза. Не прошло. Ничуть не прошло. Они какое-то время сидят молча, где-то в одном из многочисленных кабинетов Хогвартса, пока их друзья веселятся в шумной зале. — Не боишься, что нас здесь найдут вместе? — У тебя не такая отвратительная репутация, Пэнси. — Ты будешь удивлена. Пэнси делает, что вздумается. Пэнси — слизеринка, а им, как правило, не знакомо слово "стыд". Она тянет руку к шее Гермионы, чтобы потянуть ту на себя и быстрым движением поцеловать. Она ожидает пощечины, зло суженных глаз. Она ожидает чего угодно, но не ответного движения губ. Чёртова Грейнджер и её странные глаза цвета мокрой пыли.