Может быть, я просто испуган, как и ты. Всё в порядке, оставайся со мной, Просто не смотри вниз, и мы не сорвемся. Ведь в конечном счете, я такой же, как ты. Rhodes — Close Your Eyes.
— Смотрите, меня забирает сам Пак Чанёль, — ехидно подколол альфу Тен, как только тот остановился у заднего входа невысокого здания в зажиточном районе Сеула. Не дожидаясь ответного приветствия от Чанёля, омега открыл дверь машины и плюхнулся на соседнее сиденье, уложил на колени объемную сумку, а между коленей поставил высокий тубус. — Мне все еще непонятно, как ты живешь без прав, — хмыкнул Чанёль, выезжая обратно на дорогу. — Прекрасно! Поверь, ходить каждый день пешком и иногда кататься на метро — самый удобный и легкий вид передвижения. — Ты в метро тоже с этой штукой ростом с тебя, ходишь? — альфа ухмыльнулся, косясь на друга, который лишь раздраженно фыркнул и поудобнее устроил тубус перед собой. — Такси никто не отменял, — Тен с важным видом зыркнул на Пака и откинулся на спинку кресла, устало вздыхая. А спустя секунду расплылся в довольной улыбке. — М-м, ты купил мне мандаринов? Разве у них сейчас урожай? Жуть, как их хочу, где они? Омега обернулся на задние сиденья, выискивая пакет с продуктами, но там валялась только закрытая сумка Чанёля и смятый серый плед, непонятно зачем всегда лежащих в машине. Тен недоуменно нахмурился, не понимая, откуда тогда исходил едва уловимый цитрусовый запах. Усевшись обратно на место и поймав снова начавший заваливаться вбок тубус, омега взглянул на Чанёля. — Это от Сехуна осталось, — он сильно сжимал ободок руля. Чанёль думал, что только он все еще чувствует остатки этого запаха, но нет. Аромат успел впитаться в обивку. — Так у него снова течка? — дошло до парня, и альфа согласно кивнул. Тен изогнул губы в хитрой улыбке и показательно отвернулся к окну, капризно добавив: — А я уже надеялся, что ты проявил ко мне заботу. Но я тебе нужен только, чтобы перекантоваться несколько дней вне дома. — Читтапон! — Не называй меня так! — взвился он, сразу же вспыхнув. — Не ёрничай, — фыркнул Пак, поворачивая на очередном перекрестке. — Я действительно соскучился, просто… времени не было. — Ну да, ты же такая занятая личность, — саркастично пробурчал таец. Чанёль пристыженно улыбнулся. — Что ты туда засунул? — альфа кивнул на мешающий другу тубус. — Шесты, — поймав на себе недоуменный взгляд Чанёля, Тен добавил, объясняя. — Нужно для одной из съемок обмотать их чем-нибудь красивым. — Никогда бы не подумал, что тот неугомонный парнишка с пропеллером в одном месте станет ответственным менеджером агентства. — Креативным директором, попрошу заметить, — фыркнул омега, но не смог сдержать проскользнувшей на лице улыбки. — Эй, я не здесь живу. — Ты же хотел мандаринов, — хмыкнул Чанёль, завернув на парковку перед продуктовым гипермаркетом и заглушив мотор. — Тем более, у тебя же все равно в холодильнике пусто, я уверен. Омега раздраженно сощурился, но признал правоту Чанёля и выбрался из машины следом за ним. Когда они успели подружиться? Тен очень хорошо помнил первые два года обучения в университете. Постоянные перепалки с высоким альфой с другого факультета, детская борьба за популярность, непрекращающиеся споры, разгорающиеся каждый раз, когда они сталкивались в коридоре. Читтапон учился на творческом факультете и, если быть честным, до сих пор не понимал, как их угораздило вообще познакомиться. Антидружба с Пак Чанёлем была незаменимой частью жизни омеги, и непонятно, когда обидные обзывательства стали дурачливыми прозвищами, а горячие разборки без причины и повода переросли в долгие разговоры допоздна в комнате тайца. Эти двое были будто из разных миров, которые случайно пересеклись. А время показало, что дружба осталась даже после выпуска, вечные споры никуда не пропали, а доверие друг к другу только укрепилось. Пожалуй, Тен был единственным человеком, кроме родителей альфы, кто знал истинную суть брака Чанёля и Сехуна. Фиктивная, ненастоящая связь, завернутая в красивую обертку, которой все верят. Омеге было жаль как своего друга, так и Сехуна — парня, которого он видел от силы раз пять вживую, четыре из которых были случайными столкновениями в коридоре все того же университета. В пятый раз Тен увидел омегу в день свадьбы, столкнулся с ним мимолетными взглядами и замер на месте, остро ощущая безысходность, потерявшуюся в глазах. Чанёль толкнул тележку вдоль высоких прилавков, заваленных продуктами. Его друг питался из рук вон плохо, но привередливо, перебиваясь то полуфабрикатами, то едой на вынос из разнообразных ресторанчиков. Готовить омега не умел и учиться этому не хотел. И плюсом ко всему Читтапон был: — Никакой мертвечины в моем доме! — резко вскрикнул Тен, перебивая Чанёля у прилавка с мясными вырезками. Альфа замер на месте, удивленно обернувшись на Тена. Тот стоял, раздраженно скрестив руки на груди, и зло смотрел на Чанёля. Омега кивком указал на прилавок, чтобы мужчина вернул обратно взятое мясо. На что тот только закатил глаза, вспоминая про принципы своего друга. Вегетарианство… — Мне что теперь из-за тебя кроликом стать? — обреченно спросил Чанёль. — Если ты сейчас купишь этот кусок кровавого говяжьего мяса, можешь снимать себе номер в отеле и жарить его там, — Чанёль перевел взгляд с друга на озадаченного продавца, растерянно пожал плечами и толкнул коляску дальше, уходя из отдела. — Так-то! — Чтоб ты подавился своей капустой, — фыркнул альфа и двинулся вслед за Читтапоном во фруктовый отдел.***
— Добро пожаловать, — хмыкнул омега, толкая входную дверь внутрь и пропуская Чанёля первым в квартиру. А потом с ехидством добавил: — Или, как говорят в Америке, «Welcome to hell». — Заноза, — отмахнулся от друга мужчина и стянул с ног ботинки. Тело ощутимо ныло после тяжелого рабочего дня и изматывающей духоты. Чанёлю безумно хотелось поскорее сбежать в душ, смыть с себя накопившееся напряжение и завалиться на гостеприимно предложенный диван, но у Читтапона были другие планы. — Разбери пакеты и займись готовкой, я там набрал как раз для овощного рагу, — омега скрылся за широкой полупрозрачной дверью, сбросил сумки в угол просторной светлой комнаты и поставил тубус к стене. Завтра разберется. — А самому научиться готовить? — Некогда готовкой заниматься, у меня проект по срокам горит. Новый выпуск журнала через две недели, а нам все еще не хватает одной фотосессии как раз с этими палками, — омега выскользнул из комнаты, служащей чем-то вроде студии, в которую он переделал гостиную, и уселся за стол, довольно прищурив кошачьи глаза, протягивая другу блокнот с написанным в нем рецептом. — Не поздновато ли ты решил поужинать? — А чем тебе поздний вечер не нравится? Давай-давай, отрабатывай свое исчезновение, мистер «у меня нет времени на единственного друга» — Чанёль раздраженно закатил глаза и отвернулся к холодильнику, изучая его, чтобы выудить нужные ингредиенты. Ну, да, звонил последний раз черт знает когда. И не сказал, что с ним все в порядке после крушения самолета. И вообще, кажется, на какое-то время забыл о существовании друга со студенчества. Но чего обижаться-то как маленький?! Пак стянул с шеи галстук, неряшливо засунул его в карман брюк и, закатив рукава рубашки, принялся мыть овощи. — Да брось, я поиздеваться немного хотел, — хохотнул Тен за спиной и забрал кухонный нож из мокрых рук друга, убирая его обратно на подставку. — Ты такой забавный, когда бесишься, совсем как лет шесть назад. — Все то тебе поиздеваться хочется, Тенн-и. — Тен. Т-е-н, неужели так трудно запомнить? — фыркнул омега и щелкнул кнопкой чайника. — Ну и? Почему ты вдруг решил наведаться ко мне во время течки мужа? Последний раз был года два назад, а потом ты, вроде, нашел смазливенького омежку. Кажется, это был твой секретарь, — Тен насмешливо взглянул на альфу и бросил в чашки по пакетику чая и дольке лимона. — Как его там… Лу Хань, кажется? Пак сжал бока пустой чашки, смотря в стол. Почему-то теперь упоминание о том, что он не единожды изменял своему мужу, давило на совесть и кололо. О Хане тоже знал только таец. — Уже нет. — Что нет? — Я больше не собираюсь спать с ним, — процедил альфа и позволил налить в свою кружку кипятка. Вода сразу же начала окрашиваться в коричневатый цвет, и носа коснулся приятный запах чая, смешавшийся с лимоном. Чанёль вдохнул поглубже, желая лучше почувствовать цитрусовую нотку. Но это не то. — Сехун узнал? — коротко уточнил Тен, но в следующую секунду уже удивленно вскинул брови, слушая валящиеся на него новости. — Сехун давно знал о нем. Но не говорил, ведь наш брак фиктивный, и мы ничем друг другу кроме работы не были обязаны, — Чанёль отмахнулся от вопросов друга, встал из-за стола, забрав с собой чашку, и скрылся в коридоре. — Я займу диван? — А я его продал за ненадобностью, — добавил Тен и хитро усмехнулся. — Поэтому поспим на одной кровати. — Ни за что! Читтапон рассмеялся и отхлебнул свой чай, чуть обжигая язык и тихо шипя. Как давно в его доме не появлялся хотя бы кто-нибудь. Поэтому сейчас, слушая шорохи в соседней комнате и чувствуя присутствие друга рядом, омега смог наконец-то расслабиться. Расстегнув сумку, Чанёль сверху же обнаружил аккуратно сложенные домашние вещи. Футболка едва уловимо пахла цитрусом, и альфа поднес ткань ближе к лицу, вдыхая. Горчило. Чанёль натянул вещи на себя и сел на заправленную широкую кровать. Здесь, казалось Паку, не изменилось ничего, только пресловутый диван в углу пропал, а на его месте появился широкий письменный стол, на котором в хаотичном порядке были разбросаны зарисовки, проектные работы и толстые сборники журналов. Омега вряд ли отвяжется от него с расспросами, Чанёль уверен, но у него не было никакого желания рассказывать что-либо из последних месяцев, которые вызывали у альфы только волну сожаления, стыда и немного недоумения. А что рассказывать, если не произошло ничего? Все кажется таким же — дом, работа, совещания и соглашения, званые ужины — вот только что-то все-таки не так. А ведь ответ до безобразия простой. Изменились они сами, и Чанёль не знал, как стоило бы себя вести теперь. Они с Сехуном пытаются быть… ближе? Чанёль не хотел думать об этом. Он поставил нетронутую кружку на тумбочку и завалился на кровать, бесцельно смотря в потолок. Сбегать каждые три месяца из собственной квартиры, чтобы не провоцировать распаленный организм омеги, не мучить зовом чертовых инстинктов, искать подмену, чтобы не накинуться на нелюбимого супруга и не доломать окончательно. Им обоим это никогда не было нужно, поэтому, когда Сехун впервые прислал альфе короткое сообщение с просьбой не появляться дома несколько дней, Чанёль все понял без лишних вопросов. Просто набрал заученный наизусть номер тайца и попросил поделиться местом на диване. Диван продали, безразличие исчезло, все стало иным. Чанёль не понимал, о чем сожалеет больше. — Ты уже спать собрался? — в проеме комнаты мелькнула крашенная макушка. Тен подошел к кровати, резко нагнулся над другом, почти столкнувшись с ним носами, и тихо, будто боясь, что кто-то их услышит, спросил, смотря в глаза альфы. — Расскажешь, что произошло за это время, что ты сам на себя не похож? — Ничего не произошло, — Чанёль отстранился, не желая делиться странными мыслями с парнем. Тен выпрямился, поправляя сползшую с плеча безрукавку и бесцеремонно перелез через лежащего на кровати Чанёля, усевшись на матрасе со своей стороны. Альфа только хмыкнул. — Обойти не судьба? — Не-а, — промычал Читтапон, отпивая глоток теплого чая. — Я жду, Пак Чанёль. Ты не уснешь, пока не скажешь хотя бы что-то. — Отстань. — Неубедительно. С Сехуном что-то случилось? Или ты узнал, что он спит с каким-нибудь красавчиком моложе тебя лет на десять? — Ради всего святого, Читтапон, заткнись, — прошипел альфа, переворачиваясь на другой бок, чтобы не терпеть на себе испытывающий взгляд друга. — И нет, ни то, ни другое, — Чанёль прикрыл глаза, пытаясь сделать вид, что засыпает, а потом, вдруг осознав, резко развернулся и ошарашенно посмотрел на сощурившегося омегу. — И десять лет, между прочим, слишком много! Это подсудное дело по совращению малолетних, Читтапон! Омега скривился. Чанёль в очередной раз закатил глаза и опять отвернулся, заставив тайца возмущенно выдохнуть. — И все-таки когда-нибудь я тебе язык отрежу или память сотру за то, что зовешь меня родным именем, — омега примирительно улыбнулся и снова начал тормошить друга за плечо, требуя хоть какого-то объяснения внезапного визита и решения прервать удобные, ни к чему не обязывающие отношения. — Так все-таки, Чанёль? — Он ни разу такого не делал. — Что не делал? — омега снова нахмурился, укоризненно смотря на спину друга. — Не спал с другими. И вообще, знаешь, в последнее время я не узнаю ни его, ни себя. Мы… кажется, пытаемся наладить контакт? — Трудно представить, — задумчиво проговорил омега. — Вы едва ли говорили друг с другом все это время… Постой. Ты сказал, что он за все эти пять лет никогда не ходил налево? — Так он сказал, — альфа неопределенно пожал плечом. — И вы тоже не?.. — Нет, — отрезал альфа, нашел ногами скомканный внизу кровати плед и просунул под него подмерзшие ноги. Они были ледяными даже летом. — Все, Тен, допрос окончен. Омега тяжело вздохнул, смотря на темный затылок друга. Мог ли он чем-то помочь? Вряд ли. Читтапон отставил чашку на пол у ножки кровати и лег, придвинувшись к теплому телу Чанёля. Он уткнулся лбом в спину альфы и устало выдохнул, считая, что тот уже засыпает: — Упертый баран. Я ведь помочь хочу.***
Утро воскресенья разбудило неожиданно протрезвонившим будильником. Похоже, Тен забыл выключить его вечером, так и уснув под теплым боком друга. Быстро отрубив раздражающий звон, омега откатился от Чанёля и потер заспанные глаза, проверяя время. Можно было поспать еще минимум час, но Тен понимал, что у него вряд ли это получится, и потому, зевнув, осторожно встал. Видя, что Чанёль еще крепко спит, парень завистливо хмыкнул и, посетив по нужде ванную, вышел на кухню. И сразу же обнаружил, что лампочки в люстре горели всю ночь. Забыл выключить. Омега все позабывал из-за Чанёля, который все ему перевернул, но друзья есть друзья. Утреннее солнце уже нагревало все, чего касались его лучи, и омега дернул полупрозрачную шторку, закрывая хотя бы немного кухню от света, но это, естественно, не помогло. Из головы не лезли последние слова Чанёля о его супруге. Если Сехун был честен и действительно ни разу не проводил течку с альфой за последние пять лет, то это нехорошо. Это очень нехорошо. Читтапон сделал себе растворимый кофе и залил его дорогущим, но не очень вкусным миндальным молоком, открыл окно, усевшись на подоконник. Тен тоже был омегой, и какая-то часть его сущности тревожно заворочалась внутри. Для него Сехун был такой же жертвой ситуации, как Пак, и Тен вполне мог представить, каково было парню в первые месяцы после помолвки. Но пять лет для взрослого омеги — большой срок, и отнюдь не положительный. Парень потянулся к маленькой конфетнице на краю стола. Зашелестел упаковкой, откусил кусочек от батончика и снова задумался. Напрашивался один вопрос, решающий по сути все — почему Сехун не сделал этого? Всего то через полгода они с Паком расстанутся, не обремененные больше контрактом, и он мог строить свою личную жизнь, как ему заблагорассудится. Но чего он ждал, кроме этого? Тен напрягся, присосавшись к ободку чашки, и отпил маленькими глотками кофе, кусая батончик. — Ты сейчас его с упаковкой уже съешь, — разорвал тишину немного охрипший со сна голос Чанёля. Омега вздрогнул, обернувшись на друга, а тот подошел к нему, облокотившись о подоконник и убрал край шелестящей бумаги вниз, чтобы рассеянный омега не откусил и ее. В руках он держал пачку и зажигалку. — Слезь. Читтапон пересел за стол, позволив альфе открыть окно, чтобы покурить. Он еще со студенчества помнил, как Чанёль отбирал у него первые сигареты и буквально орал на него, называя идиотом, ведь омега должен беречь себя, если… и замолкал. А Тен понимал, не заставляя продолжать. И курить больше не пробовал. Чанёль до сих пор отходил подальше от друга, если ему нужно было подымить. Альфа щелкнул зажигалкой, и тонкая струйка дыма начала подниматься вверх от сигареты. Обычно по утрам он не курил. — Чанёль, — позвал неуверенно Тен. — М-м? — То, что ты сказал о Сехуне. Ты уверен? — Чанёль немного нахмурился, вспоминая, что он сказал вчера перед тем, как уснуть. И ответил: — Думаю, да. — Не может быть, Чанёль. Сехун же должен был кого-то звать! — не унимался омега. — Понимаешь, — спокойно начал альфа. — Мы в любом случае находимся вместе практически всегда. Да, на время течки я пропадаю, но, возвращаясь домой, я не чувствую не то что запах чужого альфы дома, я не слышу даже крошечного отпечатка на Сехуне. Он… переживает это в одиночку каждый раз. Вновь повисло напряженное молчание, которое крайне редко возникало между этими двумя людьми. На голодный желудок сигарета действовала немного сильнее, и Пак, не докурив, вдавил окурок в железный склон слива и бросил его в урну. — Ты ведь понимаешь, что почти пять лет воздержания для омеги — не совсем лучший вариант? — серьезно заявил друг, дожевывая сладость. — О чем ты? — Ну… — таец поставил кружку на стол, стукнув о его поверхность, и подпер рукой щеку. — Это не критично отражается на общем здоровье омеги, никто не будет заставлять нас спать с кем-нибудь «для профилактики». Но долгое воздержание отражается на протекании течек и запахе. Каждый раз становится все тяжелее, а запах... Он, как бы, портится. Сначала немного, но потом становится совсем отталкивающим. На такого омегу никто не посмотрит даже. — Это все так серьезно? — ошарашенно спросил альфа. — Запах вернется, когда он перестанет сдерживать себя. Но если будет медлить... — омега не стал заканчивать мысль. Чанёль вздохнул и потер глаза. Для него случайно выпаленное откровение Сехуна было неожиданностью. Тогда, во время поездки в Тегу, Чанёль смог задеть своего мужа за живое, обвинив в измене, и отчетливо осознал, что Сехун даже и думать о таком не посмел бы. — Запах действительно испортился, — альфа вспомнил, как горчили мандарины, отдавая чем-то резким раздавленным. — Но это никак не касается меня, Тенн-и, я не могу подойти к Сехуну и сказать ему найти себе какого-нибудь альфу, чтобы не мучился. Мысль о том, что Сехун мог бы найти себе партнера, вызывала у Пака необъяснимую волну злости и необоснованной ревности. Даже хотелось немного рычать. — Да тебе и не потребуется, — снова вставил Тен. — Насколько я помню, контракт закончится чуть больше, чем через полгода? Контракт? Чанёль нахмурился, секунду не понимая, о чем говорит его друг, но потом вспомнилась дата, и Пак пораженно замер, вскинув взгляд на омегу. Точно, ведь это последний год фиктивного брака. Чанёль уже успел забыть, что когда-нибудь это кончится. Он будто бы уже и привык к такому укладу жизни, который незаметно изменился за последние два месяца. В марте все кончится, но Чанёль не понимал, почему в нем больше не плещется удовлетворение от этого факта. — Ты опять пьешь эту растворимую дрянь? — мастерски сменил тему альфа, и друг ему подыграл. — А что, ты предлагаешь мне свой божественный кофе, сваренный на плите? — Только покажи, где пачка нормального кофе, — мужчина привычно широко улыбнулся Тену, и тот подскочил со стула и подошел к Чанёлю впритык, встал на носочки и потянулся рукой через альфу к дверце шкафа, где и стояла заветная банка с молотым ароматным кофе. — Мог бы попросить отодвинуться. — И упустить возможность поприставать к своему лучшему другу? — возмутился омега, укладывая руку на плечо Пака, и растянул губы в обворожительной улыбке, которой приманивал внимание альф в кофейнях и на улице. Но Чанёль в долгу не остался. — Когда ты опухший и лохматый со сна, а еще с несмытой с вечера размазавшейся подводкой на глазах, этот номер не прокатывает, Тенн-и. — Пак Чанёль! Неблагодарное ты создание и хам! — прикрикнул омега и обиженно надулся, всучив Паку кофе и направившись в ванную, приводить себя в порядок. Чанёль улыбнулся.***
В начале новой рабочей недели Чанёль лишь для вида появился в офисе, проверил пару бумажек и перенес важные встречи на два дня вперед, отмахиваясь от подсовываемых Лу Ханем расписаний планерок и отчетами некоторых отделов. После обеда альфа закрыл свой кабинет и направился к лифту, снова сталкиваясь там с секретарем, руки которого были заняты папками. Хань только скомкано попрощался и прошмыгнул мимо начальника, скрываясь за поворотом, а Чанёль остановил себя от порыва поговорить с понурым парнем. Это было не нужно. Пак снова заехал в супермаркет, накупил всякой вегетарианской ерунды для Читтапона и закинул к этому всему в корзинку два больших мясных стейка домой. Если Чанёль не просчитался, сегодня Сехун уже должен был прийти в норму, и не мешало бы наполнить холодильник едой. Альфа уже выучил, что после течки в непроявляющем особого аппетита организме Сехуна просыпалось желание готовить вкусную еду и уминать ее за обе щеки. В этот раз Чанёль не мог отвязаться от мысли, которая ворошила его спокойный маленький мир. Он хотел скорее вернуться домой, его туда просто тянуло. Распихав в два разных пакета продукты, мужчина поторопился в квартиру Тена. — Ты ограбил для меня магазин? — хохотнул тот, когда Чанёль поставил на пол в прихожей покупки. Тен дурашливо потрепал друга по макушке, пока он снимал обувь. — Что у тебя с лицом? — недоуменно спросил Пак, подняв на друга взгляд. Он сейчас был похож на одноглазую панду. — Какой ты чуткий и деликатный альфа, — фыркнул Тен, возвращаясь к зеркалу в спальне и продолжая уже оттуда. — Ты меня отвлек, я еще не закончил. — С одним накрашенным глазом ты был симпатичнее, — не удержался снова Чанёль и получил в ответ недовольное бурчание за стенкой. Тен раздраженно нахмурился и продолжил аккуратно накладывать тени на глаза. С Читтапоном он порой переставал чувствовать себя серьезным женатым альфой, которому перевалило за двадцать пять, и снова вспоминал, что умеет по-доброму издеваться над другом и не притворяться. — Сегодня съемка? — И еще совещание, и мне нельзя опаздывать, ты подвезешь меня? Этого Чанёль и ожидал, потому и не особо удивился, когда омега задал вопрос. Он только коротко кивнул, как только зашел в спальню и достал с полки свою почти не разобранную сумку. Нужно предупредить Сехуна, что он сегодня вернется домой. Собирая в сумку домашние вещи, Пак не заметил, что Тен тоже подошел к шкафу, на ходу переодевая легкую футболку на кремовую рубашку, которая самую малость просвечивала. Эти двое никогда даже не думали друг о друге, как о партнерах, не целовались по пьяни на студенческих вечеринках и не обещали друг другу пожениться, если к сорока не найдут себе пару. Дружбы между альфой и омегой не может быть? Ну, тогда они могли поспорить с этим утверждением. — Думаю, я могу сегодня вернуться, — сказал Чанёль, надевая пиджак, который он носил уже три дня подряд, что было не самым лучшим выбором. Взять запасной из квартиры он тогда забыл, а потом не решился возвращаться домой в разгар мучений Сехуна. — Наконец-то! Тен капризно хныкнул, когда после его радостного возгласа получил тычок под ребра, но не стал переубеждать Чанёля, что пошутил. Хоть и было жаль, что сегодня он снова вернется в пустую и тихую квартиру. Проверив, не забыл ли рассеянный омега чего-то важного, они взяли в четыре руки все наработки Тена и вышли. Парень без умолку болтал о своем проекте и нерадивых подчиненных, стараясь отвлечься от легкого волнения, которое не отпускало даже спустя много лет практики. Всегда страшно показывать свой труд и ожидать критики. — Если что, мои двери всегда открыты, — между делом добавил Тен, прижимая к себе объемную папку с документами и набросками. — Но все-таки, поговори с Сехуном по душам. Я понимаю, у вас такое вряд ли практиковалось, но, хоть я практически не знаю его, все равно немного волнуюсь. Чанёль чуть улыбнулся, смотря на загруженную дорогу и сворачивая на перекрестках в нужную сторону. — Спасибо, — ответил на все одним словом альфа и благодарно сжал узкую ладошку Тена в своей. — И звони мне хоть иногда, Пак! Они рассмеялись, и Тен мастерски скрыл легкое смущение от слов друга. А за следующим поворотом уже скрывалось его агентство.***
Сехун перевернулся на смятой постели и устало выдохнул, сдвигая брови к переносице. Боль, перемешанная с неудовлетворенным желанием вымотали омегу, выжали до последней капли. Он принимал блокаторы, сидел над ароматическими успокаивающими палочками с благовониями, но эффект был коротким и слабым. Когда течка отпускала на час-два, давая вынырнуть из полубессознательного состояния, Сехун собирал остатки сил и поднимался с постели, чтобы сменить мокрые простыни, помыться и выпить хотя бы чай, который он обнаружил на следующее утро после ухода Чанёля. В основном же Сехун боролся с разбушевавшимся инстинктами и слетевшим с катушек организмом, который буквально перекрывал все желания кроме одного. Желание мучило омегу, сводило все внизу живота, скручивало тугой пружиной, которую Сехун не мог ослабить. Он пытался отвлечься, проваливался в беспокойный сон, в лоб игнорировал свое возбуждение и боль, но в итоге просто сдавался и тянул руки под резинку домашних свободных шорт, которые неприятно липли к телу. Когда Сехун в третий раз за два дня принял бесполезные по сути блокаторы на голодный желудок, его вывернуло спустя десять минут, а потом снова окатило горячей волной и внутренние животные инстинкты сорвали голос в мольбе лечь под кого-нибудь. А Сехун упрямо сжимал зубы, залезал под душ и заводил руку за спину, чувствуя унижение перед самим собой. Природа омеги, которая находилась в прямой зависимости от более сильного пола, непреодолимое желание быть с кем-то, ощущение доступности своего тела — все это сводило Сехуна с ума. Но добивало другое. Сехуна тянуло с безумной силой к альфе, на котором висел ярлык «чужого». За пять лет тело привыкло к единственному запаху, который Сехун чувствовал каждый день. Его тело привыкло к Чанёлю и тянулось к нему, несмотря на то, что омега противился. Сехун прижал к себе коленки и посмотрел в небольшую щель между почти сдвинутыми шторами. Солнце и не думало клониться к горизонту, продолжая поджаривать город, а в квартире работали кондиционеры и было немного полегче. На четвертый день болезненная течка начала уходить на спад, Сехун заворочался на кровати и нашел рукой серую футболку Чанёля. Еще одно проявление слабости омеги, но ему уже было плевать. От вещи уже почти не пахло мужем, она вся пропиталась запахом горьковатых цитрусовых, но Сехун продолжал прижимать ее к себе. Почему-то футболка и призрачно исходящий от нее аромат кофе немного притупляли боль, которая уже и так начала отступать. Тишину в квартире прервало копошение в прихожей и хлопок входной двери, заставивший омегу подскочить на кровати и сжать ткань футболки в пальцах. Чанёль пришел? Но почему не предупредил? Сехун торопливо потянулся к телефону, лежащему на тумбочке и включил его. На дисплее высветилось два сообщения от Чанёля, которые он прислал часа три назад. А омега не заметил. Критично осмотрев себя, Сехун поморщился и медленно поднялся с кровати. Что делать с футболкой он не знал, поэтому просто затолкал ее под подушку и направился к выходу из комнаты. Нужно было как-то проскочить мимо кухни и гостиной, чтобы попасть в ванную и хотя бы сменить одежду. Сехун все еще чувствовал сильную слабость во всем теле и хотел снова завалиться на кровать, но упрямо поправил сползшие шорты и открыл дверь. Чанёль стоял напротив холодильника и расталкивал купленные продукты по полкам. Пиджак он скинул на стул, а портфель неряшливо привалился к одному из шкафчиков кухонной гарнитуры. Посмотрев на открытую упаковку чая, так и стоящую на том месте, куда ее альфа поставил несколько дней назад, Чанёль удовлетворенно кивнул сам себе. Сехун увидел. Половицы на лестнице тихо скрипнули, Чанёль повернул голову в сторону звука и увидел лохматого и вымотанного мужа. Сехун неловко замер на последней ступеньке, смотря из-под растрепанной челки на альфу. — Ты в порядке? — не зная, что еще спросить, начал Чанёль, и омега сжал колени, хмуря брови. До Пака добрался плотный запах Сехуна, еще более горький и прелый, чем раньше, и он отвернулся резко выдыхая едкий запах. — Нормально, — отозвался омега. — Я выпил блокаторы, но они плохо помогают последнее время. — Это потому что?.. — Чанёль осекся на полуслове, понимая, что Сехун вряд ли захочет обсуждать эту тему с ним сейчас. — Потому что, что? — Не важно, нужно будет купить другие таблетки, к этим, похоже, началось привыкание. Сехун пожал плечами и хотел было пойти наконец в душ, но Чанёль снова остановил его до боли нелепым вопросом. — Ты голоден? — Голоден, — услышав ответ, альфа быстро вытащил из пакета кучу разной еды и вопрошающе взглянул на мужа. Тот замялся, но все же ответил. — Творога будет достаточно. — Нет, так дело не пойдет, ты один чай хлестал эти дни, как я вижу, — Чанёль красноречиво взглянул на груду чашек с коричневатыми ободками на внутренней стороне. — Тогда сам решай, — Сехун отмахнулся и направился вглубь коридора, но ноги предательски подкосились и он осел на пол, сжав губы, чтобы сквозь них не вылетел болезненный стон. Чанёль оказался рядом спустя несколько секунд, ошарашенно смотря на супруга. Опустился на колени, протянул руки, желая помочь подняться, но Сехун только оттолкнул его от себя и глубоко втянул воздух, почувствовав яркий аромат, оттеняющий насыщенный запах кофе. Камелия сладко тянулась незаметной дымкой от Пака, и омега недоуменно посмотрел на него. Лу Хань пах не так. — Тебе одного мало что ли? — тихо, удивленно, озлобленно спросил Сехун, вставая с пола. — Что? — У тебя, кроме нашего секретаря, еще кто-то есть? Удивительно, я раньше не замечал этого. Альфа непонимающе уставился на опирающегося о стену Сехуна. От него пахло только альфой, немного раззадоренным запахом течного омеги. И сладкой камелией, которая принадлежала Тену. Чанёль облегченно вздохнул, более мягко смотря на Сехуна. — Это мой друг, ты видел его на свадьбе, — но Сехун явно не поверил ему, отходя на шаг назад и снова ломая брови от полоснувшей по низу живота горячей волне. — Хорош же друг, раз предложил помочь тебе с решением одной проблемы, — Чанёля окатило как из ведра с холодной водой. Сехун смирился с тем, что Пак каждый раз уходил к Ханю, развлекался в свое удовольствие, а тот умело держал все в тайне, но почему так сильно задела новая догадка, настойчиво уверяющая, что теперь у альфы еще один любовник? — Отойди, мне нужно в душ. — Сехун, я был у своего друга со студенчества. Читт… Тен, ты помнишь Тена? Он приходил на нашу свадьбу и еще сморозил идиотский тост за столом, — Чанёль снова приблизился к смятенному и тяжело дышащему омеге, притянул его к себе, игнорируя сильный цитрусовый запах, манящий к себе и немного сносящий крышу здравого ума. Но Сехун грубо ударил его по рукам и отстранился, обнимая себя, будто защищаясь. Ослабший, Сехун дал слабину и надтреснул свою толстую оболочку, не удержав подступивших бессмысленных слез. Прочертив мокрые дорожки по щекам омеги, которые он торопливо стер дрожащей рукой, слезы разжигали в Чанёле что-то, что можно сравнить с разочарованием. В себе. Хун устал — сдерживать себя, бежать от привязанностей, быть сильным, независимым и равнодушным. Он отчаянно хотел, чтобы его одиночество отступило на второй план или вовсе растворилось под напором простого человеческого тепла. Но рядом видел только альфу, неспособного, по его мнению, на то, чтобы стать чем-то большим, чем фальшивым супругом. — Я не верю тебе, — просипел он, зажмуривая глаза, чтобы слезы прекратили топить остатки его гордости. — Не верю. Чанёль не хотел навредить разбитому сейчас омеге, но безумно хотел помочь, успокоить и убедить, что говорит правду. Он осторожно поймал вытирающие мокрые щеки руки и прижал к себе, не пытаясь обнять мужа, не придавить собой и своим подскочившим в концентрации запахом. Нашарив быстро в кармане брюк мобильник, альфа нашел контакт Тена и нажал на вызов. Сехун недоуменно и выжидающе посмотрел на дисплей телефона, на котором высветилась фотография смутно знакомого ему парня, по-детски показывающего два пальца в знаке V. Ответ на заставил себя долго ждать. — Ты, идиот доморощенный! — шепотом прокричали в трубку, и Сехун вздрогнул от неожиданности. — Либо ты говоришь, что находишься на грани жизни и смерти в реанимации, либо я кладу трубку, потому что идет обсуждение моего проекта, который ты вчера, к слову, чуть не залил своим идиотским кофе! — Спасибо, Тен, — коротко ответил Пак и сбросил вызов, смотря на Сехуна. — Я был у него. Четыре дня питался одной травой, потому что он ведет образ жизни кролика и ездил на работу в одном и том же костюме. Сехун все еще удивленно смотрел на мобильник, откуда только что доносились возмущения другого омеги. Омега, которым пропах Чанёль, всего лишь его друг, которого он порой видел в юношестве. Перед глазами всплыли несколько воспоминаний, в которых Сехун выступал сторонним наблюдателем дружеской идиллии между этими двумя. С души как будто свалился камень, и Сехун перевел растерянный взгляд на мужа. — Теперь веришь? — Наверное, — Чанёль устало улыбнулся и обнял Сехуна, успокаивая его. В нос все еще неприятно бил горький запах мандаринов. — Умойся и, если нужно, выпей таблетки, а потом поднимайся в спальню, — альфа смутился собственной заботы и торопливо добавил. — Ты еще не восстановился.***
Сехун вышел из ванной и поежился вечернему сквозняку. Чанёль открыл все окна, проветривая квартиру, и запер дверь в комнату, в которой омега провел все основное время течки. — Запах нормализуется к завтрашнему утру, — прошелестел Сехун, столкнувшись с Чанёлем на лестнице. — Я пока посплю в отдельной комнате. — Нет, иди в нашу спальню. Без «но», ты измотан. — Чанёль окинул Хуна нечитаемым взглядом и торопливо отвел его, спускаясь дальше по лестнице и добавив уже внизу. — Я скоро приду. Омега кивнул, как китайский болванчик, и поплелся в комнату. Он рухнул на постель прямо поверх одеяла и свернулся калачиком, устало прикрыв глаза. Забота со стороны Чанёля настораживала омегу, он не понимал, что двигало его мужа на ненужные в их случае поступки, почему он был в этот раз у друга и откуда взялось это желание проявить участие и помочь. Из открытого окна приятно тянуло прохладой и едва слышно доносились звуки вечерней жизни города. Это медленно убаюкало Сехуна, и он так и задремал посередине кровати, уткнувшись носом в подушку. От чистого белья тянуло свежестью, и это успокаивало, усыпляло. Чанёль не заметил, как село солнце, пока он приводил квартиру в порядок и пытался вчитаться в принесенные домой контракты. Надеясь, что Сехун уснул, альфа поднялся из-за стола в гостиной и, устало зевнув, направился в спальню, но остановился у закрытой двери в другую комнату. Там тоже следовало открыть окна. Чанёль вдохнул поглубже и вошел, сразу же увидев развороченную кровать со сбитыми простынями и закрытыми шторами. А что, если бы этот брак был не таким искусственным? Если бы они жили вместе по собственному желанию, хотели связать себя не пятью годами, а целой жизнью? Были бы их отношения такими, какими их видят все вокруг, за исключением людей, которых можно было пересчитать по пальцам одной руки? Могли ли они полюбить? Бред, быть такого не могло. Чанёль резко открыл окно настежь, впуская внутрь сильный порыв ветра, и хотел было уйти, но заметил торчащий из-под подушки край какой-то вещи. Недоуменно нахмурившись, Чанёль вытащил ее и расправил, узнавая свою домашнюю футболку. На губах мелькнула странная, отдающая пониманием улыбка, и альфа вернул вещь на место, не заставляя Сехуна задаваться завтра вопросом, куда же она подевалась. Прикрыв дверь, он дошел до спальни, в которой уже спал омега, снова по привычке прижав к себе подушку. Сехун на самом деле был намного слабее любого омеги своего окружения. Уверенно прикрываясь маской идеального человека, он никому не позволял увидеть свое одиночество и слабость. Но был ли он таким всегда? Чанёль все еще помнил, как познакомился с Сехуном, не догадываясь, что общается с будущим супругом. Сехун был другим. Альфа включил торшер со своей стороны и осторожно лег на постель рядом с мужем. Сон быстро напал на уставшее тело, и Чанёль начал проваливаться в дрему. А Сехун беспокойно завошкался, разворачиваясь к альфе лицом. Хмурился во сне, глубоко, но спокойно дышал и никак не мог расслабиться, не давая Чанёлю окончательно уснуть. Тем более, можно было прибавить то, что по комнате все еще разливался довольно сильный аромат его мужа. Чанёль почувствовал, как его кто-то немного потянул за ткань футболки, и приоткрыл глаза. Снова начала напрашиваться легкая улыбка. — Я здесь, Сехун, — омега чуть сильнее сжал во сне тонкими пальцами край майки Чанёля, будто привязывая к себе. — Засыпай.