Мир между нами (The Space Between)

      Кунсайту было двадцать три года, когда в один из пятничных дней прогремело мощное землетрясение, после которого в первые десять минут в городе царили хаос и паника. То, что полицейский участок, где работал Кунсайт, обрушился, унося с собой жизни половины его коллег, едва помогало в сложившейся ситуации. Все, кто мог продолжать нести службу, были брошены на помощь в эвакуации мирного населения, ведь основная угроза ждала впереди — цунами, вызванные землетрясением, грозили стереть город с лица земли. Именно они уносили большинство жизней, а данное землетрясение оказалось сильнее всех, что случались до этого.       День шел к закату, когда большая часть жителей были эвакуированы, и теперь основной задачей являлось спасение тех, кто не мог выбраться самостоятельно. Побережье города практически полностью ушло под воду, которая все прибывала и прибывала.       Кунсайт глубоко вздохнул, позволив себе пару мгновений покоя, после всех спасенных — благодаря его безрассудству — жизней в этот день. Это ведь что-то да значило, верно? Он закрыл глаза, молясь, чтобы его родители видели, как отчаянно он стремился искупить свою вину перед ними.       Когда дыхание Кунсайта восстановилось, он почувствовал это щекочущее ощущение в груди, которого не ощущал годами. Он даже не сразу понял, что это, и устыдился самого себя.       Сколько прошло времени c того дня?       Он не гордился своим последним опытом общения с ней, признавая, что тогда повел себя неправильно (а, временами, он даже мог сказать, что и как последний козел).       Он сотни раз думал над тем, чтобы извиниться перед ней, но тогда она снова вошла бы в его жизнь, а Кунсайт не хотел ей зла.       Мамору оставался его единственным близким человеком на протяжении последних лет, но даже его он держал на расстоянии вытянутой руки. Ледяные стены, в которые он заковал свое сердце и эмоции, только укрепились со временем. Кунсайт, как мог, убеждал себя, что это все исключительно ради безопасности окружающих, хотя и знал, как это далеко от истины.       Когда Кунсайт почувствовал натяжение Нити, он не знал, стоит ли ему как-то отреагировать. Может ли она находиться в городе? Он припомнил, как девушка всегда интересовалась, все ли с ним хорошо, но он никогда не отвечал. Натяжение усилилось и Кунсайт начал двигаться вглубь города, не решаясь дотронуться до Нити. Девушка, конечно же, уже выбралась живой из города, поэтому она и взялась за Нить. Да, в городе еще оставались люди, которым требовалась помощь, но на его территории орудовали спасатели, вытаскивающие людей из-под обломков. Сомнения закрались в его сердце, и он все-таки коснулся Нити.       Паника захлестнула каждую клеточку его тела, и он резко отбросил ее, словно та обожгла его — меньше всего Кунсайт был готов к такому. Он снова почувствовал натяжение и то, как паника начинает проникать в самое его сердце.       Она была в опасности. Она не смогла выбраться из города — спасатели не нашли ее. Кунсайт ускорил шаг.       Ее немая просьба продолжалась. Он не мог продолжать игнорировать ее, он должен был найти ее, а для этого ему нужна Нить. Он также должен что-то ответить ей, но для этого требовалось сперва полностью взять контроль над телом и эмоциям — ее эмоции не должны пересилить.       Он глубоко вздохнул, прикасаясь к сердцу. Она кричала, бормотала о чем-то без остановки, а эмоции переполняли ее. Он не мог сосредоточиться.       — Я уже иду.       Удивленная, она мгновенно замолкает, что помогает ему сконцентрироваться и следовать за ней.       Они обнаружили, что могут свободно общаться, когда держат Нить в руках и фокусируются на ней. Он задумался, знала ли девушка об этом ранее, но не спросил. Она сообщила, что потеряла сознание в самом начале землетрясения и лишь недавно пришла в себя.       К их неожиданности, Нить не позволяла передавать друг другу каких-либо конкретных данных — ни имен, ни мест, и это до безумия раздражало, ведь приходилось внимательно следовать указаниям Нити.       Он послушно шел по ней, желая поскорее добраться до девушки, не упуская из головы риск обрушения конструкций, а также все прибывающую воду. В этой части города больше не осталось людей — живых, по крайней мере — и он внимательно следил за происходящем вокруг, чтобы затем составить полноценный рапорт. Он пытался запомнить и зарисовать каждую мелкую деталь, но это оказалось намного труднее, чем он рассчитывал — девушка не замолкала ни на секунду.       Когда она вообще успевает дышать? Они оставались на связи уже 45 минут кряду, и за это время девушка успела рассказать ему обо всем на свете: о ее друзьях, о последнем просмотренном фильме, о спорте, цветах, ее коте и даже о любимой песне, которую она ему напела. Голос у нее приятный, спору нет, но он молчал на протяжении вот уже 43-х минут, а она все продолжала болтать. Его это не раздражало, нет, но в голове крутилась мысль: и это его родственная душа? Есть в мире люди еще более не похожие друг на друга? На десятой минуте он решил проверить, как долго она сможет проговорить без остановки, и она не разочаровала. В конечном в итоге он решил, что он «впечатлен», хоть слово и не вполне верное, но другого не нашлось.       Она явно легкомысленна: рассказывала ему какие-то истории из своей жизни, но ни одну из них не могла закончить, заливаясь приступами хохота, а потому слова едва можно было разобрать. Да и сами рассказы едва ли можно было назвать интересными, ведь она не трудилась объяснить, кто выступал героями, а она все продолжала заливаться звонким смехом, веселясь за них обоих.       Еще он понял, что она добрая: то, как она отзывалась о своих знакомых, явно указывало на это. Еще у нее весьма интересная манера речи — очень увлеченно она рассказывала о самых обыденных вещах. Ну как вообще человек может так радоваться цветным папкам, которые они с подругой купили позавчера? А вот она радовалась. Она во всех деталях описала ему как перепишет свои финансовые расходы за год с помощью цветных ручек и поместит их в новые папки.       Она уже час болтала без умолку, а ему оставалось только гадать, сколько еще ему до нее добираться. Она явно о чем-то недоговаривала. Он задумался над тем, сколько в ее речах ее самой, а сколько панического ужаса, который она так старательно скрывала.       Он еще сильнее ускорил шаг.       На 55 минуте, где-то на середине рассказа про лучший день в ее жизни, она осеклась и замолкла. Он не сразу отреагировал на это, хотя часть его и жаждала продолжения. Не столько потому, что ему нравился ее голос (а он ему не нравился), а столько затем, что он хотел понять, как долго она еще могла продолжать свой бесконечный монолог. Но она молчала, а он чувствовал ее беспокойство и уже открыл рот, чтобы привлечь ее внимание, но запнулся, осознавая, что не знал ее имени.       — Мисс? — позвал он, выбрав единственное возможное обращение.       — Ммм?       — Вы замолчали.       — Достаточно? — спросила она так, будто он имел хотя бы малейшее представление о том, о чем она говорит.       — Чего достаточно?       — Ты чувствуешь, что теперь знаешь меня?       — Прошу прощения?       — Чувствуешь ли ты, что знаешь меня? Что я хорошая, но немного рассеянная, много разговариваю, а еще я надоедливая. Можешь ли ты теперь утверждать, что знаешь меня?       — Ты не надоедливая.       — А ты?       Кунсайт задумался на мгновение.       — Пожалуй, да.       — Хорошо, — он почувствовал, как ее сердце радостно затрепетало.       — Могу я попросить тебя об одолжении?       Кунсайт перешел на бег.       Ему не нравилось, куда вел разговор: по работе он часто сталкивался с подобными фразами — их произносили люди, которые думали, что им не выкарабкаться. Он ничего не ответил, но она все равно продолжила:       — Не мог бы ты… Да-да, я знаю, тебе нет особого дела до всей этой истории с родственными душами, но это ничего!.. Я уже и сама давно забыла про нее…       Выполняла ли Нить еще и функции детектора лжи? Каким-то образом он почувствовал, что она говорит неправду, но он вновь предпочел проигнорировать ее.       — Но… не мог бы ты… запомнить меня?       Он остановился как вкопанный, после чего выругался и резко рванул с места.       — Что ты имеешь в виду? Что происходит? Чего ты не договариваешь?       — Просто выслушай меня. Я хочу, чтобы меня запомнили. Я совершила в жизни кучу ошибок, но так и не нашла своего предназначения. Я не хочу, чтобы меня забыли…       — Не смей так говорить.       — Но как же иначе? Я не оставила следа в этом мире, но, может быть, я смогу оставить его в твоем сердце.       — Просто дождись меня.       — Нет, выслушайте меня, офицер.       Он даже споткнулся от удивления, но продолжил бежать.       — Откуда ты…       — Однажды, когда у меня закончились очень непростые отношения с молодым человеком, я проследовала за Нитью до конца…       Они встречались?       — … мне было также плохо, как и в тот день. Так я вспомнила о тебе, прикоснулась к Нити, и решила найти тебя. Нить привела меня прямо в полицейский участок, к тебе. У тебя очень необычный цвет волос, но мне очень понравился! — поспешно добавила она.       Значит, она его действительно видела. Люди, говоря о его внешности, всегда обращали внимание на его волосы, ведь платиновый цвет волос в Японии крайне редок.       — Я хотела поздороваться с тобой, но не смогла произнести ни слова, испугалась и ушла.       Он ничего не ответил. Возможно, это и к лучшему, что она так и не заговорила с ним тогда — он не подходящая для нее партия, ведь вся его жизнь — попытки искупить собственные грехи. Именно из-за них он оказался в полиции.       — Ты сердишься?       — Нет.       — Я знаю, ты не хотел меня видеть, но сейчас… я хочу, чтобы ты узнал меня, познакомился со мной как с нормальным человеком, а не как с кем-то по другую сторону Нити.       Она должна быть где-то рядом, сказал он себе. Его ноги уже горели огнем, но он продолжал прорываться дальше.        — Я должна знать, что ты будешь вспоминать обо мне, хотя бы иногда. Подтвердить, что я существовала на самом деле.       — Просто погоди еще немного.       — Расскажи мне что-нибудь о себе, — поспешно спросила она, меняя тему, и у него закружилась голова.       Он замешкался, не будучи уверенным, что ей сказать, к тому же бег изрядно его утомил. Вода уже поднялась до уровня коленей, и идти становилось сложнее.       — Пожалуйста.       — Я убил свою семью.       Откуда это еще взялось?       — Мне было девять, а я повел себя как последний эгоист.       Что он творит?       — Они ждали меня в машине, а в них врезался пьяный водитель.       Он не должен ей об этом говорить.       — Это была не тво…       — Нет! Не говори мне, что это не моя вина. Если бы не мой эгоизм, они бы выжили!       Он же мог рассказать ей о чем угодно! Что он собачник, что у него аллергия на пчелиные укусы, или что у него только один друг. Почему он решил поделиться с ней именно этим? Он был ужасно расстроен, и его эмоции, которые он так стремился прятать все это время, грозились прорваться наружу.       — Нет, стой! Я не хочу, чтобы ты искал меня! Возвращайся назад!       — О чем ты говоришь?       — Я не шучу, мне не нужна твоя помощь, — закричала она раздраженно.       Его движения замедлились. Он не должен был делиться с ней этим — теперь она боялась его, а он ведь знал, что так и выйдет.       — Я не хочу, чтобы ты до конца своих дней винил себя за то, что не добрался до меня вовремя, так что послушай меня. О-ста-но-вись.       Вода теперь доходила ему до бедер, и он начинал думать о том, что вплавь будет быстрее.       — Я уже рядом, просто дождись меня.       — Нет… Слушай, тебе нельзя так больше жить. Теперь я понимаю, что из-за ненависти к самому себе ты закрылся ото всех, но это неправильно. Ты — хороший человек, я же чувствую. Взгляни на себя! Бежишь в тонущий город ради кого-то, кого никогда не видел. Я знаю, какой ты, и я никогда тебя не забуду. Поэтому, пожалуйста, перестань бежать, перестань пересиливать себя. Я не хочу, чтобы это стало последним воспоминанием обо мне. Просто побудь со мной.       К горлу подступил обжигающий ком.       — Я уже совсем рядом.       — Ты можешь быть в километрах от меня, — мягко произнесла она.       Он остановился. Она права: он не знал, как далеко находится от нее. Возможно, она уже за углом, но велика вероятность того, что он не прошел и половину пути.       Он стоял уже по пояс в воде, борясь с желанием в который раз проигнорировать ее и продолжить поиски. Но она права, а это, возможно, последние минуты ее жизни. Больше всего она боялась остаться одной, и он должен разделить с ней хотя бы эти минуты. Когда эта мысль пришла ему в голову, он издал громкий вопль, наполненный бессилием, горечью и страданием.       Она никак не отреагировала.       Его грудь и тело горели от боли и усталости, а сознание отказывалось работать.       Они оба молчали, но крепко сжимали Нить, стараясь успокоить и унять боль друг друга.       — Могу я попросить тебя об еще одном одолжении?       Он тяжело вздохнул, содрогаясь.       — Все, что угодно.       — Не отпускай. Я не хочу оставаться одной. Просто побудь со мной до конца, ладно?       Только с третьей попытки он понял, о чем она просит.       — Разумеется.       — Спасибо.       — Мне жаль.       — Это не твоя вина.       — Нет, мне жаль. Я думал, что, если оставлю тебя в покое, тебе будет только лучше, ведь я обычно все порчу. Даже сейчас… Вот к чему привело мое решение.       Он услышал ее всхлипывание.       — Я прошу прощения за все: за ту ночь, когда накричал на тебя, вместо того, чтобы поблагодарить — ты остановила меня от ужасной ошибки. Мне жаль, что я не оглянулся, когда ты стояла за моей спиной: я не знал, что ты тогда была там, но если бы я следил за Нитью, тогда…       — Мне нужно попросить тебя еще об одном одолжении, — прервала она его. Уголки его губ немного дернулись, готовясь расплываться в подобии грустной улыбки. Он готов выполнить сколько угодно ее просьб, только лишь бы найти ее вовремя.       — Хватит винить себя во всем: за семью, за любые ошибки, и даже не вздумай корить себя из-за меня. Хватит убегать от жизни, а просто начинай жить. Ради меня, хорошо? Больше никаких страданий. Я была счастлива благодаря тебе.       Благодаря ему?       — Ты всегда грустил, так что я приняла решение веселиться за нас обоих, — она рассмеялась. — Но получилось как-то не очень.       Он испугался: все то тепло, что вторгалось в него… все из-за него самого.       — Так что больше никаких извинений, ладно?       Даже в такой момент она думала о нем. После всего того, через что он заставил ее пройти, она просила его жить полноценной жизнью и отпустить себя, разрушить эти стены, которые он так бережно выстраивал, и снова начать чувствовать. А способен ли он проявлять эмоции? То, что он не смог произнести ни слова, говорило о том, что ответ положительный. Как он может ей отказать?       Он кивнул.       — Офицер?       — Да, прости, — он прочистил горло и понял, что снова извинился. Ему захотелось врезать самому себе по лицу, а она рассмеялась.       Он почувствовал, как ускорилось биение ее сердца.       — Не отпускай, хорошо?       Нет, нет! Время еще не пришло. Почему он больше не бежит? Он вновь начал пробираться по воде в сторону, куда вела его Нить. Он тяжело дышал, словно и не отдыхал все это время, ее паника бушевала в нем. Нет. Он больше не мог бежать, он должен успокоиться ради нее. Она права: он не знает, как далеко она от него, но ей осталось всего ничего. Все внутри него болело. Он насильно заставил себя остановиться, после чего изо всех сил крепко сжал Нить в кулаке.       — Я рядом.       Она не ответила, страх окутал ее.       Убеди ее.       — Все хорошо. Ты самый душевный человек, которого я…       Никогда не встретил. Он зря прожигал свою жизнь без нее. Ему вновь захотелось погрузиться в пучину ненависти к самому себе, но ведь он дал ей обещание, которого не мог нарушить. Не сейчас. Ты можешь постараться. Он с силой выдавливал из себя слова, спотыкаясь на каждом, пока его душили подступающие слезы.       — Не- Не бойся… Если ангелы существуют на этом свете, то ты — одна из них.       Он чувствовал, как ее сознание меркнет.       — Теперь я хочу попросить тебя об одном одолжении. Стань моим ангелом-хранителем, ладно? Следи, чтобы я принимал верные решения, у тебя с этим лучше, чем у меня.       Последние секунды.       — Спасибо. Ты затронула мою душу, и я никогда тебя не забуду.       Больше он ее не чувствовал.       Он разжал руку в надежде избавиться от нахлынувшей на него пустоты.       Он продолжал стоять в мутной воде, пока солнце садилось за горизонт. Он посмотрел вдаль, на город, где в его бездне все еще находилась она. Он осмотрелся — еще оставались люди, которым требовалась помощь. Капающая вода разрезала звук давящей тишины. Рядом с ним стоял небольшой грузовик, и он забрался в его открытый кузов.       Он просто сидел, уставившись на закат, позволяя эмоциям, удар за ударом, разрушать его ледяные стены, которые он с таким трудом возводил все эти годы.       Несмотря ни на что, в тот момент он благодарил Бога за связь, которая соединила его жизнь с этой девушкой, пусть и только на одно мгновение.