Анэстель

      — Прости, мой друг, но мне придётся отправить тебя с отрядом на север. Выступаете сегодня на закате, — бескомпромиссно заявил Элронд, стоило только Глорфинделу переступить порог его кабинета. — Говорят, там видели орков. Не знаю, правдивы ли эти слухи, но если так, то никто, кроме тебя и меня, с этой задачей не справится. Я не могу оставить Имладрис на близнецов. К моему возвращению, они камня на камне не оставят.       — Не извиняйся, Элронд! — захохотал Глорфиндел. — Я ведь дал клятву защищать тебя и твою семью. И всё же… — на мгновение он задумался, а черты его волевого лица как будто немного смягчились. — Жаль, что я не смогу увидеть, как меняется тело Анэстеля.       — Ах да, юный Синда, — вздохнул Элронд и потёр пальцами уставшие веки. — Глорфиндел, я давно хотел поговорить с тобой об этом мальчике. Я знаю, чего ты добиваешься. Но эта затея обречена на провал. Посмотри правде в глаза. Сейчас этот юноша подчиняется тебе лишь потому, что он одинок и напуган. Когда он родит тебе наследника, то будет подчиняться из-за страха за жизнь своего малыша. Но что станется с ним, когда его эльфёнок подрастёт? Он либо сбежит от тебя без оглядки и заберёт своё дитя с собой, либо оставит эльфёнка на твоё попечение, а сам сбежит, удостоверившись, что рядом с тобой его малыш в безопасности, и ты относишься к его сыну, как к своему законному наследнику. Ты не можешь запереть мальчишку в своих покоях и привязать к своей кровати, Глорфиндел. Он просто угаснет! Ты же это понимаешь? Так или иначе, но ты его потеряешь.       Глорфиндел тяжело вздохнул.       — Я не отпущу его. Он мой, Элронд! Мальчишка всему научится. Со временем.       — Кто бы мог подумать, что я доживу до этого дня, — ухмыльнулся Элронд. — Дитя вскружило голову легендарному убийце балрога, лорду Дома Золотого Цветка! Глорфиндел, что так привлекает тебя в малыше Синда? Не стану отрицать, мальчик очень красив, но почему именно он? В Имладрисе полным-полно красивых юношей, которые мечтают стать твоими любовниками, но ты никогда не обращал на них внимания и не принимал их ухаживаний.       — Я знаю, для тебя это прозвучит как какая-то несусветная глупость, но мне нравится его общество. Он ещё очень молод — совсем дитя, если честно, — так напуган и одинок. Я хочу, чтобы он доверял мне, хочу защищать его, хочу, чтобы он был моим целиком и полностью. Только моим. В нём так много страха и в то же время столько отваги. Я мог бы забрать этот страх, если, конечно, он позволит мне это сделать.       — Мой дорогой друг… — вздохнул Элронд, изрядно позабавленный сентиментальностью самого опасного и жестокого эльфа во всём Средиземье. — Ты изнасиловал его. Он никогда не сможет простить тебе то, что ты с ним сотворил. А даже если и сможет, то никогда не забудет. А стало быть твой дикарь никогда не будет доверять тебе целиком и полностью. Ты можешь сколько угодно убеждать меня в обратном, но этот мальчик не сможет дать тебе то, что тебе нужно. И я не хочу, чтобы ты почувствовал пепел разочарования на губах, когда это произойдёт.       Глорфиндел улыбнулся другу.       — Поживём — увидим, мой лорд. Мне нужно собрать вещи, если ты всё ещё хочешь, чтобы мы отправились в путь до темноты. Я оставлю малыша Синда на твоё попечение. Приглядишь за ним одним глазком?       Элронд медленно кивнул и проводил легендарного воина задумчивым взглядом.       — Двумя.

***

      Вернувшись в свои покои, Глорфиндел быстро собрал вещи, которые могли бы пригодиться ему в путешествии. Он был опытным воином и прекрасно знал, без каких вещей в дороге не обойтись, а какие были просто бесполезным хламом.       Анэстель молча наблюдал за ним с кровати, апатично ковыряя десертной вилкой кусок торта. И хотя он не произнёс ни слова, Глорфиндел кожей чувствовал, что он не сводит с него глаз, чувствовал, как тот нервничает и как он удивлён, что Глорфиндел не обращает на него никакого внимания.       Наконец, воин вздохнул и сладко потянулся. Он упаковал вещи, а об остальном — Асфалоте и припасах — было кому позаботиться. И у него остался ещё целый час свободного времени до того, как его отряд должен был отправиться в путь.       — Вы куда-то уезжаете? — мрачно поинтересовался юноша.       Глорфиндел улыбнулся.       — Милое дитя, что я слышу? Ты, кажется, расстроен? Да, малыш. Меня не будет какое-то время. Ходят слухи, что орки на севере зашевелились. Владыка желает убедиться, что слухи не лгут.       — И как долго вас не будет? — тихо спросил Анэстель.       — Не знаю. Две недели, может быть, месяц. Зависит от того, что мы обнаружим. Будешь скучать по мне, roch-neth? — подразнил его Глорфиндел.       Мальчишка ничего не ответил, продолжая вести заведомо проигрышную битву с куском торта. Опасно улыбнувшись, Глорфиндел медленно сомкнул пальцы на алебастровом горле мальчишки.       — Отвечай, когда я задаю тебе вопрос, малыш. Ты будешь скучать по мне? Или жеребёнок без хозяина опять одичает?       — Я не… Нет, мой лорд, — испуганно пролепетал Анэстель.       Рука на горле юноши разжалась.       — И почему я тебе не верю, дикарь? Что ж, посмотрим, как ты будешь себя вести в моё отсутствие. А пока я всё ещё здесь, — промурлыкал Глорфиндел и скользнул рукой под одеяло. — Я позабочусь о том, чтобы ты скучал по мне.       Анэстель прикусил губу, пытаясь сдержать предательский стон. Только когда мальчишка начал извиваться под его пальцами и толкаться бёдрами ему навстречу, Глорфиндел прекратил сладкую пытку.       — Ты мой, pen-neth. И потому ты не будешь прикасаться к себе, пока я не вернусь. Ослушаешься моего приказа, накажу. Ты меня понял, Анэстель?       — Д-да, мой лорд, — нервно облизнув губы, прошептал Анэстель. Ему потребовалось собрать всю силу воли в кулак, чтобы не прикоснуться к себе и не положить конец этой мучительной агонии.       Глорфиндел рассмеялся и склонился над своим воробышком, чтобы поцеловать строптивца в губы.       — Очень в этом сомневаюсь, но ты научишься, roch-neth nin.       И он просто ушёл, перекинув свой роскошный плащ и великолепный меч через плечо — легендарный воин до мозга костей, о котором слагали песни и писали в легендах, — и оставил растерянного Анэстеля одного на поле брани, зная, что тот ни за что на свете не сможет выиграть эту войну.