Leave the Signs and the Sirens

Шерлок никогда не позволяет мнениям других людей управлять им. С чего бы? По сравнению с ним, другие — идиоты, и только дурак будет следовать за кем-то менее умным. Есть только два исключения из этого обобщения. Одно — Майкрофт. В дни, когда Шерлок чувствует себя абсолютно честным, он готов признать, что Майкрофт выше него по уровню интеллекта, хотя это и не значит, что он должен слушаться. Шерлок отказывается принимать решения, основанные на поощрении Майкрофта. Может ещё есть часть него, маленький кусочек, которому всё ещё двенадцать, который всё ещё хочет, чтобы старший брат одобрял и гордился, но это очень маленькая часть. Определённо это не то, что Шерлоку нравится в себе, и он старается свести это к минимуму. Другое исключение — Джон. Джон не равен Шерлоку по интеллекту и уж точно не выше. Джон, который иногда не видит самые очевидные вещи, может видеть их с другой стороны, не так, как Шерлок. Джон не всегда может объяснить, почему он интерпретирует что-то так или иначе, но он замечает эмоции вокруг с тонкостью, которой Шерлоку ещё учиться и учиться. Джон следовал за Шерлоком в самые абсурдные погони и брал на себя самые заурядные обязательства. Всё это - и не только - делает мнение Джона значимым. Джон для Шерлока — лучший барометр по части моральных ценностей и приемлемого поведения. Сам он не стандартный — не скучный, не предсказуемый — но Джон знает, как это скрыть. Джон умеет казаться приемлемо-нормальным, общепринято-средним и он помогает Шерлоку делать то же самое. Когда Шерлок переходит черту, Джон тянет его обратно, и делает это не приказом, а дружеским напоминанием, говоря следить за манерами так же просто, как он сообщает в деталях о причинах смерти. И Джон говорит, что всё в порядке. Говорит, что сделать перерыв нормально. Шерлок и не осознавал, насколько его это тревожило, пока беспокойство не ушло. А он ждал, что Джон скажет ему найти работу, скажет, что он не справляется, не двигается дальше или ещё какая-нибудь псевдопсихологическая муть. Он беспокоился, что это станет последней каплей, заставит Джона увидеть его так, как его видят все остальные — от Лестрейда до Донован, все оттенки «фрика» и отверженного, всегда другого, всегда на расстоянии. Не то чтобы он хотел стать кем-то другим, кем он не является. Едва ли он променял бы свой интеллект на их одобрение, и он не недоволен собой, но он встревожен. Если бы речь шла о Джоне, единственном человеке, которого Шерлок назвал бы другом, потеря одобрения имела бы значение. Он бы почувствовал себя совершенно потерянным. Странно, что он не хочет работать, не стремится выкладываться до предела чтобы увидеть, насколько умным он может быть, насколько быстро может бежать, сколько всего может совершить. Он не хочет ничего из этого, но несколько простых слов от Джона — и ему становится легче. *** - Миссис Хадсон пригласила нас на ужин. - Она пригласила нас, - уточняет Шерлок, - или она пригласила тебя, а ты хочешь проследить за мной? - Она пригласила нас, иначе я бы так и сказал, - закатывает глаза Джон, - и я не слежу за тобой. - Ты проводишь в квартире куда больше времени, чем обычно. - Шерлок мог бы назвать множество знаков, мелочей, которые Джон оставляет, покидая комнату, знаки, что он был там или не был, всё, что делает Бейкер-стрит домом, но Джон не задаёт вопросов. - Я провожу больше времени дома потому что ты здесь. Потому что, ну, в компании веселее, - Джон пристально смотрит на Шерлока, будто бросая ему вызов — только попробуй прокомментировать это. Джон может быть чувствительным по поводу странных вещей. - Обычно ты носишься где-то, а я провожу время с миссис Хадсон, и сегодня она пригласила нас поужинать и посмотреть фильм, поэтому я собираюсь пойти. - А мне понравится? - спрашивает Шерлок, размышляя. - Наверное, возьми книгу, - говорит Джон после небольшой паузы. - Уверен, миссис Хадсон не будет возражать. *** Миссис Хадсон не возражает. Она говорит — О, Шерлок, молодец что пришёл, - и кормит их греческим салатом, - Здоровая пища; доктор велел мне следить за холестерином, - поясняет она. Они сидят вокруг стола миссис Хадсон (круглого, деревянного, покрытого чистой белой скатертью, которая знавала лучшие дни) и миссис Хадсон с Джоном говорят о людях, которых Шерлок не знает, но Джон в курсе дела. - А моя племянница, Николь, - говорит миссис Хадсон (и делает паузу, как раз чтобы Джон успел вставить: та, что учится на парикмахера?), затем кивает и продолжает, - она копит на машину. А ведь я говорю ей, что дороги в Лондоне перегружены, они не стоят того, я уж молчу о том, как сложно найти, где припарковаться. - С нашим движением легче передвигаться на автобусе или метро, - сочувственно говорит Джон, будто они не бесконечно прыгают из такси в такси во время дел. -А плата за парковку может составить небольшое состояние. - Совершенно непрактично при её доходах, но ты ведь её знаешь. Ничего не слушает. Шерлок наблюдает. Он не знает этих людей; он не может участвовать в разговоре и нет пауз, которые он мог бы заполнять. Поэтому он может наблюдать, и смотреть, насколько легко Джон может обсуждать самые домашние, семейные сплетни. Джон кажется искренне заинтересованным, говорит ли миссис Хадсон о своём бедре или о планах сестры. Потрясающе, как легко Джон может это сфальсифицировать. После еды они отправляются в гостиную смотреть фильм. На мгновение Шерлок оживляется, когда слышит название. - Медицинская документалка? - с надеждой спрашивает он. - Голливудский роман, - качает головой Джон. - Скука, - объявляет Шерлок, и он совершенно прав. После первых пяти минут он возвращается к книге — может, и не самые захватывающие истории преступлений в мире, но точно лучше скукоты, которая разворачивается на экране — хотя старое кресло едва ли можно назвать удобным. Ножки коротки, а спинка слишком низкая — оно попросту слишком маленькое для того, чтобы Шерлок мог комфортно устроиться. После того, как он в третий раз меняет позу и переставляет ноги, и заставляет Джона выразительно смотреть на него, пока он не убирает ноги с кофейного столика, миссис Хадсон говорит: - Пожалуй, нам лучше поменяться местами. Тебе, похоже, не удобно там. - Уж точно, - огрызается Шерлок, но встаёт и меняет ужасное кресло на куда более удобный диван. Хотя он всё ещё не может расположить правильно и руки, и ноги, и книгу. Если бы дело было дома, он бы согнул ноги в коленях или поставил ноги на стол. Но если Джон возражает, когда Шерлок кладёт ноги на чужую мебель, он не должен возражать, если Шерлок воспользуется им как подушкой. Поэтому Шерлок ложится и кладёт голову Джону на колени, ложится на бок, лицом к телевизору, чтобы не держать книгу Джону перед лицом, и приступает к чтению. *** Какое-то призрачное ощущение у него на голове. Лёгкое давление, почти несуществующее, и кажется нереальным, пока он не чувствует тёплое прикосновение к своему лбу. Пальцы, понимает Шерлок. Пальцы в его волосах, и, даже полусонный, Шерлок хмурится. Это мягкое движение, лёгкое и нежное, но этого хватило, чтобы разбудить его. Шерлок открывает глаза и обнаруживает, что смотрит на розово-голубую вышивку на салфеточке, лежащей на кофейном столике миссис Хадсон. Он не двигается и моргает. Телевизор по-прежнему включен, стоит на паузе, на экране пустыня, а потом Шерлок слышит, как закрывается дверь. Это дальше по коридору, по направлению к ванной. Он поднимает взгляд, но ног у кресла не видно, так что это миссис Хадсон сделала перерыв. Должно быть, движение, изменения в обстановке разбудили его. Ткань под щекой Шерлока тёплая и мягкая, и пахнет порошком Джона. Шерлок позволяет себе снова закрыть глаза. Пальцы Джона продолжают гладить его волосы — свободное, рассеянное движение, и Шерлок гадает, как долго Джон уже это делает. Это его привычка: Джон стучит пальцами по подлокотнику кресла, пока читает газету, или выводит левой рукой на коленке безумные узоры, когда смотрит телевизор. Джон прикасается беспечно, бездумно, без единой сознательной мысли. Шерлок замечал это столько раз. У него есть несколько теорий о причинах, самое вероятное - само-успокаивающий механизм, выработанный в детстве, прикосновение к знакомой текстуре, чтобы уменьшить тревогу. Или же жест, развитый после возвращения, прикрытие, постоянное движение чтобы скрыть трясущиеся руки. Какова бы ни была причина, ощущение довольно... приятное, решает Шерлок. Звук закрывающейся двери, и миссис Хадсон спрашивает: - Не желаешь чайку выпить? - Да, пожалуйста, - голос Джона приглушённый, будто Шерлок всё ещё спит. Шерлок слегка поворачивает голову и смотрит на Джона. Он ожидает, что Джон будет глядеть на кухню, наблюдать за миссис Хадсон, но он смотрит на Шерлока. Улыбается. Каждая улыбка задействует столько лицевых мускулов, что может сказать очень многое, если тщательно проанализировать. Изгиб губ Джона, точная форма его рта, морщинки, формирующиеся у глаз Джона, то, как слегка опускаются его брови и чуть-чуть расслабляется челюсть. Столько маленьких, незначительных сигналов, микро-выражений, которые, взятые по отдельности, ничего не значат. Все вместе они заставляют Шерлока интерпретировать это выражение как любовь, чистую и простую. Шерлок закрывает глаза. Он засыпает вновь, пока пальцы Джона гладят его волосы. *** Увидев привязанность Джона один раз, Шерлок не может перестать. Это как раскодировать шифр. Как только код взломан, невозможно смотреть на символы, не узнавая значения. Точно так же Шерлок теперь не может не узнавать нежность в улыбках Джона, не слышать её в его голосе. Это не должно ничего менять. Это не меняет поведение Джона. Когда Шерлок устраивается в кресле, прорабатывая свою постепенно уменьшающуюся стопку не рассортированных книг (теперь у него целая полка «неправильно, неправильно, нужно доказать, что неправильно» книг), Джон располагается на диване или в другом кресле, по-прежнему смотря телевизор или печатая на ноутбуке. Шерлок пользуется обложками книг для того, чтобы незамеченным наблюдать за Джоном, и он видит эту ласковую, заботливую улыбку чаще, чем ожидает. *** Шерлок винит во всём тот случай с серёжками миссис Хадсон. Как правило, Шерлок не озаботился бы этим. Но когда миссис Хадсон заходит («Просто спросить, может, вы их видели. Хотя я даже не уверена, что надевала их, когда была здесь в прошлый раз»), Джон поднимается с дивана и соглашается помочь. Он не смотрит на Шерлока выжидающе, даже не предполагает, что Шерлок оставит свои дела по такой незначительной причине. Тем не менее, когда Шерлок говорит: - Я уверен, что мы найдём их, - Джон улыбается ему. В этой улыбке одобрение, и некоторая гордость тоже, но есть и любовь. Что-то, что заставляет Шерлока улыбнуться в ответ. На поиск пропажи уходит некоторое время. Все рабочие поверхности в кухне чисты. Миссис Хадсон держит кухню стерильно чистой. Шерлок наблюдал, как она вытирала стол после ужина — она промыла все углы — серьги не могли остаться незамеченными здесь. Следующие наиболее вероятные места для снятых украшений — ванная или спальня. Джон предлагает проверить спальню, поэтому Шерлок берётся за ванную. Все самые очевидные поверхности свободны от украшений, но жидкое мыло стоит ближе к стене, чем в прошлый раз, когда Шерлок был здесь. Шерлок не двигает его, но осматривает всё вокруг, смотрит с разных углов, и видит небольшую щель между раковиной и стеной. Как раз достаточно места для серёжек, чтобы провалиться. Он открывает шкафчик под раковиной, потом забирается на него с ногами, и заглядывает в щель. В тёмном углу он видит блеск платины и сапфиров. - Достаточно очевидно, - поясняет он Джону и миссис Хадсон, пока они пытаются достать серёжки щёткой. - Вы вошли в ванную, увидели своё отражение, сняли серьги и положили их за мыло, чтобы не намочить их водой. Вымыли руки, и, может быть, лицо, но забыли про серьги. Позже, убираясь в ванной или моя руки опять, - допускает Шерлок, потому что он не может быть уверен, - вы сдвинули мыло назад, столкнув серьги. У них уходит почти час на то, чтобы выловить серёжки. В итоге они пользуются леской и крючком, чтобы подцепить серьги и вытянуть их. Джону это до странного привычно. - Ты умеешь рыбачить, - говорит Шерлок, когда они поднимаются по лестнице. - Не практиковался с детства, - Джон медленно ступает по лестнице, и Шерлок подстраивает свою собственную скорость. - Родители посылали нас с Гарри на Озёра каждое лето. Мы оставались с бабушкой и дедушкой на неделю или две, и дед непременно вывозил нас порыбачить. - Очень любил рыбалку? - Думаю, это был единственный способ, которым он мог заставить нас перестать склочничать на несколько часов. - Джон встряхивает головой, выбрасывая детские воспоминания из головы. - И вот он ты, разыскивающий потерянное имущество. Вообще-то, мне следовало бы знать, что это одно из твоих умений. - Одно из моих многих умений, - говорит Шерлок, потому что это правда. - Да, - говорит Джон, слегка улыбаясь, и касается рукой спины Шерлока, пока они поднимаются по последним ступенькам. - Одно из бесчисленных. *** Нахождение серёжек миссис Хадсон — это даже не дело. Шерлок не ждёт, что Джон опишет это в блоге — Дело о Пропавших Сапфирах, возможно? Потрясающее Исчезновение Серёжек? - и совсем не сравнится со складыванием разрозненных кусочков преступления, сравниванием показаний подозреваемых и жертв, нахождением связей, но всё же это приносит удовлетворение. Это напоминает Шерлоку о том, почему он выбрал эту профессию. Есть момент после дела, когда всё устанавливается ненадолго. Всё кажется простым и ясным. Он знает, что это не продлится долго. Через несколько часов он уже будет желать чего-то нового и неизведанного, вызова, который сделает бессмысленное существование цивилизованного общества стоящим внимания. Но во время дела, работы над загадкой, такая концентрация, а после наступает удовлетворение от своей правоты и знание, что мир понимаем. Шерлок скучал по этому. Скучал по напряжённой концентрации и временному спокойствию, которое следует за ней. Он обнаруживает, что размышляет над этим, анализирует эмоцию, пока расставляет книги обратно на полки. (Он разделяет их по категориям в зависимости от предмета и полезности, и расставляет соответственно. Большинство не разобралось бы в такой системе, но когда он говорит Джону достать третью книгу слева на второй полке снизу, Джон сделает это и всегда, всегда принесёт ту, что надо.) Когда книги расставлены, Шерлок бредёт на кухню. Пыль начинает собираться на тонких ободках пробирок. Ни миссис Хадсон, ни Джон не чистят их (и у них есть все причины их не трогать), но Шерлоку не нравится такое напоминание о том, как долго он не прикасался к своему оборудованию. А посреди, прислонённые к его любимому микроскопу, стоят папки с делами Лестрейда. Шерлоку любопытно. Вот, что он говорит себе: ему просто любопытно. Интересно, что Лестрейд выбрал, чтобы развлечь Шерлока, что он счёл достаточно соблазнительным по шерлоковским вкусам. Он не собирается работать над ними. Он, скорее всего, и не захочет — то, что Лестрейд находит увлекательным, Шерлоку, скорее всего, покажется очевидным и раздражающим — но из любопытства Шерлок берёт одну из папок и раскрывает её. Это ограбление, никто не ранен, драгоценности похищены из закрытого сейфа. Никаких следов взлома, ничего не сломано, никаких отпечатков пальцев, кроме принадлежащих самим владельцам. Фактически, ничего, чтобы доказать, что это не сделали сами владельцы, кроме того, что свидетели видели драгоценности в безопасности в пятницу вечером, а пропажа обнаружена в понедельник утром, при неопровержимом алиби — выходные в Риме. Шерлок проделывает то, что он всегда делает с делами: открывает файл, вытаскивает фотографии, внимательно изучает их и перечитывает доклад. Он ищет несовпадения, что-то на месте преступления, что не было отмечено в докладе, прошло незамеченным. Он трудится до самого прихода Джона, пока не находит пропущенную точку: крыша, крытая черепицей, и никаких упоминаний о замках на чердаке, так что наиболее вероятно, что вор проник в дом через крышу. Джон тащит три перегруженных пакета (самообслуживание, уложил самостоятельно, следовало бы взять четвёртый). - Ты мне не поможешь? - Не могу, - говорит Шерлок с кресла, - занят. Он ищет модель сейфа, ему нужно знать, нет ли каких-либо просчётов в устройстве, технических недостатков или средств безопасности, разработанных на случай забывания комбинации. На кухне шуршат пакеты. Шкафчики открываются и закрываются, хлопает дверца холодильника. Наконец, Джон приходит в гостиную и усаживается во второе кресло. Он склоняется над кофейным столиком, или, точнее, склоняется над беспорядком из фотографий, отчётов и записок шерлоковским беспорядочным почерком, диаграммы, которые он набросал, пока обдумывал проблему. Джон не произносит «Я же говорил», не спрашивает, над чем работает Шерлок; не говорит ничего такого скучного. Нет, Джон улыбается и говорит: - Скажи, что ты понял, как они это сделали. И Шерлок рассказывает. *** Он обдумывает выбор времени, чтобы пойти и увидеться с Лестрейдом, и решает, что гораздо более удовлетворяющим будет внезапное появление. Лестрейд всегда застигнут где-то между раздражением и облегчением, а Донован это раздражает как ничто другое, поэтому на следующий день, когда Джон на работе, Шерлок отправляется в Скотленд Ярд. Он подумывал взять такси, но погода хороша и спешки нет, поэтому он идёт пешком, папка зажата подмышкой. Нельзя отрицать, что в его походке есть немного горделивости. Здорово, что он может пойти и шаг за шагом объяснить Лестрейду, как это было сделано, может дать им подозреваемого (в этом случае — лучшая подруга жены: ревность, проблемы с деньгами, воровская юность, пока она не нашла алиби и не повзрослела до достаточного возраста), и он слегка гордится тем, что команда Лестрейда работала над этим неделями, а Шерлок разгадал за несколько часов. Он представляет, что скажет Лестрейду. Он ничего не скажет младшим по рангу; он пронесётся мимо них, потому что это раздражает Донован. Он пройдёт прямо в офис Лестрейда. Встанет, протянет файлы и — нет. Он сядет, подождёт, лениво протянет папку Лестрейду и скажет «Когда я подумал об этом — это довольно очевидно..» или «Достаточный уровень проверки возможных подозреваемых помог бы решить дело быстрее». Но нет, это не то, что следует сказать. Может быть, он скажет «Следовало показать мне это раньше», а может, и это не подойдёт. Раньше он и не притронулся бы к столь незначительному делу — напрасно или нет, но он был занят делами побольше. Он не хочет преуменьшать их заслуги. Лестрейд, как правило, делает хорошую работу. Может, Шерлок скажет «Спасибо, что потратил время на то, чтобы допросить всех людей, не совершавших преступление. Если бы вы не потратили столько времени, записывая их полузабытые, путанные показания, чтобы подтвердить алиби пары, у меня ушло бы больше полудня на поиск правильного подозреваемого». Шерлок может представить выражение лица Лестрейда. Он немного выйдет из себя, потому что так бывает всегда, когда Шерлок находит ответ, а его команда не смогла, но всё-таки он будет доволен. Ещё одно дело раскрыто ДИ Грегори Лестрейдом, ещё одна ступенька на карьерной лестнице. Шерлок так углубился в свои мысли, что не услышал сирены, пока они не оказались совсем близко, оглушительно громко несутся мимо него, сияя мигалкой, пока скорая помощь прокладывает себе путь по оживлённой дороге. Шерлок делает шаг назад. Он вынужден. Он делает три шага в аллею, прочь от света, людей и машин, просто прочь. Жгучая боль в груди, он не может дышать. Папка падает на землю. Шерлок сгибается. Он прижимается спиной к кирпичной стене и сползает по ней, подтягивая колени к груди. Он скрючивается на улице, как какая-то дурацкая пародия на бездомного. Перед закрытыми глазами, всё, что он может видеть — чёртов бассейн. Всё, что он может видеть — эта жесткая белая плитка, в отсветах тусклого света после взрыва, большинство ламп снесено, свет с трудом пробивается через пыль в воздухе, стена позади Мориарти в обломках. Он видит бледную кожу Джона, синеватый цвет его губ и Шерлок вспоминает. Несмотря на то, что он обнимает руками колени, может чувствовать ткань костюма и изгибы коленных чашечек под ладонями, он вспоминает, какими неловкими были его руки от холода, вспоминает, какой мокрой и тяжёлой была одежда Джона под его прикосновением, вспоминает кожу Джона и его приоткрытый рот, и его мёртвенную тяжесть. Шерлок помнит свой ужас. Он помнит свою уверенность, что Джон уже никогда не откроет глаза, никогда не двинется, никогда ничего не скажет, не улыбнётся, не кинется в погоню с Шерлоком и не пожалуется, что Шерлок израсходовал всё молоко. Он был уверен, что он потерял Джона. Навсегда. Он был в слишком большом отчаянии, чтобы прекратить пытаться, но глубоко внутри он был уверен, что уже слишком поздно. Он был так уверен, что иногда сложно вспомнить, что Джон всё ещё здесь. Ну, не здесь. Что Джон на расстоянии нескольких остановок метро. Что прямо сейчас, Джон, возможно, выписывает пациенту справку на работу, зовёт следующего, перебрасывается парой слов с медсестрой, и улыбается пациентам, и живёт, как будто ничего этого и не было. Шерлок никогда никому в этом не признается, но он не уверен, сколько просидел там. Хотелось бы сказать, что девяносто секунд, может, пять минут, но в действительности — гораздо больше. Когда он смотрит на свой телефон, когда отпускает свои ноги, когда открывает глаза и подбирает рассыпанные листы с земли... Когда он взглядывает на время, он потерял по меньшей мере полчаса на эту ерунду. Просто смешно. Но Шерлок встаёт и отряхивается. Он берёт себя в руки, глубоко вдыхает и идёт назад к последнему почтовому отделению, которое он проходил. Он пишет краткую записку Лестрейду — объясняет подозреваемую, метод преступления, какие улики им нужны, какие вопросы задать — заталкивает всё это в огромный конверт и отправляет. *** Шерлок быстро делает шаг назад, когда Джон открывает дверь спальни, но позади него только лестница. Он не может заявить, что шёл вверх или вниз, Джон слышал бы шаги. А если и так — сейчас четыре утра, Джон не поверит, что Шерлок бодрствует без причины в такое время. Джон застывает в проёме. - О. - Он моргает. Голос приглушённый, тихий (будто миссис Хадсон что-то услышит после приёма её так называемых трав). - Я поставлю чайник, если хочешь. Он проходит мимо Шерлока к лестнице, и Шерлок спускается за ним. - Опять будешь накачивать меня ромашковым чаем? - спрашивает Шерлок, подстраиваясь под тон Джона. - Глубокая ночь, Шерлок. Я не буду кормить тебя чем-то, содержащим кофеин. - Ты меня вообще не кормишь. - Поить, значит. Я не буду поить тебя чем-либо с кофеином, - говорит Джон, доставая кружки, и, да, ромашковый чай. Он ухмыляется, будто что-то доказал, и заваривает чай. Наступившая тишина — лёгкая, комфортная, такая, какая у Шерлока только с Джоном бывает. Они пьют чай, стоя в кухне, и Шерлок отвлекает себя мелочами. Синяки под глазами Джона: он определённо плохо спал сегодня. Он может сказать, что Джон спал на левом боку, потому что подушка отпечаталась у левого уха Джона. Короткие волосы Джона, недавно подстриженные, почти по армейским стандартам, слегка кренятся налево. Он наблюдает, как движется горло Джона, когда тот глотает, и как его средний палец постукивает по кружке, пока он пьёт. Такие мелочи, но это несомненные напоминания о том, что Джон здесь, что Джон в безопасности, цел, в порядке. Джон не допивает последний глоток чая. Он взбалтывает его и берётся за кружку двумя руками. Греет руки, понимает Шерлок. - Я узнаю знаки, знаешь ли. - Знаки чего? - спрашивает Шерлок, потому что он пялился, эгоистично запоминая знаки того, что Джон всё ещё здесь, всё ещё жив, и Шерлок не думает, что Джон осознаёт это. Он не думает, что Джон знает, что пугает Шерлока по ночам. - Кошмары, - говорит Джон со своей жутковатой сверхъестественной способностью видеть правду, даже когда он никак не может знать. - Поверь мне, я знаю кошмары. Джон делает выводы из своего опыта, осознаёт Шерлок. Он угадывает, предполагает. Ничего он не знает. - Это не ПТСР*. Это не симптоматические кошмары. - огрызается Шерлок, прежде чем продумать это. В словах Джона есть правда: кошмары, флешбеки, психосоматические боли и чувство тревоги. Всё это — симптомы посттравматического стресса. Может, это оно и есть — одно травмирующее событие и ум, не вполне способный справиться с ним. Раздражает, что такая незначительная вещь преграждает ему путь. Джон тянется вперёд и проводит двумя пальцами по лбу Шерлока, у линии роста волос. - Пот, ужас, сердце сильно стучит. Я узнаю это. - Ну так давай, расскажи мне, - говорит Шерлок, это выходит злее, чем он хотел. Обычно, когда он грубит, это намеренно. Он окружён идиотами, которые всё время отрицают этот факт; немного грубости не повредит. Но он старается не огрызаться на Джона. Не всегда получается, но он старается. Джон смотрит ему в глаза, расправляет плечи и смотрит, как смотрел бы на атакующий отряд. - Во сне ты чувствуешь себя в ловушке. Ты знаешь, что произойдёт, знаешь, что ты уже делал это и всё равно, хотя ты и осознаёшь, что это сон, это всё равно ужасает. - Тебя по-прежнему подстреливают. - делает вывод Шерлок, и Джон кивает. - Я просто хочу сказать, что ты можешь поговорить со мной об этом. Если хочешь. - Джон глотает остатки чая и полощет кружку. Шерлок смотрит вниз и осознаёт, что чай остыл. Он передаёт его Джону, который покорно промывает и эту кружку. - Ты был там, - говорит Шерлок. - Ты знаешь, что произошло. - Да, - говорит Джон, но он выглядит печальным. Не испуганным, не сердитым, не убеждённым и не смиренным; ни одно из выражений, которые Шерлок привык видеть на его лице. Нет, Джон выглядит так, будто Шерлок — кто-то, кого стоит пожалеть, будто Шерлок — раненая птичка, выпавшая из гнезда. Шерлок хочет пинаться, орать и спорить. Он хочет разрушить все убеждения Джона о том, будто он понимает, что Шерлок думает и чувствует, хочет атаковать, пока Джон не уйдёт или не прекратит быть таким понимающим и прощающим. Он хочет притвориться, что всё позади, хочет двигаться дальше; как же ему наскучили его собственные реакции. У него хватает самоконтроля не сказать ничего из этого, впрочем. Может, Джон читает достаточно по его лицу. -Шерлок, - говорит он и подаётся вперёд, чтобы положить руку на плечо Шерлока. Шерлок вспоминает эту руку на своём плече, вспоминает руку Джона, ударяющую по его плечу и тяжесть Джона, утягивающую его под воду, и отдачу от пистолета в правой руке. Он ненавидит то, что его ум путает «тогда» и «сейчас». Ненавидит то, что разум продолжает возвращаться назад, к чему-то, что было всего несколькими минутами, такими незначительными в масштабе всей его жизни. Шерлока тошнит от воспоминаний. - Я знаю, что это не твоё... - говорит Джон, рука по-прежнему там. - Моё? - Отношения. С людьми. Я понимаю, что это не совсем твоё, но ты должен знать, что мне... что я... - Джон раздражённо выдыхает, и Шерлоку любопытно, может ли он выдать что-то ещё менее связное. - Если есть хоть что-то, чем я могу облегчить дело, хоть что-то, тогда скажи. Мне не всё равно, Шерлок. Я хочу помочь. Джон следит за его лицом, глаза бегают вверх-вниз, из стороны в сторону, когда он смотрит Шерлоку в глаза. Шерлок не знает, что он ищет, что надеется увидеть в его выражении лица, но у него есть дурное чувство, что Джон этого не увидит. Чего бы он не ожидал, на что бы ни считал Шерлока способным, разочарование неизбежно. Он говорит: - Можешь перестать следить за моим уровнем кофеина. А ещё можешь перестать притворяться, будто ромашка — подходящий наполнитель для чая. - Ну, ты мог бы заняться чаем сам, - легко говорит Джон, убирая руку.