Анэстель

      Глорфиндел прислонился спиной к двери, что вела в библиотеку. На его губах порхала самодовольная улыбка — ему нравилось унижать маленького принца, заставлять его ждать, сгорать от возбуждения и стыда.       «Интересно, о чём мальчишка сейчас думает? Может, отправить слугу в библиотеку, чтобы он принёс мне какую-нибудь книгу? Или попросить Элронда осмотреть его ещё раз? Мальчишке определённо нужно напомнить его место.»       Пока он рассуждал о том, кого бы отправить в библиотеку, судьба решила всё за него — в конце коридора материализовалась фигура, двигавшаяся с холодной и надменной грацией. Поравнявшись с ним, эльф остановился. Презрительно ухмыльнувшись, он вздёрнул бровь.       — Глорфиндел?       — Эрестор, — сухо ответил Глорфиндел.       Эрестор недовольно скривился, что ещё больше развеселило сенешаля.       — И чем же, позволь спросить, ты здесь занимаешься? Устал от своей маленькой шлюшки и теперь ищешь уединения, слоняясь по коридорам?       Глорфиндел рассмеялся. Достаточно громко, чтобы Леголас смог услышать его голос и занервничать.       — Даже если так, тебя это не касается. Но ты же сюда пожаловал не для того, чтобы поболтать о моей маленькой шлюшке?       Эрестор состроил презрительную мину.       — Естественно нет. Хоть ты так и не считаешь, но у меня полным полно важных дел. А теперь дай пройти. У меня нет времени на праздную болтовню. Некоторые пытаются работать, а не изображают видимость занятости.       — Конечно, Эрестор. Проходи. Не смею отрывать тебя от твоих очень важных дел… — расплылся в улыбке Глорфиндел и, сделав шаг в сторону, низко поклонился главному Советнику Элронда, пропуская его в библиотеку.       Эрестор перешагнул через порог и выскочил из библиотеки как ошпаренный.        — Ты… ты маленькая грязная…       — Ах, да, — театрально вздохнул убийца балрога. — Совсем забыл тебя предупредить. Я решил поиграть со своим маленьким принцем. Не обращай на него внимания, проходи и бери свою книгу. Он не кусается.       — Проклятый извращенец!       — Фу, Эрестор, — пристыдил его Глорфиндел. — Не пристало главному Советнику так грубо выражаться. Ты же должен служить всем нам примером.       — Смотрите-ка, кто вздумал меня поучать! — прошипел Эрестор. — Ты мне отвратителен! Почему ты не можешь играть в эти грязные игры в своих покоях? Тебе обязательно всех посвящать в свои извращённые фантазии? Хотя ведь именно этого ты и добиваешься, не так ли? Хочешь быть в центре внимания. Так я тебя разочарую. Мир не вертится вокруг тебя, Глорфиндел! Не все из нас хотят видеть те мерзости, что ты творишь!       Глорфиндел фыркнул и покачал головой.        — Хорошая попытка, Эрестор. Но мы ведь оба знаем, что дело вовсе не во мне, а в тебе и твоём каменном сердце. Ты хоть понимаешь, что Элрохир сбежал из Имладриса из-за тебя, глупец? Не знаю, что с тобой не так, Эрестор. Ты вообще хоть кого-нибудь способен полюбить? Неужели даже сын Элронда для тебя недостаточно хорош? Если даже он не смог растопить эту глыбу льда, что ты именуешь сердцем, то ты абсолютно безнадёжен.       Эрестор был в бешенстве. Советник затрясся от ярости, его бледное лицо покрылось красными пятнами. Любой здравомыслящий эльф кинулся бы наутёк, столкнись он с главным Советником Элронда в таком опасном расположении духа, но только не Глорфиндел — златовласый воин стоял на своём, улыбаясь оппоненту надменной самодовольной улыбкой, которая выводила Эрестора из себя. И как всегда она сработала безотказно — главный Советник повернулся к сенешалю спиной и зашагал в противоположном направлении, растворяясь во тьме бесконечных лабиринтов дворцовых коридоров. В его походке чувствовалась некая скованность, выдававшая бурлившие в нём эмоции.       Позволив себе насладиться сокрушительной победой, Глорфиндел прислонился спиной к двери библиотеки и расплылся в улыбке. Он представлял себе, что предстало взору чопорного Советника, который так безрассудно вздумал заглянуть в библиотеку в столь поздний час: маленькую шлюшку, распластавшуюся на столе, его обнажённую задницу, дрожавшую от страха, точёную спину, покрытую капельками пота. Его красивую, восхитительно беспомощную и покорную шлюшку.       «Будь я на месте этого глупца, не преминул бы воспользоваться ситуацией. Но, боюсь, тогда мне пришлось бы прикончить эту высохшую воблу. Что было бы недурно, но несколько осложнило бы моё дальнейшее проживание в Имладрисе.»       Довольно ухмыляясь, Нолдо переступил порог библиотеки и обнаружил, что его ручная зверушка даже не пошевелилась. Несчастный паренёк задрожал как одинокий лист на ветру, поняв, что кто-то вошёл в библиотеку, но не осмелился повернуть голову, чтобы взглянуть на молчаливого наблюдателя. Глорфиндел выждал пару минут, прекрасно понимая, что мальчишка сходит с ума от напряжения и страха, зная, как учащённо бьётся его сердечко, как кровь бурлит по его венам, словно горный ручей.       — Глорфиндел? — окликнул его хриплый от слёз голос.       И Глорфиндел сдался, хотя изначально он хотел подержать Леголаса в неведении ещё пару минут… или даже час. Но мальчишка выглядел слишком соблазнительно, и он не смог устоять перед искушением трахнуть свою шлюшку прямо здесь и сейчас. Глорфиндел положил одну руку мальчишке на затылок, прижимая к столу, а второй нежно погладил его по поджарым ягодицам и поднёс пальцы к его анусу, вырывая из груди юноши сдавленные болезненные стоны.       — Соскучился по мне, малыш? — промурлыкал Глорфиндел ему на ухо. — Вижу, ты хорошо себя вёл и заслужил награду.       Услышав знакомый голос, Леголас сначала томно застонал, а потом громко вскрикнул, когда Глорфиндел потянул за верёвочку, и шары начали медленно покидать его растянутый до предела анус. Тело юноши изогнулось дугой, пытаясь найти хоть какой-то объект для стимуляции, но безуспешно — тяжёлая рука бескомпромиссно прижимала его к столу, не давая пошевелиться. Сенешаль медленно вытаскивал шары из ануса мальчишки, а тот стонал с каждым разом всё громче. Эта сладкая пытка с примесью боли продолжалась до тех пор, пока юноша не начал открыто стонать имя своего лорда во весь голос, захлёбываясь слезами, и извиваться на столе словно змея в руках заклинателя. Сейчас Леголас был готов на всё что угодно, он бы вытерпел любое унижение, только бы это поскорее закончилось.       — Хорошо, малыш, — прошептал Глорфиндел ему на ухо, сражаясь с завязками на штанах, пока его возбуждённый член не уткнулся в сладкую ложбинку бледных ягодиц. Леголас не издал ни звука, пытаясь успокоить трепетавшее в груди сердечко и дрожь в коленках. — Просто расслабься и дай мне насладиться тобой.       Глорфиндел вогнал в него свой огромный член одним грубым властным движением и довольно зарычал, почувствовав, как плотно обхватило его внушительное достоинство горячее кольцо мышц. Леголас же сдавленно вскрикнул и впился побелевшими костяшками пальцев в край столешницы. Он лежал без движения, словно труп, пока Глорфиндел вбивался в его податливое тело, и радовался тому, что у него хватило мозгов себя подготовить.       — Да, просто дай мне трахнуть тебя так, как ты любишь. Ты ведь любишь, чтобы тебя драли, как шлюху? Раздвигать ножки — вот единственное, на что ты годишься, маленькая потаскушка, — язвительно прошептал Глорфиндел, очертив языком контур совершенного ушка. — Просто подчинись, дай мне кончить в твою сладкую попку. Ты же знаешь, что это именно то, чего ты хочешь…       Он вколачивался в Леголаса, как будто гвозди в стену забивал, стараясь войти в юное тело ещё глубже. А Леголас… Леголас беззвучно рыдал, уткнувшись лбом в столешницу и делал всё, что требовал от него его лорд: молчал, терпел и не двигался, позволяя Глорфинделу получить то, чего тот хотел. Его лорд позволил ему кончить, но он не чувствовал ни удовольствия, ни томной неги. Всё, что он сейчас чувствовал — это дикую усталость, тупую боль и отчаяние, с некоторых пор оно прочно обосновалось в его сердце и не желало уходить прочь.       Пытка не продлилась долго — очень скоро Глорфиндел кончил и, разрядившись в мальчишку потоком спермы, впился зубами в белоснежное плечо, оставляя свою метку. Удовлетворённо вздохнув, он закрыл глаза, давая разгорячённому телу время остыть. Одарив Леголаса поцелуем в длинную шею и на краткое мгновение прижав к сердцу, Глорфиндел вышел из его тела и привёл в надлежащий вид тяжёлую мантию.       — Ты доставил мне удовольствие, roch-neth, — сказал он и протянул руку к щеке мальчишки. Леголас склонил голову. Белоснежные волосы рассыпались по груди и закрыли лицо, не позволяя Глорфинделу заметить отчаяние и боль, застывшие в сапфировых глазах. — Когда же ты научишься подчиняться, малыш? Запомни, подчиняться воле своего господина — не стыдно и необязательно должно сопровождаться болью. Но у нас вся вечность впереди. Ты научишься принимать это как данность. Ты научишься подчиняться мне. Пойдём, мой сын наверняка уже проснулся и проголодался.       Леголас безропотно последовал за ним. Всё, чего он хотел, это уснуть и никогда не просыпаться. Нет, он был очень рад, что остался в живых и смог увидеть личико сынишки, подержать его на руках, увидеть его улыбку. Улыбка Гилриона — это единственное, что не давало кромешной пустоте поглотить его сердце. Улыбка сынишки заставляла его вставать по утрам и глотать еду, терпеть бесконечные унижения и вымученно улыбаться Глорфинделу, делать то, что велено и не препираться. Улыбка Гилриона была той хрупкой соломинкой, которая удерживала Леголаса на краю подоконника, где он теперь подолгу сидел в тишине и бесцельно смотрел вдаль. Лишь улыбка сына останавливала его от шага в бездну, хотя мысль о том, чтобы вновь обрести свободу — пусть и на мимолётный миг — с каждым днём казалась ему всё более привлекательной.       По крайней мере, всё закончится быстро. Да и больнее быть уже не может. Наверное.