Анэстель

      С отъездом Глорфиндела у Анэстеля возникла масса новых проблем, ведь когда воин был рядом, ему не приходилось думать, как себя вести, что делать и говорить. В этом смысле жить рядом с легендарным лордом Гондолина было очень просто. Единственное, что от Анэстеля требовалось, — беспрекословно подчиняться его приказам. Это само по себе было довольно непросто для юноши, который всю свою короткую жизнь был предоставлен самому себе. Теперь же жизнь и вовсе стала невыносима… Правил в доме Элронда было неимоверно много.       «Что значит хорошо себя вести?» — гадал Анэстель, бесцельно уставившись в потолок. — «Мне нужно и дальше ужинать за столом Владыки, или я могу оставаться в покоях Глорфиндела? Мне всё ещё можно гулять в саду, или же Владыка будет против? Слуги и дальше будут приносить завтрак, убирать покои, стирать одежду и менять бельё, или теперь всё это мне нужно будет делать самому?»       Пока юный Синда ломал голову, как ему теперь справляться с элементарными бытовыми вопросами, в покои вошёл Владыка. Элронд не смог сдержать улыбку, заметив, как юноша взволнован и растерян.       — Скучаешь по своему лорду, малыш? — спросил темноволосый эльф, усевшись на кровать рядом с хрупким созданием. Элронд и виду не подал, что заметил, как его появление испугало юного Синда. Медленно он протянул руку, пытаясь не спугнуть нахохлившегося воробышка, и погладил его по щеке, поймав себя на мысли, что кожа мальчишки мягче бархата. Анэстель предсказуемо шарахнулся от него и покраснел до кончиков ушей.       «Невинный мальчик. Ещё одна жертва этой проклятой войны», — печально вздохнул Владыка.       — Ты очень красив, pen-neth. Не удивительно, что мой друг не смог устоять перед тем, чтобы сделать тебя своим. Ты мог бы соблазнить даже меня, — от страха перед тем, что эльф может сделать с ним теперь, когда его лорда не было рядом, у юноши перехватило дыхание, но Элронд всего лишь погладил его по волосам и добродушно улыбнулся. — Не бойся, дитя. Я не собираюсь прикасаться к собственности друга, пока он в отъезде! — подразнил его Владыка. — Глорфиндел — тот ещё собственник. Никто в Имладрисе не посмеет тебя и пальцем тронуть. Если только он сам не разрешит кому-нибудь с тобой поиграть. Но это вряд ли случится в ближайшую тысячу лет, учитывая, как он тобой очарован. Честно говоря, я никогда не видел, чтобы он к кому-нибудь относился так, как к тебе, — задумчиво рассуждал Владыка, пока его пальцы заплетали волосы юноши.       Анэстель же не смог сдержать печальный вздох. Он прекрасно знал это плетение — узлы Глорфиндела… Теперь ему придётся носить их даже в отсутствие их владельца.       — Надеюсь, ты научишься ценить их со временем, дитя, — промурлыкал Элронд, как будто разговаривал сам с собой. — Знаешь, тебе ведь очень повезло. Глорфиндел многому может тебя научить, если ты перестанешь бояться его и его уроков… — тепло улыбнувшись, Элронд поспешил сменить тему, потому как Синда смотрел на него как на умалишённого. — Прости, pen-neth, кажется я слегка увлёкся. Ты ещё слишком юн, чтобы вести такие беседы. Когда-нибудь, когда ты повзрослеешь, ты поймёшь, что я пытаюсь втолковать в твою юную голову. Но я не для того пришёл, чтобы утомлять тебя нравоучениями. На самом деле я хотел осмотреть тебя, — с этими словами целитель бесцеремонно стянул одеяло с мальчишки.       Анэстель ахнул от неожиданности, ведь он даже не подумал о том, чтобы одеться, когда Глорфиндел оставил его. Неудовлетворённым! К тому же этот урок юноша усвоил ещё в первую неделю пребывания в Имладрисе: вошёл в покои — снял одежду. Глорфиндел ясно дал понять, что он ему нравится обнажённым — лорду павшего Гондолина нравилось любоваться его телом, прикасаться к нему и брать его, когда он того пожелает. Хотя Анэстель считал, что Глорфинделу больше нравилось унижать его таким образом. Правда, до сегодняшнего дня судьба была к нему благосклонна — никто не видел его, когда он разгуливал по покоям Глорфиндела в чём мать родила, а когда слуги приносили завтрак, Анэстель всегда был укрыт одеялом с ног до головы.       Лишь сейчас до него дошла вся абсурдность ситуации. Он лежал в кровати своего лорда обнажённый, как будто сам напрашивался на то, чтобы кто-нибудь пришёл и трахнул его.       «И ты ещё удивляешься, что все считают тебя шлюхой и слабаком», — закатил глаза Анэстель и зарделся, как нецелованный девственник.       Элронд лишь улыбнулся, заметив смущение мальчишки, и приступил к уже ставшему привычным за долгие месяцы ритуалу. Когда целитель дотронулся до его сосков, Анэстель невольно вздрогнул — они всё ещё были слишком чувствительны. Глорфиндел даже довёл его до оргазма во время одного из своих «экспериментов», просто играя с ними. И вот сейчас Анэстель чувствовал, что тело, — тело, которое он был не в состоянии контролировать, — опять предаёт его, откликаясь на прикосновения ненавистных пальцев.       Заметив, что мальчишка возбуждается от его манипуляций, Элронд удивлённо вздёрнул бровь и с добродушной улыбкой проворчал:       — Осторожнее, малыш. Глорфиндел не обрадуется, если узнает, что ты кончил, когда я тебя осматривал. Не стоит его злить. Последствия тебе не понравятся.       Анэстель смущённо застонал и зарылся лицом в подушку. Целитель же улыбнулся и как ни в чём не бывало продолжил осмотр.       — Вечером я пришлю за тобой слугу. Он проводит тебя в обеденный зал. С этого дня я буду следить за твоим питанием лично, — заявил Элронд, строго сдвинул брови и накрыл голого мальчишку одеялом. — Нельзя же постоянно есть только лембас, дитя! Эльфёнку, что растёт внутри тебя, нужна нормальная еда! К тому же уже прошло четыре месяца с тех пор, как Глорфиндел вернулся из Эрин Гален, приступы тошноты давно должны были пройти.       — Но меня по-прежнему тошнит от одного только вида еды, — проблеял юноша, пытаясь оправдать свою болезненную худобу. — Я же не нарочно.       — Не будешь есть сам, буду кормить насильно! Ты меня понял, мальчик? — отрезал Элронд.       — Да, милорд, — прошептал Анэстель, не поднимая головы.       Лишь когда Элронд вышел, юноша осмелился сделать вдох.

***

      С уходом Элронда в списке неразрешимых проблем Анэстеля стало на одну проблему меньше — ужинать он будет за столом Элронда. Но возникла новая проблема. Анэстель был возбуждён, а тело требовало разрядки. Юноша упал лицом на кровать и застонал, соприкоснувшись возбуждённым членом с прохладным одеялом. Неосознанно он начал тереться о него, задыхаясь в подушку. Это было так… запретно. Это и возбуждало, и злило его одновременно.       «Это моё тело и моё удовольствие! Какое право Глорфиндел имеет лишать меня его или запрещать мне что-то? У него нет такого права! К тому же, если я не оставлю следов преступления, то слуги ни о чём не узнают и не донесут на меня Глорфинделу».       Решительно перевернувшись на спину, юноша дотронулся до невероятно чувствительных сосков. И в тот же миг волна удовольствия накрыла его с головой. Это была пытка, сладкая пытка… Слаще, чем всё то, через что его заставлял проходить Глорфиндел. Сейчас всё было именно так, как он хотел — никакой боли, только чистое удовольствие.       Тихие приглушённые стоны заполнили комнату, пока Анэстель продолжал извиваться на огромной холодной кровати. А когда удовольствие достигло своего пика, юноша кончил со сдавленным криком, вздохнул с облегчением и в изнеможении откинулся на подушки. Рука медленно спустилась вниз, собрала с живота следы его падения в пучину разврата и поднесла ко рту. Сосредоточенно уставившись на остывавшую сперму, Анэстель закрыл глаза и медленно облизал палец.       «Теперь, когда Глорфиндел не принуждает меня делать это, какой она будет на вкус?» — подумал мальчишка и, тихо застонав, зарылся лицом в подушку. — «Ну почему я думаю о нём даже сейчас, когда я один? Почему я не могу выкинуть его из головы и наслаждаться одиночеством. Отдыхать. Спокойно спать…»       Горько вздохнув, Анэстель завернулся в одеяло, словно гусеница в кокон, попытался уснуть и превратиться в бабочку, дабы упорхнуть от ненавистного лорда Дома Золотого Цветка, великого и развратного убийцы балрога.       Элладан, всё это время наблюдавший за эротичным шоу, которое устроил мальчишка, тихо закрыл дверь, что вела в покои Глорфиндела.       «Да уж, теперь я понимаю, что Глорфиндел нашёл в этом мальчишке. Ну и развратник же наш легендарный воин. Жаль только, что жуткий собственник. Такая красота не должна согревать лишь одну постель.»