Аркан смерти

— Что? — буркнула Шерил. — Пялиться неприлично. — А курить вредно, — как бы невзначай заметил он. — Жить вообще вредно, — сделав еще затяжку и выпустив дым, заметила Блоссом, — от этого в итоге умирают. — А ты оптимистка, — хмыкнул он. Вы когда-нибудь встречали человека, которому по необъяснимым причинам безоговорочно и слепо веришь? Просто так, без сомнений. Думаете, что не нужно этого делать, потому что расплата однажды все равно придет, что он в итоге окажется совсем не тем, кем казался в самом начале, но все равно веришь. Просто потому что он — это он. А может, он останется в твоей жизни навсегда, ведь ты чувствуешь, что вы с ним глубоко повязаны: мыслями, чувствами, судьбой. В любом случае, этот человек оставит след в твоей душе. И только от него зависит, каким он будет. Шерил Блоссом с самого детства привыкла, что доверять можно только Джейсону и никому более. Родители, как она считала, не любили их обоих, но к брату все равно относились как-то по-особенному, словно он был чем-то важным. Не кем-то, а именно чем-то. Они всю жизнь были неразлучны, вместе гуляли, играли, ходили в школу — они все всегда делали вместе, и не было в их жизнях никого ближе друг друга. Пока не появилась Полли Купер. У Джейсона, до этого нежно и трепетно относившегося только к сестре, появился кто-то еще, о ком он стал заботиться. Шерил кричала, ругалась, она даже выгнала наглую Полли из «Речных лисичек» — группы поддержки футбольной команды «Бульдоги», но потом, поддавшись на уговоры брата, вернула ту обратно. Блоссом смирилась с девушкой своего близнеца, рассудив, что таких «Полли» будет еще много, а она-то останется навсегда. Но Купер из жизни Джейсона уходить не желала, все прочнее обосновываясь у того в сердце. Тогда Шерил, зная о давних разногласиях Куперов и Блоссомов, зная, как ее отец ненавидит отца Полли, как бы ненароком рассказала все матери. В доме был скандал, в результате которого Джейсон объявил, что расстается с Полли. Как выяснилось позже, они просто сделали вид. Тогда-то Шерил и осознала, что Джейсон не принадлежит ей безраздельно. Именно в этот момент она познакомилась с сыном лидера «Змей» — Джагхедом Джонсом. Она спускалась по лестнице со второго этажа, как в кабинет к Клиффу Блоссому, отцу Шерил, бросив на нее короткие взгляды, прошли двое в куртках «Саутсайдских змеев»: молодой парень в странной шапке, отдаленно напоминающей корону, и мужчина, которого, как она помнила, отец называл главарем «Змеев». Только раньше мужчина приходил всегда один. — Нет, Джонс, — покачал головой Клиффорд, — только ты. — Жди меня здесь, — бросив недовольный взгляд на Блоссома, сказал Эф-Пи парню и, слегка хлопнув того по плечу, зашел в кабинет. — Что, — ехидно сказала спустившаяся Шерил, отмечая, что парень — ее ровесник, если не младше, — взрослые дяденьки не хотят посвящать тебя в свои дела? — Прибереги яд для кого-нибудь другого, — меланхолично отмахнулся от нее тот. — Что думает обо мне твой отец, меня мало заботит. — Так и будешь стоять здесь? — она покосилась на его достаточно потрепанную обувь. — Я не хочу, чтобы из дома что-то пропало, так что тебе следует подождать на улице, там тебе самое место. Он легко усмехнулся, словно ее слова его совсем не задели и, развернувшись, прошел по длинному коридору и вышел на улицу. Шерил, намеревавшаяся выйти выкурить сигарету, пришлось пойти вслед за ним. Она вышла на крыльцо, быстрым взглядом окинув поместье. Никого из прислуги видно не было, а мать, кажется, была занята чем-то в своей комнате. Шерил, зажав сигарету между губ, изящным движением наманикюренных пальчиков щелкнула зажигалкой. На парня, прислонившегося к своему мотоциклу, она даже не обратила внимания. Она сделала пару затяжек и заметила, что он смотрит на нее. — Что? — буркнула Шерил. — Пялиться неприлично. — А курить вредно, — как бы невзначай заметил он. — Жить вообще вредно, — сделав еще затяжку и выпустив дым, заметила Блоссом, — от этого в итоге умирают. — А ты оптимистка, — хмыкнул он. — А ты очередная прислуга моего отца. — У каждого в жизни своя роль, — пожал плечами «змей», — кто-то должен обеспечивать себя сам, а кому-то не обязательно обременять себя мозгами, если есть деньги папочки. — О, видимо, членам банды «саутсайдские отбросы» приходится выполнять так много умственной деятельности. Я прямо сплю и вижу, как из вашей школы выходят кандидаты наук, политики и гениальные… — закончить Шерил не успела. Где-то за спиной послышался громкий стук каблуков, и она, быстро затушив сигарету о кованые перила, выкинула ее подальше от крыльца. — Милая, — сказала ей вышедшая на улицу мать, Пенелопа Блоссом, — что ты здесь стоишь? — она перевела взгляд на мотоциклиста и снова с интересом покосилась на дочь. — Мне кажется, или здесь пахнет сигаретным дымом? — обратилась она к Шерил. — Вам не кажется, — неожиданно вмешался «змей», выудив из кармана зажигалку и демонстративно ею щелкнув, — я ждал отца — он сейчас в кабинете вашего мужа — и решил выкурить сигарету, пока есть время. Нельзя? — На территории Торнхилла не курят, — сморщила нос Пенелопа, глядя на него тем же взглядом, что и Шерил пару минут назад — словно на мебель. — Простите, я не знал, — развел руками тот. — Впредь будешь, — безразлично кинула ему Пенелопа. — Милая, я уехала в город, у меня там дела. Буду поздно. — Хорошо, мамочка, — елейно ответила Шерил и, убедившись, что мать далеко, резко заявила ему: — Тебя никто не просил этого делать. — Не за что, — пропустил ее колкость мимо ушей Джонс. — Я не люблю скандалы. Она посмотрела прямо в его зеленые внимательные глаза, словно надеясь испепелить, но он безразлично выдержал ее взгляд, лишь на секунду у него на лице промелькнуло подобие заинтересованности. Шерил не выдержала, выдавила из себя презрительную ухмылку и, резко развернувшись на каблуках, вернулась в дом. В следующий раз она встретила Джонса в «Попс». С ней сидели ее подружки — Сара и Хейли. Шерил в тот момент была дико зла: Джейсон уже несколько дней зависал где-то со своей подружкой, а она была вынуждена его покрывать. Злость ей было сорвать не на ком, так как были каникулы и большинство ее одноклассников разъехалось: кто на стажировку, кто на отдых, кто к родственникам. — Смотрите, — ласково заявила она подружкам, кинув на «змея» очаровательный взгляд красивых карих глаз, — у нас в «Попс» сидит Саутсайдский отброс. Кто-то звал южного к нам? — Шерил невинно хлопнула ресничками перед подругами, встала и подошла к столику, где сидел Джонс, попивая кофе и что-то печатая на ноутбуке. Что именно, Блоссом увидеть не смогла — он успел его закрыть. — Какого черта «змеиное отребье» делает в «Попс»? — с вызовом заявила она, смотря Джонсу прямо в глаза, с неудовольствием отметив, что они у него были очень выразительные. — Шерил, — он первый раз назвал ее как-то иначе, чем «ты», — я тут постоянно бываю. — Никогда не обращала внимания на всякий мусор под ногами, — отмахнулась Блоссом, легким движением руки поправляя прическу. — Тебе тоже стоит быть внимательнее, — она небрежным жестом толкнула его чашку прямо на клавиатуру компьютера. — Что ты, блять, творишь?! — Джонс вскочил, поднимая ноутбук и стараясь перевернуть, чтобы вода не успела попасть в детали. Его лицо было больше испуганным, чем злым. Он с ужасом взирал на облитую вещь в своих руках. — Ой, а что я? Ты сам неуклюжий. Правда ведь, девочки? — те согласно кивнули, с интересом наблюдая за сложившейся ситуацией. — Держи, ты испачкался, — она кинула на стол белоснежный платок, на котором красным было вышито «Блоссом», и вернулась за столик. — Девочки, мы уходим, — и она покинула здание кафе, даже не оглянувшись на Джонса. К вечеру ей вдруг почему-то стало стыдно за свой поступок. Она вспомнила потрёпанный вид ноутбука, испуганное лицо Джонса и то, что он помог ей не нарваться на скандал с матерью. Про себя решила, что если встретит его, то, может быть, извинится. Наверное. Если никого не будет рядом. После того, как Джейсон стал встречаться с Полли, у Шерил стало намного больше свободного времени, и она не знала, чем себя занять. Шерил вспомнила свое давнее увлечение стрелять из лука. В Торнхилле ее увлечение никто, кроме брата, не понимал, а мать вообще шарахалась, словно у дочери была в руках граната. В итоге, заявив, что это опасная вещь, родители запретили ей им пользоваться, и она спрятала оружие в багажнике машины, забирая только когда отправлялась в лес пострелять. В миле от Торнхилла, сразу рядом с дорогой — даже далеко идти не нужно — была большая, хорошо просматривая поляна, где Шерил и ставила мишени. Но на этот раз мишени ей достать не пришлось. Она оставила машину, как всегда, у дороги и пошла в сторону поляны. Оттуда слышались какие-то голоса, и она насторожилась. Она тихо прошла сквозь заросли и увидела, что на поляне находятся четверо: трое незнакомых людей, одетых во все черное, и парень в куртке «саутсайдских змеев». Шерил узнала в нем Джонса. Тот стоял на коленях, а его сзади держали двое парней в черном, третий стоял прямо перед ним. — Серьезно думаешь, что вы так просто можете забирать у нас территорию, — сказал стоявший перед Джонсом и, получив в ответ усмешку, размахнулся и со всей силы ударил того под дых. Шерил пригляделась и увидела, что у Джонса уже рассечена губа и кровоточит бровь. — А не пойти бы тебе нахуй? — заявил тот, сплевывая на землю. Шерил, разозлившись на то, что трое были против одного, ловким движением сняла со спины лук, натянула на тетиву и, прицелившись, выстрелила в аккурат перед носком ботинка парня, разговаривавшего с Джонсом, — она сразу поняла, что среди них троих главный он. — В следующий раз я буду целиться в тебя, — спокойно сказала она, выходя из своего укрытия и крепче натягивая тетиву. — Проваливайте, пока целы, — тот, что по предположению Шерил был главный, бросил придирчивый взгляд на стрелу, торчавшую рядом с его ногой, быстро посмотрел на остальных, словно давая что-то понять. Они молча отпустили Джонса, и все трое, оглядываясь, покинули поляну. — Проваливайте, — кинула она им вслед, — а то я не прочь поохотиться. — Тебя никто не просил, — Джонс поднялся, отряхивая запачканные джинсы. На разбитую губу, рассеченную бровь и ссадину на щеке он не обратил внимания. — Я сказала тебе то же самое, — бросила Шерил, убирая лук за спину, — когда ты прикрыл меня от маман. Помнишь? — Ничего глупее в жизни не делал, — криво усмехнулся он, поморщившись от боли. — Что ты тут вообще делал? Где твой мотоцикл? — Да как-то не успел попросить захватить его с собой, когда меня запихивали в тачку, — развел он руками. — Что они от тебя хотели? — А тебе не все равно? — хмыкнул он. — Вообще-то все равно, — Шерил внимательно осмотрела его повреждения, констатировав: — Нужно обработать, хотя бы бровь. Идем, у меня в машине есть аптечка, — она двинулась в сторону своего автомобиля. Джонс с места не сдвинулся, она, заметив это, обернулась: — Серьезно? — Мне не нужна твоя помощь, — покачал головой «змей». — Я уже помогла. Либо ты идешь, либо я пущу стрелу и в тебя, — пригрозила она. — Ой, да ладно, прости за твой ноутбук. Хочешь, куплю новый? — Спасибо, обойдусь, — буркнул он, но в сторону ее машины пошел. — Садись давай, — она указала на заднее сиденье. — Джонс молча кивнул. Ему, кажется, надоели эти споры. — Не знал, что ты стреляешь из лука, — заметил он, пока она доставала из багажника аптечку. — Ты что-то вообще про меня знал? — мстительно заявила Шерил, вспоминая о его намеках на то, что она глупая богатенькая девочка. — Нет, — он пожал плечами. — Зачем мне, обслуге твоего отца, такая информация? — Напомни, — прищурилась Блоссом, смачивая перекисью ватный диск, — как тебя зовут? — Я не говорил, — поморщился он, когда она коснулась рассеченной брови ваткой. — Джагхед. — В жизни страннее имени не слышала. Вы там, в Саутсайде, все такие странные? — он промолчал, и она продолжила расспросы: — Так за что тебя? — Это были ребята из банды «Упырей». Увидели, что я один, и решили отметелить, просто так, за то, что я «змей». — Такой же бандит, как и они, только из другой банды? — усмехнулась Шерил. Джонс, почему-то, на преступника не походил. — Я настолько ужасный? — она начала промывать ему рану на губе, и он, болтая, мешал ей. — Нет, совсем нет, — согласилась Шерил, больше для того, чтобы он замолчал и дал ей спокойно промыть рану. — Прости еще раз за компьютер. — Я понял, что у тебя было плохое настроение. Сегодня, видимо, хорошее. — Нет, просто сегодня все досталось этим, как их, «Упырям», надо же что-то хорошее сделать, — она отлепила пленку с пластыря и осторожно приклеила его к ране. — Я могу возместить тебе его починку. — Не нужно, — он покачал головой, с интересом заглянув ей в глаза, — ремонт обойдется дороже, чем он стоил. Главное, что я спас информацию. — Там был компромат на сильных мира сего? — усмехнулась Блоссом. — Нет, там были небольшие рассказы, отрывки, в общем, так, бред всякий. — Ах, вот в чем подвох, — усмехнулась она, на мгновенье поразившись, — ты писатель. — Звучит как что-то ужасное, — прищурился Джагхед. — Не знаю, я же не читала, — она пожала плечами, стирая кровь с ссадины на щеке. — Покажешь? — Может быть, — тихо сказал он. — Вроде все, — она внимательно оглядела свою работу. — Давай, что ли, подвезу тебя. — До Саутсайда на твоей тачке? — поморщился он, выходя из машины. — Нет, это будет слишком приметно. — И что? «Змеи» работают на моего папу, что такого в том, что я тебя подвезу? — скрестила руки на груди Шерил. — «Змеи»-то, может, и работают, но вот вас они глубоко презирают. — Даже ты? — с искренним интересом посмотрела на него Блоссом, ей почему-то не хотелось, чтобы Джонс ответил положительно. — У меня мотоцикл кинут на мосту, — он проигнорировал ее вопрос, — где эти черти меня остановили. Подвезешь? Но на мосту их ждал новый сюрприз. У его мотоцикла были спущены все колеса. Видимо, те трое, возвращаясь, порезали их в отместку. — Да не парься, — Шерил достала телефон и набрала номер, не став дожидаться разрешения, — я часто ломаюсь, врезаюсь или просто не в состоянии ехать. Папе дешевле было заплатить годовое обслуживание, — и она, не обращая внимания на его возражения, отошла от него, прикрыла трубку рукой и вызвала эвакуатор. — Будут через полчаса. — Спасибо, — недовольно буркнул он, понимая, что возражать уже бессмысленно. — Что помогла. Трижды. — Я тебе была должна. Дважды, — прищурилась Блоссом. — С тебя должок. — И что ты хочешь? — подозрительно покосился на нее Джагхед. — Твой рассказ, — вдруг сказала она, сама не зная, почему вспомнив про это. — Всего один. — Ладно, — почему-то очень быстро согласился Джонс. — Я отправлю, завтра. Джонс не обманул и прислал рассказ на ее страницу в «Facebook». Вернее, не цельный рассказ, а маленькие отрывки, словно созданные из дневниковых записей. Эти зарисовки были про мальчика, рассказывающего про свою влюбленность в девочку, с которой даже не был знаком. Несмотря на банальность, рассказ Шерил тронул — слишком эмоционально Джонс описывал все события. Нетрудно было догадаться, что девушка была реальная, существующая, и какое-то время Блоссом примерялась к знакомым в школе, чтобы выяснить, о ком шла речь. Но всё было так расплывчато, что Шерил бросила это дело, написав Джонсу одно-единственное предложение: «Я её знаю?». Он ответил, что да. На следующий день Блоссом заехала в магазин электроники, выбрала маленький недорогой ноутбук, почему-то решив, что Джонс и так-то подарок, скорее всего, не примет, а уж если он будет совсем дорогой, то пошлет ее куда подальше. Она просидела в «Попс» какое-то время, ожидая, что Джагхед появится там, но его все не было. Она вспомнила, что давала ему телефон эвакуатора и, позвонив в компанию, без труда выяснила адрес, куда доставили мотоцикл. Найти трейлер номер тринадцать оказалось не тяжело. — Привет, — сказала она, когда Джонс открыл ей дверь. Парень был одет в спортивки и футболку, но странная шапка все равно была у него на голове. — Шерил? — удивился Джагхед. — Что ты здесь делаешь? — Принесла тебе кое-что, — она протянула ему коробку с ноутбуком, улыбнувшись во весь рот. — Я же говорил, что не надо, — он покачал головой, не принимая вещь из ее рук. — Это не тебе, — поморщилась Шерил, без спроса входя в трейлер и ставя коробку на первую попавшуюся поверхность, — это вклад в литературу, которую я так люблю. К тому же, это ведь моя вина. Я случайно разлила… — Специально, — перебил ее Джонс, подняв на нее взгляд внимательных глаз. — Не важно, — отмахнулась Шерил. — Мне жаль. Я виновата, я исправила. Прошу, возьми, — быстро сказала она и выбежала из трейлера, боясь, что он всучит ей компьютер обратно. С Джагхедом она не виделась потом целую неделю. Часто вспоминала про него, думая, пишет ли он что-то новое. Не выкинул ли ее извинение? Вспоминает ли про нее. В тот день она поссорилась с матерью, из-за какой-то мелочи, что она и сама уже не помнила. Вроде как мать что-то кричала про брата, про сигареты и прочее. Шерил слушать не желала, вырвалась из цепких рук Пенелопы, выбежала из дома и, сев в машину, умчалась в неизвестном направлении. Очнулась она уже в лесу. Осмотревшись, Блоссом поняла, что находится за той поляной, только чуть подальше от дороги, ближе к реке Свитуотер. Слезы обиды на мать, а главное, на бросившего ее брата, не замечавшего, что творится в семье, душили Шерил. Она, сама не зная почему, отправила сообщение Джонсу: «Можешь приехать? Это срочно. Мне нужна твоя помощь, мне больше некого попросить. Я за той поляной, у реки». «Скоро буду». Вот так просто, даже ничего больше не спрашивая. Просто согласился. Впрочем, рассуждать о причинах его поступков ей как-то не хотелось. Ей хотелось срочно с кем-то поговорить, выплакаться. Почему-то ей казалось, что Джагхед ее поймет. У него тоже были сложные отношения. Со всеми людьми в принципе. На улице совсем стемнело — ночное небо заволокло тучами, Шерил поежилась, когда успевшие залететь в незакрытые окна капли косого дождя намочили ее тонкий жакет. Дождь хлынул сплошной стеной, барабаня по крыше и окнам автомобиля. Блоссом вдруг вспомнила, что у Джонса машины нет, а на мотоцикле он весь промокнет. Засомневалась, что он вообще приедет. Но вдруг услышала рев двигателя, несомненно, принадлежавшего мотоциклу. Она, несмотря на дождь, выскочила из салона, как девочка радуясь, что он все-таки приехал. Джагхед быстро соскочил с мотоцикла, почти скидывая шлем. Свою дурацкую шапочку он надеть не успел, и его черные, как смоль волосы, мгновенно намокли, прилипнув к лицу. — Шерил, что случилось? — обеспокоенно спросил он, внимательно разглядывая ее, видимо раздумывая, ее тушь потекла от дождя или от того, что она плакала. Капли стекали по его кожаной куртке, не задерживаясь на ней. — Мне было одиноко, — тихо сказала она, поежившись от неприятных ощущений прилипшего к телу мокрого жакета. Дождь был теплый, но ее все равно начинало знобить. Впрочем, она не была уверена, что дело было в холоде. — И это было настолько важно?! — резко вскинулся он. — Я бросил все дела, думая, что тебя тут чуть ли не… — Джонс, — тихо перебила его Блоссом, — мне всегда одиноко, — ему тоже, она это знала — она читала его рассказ. Она сквозь строчки на мониторе чувствовала одиночество и глубокое отчаяние, ощущение никчемности собственного существования, презрение к самому себе. Она знала, что тем мальчишкой был он. — Как и тебе, — еще тише добавила она, посмотрев в его выразительные глаза. Он молчал, даже не думая укрываться от дождя, внимательно посмотрел на нее. И от этого его взгляда ей вдруг стало так спокойно. — Ты не одна, Шерил, — покачал головой он, подойдя к Блоссом вплотную. — Ты не одна, — повторил Джагхед, смотря на нее все тем же внимательным взглядом. Понимающим. — Я говорила, что мне одиноко, — не прекращая смотреть прямо ему в глаза, ответила она, — а не то, что я одна.  Он промолчал, продолжая смотреть на нее, не обращая внимания на дождь, и тогда она, грубо вцепившись в воротник его куртки, впилась в его губы яростным поцелуем. Джонс ответил тут же, не медля, с той же яростью сминая ее губы, убирая с лица ее мокрые, растрепавшиеся длинные рыжие волосы. Что было потом, Шерил помнила смутно. Кажется, про дождь они забыли совсем. Не помнила она, как оказались в машине, как сорвали с друг друга мокрую, липнувшую к телам одежду, как целовали друг друга, жадно, яростно, задыхаясь, то ли от недостатка воздуха, то ли от дикого желания, накрывшего их обоих. Не помнила, как исцарапала ему плечи, крепко впиваясь от удовольствия, что приносили его грубые, резкие толчки внутри нее. Не помнит, когда она успела оставить ему парочку засосов на шее, а он ей — синяки от пальцев на талии. В тот момент ей казалось, что она по-настоящему не одна. И пусть чертов Джонс любил какую-то девчонку из ее школы, сейчас он с ней, ее целует, ее ласкает, ее имя так протяжно и нежно шепчет. Что вообще может быть прекраснее для человеческого слуха, чем собственное имя, произнесенное так, словно в нем сейчас сосредоточен весь мир? По крайней мере, в это мгновенье, длившееся будто бы вечность. После, словно очнувшись от забытья, она нашарила пачку сигарет в сумочке, дивясь, что вообще нашла их в машине: они опустили оба передних сидения, а по салону в хаотичном порядке были разбросаны все их мокрые вещи. Шерил, обычно не терпевшую, что какая-то вещь лежит не на своем месте или валяется, сейчас это совсем не тронуло. — Не кури, — он ловко выхватил у нее зажигалку, не давая поджечь сигарету. — Ты не можешь мне указывать, — недовольно заметила она, намереваясь вернуть свою вещь назад. — Нет, — он пожал плечами, — но целовать я тебя тогда больше не буду. Шерил хмыкнула, но зажигалку забирать не стала. Вместо этого прижалась к его груди, наслаждаясь таким непонятным ощущением безопасности и спокойствия. Осторожно провела пальчиками по татуировке «змея» на правом предплечье. Она ей почему-то сейчас безумно нравилась, хотя до этого момента она сочла бы это тату вульгарным и отдающим какой-то «несвободой», словно это изображение клеймило человека, заставляя его относиться к какой-либо социальной группе, ограничивало свободу его выбора. На следующую ночь он сам пришел к ней: она рассказала ему, где Джейсон специально инструментами расширил проход в заборе, чтобы можно было, минуя главные ворота, покинуть поместье. Джонс прошел так тихо, что чуткий слух охотничьих собак, запертых на псарне почти рядом с домом, его не обнаружил. Она и сама вздрогнула, когда он вышел к ней из темноты. — Опять курила? — она почти не видела выражения его лица — все фонари в этой части дома были погашены, а свет в окнах ее комнаты и спальни Джейсона был погашен. Шерил вдруг поняла, что со вчерашнего дня так и не взяла в руки сигарету, просто почему-то не вспомнила, весь день прокручивая события встреч с Джонсом и еще раз перечитывая его отрывки. Она ничего не ответила, молча подошла к нему и, найдя в темноте его губы, поцеловала. Джагхед ее больше об этом не спрашивал, ответил на поцелуй, а потом взял Шерил за руку и позволил ей увести себя через черный ход в доме. Они шли, озираясь, — родители жили в другом крыле, но осторожность не помешает. На это раз они не торопились, и он даже успел пробурчать что-то про засосы и ее чересчур острые ногти, но вскоре замолк, полностью отдавшись охватившей их страсти. В один из его визитов, уже почти в конце лета, она, осторожно вылезая из-под шелкового покрывала и позволяя Джонсу рассмотреть ее всю до мельчайших подробностей, спросила: — И кто же все-таки она? — Ты действительно считаешь, что этот разговор сейчас уместен? — не отрывая неприкрыто восхищенного взгляда от ее прелестей, заявил Джагхед, прекрасно понимая, о чем она говорит. — Почему нет? — Блоссом осторожно достала с верхней полки папку с листами бумаги — отпечатанный экземпляр его работ. — Иди сюда, — проигнорировал ее вопрос Джонс, а Шерил, не забыв захватить с собой папку, молча подошла к кровати. Он приподнялся, легко схватил ее за руку, увлекая ее за собой. Прижался к ее губам, чувствуя как ее длинные распущенные волосы спадают ему на лицо, рассыпаются по плечам, нежно щекоча кожу. Шерил ловко отстранилась, чем вызвала недовольный стон у Джагхеда, явно намеревавшегося продолжить, удобно легла на живот и открыла папку, что так и не выпустила из рук. Джонс недовольно вздохнул, а она не поняла, к чему это относилось: к прерванному поцелую или к тому, что она открыла его, как он однажды выразился, «писанину». — Ты пишешь, что у нее светлые волосы и зеленые глаза, — она провела наманикюренным пальчиком по строчкам, ища еще какие-то факты. — Она любит читать, ходит в библиотеку, сидит с друзьями в «Попс». Она должна быть примерно одного со мной возраста, может, конечно, старше, но не намного. — Шерил, — он недовольно нахмурился, протянув ее имя, — почему тебе так важно знать, кто она? Тем более, сейчас, — напомнил он, что они все еще находились в постели. — Я не знаю, — честно призналась она. — Может, мне просто интересно, что это должно быть за внеземное существо, которое такой, как ты, может так сильно любить. Любить настолько, что не смеешь подойти, не смеешь запачкать своим присутствием. — Это не так, — устало протянул Джонс. — Это так, — повторила Шерил. — Ты ужасно боишься. Нет, не заговорить с ней, ты ужасно боишься самого себя. Ты жестокий человек, Джагхед Джонс. И это тебя и пугает. — Я? — удивленно спросил он, приподнимаясь на локтях. — Да я даже в драках-то стараюсь не участвовать, потому что считаю, что многое можно решить без мордобоя. — Опять врешь, — отстраненно заявила Шерил, перелистывая страницу. — Ты просто не особо любишь получать по своему миленькому личику, потому что это привлекает к тебе внимание, которое ты так не любишь. — Но почему ты считаешь, что я жесток? — он ласково провел по ее волосам, наслаждаясь, как они переливаются в полутьме. — Потому, что я читала, — тихо ответила Блоссом. — Ты брошен любимой матерью, разлучен с сестрой, не находишь понимания у отца, ни в чем, будь то писательство или же какие-то решения о вашей банде, ты влюблен в девушку, с которой быть не можешь. Ты сломлен, Джагхед, но при этом, ты умудряешься так многогранно описывать всю свою боль, одиночество и отчаянье, что читающий сам невольно начинает это испытывать. — Я все еще не понимаю, как это связано, — усмехнулся он. — Ты поймешь, однажды. И хорошо, если рядом с тобой в этот момент не будет обидевшего тебя человека. Несмотря на все различия воспитания, социального статуса, даже пола, они были похожи с Джонсом. Она поняла это еще тогда, в первую встречу, заглянув в его внимательные, словно бы все замечающие глаза. Он тоже это понял. У них обоих была отдушина: у нее — положение дочери хозяев города, что могла творить за стенами Торнхилла, что хотела, скованная лишь мрачными стенами семейного поместья, а он мог выплескивать все, что творилось у него на душе, на бумагу, ограничиваясь лишь какими-то своими собственными понятиями нормального. После этого разговора Джонс больше не приходил. Она замечала его в «Попс», но каждый раз проходила мимо, сделав вид, что они не знакомы. Он поступал так же. Лишь однажды, когда Сара и Хейли ушли за коктейлями, она повернулась назад, бросив взгляд на тот столик, где сидел Джагхед. Он поднял на нее глаза и посмотрел, молча думая о чем-то своем. Шерил отвернулась, стараясь успокоить частое сердцебиение. А потом ей сообщили о смерти брата. Шерил не кричала, даже почти не плакала: лишь за неимением лучшего уткнулась в грудь матери, пряча слезы от вида мертвого тела Джейсона. Если бы ее спросили, какого это — потерять близнеца, она бы ответила, что это будто у тебя вырвали часть сердца, вернее — половину. Ровно половину. Видимо, лучшую половину. Она жалела, что в последнее время была не особо близка с братом, обвинив в этом Полли. А как только узнала про кулон Купер, найденный на месте убийства, решила сорвать всю злость, что копилась в ней месяцами, на Полли. Умом-то она понимала, сердцем — чувствовала, что та любила Джей-Джея, но вот эмоции застилали и разум, и чувства. Вот тут-то Шерил поняла, что мать на самом деле очень сильно любила сына. Пенелопа Блоссом мрачно бродила по Торнхиллу, словно надеясь, что это все какой-то ужасный сон, что она вот-вот проснется и Джейсон окажется жив. Шерил бы тоже желала проснуться. Она пыталась поговорить о смерти брата с матерью, но та отмахнулась от нее, словно от назойливой мухи, и скрылась где-то в глубине необъятного, ужасно пустого дома. Блоссом и слушать не могла какие-то пустые соболезнования знакомых, сухой звонок Вероники и нелепое щебетание Сары и Хейли. Шерил хотелось, чтобы они заткнулись, Шерил хотелось, чтобы из ее головы пропало воспоминание о лице ее мертвого брата, лежавшего на столе морга. Она зажмуривалась, чуть ли не залпом выпивала дорогущий виски, обжигая горло, но Джейсон из головы не уходил. Шерил хотелось забыться, наконец, выплакаться у кого-то на плече, но таких людей было всего трое: одна больше не желала иметь с ней дел после ее проступка, второй умер, а третий даже не позвонил. Что ж, у Ронни и Джейсона хотя бы были оправдания. А еще Шерил хотелось найти того, кто это сделал с ее братом, найти, выцарапать глаза, забить до смерти, задушить, утопить, сделать что угодно, лишь бы тот почувствовал хоть каплю того, что почувствовала она. Похороны она перенесла на удивление спокойно, хотела сказать речь, посмотрела в зал и, не увидев там ни одного человека, которому по-настоящему бы хотела рассказать, как сильно она любила брата, как многое он для нее значил, опустила голову, смахнув очередную покатившуюся из глаз слезу. Люди, сидевшие в зале, по ее мнению, не заслуживали даже смотреть на него. Не было даже чертовой Купер, что хоть каплю могла разделить ее страдания. Джейсона закопали в землю, а вот ее страхи и сомнения — нет, они так и остались вместе с ней. В этом городе где-то бродил убийца ее брата, ходил в кафе, ел, пил, спокойно жил, может быть, даже общался с ней, с Шерил, а она больше никогда в жизни не увидит своего близнеца. Все разъехались: мрачный, пугающий Торнхилл снова опустел. А Шерил так и осталась стоять у могилы брата, пока охранник, отправленный отцом, практически силой не увел ее в дом. Уже у себя в комнате она достала фотоальбомы, пестрившие различными фотографиями с братом: на море во время летних каникул, в Лондоне, во время зимних, бесчисленное количество снимков в Ривердейле, практически во всех местах города, где они бывали. Что-то тихонько ударилось в окно. У нее на секунду замерло дыхание, но она тут же решила, что ей показалось. Нет, что-то снова стукнулось о стекло, и Шерил быстро вскочила, выключила свет, чтобы лучше было видно улицу, и, распахнув шторы, уставилась в окно, зная, что может увидеть там только одного человека. Да, это был он, Джагхед Джонс, собственной персоной. Стоял у ее окна в своей обычной шапке-короне и куртке «саутсайдского змея». Она почти что с облегчением открыла створки рамы. — Нам нужно поговорить, — тихо сказал Джонс. — Впустишь? — задал он до нелепости глупый вопрос. Конечно, впустит. Она на секунду замешкалась, словно не веря, в то, что Джагхед находился здесь, а потом, быстро нашарив на стоящей рядом тумбочке ключ от задней двери, трясущимися руками выкинула его на улицу, позабыв, что ему в темноте будет сложно различить падающий ключ. Закрыла окно и быстро кинулась включать свет. Есть вот люди, которым почему-то веришь, слепо и безоговорочно. Шерил поняла, что Джонс для нее — именно такой человек, еще на той поляне, обрабатывая его раны. Она лишь всегда боялась, что он когда-нибудь это доверие предаст.