Mermaids...

      Все воскресенье мы провели за сборами. Нужно было упаковать все материалы, результаты анализов, да и само тело для перевозки его в Уилмингтон. Мы решили, что будет лучше хранить все наши сокровища дома у Джареда, потому что в университетской лаборатории слишком много «левых» людей. Мы все-таки опасались, что «люди сверху» могут что-то узнать…       Меган как будто подменили. Она шарахалась от меня как от прокаженного, а если мы оставались наедине, то ее как ветром сдувало под любым предлогом. Я не мог понять, что произошло в ее премилой головке в тот момент, когда она стояла в моих объятиях. Я же ничего плохого не хотел ей сделать! Мне бы и в голову не пришло играть с ней! С кем угодно, но не с ней! Но я решил не давить на нее, пусть малышка разберется в себе, в любом случае мы поговорим, рано или поздно, и все решится. Да, так будет правильно.       Ближе к обеду мы собрали все, что было нужно, и даже набросали письмо с прошением о прекращении испытаний сверхзвукового оружия, так как это вредит не только крупным млекопитающим, но и ранее неизвестному виду, который имеет общее происхождение с человеком. Писать о том, что это существо можно вполне назвать русалкой, мы не стали. Наше заявление и так должно было «взорвать» общественность как водородная бомба, а это название сулило приписки нашей команды к «лику» сумасшедших. Поэтому пока мы определяли новый вид как «существо, имеющее общее происхождение и общие родственные особенности на раннем этапе эволюционного развития с человеком».       Вечером мы устроили праздничный ужин в честь нашего открытия, а после, сытые и счастливые, завалились спать, представляя, как через пару дней станем сенсацией номер один!       Ночью я проснулся от того, что меня кто-то сильно тряс за плечо и звал громким шепотом.       — Том! Проснись, пожалуйста! — я распахнул глаза и увидел Мегги. На ней не было лица.       — Мег… Что случилось, малышка? — еще не особо соображая, спросил я, потирая глаза.       — Там… В лаборатории… Люди в форме! Они выносят все… Папа уехал туда, а я не знаю, что мне делать!       Сон как рукой сняло!       Я подскочил на кровати и сильно треснулся макушкой о второй ярус, чем разбудил брата. Он замычал что-то нечленораздельное и не особо цензурное и разлепил один глаз.       — Вставай! Нас обокрали! — громко и четко, чтобы до Билла дошло, гаркнул я, натягивая джинсы и футболку.       — Кто? Что? — близнец, конечно же, не сразу врубился, что происходит, но с постели сполз и вопросительно уставился на меня и Мегги.       — Билл! Люди в форме проникли в лабораторию и все конфискуют! — срывающимся голосом всхлипнула Меган.       — Твою мать!!! — брат заметался по комнате в поисках одежды. — А где Джаред? Он в курсе?       — Папа поехал туда, сказал, что сам разберется, но я знаю: они его посадят! Как Тони! Мне страшно! — девушка сорвалась и, закрыв лицо руками, заплакала, сильно вздрагивая всем телом. Я подлетел к ней, прижал к себе и, нежно гладя по голове, стал шептать на ухо:       — Ну-ка прекрати плакать! Все будет хорошо… Я с тобой. И я не допущу, чтобы твоего отца посадили! Клянусь, мы его вытащим!       Мегги обняла меня и крепко вцепилась в мою футболку, продолжая плакать. Билл уже оделся и теперь стоял разинув рот, глазея на проявление чувств Меган. Я показал ему жестом, чтобы он закрыл варежку и срочно вызывал такси.       Мы добрались до лаборатории за рекордные десять минут… пришлось умолять таксиста нестись на предельных скоростях, чтобы успеть до того, как все закончится.       То, что там творилось, выходило за рамки разумного. Две полицейские машины перекрыли дорогу, и мы даже не смогли приблизиться ко входу. Тут же стоял военный грузовик, в который отгружали наше детище… все до последней бумажки!       Перед полицейскими скакал Джаред. Он диким барсом рвался к военным, но трое копов крепко держали его, не давая шансов вырваться.       — Пустите, сволочи! — не своим голосом рычал он. — Это наши исследования! Наше дело! Пустите или я не отвечаю за себя! — он лягнул одного из полицейских и укусил за руку другого. Третьему прилетело в глаз… Началась драка. Профессор налетал на троих мужчин в форме, по очереди получая от них удары дубинками.       — Не подпускай Мегги к ним! — крикнул я брату и кинулся на помощь мистеру Эвансу. — Джаред! Ты ничего не добьешься этим! — я налетел на профессора, пытаясь скрутить его и оттащить от копов, но мужик он был сильный и, словно пушинку, стряхнул меня на землю, неслабо приложив головой об асфальт. Тут же один из копов крепко заехал мне дубинкой по макушке.       В глазах у меня потемнело, и я начал проваливаться куда-то в черноту, слыша только, как где-то с боку два знакомых голоса кричат мое имя. Второй удар приземлился на мою голову, и я окончательно вырубился.       Все было кончено. Тело, результаты исследований были уничтожены вплоть до последней записи. Нас арестовали и держали в участке три дня, пока миссис Эванс делала все невозможное, чтобы мы как можно меньше пострадали. Итогом ее хлопот был довольно внушительный штраф за незаконное использование лаборатории, которая принадлежала больнице, запрет на любую научную деятельность на территории штата, а также недвусмысленная угроза тюремным заключением, если еще раз попадемся за подобными занятиями. Как только ее не уволили и не приписали в наши соучастники, для меня так и осталось тайной.       — Мне очень жаль… — сказала нам миссис Эванс, провожая до машины. Затем она крепко обняла каждого и, не говоря больше ни слова, ушла. Она больше ничем не могла помочь, как бы ни хотела, но за то, что мы были на свободе и могли вернуться домой, я был благодарен ее стараниям более чем!       — Так… Что теперь будем делать? — задал, наверно, глупый, но, как мне показалось, уместный вопрос я.       Ответом мне были три тяжелых вздоха.       — А если обратиться в суд нашего штата? Может, это нам как-то поможет? — не унимался я.       — Том… Правительство у страны одно, и оно контролирует все штаты. Как ты думаешь, оно пойдет на уступки людям, которые пошли против системы в одном штате и просят помощи в другом? — сухо ответил Джаред, не отрывая взгляд от дороги.       — То есть мы просто сдаемся?       — Да… Все кончено…