Хрип отголосков

Щека горит пламенем – и что-то внутри тоже пламенем вспыхивает. Тянь столько лет учил себя быть холодом. Быть сталью. Быть равнодушием. Брат стал тем, кто ткнул его в это носом, как нагадившего щенка в сделанную им лужу – нельзя оставаться мягким. Мягкость – это уязвимость. Уязвимость – это слабость. Слабость – это смерть. И не обязательно твоя собственная. Ведь, когда ты мягок, уязвим и слаб – ты не можешь защитить тех, кто единственно важен. Кого защитить нужнее, чем себя самого. Довольно понятная и простая логическая цепочка. Может быть, Тянь идиот – но он все же не совсем глуп. И умеет извлекать нужное из преподанных ему уроков. То давнее, тихое и жесткое: Закопал. Оно надежно выжжено в памяти – и где-то куда глубже. На сердечной мышце. На костях – и в их дробящемся крошеве. Слабость – это смерть. Эмоции – это слабость. Важные люди – это эмоции. А Рыжий – это важный. Единственно важный. К слабости ведут разные логические цепочки, стекаются кроваво-ободранными реками – но все они ведут к одному исходу. Летальному. Когда Тянь заглядывает в яростно-теплые, вонзающиеся под ребра лезвиями глаза Рыжего, он неизменно думает – это того стоит. Всегда будет стоить. Если Рыжий – это слабость, значит, Тянь будет еще сильнее, чтобы эту слабость защитить. Чтобы выстроить вокруг нее бетонные стены и стальные заборы, чтобы пустить по этим заборам тысячи вольт – никто не подберется. Никто не прикоснется. Никто не украдет. Чтобы позволить себе слабость – нужно всего лишь стать сильнее. Достаточно понятный и простой логический вывод. Давние уроки не прошли даром. Спасибо, брат… …я ненавижу тебя, брат. Щека горит пламенем – и что-то внутри тоже пламенем вспыхивает. Тянь смотрит в такие знакомые глаза брата, их цвет – отражение его собственных глаз. И там, в этих глазах – холод. Сталь. Равнодушие. Все то, во что Тянь годами пытался себя перековать. Там даже злости нет. Нет ни малейшего, даже слабого отголоска ярости, за который можно было бы зацепиться. Ухватиться. Ничего там нет. Ничего. Внутри же себя самого Тянь от этого осознания пламенеет лишь сильнее. Кажется, все прошедшие годы, все выученные уроки – в труху. Нивелируются и схлопываются. Бессмысленные. Ненужные. Глаза брата – холод. Сталь. Равнодушие. Абсолютная пустота. И это – то, чем Тянь годами учился быть? То, чего он жаждал для себя? То, во что он почти превратился? Это – то, чем ты хотел, чтобы я стал, брат? Это? И ведь почти стал. Почти. В шаге был, в одном выдохе от этой зияющей пропасти. Еще немного, совсем чуть-чуть – провалился бы в черноту ее пустоты, сросся бы с этой пустотой, сам этой пустотой стал бы. Но. Потом он споткнулся о свое личное «но». И Тянь может почувствовать, как его «но» сейчас прожигает его полным ужаса и испуга взглядом – совсем не нужно оборачивается, чтобы убедиться. Его «но» – это его не-равнодушие. Его «но» – это его не-сталь. Его «но» – это его не-холод. Его тепло. Его человечность. Его душа, почти потерянная, добровольно пустоте почти проданная за абсолютное ничто – но вовремя чужими руками подхваченная. Неосознанно. Без желания, без стремления к этому. И все же. Все же. Душа Тяня все еще жива только потому, что душа Тяня в руках Рыжего. Сердце Тяня все еще не обратилось камнем, все еще бьется потому, что сердце Тяня – в руках Рыжего. Вся его жизнь – в руках Рыжего, понимает вдруг Тянь. И это – слабость. Но – к черту. К черту все уроки, братом преподанные. К черту холод, сталь и равнодушие. К черту. Пусть оставит это себе. Пусть сам продолжает хоронить за этим то, что от него еще осталось – а Тянь знает: что-то еще осталось. Обязано было остаться. Мягкость шерсти щенка, превратившегося в старого верного пса, все еще ощутима под пальцами. Закопал, – – преподанный урок. – дотлевающая ложь. Но сейчас глаза брата – холод. Сталь. Равнодушие. Пустота. И это все, что имеет значение в утекающих секундах. И Тянь оскаливается в лицо этой пустоте. Тянь позволяет огню за своими ребрами разгореться сильнее, превратиться в костер, в пожар – то, чего не позволял себе годами, заковывая нутро в холод. Ведь там, совсем рядом, рукой подать – рыжий огонь Тяня, физически существующий. Его сердце. Его душа, глядящая яростно-теплыми глазами. И Тянь разрешает себе гореть. Разрешает себе быть эмоцией. Яростью. Стихией. Разрешает себе так, будто это – последний раз. И может, оно последний раз и есть. Может быть. Но он не хочет сейчас об этом думать. Сейчас огонь Тяня сталкивается с холодом брата – и Тянь резко от этого холода отворачивается. Отрекается от него. Отрекается от преподанных уроков. Щека все еще горит отпечатком ладони брата. Заслуженно – Тянь знает. Понимает. Он позволил себе то, чего не должен был, потому что Рыжий – его эмоции. Потому что за оскорбление Рыжего, за один косой взгляд на Рыжего он разнес бы не только машину какого-то мудака; он разнес бы весь ебучий мир для него. Ради него. За него. Один из тех порывов, которым Тянь должен был научиться противостоять. Которым должен был научиться не подчиняться. И теперь он должен об этом пожалеть. Но он не жалеет. Не сейчас. Не в эту секунду. Может быть, Тянь идиот – но он все же не совсем глуп. И он понимает, что на самом-то деле оплеуха была совсем не за машину. И сейчас, в утекающих секундах; сейчас, полыхая так, как ни разу не полыхал за долгие-долгие, бессмысленно-пустынные годы; сейчас, чувствуя себя живым так, как ни разу за все эти, мать их, годы – Тянь ощущает пламя на своей щеке. И осознает, насколько отрезвляющим и нужным это пламя было. Отрезвляющим – но не так, как брат рассчитывал. Спасибо, брат… …я ненавижу тебя, брат. И не буду таким, как ты. Вместо того, чтобы подхватить его холод – Тянь позволяет себе гореть. И он отворачивается от холода брата. И он тянется за пламенем Рыжего, наконец бросая на него взгляд. Наконец хватаясь за него – ментально, физически – и притягивая к себе за запястье. Пойдем со мной, – умоляет он мысленно. Будь со мной, – умоляет он мысленно. Не бросай меня, – умоляет он мысленно. Не дай мне упасть. И несется вперед, утаскивая за собой свой огонь. Свою душу. Свое сердце. И несется вперед, подальше от холода. Даже если его счет идет на минуты. Даже если в конечном итоге ему все равно не оставят выбора. Даже если. Сегодня Тянь пылает. …и пылает он для Рыжего.