Хрип отголосков

Спина Шэ Ли скрывается за поворотом – а перед глазами Хэ Тяня все еще пеленой стоит его взгляд: полубезумный, жадный; до Рыжего жадный. В голове Хэ Тяня на повторе, речитативом продолжает отбиваться его: А мне нравится смотреть, как он горько плачет. …нравится. …нравится. …нравится. И ненависть, чистая, концентрированная, нарастает и пульсирует в такт этим словам. Хэ Тянь вспоминает слезы Рыжего. Вспоминает их злую беспомощность после того, единственного поцелуя; вспоминает их тихое отчаяние в тот день, у ресторана, когда Рыжего рвотой вывернуло. А еще вспоминает, как что-то внутри рушилось так незнакомо и страшно при виде этих слез – хотя Хэ Тянь не думал, что там еще есть, чему рушиться. Не думал, что чужие слезы вообще могут что-то в нем задеть – раньше они после себя оставляли только стылое, гнилое равнодушие. Раньше – до Рыжего. До Рыжего жизнь вообще была другой. Простой. Понятной. Серой и пустой. Нравится смотреть, как он горько плачет, – сказал Шэ Ли. Хэ Тянь же вспоминает слезы Рыжего – и ненавидит себя за то, что причиной этих слез стал. Спина Шэ Ли скрывается за поворотом – а Хэ Тянь поднимается на ноги и идет вперед. У него под кожей маяком, сигнальным огнем отбивается рыжийрыжийрыжий. У него вся жизнь схлопнулась в одном этом слове, в одном злом взгляде, в топорщащемся яростью загривке. Когда он находит наконец Рыжего, когда утыкается ему лицом в тот самый загривок и зарыться в него хочет, впаяться так, чтобы весь, чтобы без остатка – в ответ Рыжий, конечно же, скалится и ощетинивается, когти свои выпускает и распарывает ими Хэ Тяню грудину. Это легко игнорировать. Боль вообще легко игнорировать. Хэ Тянь скручивает Рыжему руки за спиной, потому что знает, что по-другому же не подпустит, что оттолкнет, сбежит, на хуй в очередной раз пошлет. А где-то на задворках в это время Хэ Тяню гремит осознанием и правильно сделает ты же и сам мразь ты же ничем Шэ Ли не лучше Не лучше, – мысленно повторяет Хэ Тянь, перекатывает эти слова на языке, заставляя их разлететься на составляющие. И понимает. Понимает, блядь. ложь Потому что он хуже. Он во многие разы хуже, чем охамевший, безумный щенок вроде Шэ Ли. Он хуже – и он утыкается Рыжему носом в загривок и дышит им, потому что по-другому уже дышать не может, потому что оторваться не может, потому что отпустить, блядь, не может. Потому что живется ему Рыжим тотально, абсолютно и страшно. А Рыжий продолжает отбиваться, и рычать, и крыть матом. Хэ Тянь думал – Рыжего будет просто сломать. Привязать. Сделать своим силой, так, чтобы попросту не оставить ему выбора, чтобы на поводок, в клетку. Чтобы заклеймить вечным моймоймой. Хэ Тянь понимает – Рыжего пытались сломать до него. Ставили на колени. Ошейник на глотку ему цепляли и клеймили – взгляд скользит по проколам в ушах. Хэ Тянь представляет, каким бы он был, по-настоящему сломленный Рыжий. Серый. Бесцветный. Больше не пылающий так ярко и жарко, до ожогов при каждом к нему прикосновении. Рыжий без этого стального стержня внутри, который дает ему подниматься с колен раз за разом, зализывать раны и упрямо брести дальше. Рыжий, в котором даже слез больше не останется; никаких, ни зло-беспомощных, ни отчаянно-стылых – потому что внутри будет та же пустота, которая так знакома Хэ Тяню. Которой он сам годами существовал. Сломленный Рыжий. Рыжий, который больше не будет гореть. Не будет собой. От одной только мысли внутренности Хэ Тяня отчаянным тремором заходятся, и он прижимает Рыжего к себе крепче, крепче вжимается носом ему в загривок… А потом слышится скрип двери, и чей-то голос, и Рыжий опять кроет кого-то матом – а потом Рыжий выворачивается из его рук и исчезает. Исчезает. А Хэ Тянь остается один. Один. Один. Всегда – один. В серости и холоде, который льдом ему внутренности сковывает. В пустоте и могильной тишине, один в своей бескрайней пепельной пустыне, весь в пепел зарытый, пеплом этим задыхающийся. ты не нужен ему никогда не будешь нужен но он тебе… Хэ Тянь опять идет. Его опять ведет к маяку, к сигнальному костру – и он видит его, знакомый огонь пылает, клеймит изнутри. Рыжий опять орет, в этот раз – на дружков своих; опять весь изнутри светится, так ярко-ярко-ярко. не для тебя, Хэ Тянь никогда – для тебя Видя, как Рыжий бесится, как его выносит одной только мыслью о том, что кто-то может решить – между ними есть что-то большее, что-то отвратительное и грязное, Хэ Тянь сглатывает горечь и пустоту, острые стальные листы сглатывает, и заставляет себя сказать: – С самого начала Малыш Мо считает меня своим другом. Другом. Хах. Было бы смешно, если бы не было так паршиво. но ты не заслуживаешь даже этого Рыжий не позволит тебе даже этого Хэ Тянь подходит к нему; хватает за запястье, дергает на себя; и он такой нуждающийся, такой зависимый, ему бы Рыжего – инъекциями внутривенно, чтобы ловить приходы до тех пор, пока не сдохнет, не сгниет до основания. Стоит заглянуть в солнечно-злые карие глаза – и Хэ Тянь тонет в них, захлебывается. Приход свой ловит и осознает, что безумен. Безумен тем безумием, о котором жалкая шавка вроде Шэ Ли нихуя не знает. Столько времени Хэ Тянь потратил на то, чтобы сломать Рыжего, привязать к себе; наносил ему раз за разом удары, ментальные и физические, и проебал тот момент, когда эти удары стали самому Хэ Тяню приносить боли больше, чем Рыжему. Когда начало приходить понимание: сломать Рыжего – это не вариант. Не ответ. Ответ же всегда был один, и Хэ Тянь находит его сейчас. Когда в ушах еще гремят слова Шэ Ли, когда в грудине еще жжет осознанием – не выживет же, сдохнет нахуй, если с Рыжим что-то случится; ни одной сраной сволочи не позволит к Рыжему прикоснуться. Хэ Тянь – тень Рыжего, сломленная и зависимая; цербер у его ног. Все, что Хэ Тяню нужно – это быть рядом-рядом-рядом. Греться тем, что ему не предназначено. Создать себе видимость не-одиночества. Возложить себя на алтарь – для него. Всё и всегда – для него. Хэ Тянь перегрызет глотку каждому, кто к Рыжему сунется. Самому себе глотку перегрызет, если однажды Рыжий ему прикажет. – Я буду твоим слугой. И убью любого, кто посмеет тебя обидеть. если я не могу стать тем, кто держит твой поводок я стану тем, чей поводок держишь ты