Все дело в мгновении. Оно определяет жизнь © Франц Кафка
— Да как вы не понимаете! — не унимался Чанёль, стоя в больнице у ресепшена, за которым дежурил молодой уставший омега, смотрящий на Пака с нескрываемым раздражением. — Мы прилетели из другой страны, чтобы увидеться с близким другом в очень важный для него момент, а вы отказываетесь даже пропустить нас в отделение. — Прошу прощения, но я ничем не могу вам помочь, — спокойно проговорил врач, поправляя сползшие на кончик носа очки. — Вы не является мужем, отцом или близким родственником пациента, а также у вас нет письменного заявление на право посещать предродовую палату. Подождите в приемном, выпейте кофе, но за двери отделения я пустить вас не могу. — Но!.. — Чанёль, — остановил альфу Сехун, зная, чем может закончиться этот спор. — Прекрати. Нас могут вообще выгнать отсюда. — Ты хочешь увидеть Минхао до того, как он родит, или мы проделали весь этот путь зря? — Во-первых, не ори на всю больницу! А во-вторых, хочу, но не собираюсь лезть напролом. Подождем немного, а потом… — Да черта с два, — рявкнул Чанёль и уже хотел с новой силой надавить на вымотанного и раздраженного врача. Но дверь в отделение резко распахнулась. — Как вы быстро! — раздалось взволнованным голосом, и Сехун увидел, как к ним торопливо шел Джун с накинутым на плечи халатом. Альфа поймал Сехуна за руку и улыбнулся, успокаивая. — Расслабьтесь, все не так страшно, как я наговорил по телефону. Простите, — виновато протараторил Джун, смотря поочередно на каждого из Паков. — Тело просто постепенно готовится, но мой коллега говорит, что ему уже не терпится появиться на свет. Давайте я проведу вас к Хао. Услышав возмутительные вольности, омега за стойкой встал и грозно хлопнул по столу. — Джунхуэй, ты знаешь правила, и я не позволю- — А я знаю, что моему мужу нужна поддержка этих двоих, — перебил его альфа. — Кун, кому как ни тебе знать, в каком состоянии сейчас Минхао. Омега повержено поджал губы, стиснув пальцами ручку, и вернулся на свое место, махнув на друга рукой. — Если об этом узнает заведующий, объяснительную писать будешь ты. И мне плевать, что ты даже не имеешь отношения к родильному отделению. — Спасибо, Кун! — альфа уже протягивал пару халатов Чанёлю и Сехуну. — Пойдемте. Больница оставалась больницей в любом ее месте. Даже здесь. В нос забивался надоедливый запах медикаментов, глаза слепило от стерильной белизны, а подошвы кроссовок вечно скользили по кафелю через бахилы. Но было в родильном что-то немного другое. Отличающееся от всей остальной больницы. Здесь появлялась жизнь, а не исчезала. За щелью неприкрытой двери в палату можно было увидеть спящего молодого папу, придерживающего одной рукой крохотную кроватку рядом, в которой тихо ворочалось маленькое чудо. Через жалюзи одной из других просачивалось счастье новоиспеченных родителей, впервые держащих на руках своего ребенка. Да, это место отличалось от остальной больницы. В этом месте жизнь выигрывала у смерти. Джун провел мужчин почти через все отделение и толкнул одну из дверей индивидуальных палат. — Минхао?.. — позвал Сехун, как только увидел опирающегося о подоконник парня в больничной одежде. Омега обернулся, расплывшись в улыбке, и неуклюже проковылял навстречу другу. — Я так соскучился, — выдохнул Минхао, прижимая к себе друга и прикрывая глаза от радости. — Вы так быстро приехали. — Чанёль довел таксиста до истерики, пока мы ехали сюда, — совершенно серьезно оправдывался Сехун, все еще не выпуская парня из объятий. Путь до больницы действительно заставил понервничать всех, кто находился в салоне такси каких-то несчастных десять минут. Напряженный из-за внезапных новостей Сехун сжимал в руках телефон, ожидая звонка в любой момент. Он совсем не обращал внимания на дорогу, а вот Чанёль, не имеющий понятия, с чего его так ужалило происходящее, подгонял водителя на каждом светофоре, практически настраивая его наплевать на все правила движения и мчать напролом. Водитель, конечно, смачно послал мужчину, стоило им только выйти из такси, и машина испарилась с парковки у больницы. Чанёль стоял в палате чуть в отдалении и не торопился встревать в разговор омег. Если подумать, он и вовсе впервые видел этих двоих вживую, а недавно даже не задумывался, что будет свидетелем предстоящего появления на свет нового человека. Сейчас его больше волновало другое. С чего он так нервничает, находясь в больнице, наблюдая за тем, как Сехун осторожно касается заметной округлости Минхао и с трепетом слушает беспокойный лепет будущего папы. И почему из головы не выходят небрежно брошенные недавно слова. Он задел Сехуна. Снова. Даже пытаясь успокоить, снова наступил на те же грабли и обидел. Почему-то именно сейчас Чанёлю захотелось задуматься о том, что он понятия не имел, чего хочет Сехун от жизни. Да, он не самый типичный омега, не помешан на детях, поддержании домашнего очага, семейной жизни и прочем. Но с другой стороны, разве Минхао такой? Хоть и отрывочно, но Пак уже понимал, что этот парень тоже не сидит на месте. А истина проста до смешного. У Минхао были отношения. Настоящие, возможно, со своими шероховатостями, бытовыми ссорами, но настоящие. Не начавшиеся с соглашения, не ограничивающиеся сроком. У Минхао был его альфа. — Мне сказали, что стоит побольше ходить по палате, тогда будет не так больно, да и процесс ускорится, — смущенно проговорил китаец, тяжело держась за поясницу, но отказываясь от того, чтобы лечь. — Я до сих пор поверить не могу, что это реально, — почти шепотом ответил Сехун, не в силах оторвать взгляда от животика. Что-то до боли волнительное ворочалось внутри, когда мужчина касался ладонью упругого и едва ощутимо толкающегося. Поверх легла теплая ладонь Минхао, бережно прижимающая его ладонь к себе. — Познакомься, Хённи, это Сехун, — омега взглянул поверх плеча Сехуна на Джуна и улыбнулся. По-теплому так, по-семейному. — Хённи? — удивился Чанёль. — Да, мы решили, что этого непоседу будут звать- На лице у Минхао за секунду сменилось с десяток разных эмоций, от удивления до нестерпимой боли, и он тяжело опустился на пол, пытаясь вдохнуть поглубже. — Кажется… — Началось! — испугался Джун и подбежал к Минхао, позволяя крепко схватить себя за руку. Другой он уже набирал номер, чтобы в палату спешил акушер. — Давай-ка, осторожно, переберемся на постель. Сехун, Чанёль, подождите нас в вестибюле. Сехун нехотя выпустил из рук подрагивающие от напряжения пальцы парня и не заметил, как сам начал дрожать от накатившего внезапно волнения. Он не заметил, как в палату вбежали несколько врачей, помогая Джуну уложить омегу и проверить все показатели перед тем, как перевезти его. Только, когда его локтя коснулись сильные пальцы Чанёля, притягивающие ближе к себе, Сехун на прощание обменялся с другом ободряющими взглядами и одними губами произнес: — Все обязательно будет хорошо…***
Стрелки часов в вестибюле уже перевалили за отметку полудня. За это время Джун несколько раз выходил из отделения, чтобы дрожащим голосом рассказать как там дела и успокоить этими словами и Сехуна и, наверное, в первую очередь, себя. Сехун же не мог найти себе места, то нарезая круги вокруг низких диванчиков, то нервно подергивая ногой и теребя волосы. Чанёль уже несколько раз выходил покурить, поддавшись всеобщей тревоге за Минхао. От него ощутимо тянуло табаком, он бездумно проверял телефон, прекрасно понимая, что не сможет отвлечься сейчас даже на работу. — Все будет хорошо, — зачем-то повторил Чанёль сказанные недавно Сехуном слова. Омега не ответил. Он глубоко задумался о чем-то своем, а внутри все не ослабевала натянутая струна напряжения. Хотелось хотя бы ненадолго отвлечься. Поговорить о чем-то простом и будничном, но не давала тихая обида на Чанёля за брошенные в номере отеля слова. Действительно, чего он так волнуется, не он же сейчас на месте Минхао. Сехун даже не мог внятно ответить самому себе, почему так сильно задело, полоснуло по сердцу. Если честно, он не особо представлял себя в роли папы. Когда омеге было об этом думать? В перерывах между мучительными течками и бесконечной работой? Или когда на него с надеждой смотрит Чонсу, задавая закономерный вопрос любящего папы, желающего когда-нибудь понянчиться с маленьким внуком? Смешно до боли. Ему двадцать четыре, казалось бы, всего ничего, недавно был ветреным студентом, а впереди вся жизнь, нужно только подождать несколько месяце и вот она — долгожданная личная свобода. Но отчего так гадко на душе от этого осознания? Телефон приветливо пикнул оповещением. Сехун уставшим взглядом пробежался по строчкам сообщения и слабо улыбнулся. Писал Бекхён, волновался за парня, которого знал только по рассказам Сехуна.«Цыпленок еще не вылупился?» «Ты будешь очень странным родителем, если называешь ребенка цыпленком.» «Эй! Ответь на вопрос!» «Еще нет.»
Бекхён во всем такой. Легкий, с шутливым отношением к жизни, неунывающим настроем ко всему. А еще безнадежный шифровщик, раз так глупо спалился перед другом, что уже несколько месяцев встречается с его подчиненным. Бён потом сорвал телефонную связь, названивая Сехуну несколько дней с непривычной частотой, чтобы в очередной раз спросить у него, все ли в порядке, или скоро его внесут в список самых ужасных друзей. Сехун на это снисходительно вздыхал и отвечал на каждый такой вопрос, что за такое многолетнюю дружбу не обрывают. — Сехун? — неуверенно позвал супруга альфа, осторожно касаясь его нервно подрагивающего колена. — Все в порядке, — излишне резко ответил Сехун. А после вдруг добавил. — Представляешь, Бекхён и Ким Чонин вместе. Чанёль на секунду завис в попытке осознать только что сказанное омегой. Чонин и кто? — Ты так пытаешься обстановку разрядить или подшучиваешь надо мной? — глупо уронил Пак. — Я был с Беком на обеденном перерыве неделю назад, и Чонин очень не вовремя решил проявить нежности к нему, не заметив меня. Повисла неловкая пауза. Чанёль еще несколько секунд переваривал в голове только что вываленную ему информацию, а затем тихо рассмеялся. — Невероятно. Они ведь оба похожи на ходячий хаос. Как они вообще познакомились? Даже представить не могу. — Чонин когда-то заходил со мной в его кафе после встречи и наблюдал за Бекхёном, пока мы с ним разговаривали. Этого ему хватило, как и Беку. Чанёль удивленно вздохнул, проведя рукой по спутанным за ночь в больнице волосам. И посмотрел украдкой на омегу, который заметно расслабился после незамысловатого разговора. Уже не так нервно перебирали пальцы складки одежды, не бегал беспокойно взгляд из стороны в сторону. Сехун отвлекся. Одна из прядей темных волос забавно выбилась, и у Чанёля неожиданно засвербило в пальцах от желания пригладить ее на место. Он мысленно одернул себя, загоняя неуместные и странные порывы далеко внутрь, подальше, поглубже, чтобы не докучала своей бессмысленностью. Он все еще чувствовал вину за ночь. На уровне ощущений понимал, что в этот раз брошенная неосторожно фраза забилась глубоко Сехуну в голову и не хотела отпускать. И от этого Чанёль злился. На Сехуна, что он с каких-то пор начал воспринимать его слова близко к сердцу. На себя, потому что не понимал, почему ему так отчаянно не хотелось видеть, как взгляд омеги потухает, а губы смыкаются в тонкую линию, сдерживая горечь, оседающую на языке, стекающую вниз по горлу прямиком к сердцу, оставляя грязные разводы на нем. Альфа все-таки потянулся к выбившейся прядке на макушке Сехуна, не сдержав необъяснимого желания прикоснуться, но в этот момент дверь в вестибюль с размаху открылась, выпуская запыхавшегося Джуна с самой счастливой улыбкой в мире. — Я стал отцом!***
Прошло еще несколько часов, прежде чем недовольный грубым нарушением правил пожилой врач, скрипя зубами, пропустил к Минхао кроме отца еще двух людей. Джун с нескрываемым счастьем на лице вошел в палату к омеге, а за ним, тихонько прикрыв дверь и Сехун с Чанёлем. То, что увидели трое мужчин вызывало внутри у каждого бурю непередаваемых ощущений. Минхао, замученный тяжелым утром, но будто светящийся изнутри, держал на руках крошечный сверток пеленок, который иногда шевелился. Сдержать эмоции в таком месте сейчас было невозможно, тихое счастье, исходящее от омеги будто окутывало все вокруг теплым пледом, согревало и вызывало улыбку. Немного покачиваясь, Минхао не мог оторвать взгляда от маленького спящего человечка, от своего сына. Вдруг легкий поцелуй пришелся на темную макушку омеги, чем вызвал смущенную улыбку на лице не ожидавшего этого Минхао, который из-за своей реакции получил еще и шутливый тюк в щеку, что окончательно заставило его расплыться в ощущении мирового умиротворения. — Хёнджин* будет очень своенравным парнем, если судить по всему, что я пережил за эти часы, — неловко пошутил Минхао, чуть отодвигая в сторону пеленку. Нежно погладив маленького альфу по розовой щечке, он перевел взгляд на Сехуна, стоявшего неподвижно у постели. Он как живая статуя боялся сейчас сделать лишнее движение, громко вздохнуть или даже слишком долго смотреть на идиллию, творившуюся на его глазах. Джун в отличие от него не мог наговориться. Рассказывал в подробностях, как выглядит кроватка, которую они спохватились купить в последний момент, какую одежку стоит привезти из дома для Минхао и малыша. Иногда совсем увлекался и начинал прикидывать, в какой сад отдать Хёнджина через несколько лет, когда начать учить его кататься на велосипеде и еще, еще. А Сехун все стоял. Наблюдал, как маленькая ручка сжимает край пеленки, как хмурятся бровки на крохотном личике, как нежно Минхао держит ребенка под голову, щурит глаза от улыбки, способной сейчас осветить мир не хуже солнца. Сехун смотрел и не смел прикоснуться к чужой жизни. Думал, дотронется, и она сломается, развеется как наваждение. Все это время Чанёль не сводил взгляда с супруга. Будто видел его впервые, такого завороженного и неподвижного. Суетливая болтовня Джуна будто отступала в неразборчивый фон, а вселенная сузилась до больничной постели в центре китайского городка. Видя в глазах Сехуна что-то новое и непонятное, Чанёль посчитал, что без спросу наблюдает за чем-то очень личным, чем-то, что не должно было ни в коем случае его касаться. Альфа перевел взгляд на Джуна, который нежно что-то рассказывал Минхао и поежился от ощущения ненужности здесь. Жутко захотелось выйти из палаты, что он и собирался незаметно сделать, но в последний момент за ним увязался и Вэн. На вопросительный взгляд, Джун проницательно ответил: — Я уверен, они хотят немного побыть наедине. Ты видел Сехуна? Он просто дар речи потерял, — хохотнул он и похлопал Чанёля по плечу. — Пойдем кофе пока выпьем, а Минхао познакомит сына с другом. Противится предложению не было смысла. — Эй, Сехун, — мягко позвал омега, давно заметивший смятение друга. Тот все продолжал смотреть на живой комочек в руках Минхао. — Пак Шисюнь, отомри. Удивленно вскинув брови на свое китайское имя, Сехун перевел взгляд на Минхао, который слегка рассмеялся рассеянности друга. — Меня так уже лет семь не называли. — Мне кажется так только я делаю. В детстве ты всегда забавно возмущался, когда я называл тебя Шисюнь. Сехун потрепал друга по макушке, вспомнив тоже, сколько они ссорились, когда им было меньше десяти. Кто бы тогда мог подумать, что Сехун будет первым, кто увидит первенца друга. — Он… такой маленький. — Хочешь подержать? — просто предложил Минхао, будто в этом не было ничего особенного. — Ты что? Нет-нет, я даже дышать на него боюсь, если честно. — А ты не бойся, — обезоруживающе ответил омега и, немного повозившись на постели, приподнял Хёнджина, чтобы Сехун смог забрать его. — Ты, главное голову придерживай, а остальное сам поймешь. На мгновение у мужчины перехватило дыхание. Когда в руках ощутилась тяжесть от маленького тела, сердце пропустило удар, а прижав ребенка к себе, Сехуну показалось, что оно сейчас просто выскочит из груди, так быстро билось от трепета. В ту же секунду Сехун отчетливо осознал, что уже безумно любит это чадо. Уже любит эту трогательную, хрупкую, новую жизнь. — Хао, он просыпается, — задушено прошептал омега, чувствуя как в нем просыпается паника, но мягкая ладонь друга, нежно сжавшая его, успокаивала. Хёнджин что-то тихонечко проурчал, открыл медленно большие глаза и посмотрел на мужчину, что сейчас держал его. Внимательно так посмотрел. — Все хорошо. Поздоровайся. Проглотив комок, застрявший в горле, Сехун выдохнул: — Привет… И почувствовал, как за палец его поймала маленькая ручка и несильно сжала. Дверь палаты открылась, и Сехун перевел взгляд с ребенка на вошедших альф. И сердце вновь предательски сжалось до боли. Что увидел он в глазах Чанёля в тот момент, объяснить очень трудно. Альфу будто окатило кипятком, когда он зашел в палату и посмотрел на супруга. Растрепанный, уставший Сехун, в легкой, едва ли не домашней одежде, держащий на руках новорожденного, что крепко схватился за его палец. Видение, о котором Чанёль никогда даже не мог помыслить и представить, сейчас стояло перед ним. И мужчина не мог уверенно сказать, что ничего внутри него не надломилось, когда Сехун смущенно и растерянно отвел взгляд, неловко повернувшись к Минхао, чтобы вернуть сына. И после еще долго не смотрел в его сторону. ________________________________________ * — Вот вам маленькая затравка на далекое будущее. Имя «Хёнджин» здесь неспроста используется в корейской транскрипции. В китайском варианте имя произносится как «Хёнчен», но я подкинула вам некоторую пасхалку, которую вы поймете, ой, как не скоро!