Leave the Signs and the Sirens

Шерлок ожидает, что рано или поздно Джон начнёт задавать вопросы, надоедать и пытаться помочь ему. По крайней мере, Шерлок ждёт, что Джон будет недоволен тем, что он не работает. Но нет. Джон ведёт себя так, будто всё в порядке, будто лежать на диване и читать по двадцать часов в день совершенно нормально. Будто гуляния целый день, пока он не обнаруживает себя уставившимся на старинное оружие в Собрании Уоллес* — абсолютно допустимая трата времени. Джон работает свои смены, болтает о том, как прошёл день, жалуется на кассовые аппараты в магазинах и на вредных пациентов. Он обновляет свой блог — тот стал гораздо менее интересным без постов о шерлоковских подвигах, но стабильно получает много комментариев — и смотрит телевизор, и готовит завтрак. Жизнь Джона спокойно течёт рядом, и это поражает и восхищает Шерлока. Джон Ватсон, необыкновенный оставшийся в живых. Джон Ватсон, который может отряхнуться от взрывчатки и снайперов, смыть близость смерти первым же душем дома. Джон Ватсон, который, похоже, справляется гораздо лучше Шерлока. Так вот в чём дело. Шерлок всегда считал, что может перенести что угодно. Почти всё. И уж точно — всё, что его не убьёт. И это его не убило. Рана на лбу зашита четырьмя стежками, несколько ушибов и синяков. У него бывали ранения и похуже, но это первый раз, когда он не может просто встать, встряхнуться и забыть. Раньше он никогда не избегал повторения ошибок, не скрывался от угрозы боли, но мысль о новых делах ужасна. Хуже — она пугает его. Даже если работа не имеет ничего общего с убийствами и бомбами, даже если это просто возможная утечка информации из одного из офисов МИ5*, Шерлок не переваривает эту идею. Он пытается это скрыть. Говорит Майкрофту: - Не понимаю, почему я должен выполнять за тебя самую скучную работу, - и устраивается в кресле так беззаботно, как только может. Он взялся бы за скрипку чтобы уйти от разговора, как обычно, но Майкрофт заметит произошедшую перемену, он уверен. Майкрофт поворачивает ручку зонта со скучающим лицом: - Не вредничай. - Почему бы тебе самому не заняться этим? Уверен, что дополнительные физические нагрузки пошли бы на пользу твоей диете, - отвечает он, хотя диета Майкрофта определённо работает. Он потерял три с половиной фунта с тех пор, как Шерлок видел его в последний раз. - А я уверен, что постоянная работа пошла бы на пользу твоему счёту в банке, - отвечает Майкрофт, раздражённо кривя рот. Способность Шерлока доставать Майкрофта всего несколькими фразами - это одна из немногих надёжных вещей в мире. Это приятно успокаивает. - Кроме того, если я займусь этим делом, создастся впечатление недоверия. - Потому что ты им не доверяешь? - Я достаточно им доверяю, - Майкрофт делает паузу. Серебристый кончик зонта танцует по ковру. - Я хочу знать, что они стоят доверия. - Найди для этой работы кого-то другого. - Шерлок, будь благоразумен, - Майкрофт закатывает глаза, будто бы это просто вспышка детского упрямства со стороны Шерлока. Будто Шерлок отказывается просто из чувства противоречия, в то время как на самом деле он чувствует себя так, будто его грудь собирается разорваться. - Это взаимовыгодный... - Я не хочу, - говорит Шерлок. Руки на ноутбуке сжимаются в кулаки, когда он пытается остановиться и не лезть во что-то в груди, что он не может поправить. Он смотрит на свои кулаки, следя за Майкрофтом боковым зрением. - Отдай эту работу кому-нибудь ещё. Майкрофт рассматривает его и становится таким напряженным и застывшим, что Шерлок понимает — он выдал себя. Но он не может взять это дело, не может, и если это единственный способ заставить Майкрофта увидеть это... Так тому и быть. - Арендная плата запаздывает. Шерлок знает Майкрофта так же хорошо, как Майкрофт знает его. За безразличной констатацией факта — ничего удивительного, он уже знал, что Майкрофт следит за его банковским балансом — братская забота. Шерлоку нужно только попросить. - Ну так, может, тебе стоит одолжить мне немного денег? - говорит Шерлок, и проглотить гордость всё ещё трудно. Это будто признание, что годы беспокойства Майкрофта имели под собой все основания. - Просто на время, конечно. - Нет, - говорит Майкрофт, доставая из кармана чековую книжку. Во времена карточек и электронных денег кажется старомодным носить с собой чековую книжку, но Майкрофт делал так всегда. - Считай это предоплатой за будущие услуги. На этот раз я воспользуюсь другими подрядчиками. Майкрофт встаёт и протягивает Шерлоку сложенный чек. Он на разумную сумму — всего тысяча фунтов — и они прощаются вежливо как никогда. Затем Майкрофт спускается по лестнице и Шерлок слышит, как дверь открывается и закрывается. Но Шерлок знает своего брата слишком хорошо. Когда он приоткрывает их дверь, чтобы подслушивать, он слышит, как Майкрофт тихо возвращается к двери миссис Хадсон. Шерлок выуживает зеркальце из кармана и, пользуясь отражением, наблюдает, как Майкрофт выписывает ещё один чек и вкладывает его в лист бумаги. На нём Майкрофт пишет короткую записку и просовывает всё под дверь миссис Хадсон. Шерлоку не нужно видеть записку, чтобы знать, что в ней написано, так же как ему не обязательно видеть чек, чтобы знать, что сумма на нём куда больше нынешнего долга. Достаточно знать, что Майкрофт сделал это, и что если Шерлок когда-нибудь упомянет это, Майкрофт будет всё отрицать. *** Когда Шерлок рассказывает Джону о помощи Майкрофта, тот корчит гримасу: - Я знаю. Согласно миссис Хадсон, мы теперь на шесть недель впереди. Не знаю, что и думать по поводу того, что мы должны твоему брату столько денег, - говорит Джон, явно думая о своих собственных отношениях с сестрой. - Ты бы предпочёл быть должен Майкрофту или миссис Хадсон? - Ну, с миссис Хадсон мы видимся каждый день, так что это неловко, - пожимает плечами Джон, берёт банку с бобами и спагетти со стола и аккуратно ставит в шкаф. - С другой стороны, ты выбросил его ракетные чертежи в бассейн. Надеюсь, он не затаил злобу из-за этого. - Едва ли можно сравнивать долг в несколько тысяч фунтов и уничтожение классифицированной информации, - отвечает Шерлок, - и если это тебя утешит, я уверен, что Майкрофт найдёт способ списать это на деловые расходы. *** Шерлок ожидает, что будет меньше видеться с Джоном без дел. Это логично. Больше не будет бега по тёмным аллеям, борьбы с подозреваемыми, спасения невинных; не будет опасности и адреналина. То, что нравилось им обоим, то, с чего началась их дружба, исчезло. У Джона есть работа, и есть друзья помимо Шерлока, поэтому логично, что Джон найдёт другие способы времяпрепровождения. Но нет. Джон работает и смотрит телевизор по вечерам. Сидит на диване и читает газету. Проводит часы за столом, обновляя блог, играя в идиотские игры на фейсбуке или шарясь на E-Bay'евскх аукционах в поисках скучных, практичных вещей. Иногда он попросту играет в карты на ноутбуке, но он по-прежнему рядом. Когда Шерлок поднимает глаза от книги, Джон сидит рядом или делает чай. Он не исчезает вместе с делами. *** В конце концов, любопытство побеждает Шерлока. Они идут вдоль набережной, потому что Джон объявил, что день слишком хорош для сидения в квартире. Шерлок чувствует солнечный свет на своём лице, и ловит обрывки других языков, когда мимо проходят туристы. Среда, после обеда — естественно, сейчас здесь больше туристов, чем местных. - Почему ты не спросил меня? - нарушает дружеское молчание Шерлок. Джон приподнимает одну бровь, выражая дружелюбный интерес. - Ты никогда не поднимал эту тему. Почему ты не расспрашивал о подробностях болей в груди или о отсутствии работы? Джон рассеянно кивает, мурлыкая что-то себе под нос, глядя на воду. Это тихий, бездумный звук — знак, что он обдумывает вопрос. - А ты хочешь? Хочешь, чтобы я заговорил об этом? - Нет, - быстро отвечает Шерлок, - и я спросил не об этом. Я спросил, почему ты этого не сделал. - Шерлок думал об этом, но не смог понять. Загадка, которую он не может решить. Обычно Шерлок терпеть не может просить о подсказках, но Джон — исключение. Иногда его ответы не менее интересны, чем сами вопросы. Джон не перестаёт идти, но скорость снижается. Его походка слегка меняется в пользу левой ноги, но едва ли он сам это замечает. - Когда я был ранен, все хотели поговорить. Доктора, медсёстры, чиновники. Служащие-бюрократы, заполняющие документы. А потом, когда я вернулся в Лондон, терапевт. Ничего из этого не помогало. Шерлок обходит пару немецких туристов, фотографирующих собор Святого Павла через реку. - Значит, ты не спросил, потому что не думаешь, что это решит проблему. - Я не спросил, потому что лично я ненавидел разговоры об этом. Я не гений, - говорит Джон, и Шерлок улыбается, потому что может Джон и не гений, но всё равно великолепен, - но я доктор. Я знаю, что это не настоящее. Затем наступает тишина. Ну, не тишина. Шерлок слышит их шаги и шорох одежды когда они идут через людской поток, и шум машин на мосту впереди, звук ветра в листьях и флагах у Национального Театра. Шерлок следит за людьми вокруг, особенно за карманницей, идущей впереди. Ей около двадцати, но маленький рост и худоба заставляют её казаться ещё моложе, а одета она в свободный кардиган с большими карманами. Поверх её коротких волос наушники, и чёлка подпрыгивает на ветру, когда она качает головой в такт музыке, которая, скорее всего, на самом деле не играет. Она — типичная студентка, если не учитывать того, что очень часто её правая рука быстрым движением мелькает, извлекает кошелёк и прячет ей в карман. Шерлок ничего не говорит Джону. Он не знает, что Джон скажет — он может предложить полицию, а Шерлок этого не хочет — поэтому он просто наблюдает за ней. За её техникой, движениями руки и уверенной походкой. Когда она проходит мимо них, он копирует движение и вылавливает кожаный кошелёк из её кармана. Шерлок останавливается, притворяется, что поднимает его с земли, прежде чем развернуться назад. - Эй! - зовёт он, и она оборачивается, несмотря на наушники. Он держит кошелёк двумя пальцами — Ты выронила. Шерлок бросает ей кошелёк, и она ловит его одной рукой, хмурясь. - Спасибо, - говорит она, всё ещё не понимая, что произошло. Джон одаривает его интересным взглядом — слегка недоверчивым, хотя он никак не мог узнать, и они идут дальше. Он вдыхает и говорит: - Я когда-нибудь рассказывал о том, как меня ранили? Это, должно быть, риторический вопрос. Джон редко говорит о своём ранении, не упоминал о нем со времён их первого дела. - Ранили в плечо, нога повреждена не была. Джон кивает. Он смотрит под ноги когда идёт, будто стараясь быть осторожным на неровной поверхности. В такие моменты очень легко представить его на службе. Это в его сдержанной, уверенной походке - он идёт, высматривая опасность, готовый отреагировать. Шерлок никогда не считал военную карьеру более интересной, чем какую-либо другую, но иногда ему хотелось бы познакомиться с Джоном когда тот ещё служил. Он гадает, могли бы они подружиться тогда, заметил ли бы он вообще Джона, или он был бы просто ещё одним незнакомцем. Джон знает, как быть незаметным, как слиться с толпой. Только общаясь с ним один на один можно увидеть, насколько он необыкновенный. - Мы были окружены, - говорит Джон. Он спокоен, будто говорить о таком проще простого. Учитывая, что он всё время избегает этой темы, это очевидно не так, но Шерлоку сложно судить по этому тону. - Я был не единственным раненым. Шерлок не знает, что он должен ответить. Но Джон обычно ничего не имеет против его некорректности, когда он или не знает, или не заботится о том, что будет правильно сказать. - И в чём разница? - Когда меня подстрелили, я посмотрел вниз. Моя нога была в крови. - осанка Джона прямая, он отводит плечи назад, вся поза слишком правильная, чтобы быть чем-то кроме военной. - Кровь была не твоя, - говорит Шерлок, думая, что кто-то другой был ранен и кровь попала на Джона, - но в тот момент ты решил, что твоя. - Я думал, что буду истекать там кровью пока не умру, - голос Джона тих и спокоен, но Джон может звучать спокойно в жилете со взрывчаткой.- Я был уверен в этом. Позже оказалось, что это не так, но часть меня всё ещё верила. - Психосоматическая травма имеет связь с подсознанием, конечно. С точки зрения базового... - Шерлок, - мягко говорит Джон и он останавливается. Перестаёт говорить, перестаёт идти, останавливается и пытается понять, почему Джон заговорил об этом. - Я был там, ага? Я был там. Я помню, что Мориарти угрожал выжечь твоё сердце. Боли в груди — не совпадение. Секунду, всего какую-то секунду, Шерлок не может дышать. Не может заставить лёгкие работать — в груди слишком тесно, вокруг слишком много давления. Он сглатывает и напоминает себе, что это не настоящее. Хитрость ума, ничего более. Реальность — тротуар под ногами, ветер в лицо, шум Лондона и людей вокруг. Его грудь не была ранена, на самом деле он не чувствует запаха хлора. - Как я сказал, - говорит Шерлок, и его голос не дрожит, не срывается, не выдаёт ничего — жизнь с Джоном научила его кое-чему - травма обычно имеет связь с подсознанием. Это один из главных принципов лечения. Джон больше ничего не говорит. *** Лестрейд приходит опять. Шерлок узнаёт угольно-серую машину, когда она паркуется на другой стороне улицы. Он наблюдает, как Лестрейд вынимает ключ зажигания и перегибается назад через пассажирское кресло. На сидении хаотично разбросаны папки, три или четыре, по-видимому, с содержанием дел, но Шерлок не может уверенно сказать с такого расстояния. Лестрейд перебирает их, замирает с рукой, лежащей на папках, и выходит из машины без них. Это говорит Шерлоку всё, что ему нужно знать. У Лестрейда явно есть дело, или с серией атак, или со связью с предыдущим преступлением, и он привёз документы. Он хочет чтобы Шерлок провёл экспертизу, но если бы думал, что это реально, он принёс бы папки сюда, наверх. Он оставил их в машине, значит, не верит, что Шерлок будет помогать. И всё-таки он спросит, потому что Лестрейд действует тщательно и методично; он верит в следование предписанной процедуре (настолько, насколько это вообще возможно при работе с Шерлоком), даже когда действия просто механические и не помогут раскрыть преступление. Шерлок отходит от окна и успевает расположиться на диване с открытой книгой в руках к тому времени, как Лестрейд поднимается по лестнице. - Я не буду помогать, - говорит Шерлок, как только Лестрейд становится на площадку. - Ты знаешь, - говорит Лестрейд, невозмутимо проходя в комнату, - большинство людей начинают разговор с приветствия. - Привет, - покорно произносит Шерлок, - и я всё равно не буду помогать. Лестрейд пожимает плечами, руки лежат в карманах. Рубашка выглажена; на брюках нет лишних складок. Он не провёл эту ночь в Ярде. Его туфли были почищены пару дней назад, и он свежевыбрит, кроме небольшого участка слева под подбородком. Должно быть, зеркало в ванной висит неудобно или оно слишком маленького размера - когда он бреется дома, всегда оставляет кусочек кожи, небольшой, просто расстояние между одним мазком бритвы и следующим. Все знаки говорят о том, что над чем бы Лестрейд не работал сейчас, это не срочно, не заставляет его трудиться ночи напролёт. Лестрейд никогда не приходит к Шерлоку первым делом; он всегда ждёт, работает день и ночь, запускает себя, а Шерлока спрашивает только когда не видит другого выхода. Он ещё не на этой стадии, так что это не из-за дела. Может быть, он заскочил повидаться с Джоном — вероятность есть. Но, нет, Лестрейд не оглядывается, не поглядывает на ступени, ведущие к двери Джона. Лестрейд смотрит на Шерлока, подходит на пару шагов ближе и кладёт руку на спинку кресла Джона. Шерлок не хочет спрашивать, зачем он здесь — он не любит задавать вопросы об очевидном — поэтому он обращает своё внимание к книге. Перелистывает. Лестрейд прочищает горло. Шерлок не поднимает взгляд. - Ты в порядке? - Ты об этом пришёл спросить? - выпаливает Шерлок не подумав. Он смотрит на Лестрейда, пока тот не пожимает плечами и не отвечает: - Не совсем. Я зашёл посмотреть, не соскучился ли ты настолько, чтобы вернуться к работе. - Предполагается, что ты детектив, - Шерлок указывает на стопки книг вокруг. Книжные полки пусты. Пока он читает, он сортирует книги на те, которые он хотел бы прочесть опять, те, что могут быть полезны и те, неправильность которых он хочет доказать. - Что скажешь? - Значит, это «нет», - Лестрейд не садится. Шерлок не предлагает. - Просто решил заглянуть. Посмотреть, как ты тут. Это понятная отговорка. Практически слово в слово то, что Лестрейд говорил когда-то, когда зависимости Шерлока были более нелегальными. Лестрейд просто «проходил мимо», «заглянул поздороваться», чтобы проверить Шерлока. Набор вежливых предлогов, попытка притвориться, что он приходит не для того, чтобы насаждать здоровый образ жизни и рациональные, конформистские решения. Шерлок пристально смотрит на него: - Определённо я в порядке. - Здорово, - кивает Лестрейд, - Ну, Андерсон не скучает по тебе, но остальные — да. Шерлок сильно в этом сомневается. Лестрейд ценит его присутствие, потому что он может раскрыть дело, а остальные мирятся с этим, потому что Лестрейд настаивает. По секрету, Шерлок подозревает, что нравится Лестрейду ещё и потому, что он может обозвать Андерсона идиотом, может озвучить оскорбления, которые прикончили бы блестящее карьерное будущее Лестрейда. Но это не то, что Лестрейд когда-нибудь признает. - Уверен, что вы справитесь и без меня. - Хоть будет шанс применить все эти годы обучения, - сухо говорит Лестрейд. Шерлок возвращается к книге и читает, пока Лестрейд не уходит. Как только он слышит, что входная дверь закрывается, он вскакивает с дивана и наблюдает из окна. Лестрейд идёт к пассажирским местам сначала, проверяет документы — какая небрежность оставить их там, где любой, умеющий взломать самый простенький замок мог добраться до них — а затем забирает их. Шерлок не может понять почему, пока в поле зрения не появляется Джон (должно быть, Лестрейд увидел его идущим по тротуару). Они разговаривают, и Джон слегка наклоняет голову набок, кивает — весь язык тела, чтобы показать, что он слушает и заинтересован — а затем Лестрейд передаёт файлы Джону. Это просто смешно, думает Шерлок, падая назад на диван. Будто бы Лестрейд может заменить его навыки навыками Джона! Будто навыки Джона, какими бы интересными они ни были, могут заменить дедукцию Шерлока. Шерлок сворачивается в клубок. Оскорбительно, что Лестрейд не понимает, что единственный ум, способный к дедукции на уровне Шерлока, сейчас занят управлением страной. Лестрейд не может просто передать дела Джону и ожидать таких же результатов. Он не может сидеть и ждать, что Джон будет в одиночку носиться по крышам и сталкиваться с преступниками, и, и... Шерлок не может завершить эту мысль. Не может думать из-за знакомого давления в груди, внезапного осознания, что там больно. Он это ненавидит. Ненавидит чувствовать себя телом на хирургическом столе, будто он разрезан и раскрыт напоказ, простая Y вырезана у него на груди, обнажая внутренности. Но он знает, что может дышать, несмотря на это — медленный вдох, медленный выдох. Это пройдёт, а если и нет — он может это игнорировать. Он это может. Поэтому он дышит осторожно, пока не слышит, что входная дверь открывается и закрывается (донесено ветром) и Джон твёрдо поднимается по ступенькам. - Чего хотел Лестрейд? - спрашивает Шерлок, но он не оборачивается, не смотрит, не хочет, чтобы Джон увидел. Пусть уж лучше Джон думает, что это вспышка плохого настроения. - Вручил мне старые дела, - просто говорит Джон, проходя по кухне. Тонкий картон шуршит, когда он кладёт их на стол, - на случай, если тебе станет скучно. - Затем Джон добавляет — Чай будешь? - будто ему эти дела вовсе не важны. *** Файлы перемещаются с кухонного стола. На следующее утро они оказываются между пробирками и любимым микроскопом Шерлока. Шерлоку слегка любопытно, что за нераскрытые дела Лестрейд выбрал, чтобы отвлечь его, но он их не открывает. Не прикасается к ним. Он только думает о них — вот как далеко он заходит. Это просто фотографии места преступления и показания свидетелей. Не понадобится покидать квартиру, посещать само место. Не нужно иметь дело с хнычущими жертвами или не раскаивающимися убийцами, просмотр этих давних глухих дел не ведёт ни к чему опасному, но... Он не тянется к ним. Ему следовало бы; сумма на его счету в банке постепенно уменьшается. Ему следует заставить себя открыть эти страницы, проложить назад путь к тому, что когда-то доставляло ему удовольствие. Он не хочет. Уверен, что смог бы. Если бы он сфокусировался достаточно сильно чтобы игнорировать фантомные боли, он бы привык. Это не может быть слишком уж трудно. (Ему хочется сказать, что это не может быть сложно, потому что Джон делает это, но Джон умудряется воспринимать такое как в порядке вещей. Джон принимает всё со стоическим терпением под маской дружелюбия.) Шерлок мог бы найти консультирующую работу. Что-нибудь, не связанное с преступлениями. Что-нибудь ненавистно, отупляюще скучное. Может, ему следовало бы. Вместо этого он пишет Майкрофту: Ты сделал плохое вложение. ШХ Майкрофт названивает ему ещё десять минут после, и Шерлок жмёт на «сброс». Шерлок не хочет оправдывать себя, не хочет спрашивать прямо, а если Майкрофт начнёт жалеть его (это Майкрофт-то!), Шерлок думает, что он может закричать. Майкрофт потом перезванивает ещё, конечно; Майкрофт всегда упорно терпелив. Но все пять раз, которые он звонит этой ночью, Шерлок нажимает на «сбросить». Не удивительно, что следующим утром он находит в их почте конверт с чеком и запиской, написанной майкрофтовским прямым, чётким почерком: Я редко делаю неудачные вложения. МХ *** Джон не предлагает ему найти работу. Он не предлагает Шерлоку брать дела. Он не упоминает принесённые папки и даже не передвигает их на более видное место. Он ничего не говорит об этом, но Шерлок замечает, что Джон начинает проводить больше времени на разделе «недвижимость» в газете. Между турами в Косынку и Солитер Джон просматривает сайты по недвижимости. Довольно легко угадать пароль на ноутбуке Джона ("Клара96" — бывшая жена сестры и год свадьбы) и убедиться, что Джон искал однокомнатные квартиры в северных пригородах Лондона. В квартире сейчас пусто, поэтому Шерлок уступает желанию уронить голову на руки, вцепиться в волосы и притворяться, что он абсолютно способен это выдержать. - Как думаешь, мне стоит работать над делами Лестрейда? - спрашивает Шерлок, и затем размышляет, стоит ли ему констатировать очевидное. Может, ему следовало бы сказать «Майкрофт продолжит одалживать мне деньги. Арендной плате ничего не угрожает.» - Если хочешь, - говорит Джон, и так пожимает плечами, как будто он не беспокоится в любом случае. - Если ты думаешь, что мне стоит работать, тебе следовало бы так и сказать, Джон. - Я сказал, что дело твоё. Что бы ты не решил — это нормально. - Джон слегка улыбается, явно веселясь, - Всё это нормально. Шерлок узнаёт фразу, вспоминает, как Джон честно сказал ему это раньше. Тогда он был уверен, что Джон в чём-то лжёт — слишком серьёзен, слишком успокаивающий тон, точно же он пытается изучить Шерлока как потенциального соседа — но позже он осознал, что Джон был честен. Ему было неловко, Джону всегда слегка неловко, когда речь заходит о таких вещах, но он говорил правду. - Но ты смотрел однокомнатные квартиры. Джон выглядит удивлённым. Он сидит на другом конце комнаты с газетой на кофейном столике, нагнувшись над ней и читая. Он быстро оборачивается. Шерлок видит, как он сначала рассматривает, а затем отклоняет зеркало как источник информации для Шерлока. Затем взгляд Джона падает на ноутбук, и Шерлок чувствует неуместный приступ гордости. - Ты смотрел мою историю запросов в браузере, - говорит Джон, и Шерлок кивает, - Это не для меня. У одной девушки с работы проблемы с парнем, хотят разъехаться. Я сказал, что дам знать, если увижу что-нибудь поблизости и за разумную плату. Облегчение такое сильное, что у Шерлока захватывает дыхание. Ему следует нормализовать дыхание, прежде чем Джон заметит. - Ты же не агент по недвижимости. Почему стал этим заниматься? Джон тепло улыбается ему, и Шерлок подозревает, что не так уж хорошо спрятал облегчение. - У меня есть свободное время. И кроме того, после разглядывания этих дорогих, тёмных квартирок я чувствую себя особенно благодарным за то, что живу здесь. *** Как правило, Шерлок не запоминает свои сны. Он уверен в том, что они есть — то, что здоровый мозг производит сны - это научный факт — но он их не помнит. Он вполне счастлив, не вникая в запутанный символизм своего подсознания. А теперь ему снятся сны, снова и снова, и, просыпаясь, он помнит их слишком хорошо. Сон не один и тот же, не идентичный, но всегда начинается с одного и того же: бассейн, когда он увидел Джона в огромной куртке и на секунду засомневался. (В тот момент он гадал, насколько же он ошибся в Джоне, и подозревал его в худших вещах, которые только можно вообразить). После этого всегда момент вины, осознание очевидной ошибки — Джон никогда не сделал бы такого, и Шерлок знает это. А затем сон меняется. Иногда Шерлок убегает, когда Джон кидается на Мориарти. Он сбегает в ужасе, и слышит эхо выстрелов позади. Он никогда не возвращается и не проверяет Джона, просто бежит и бежит, пока ноги не начинают гореть и он перестаёт чувствовать ступни. Иногда Мориарти достаёт пистолет и аккуратно стреляет Джону в висок. Джон падает, будто марионетка, которой обрезали нитки, глаза открытые и пустые. На красной с голубым занавеске тёмная кровь и Шерлок всегда смотрит только на неё, не может взглянуть на тело. Иногда, и это хуже всего, Джон не дышит. Джон лежит мокрый, холодный и неподвижный на плитке. Шерлок всё давит ему на грудь, делает искусственное дыхание, но Джон не дышит. Сирен не слышно. Никто не появляется. Только Шерлок пытается изо всех сил, пока его руки не начинают болеть, кружится голова и болит грудь, а Джон всё не дышит. Шерлок спит столько же, сколько и всегда, по-прежнему легко засыпает. Но когда он просыпается, иногда ему нужно постоять у закрытой двери в комнату Джона, слушая успокоительное посапывание. *** Шерлока не должно беспокоить то, что Джон не уходит. Он и не хочет, чтобы тот уходил (просить денег у Майкрофта достаточно тяжело уже сейчас, он не потянет всю арендную плату один). Джон не спрашивал его о работе, и он не хочет, чтобы его пилили (Шерлок никогда не принимал слишком хорошо указы, как и что ему делать, и как поступил бы разумный человек в такой ситуации). Он вовсе не хочет, чтобы Джон делал что-то в этом духе, но его беспокоит то, что он и не делает. Он не понимает почему. Шерлок замечает другое. Джон по-прежнему ходит в паб, выпивает с друзьями, но схема изменилась. Люди всё те же: друзья, с которыми Джон познакомился до Афганистана, с которыми, он думает, стоит поддерживать отношения, какой-нибудь офицер из Ярда и люди, с которыми он сейчас работает. У Джона есть круг знакомых, с которыми ладишь легче всего за несколькими пинтами. Такой вид беззаботной социализации, который Шерлок никогда не одобрял и не любил. Люди говорят просто для того, чтобы слышать собственный голос, чтобы быть принятыми в группе. Отличный пример нормализации нескольких индивидов: мнения смягчаются и подавляются, для того чтобы быть принятыми. Определённо не то, что Шерлок считает хорошим времяпрепровождением, но Джону нравится, и он обычно уходит на такой вечер около семи, а возвращается за полночь, шаги неуклюжие и неуверенные, и ключи звенят слишком громко для кого-то трезвого. Теперь Джон уходит реже и возвращается раньше. Шаги тише, ровнее. Раньше Шерлок и не думал ждать его (он слышал, как Джон возвращался, но не оставался бодрствовать сознательно для этой цели), а теперь он делает это. Он знает, что единственная причина, почему он читает на диване — чтобы знать точно, когда Джон вернётся домой. Ему не о чем беспокоиться: Джон не пьяница, избегает криминальных мест в такие вечера и никогда не приходил домой на бровях. И всё же Шерлоку тяжело видеть, как Джон уходит в ночь, идёт в темноту на другой стороне улицы. Заставляет его вспомнить о боли, почувствовать её, будто полузажившую рану, и просто смешно думать, что одна атака Мориарти делает Джона уязвимым каждый раз, когда тот покидает дом, Шерлок знает это, но всё равно чувствует облегчение когда Джон возвращается. Шерлок выключает свет. Он подождёт несколько мгновений, пока шаги Джона удалятся, и затем проберётся в свою комнату, а Джон ничего не узнает. Но шаги замирают и открывается дверь в кухню. Джон наливает себе стакан воды и быстро осушает его одним жадным глотком. Затем Джон ополаскивает стакан, разворачивается и видит Шерлока. Нет, это не хорошо, думает Шерлок. Он мог бы оправдать сидение в гостиной чтением, но сидение притаившись в темноте, ожидая, что Джон пройдёт, не заметив его, - всё это странное поведение даже по шерлоковским сумасбродным стандартам. Джон моргает и спрашивает: - Чашку чая? - будто всё совершенно нормально. Шерлок периодически гадает, не думает ли Джон, что чашка горячего чая это решение всех мировых проблем. Он соглашается, и Джон ставит чайник, поэтому Шерлок включает лампу и бредёт на кухню. - Ты не собираешься обвинить меня в том, что я ждал тебя? - Ну, это будет констатацией факта, а не обвинением. - Джон тянется в шкаф за чайными пакетиками и достаёт упаковку с травяным чаем. - Я не хочу чай с ромашкой, - гримасничает Шерлок. - Ну, или он, или ничего, Шерлок, - Джон не ждёт ответа. Он кидает пакетики в кружки и заливает кипятком. - Кроме того, это поможет тебе заснуть. Ночь — не время для кофеина. Шерлок вздыхает. Но когда Джон протягивает ему кружку, берёт её. Они пьют тихо, стоя в кухне. Шерлок не спрашивает, как прошло, он уже видит: пуговица воротничка расстёгнута, на рукаве след пролитого пива, но он улыбается, как ни странно расслабленный и довольный после кошмарного времени с толпой глупцов. - У тебя что-то на уме? - спрашивает Джон, и Шерлок не знает, что на такое ответить. - Ты не ложился спать, ожидая меня. Я решил, что ты хотел что-то сказать. - Да, - говорит Шерлок, потому что желание обсудить что-то — более рациональная причина не ложиться. Он отпивает ромашковый чай, который на самом деле не хочет, и спрашивает первое, что может придумать: - Почему ты не заставил меня взяться за работу? - А ты хотел бы? Шерлок закатывает глаза. Предполагать подобное просто смешно. - Нет. Но это как раз то, о чём ты обычно беспокоишься. Ради аренды, по крайней мере. - Аренда закрыта на недели. Мы в порядке. - Но если я продолжу не работать... -говорит Шерлок и ждёт, что Джон заполнит пропуск. Если Шерлок не будет работать, будут финансовые проблемы. Джон должен это понимать. - Займёшь ещё у Майкрофта, - пожимает плечами Джон, будто это чисто теоретически, просто и легко, - и вернёшь ему, когда начнёшь работать. Шерлок сглатывает. Отпивает ещё, чтобы дать себе время подумать. - Как ты можешь быть уверен, что я снова буду работать? Рот Джона изгибается, будто ему становится смешно на мгновение, но потом его глаза становятся серьёзными и задумчивыми. - Годы в армии, должно быть. - Что? - Ты живёшь, будто ты на службе. Бывают тихие времена, но передовая всегда недалеко. И мгновенно ты можешь сорваться с места, чтобы сражаться с хаосом и насилием. Так живёт солдат, - говорит Джон спокойно и уверенно. Шерлоку многое в Джоне нравится, но это, наверное, больше всего: спокойная уверенность солдата, сострадание и знания доктора, и то, как Джон может быть обоими, ничего не теряя. - Это может длиться месяцами, но однажды срок службы заканчивается и ты отправляешься домой. Нужно оставить всё позади и выйти в другой мир. - Вот так ты это видишь? - Всем бывает нужен перерыв. Не значит, что ты больше не будешь служить. - В голосе Джона звучит лёгкая тоска, и Шерлок задумывается, как он чувствовал себя, когда был инвалидом дома, если худшее — мысль, что не удастся вернуться. - Так что ты устроил перерыв. Я не слишком обеспокоен. Шерлок крепко сжимает кружку, тихо говорит в пар над ней: - Не думаю, что перерыв означает полную остановку всего. - Давай по-честному, Шерлок, - говорит Джон, кладя руку ему на плечо, и подаётся вперёд, - ты ничего не делаешь умеренно. Всё или ничего. Бегать по Лондону или валяться в квартире. Почему здесь должно быть по-другому? Шерлок моргает и медленно вдыхает, и это получается удивительно легко.