***
Чем мы руководствуемся, давая обещания? Что нами движет? Решимость, злоба, доброта? Благие намерения или жажда поквитаться? Нерешительность или сиюминутная слабость? И к чему в итоге приводят наши обещания? Исполняем ли мы их? И какая нас за них ждет расплата? Старые обшарпанные двери на втором этаже бара «Белый змей» с треском закрылись, оставляя Эф-Пи и Джагхеда наедине. — А теперь рассказывай, что произошло между тобой и «Заклинательницей», — едва отойдя от двери, резко спросил отец и сверкнул на сына своими темными глазами. Джагхед сдавленно вздохнул, отведя от него взгляд. Врать ему он не умел, да и не хотел, но рассказать о том, что произошло на прошлой неделе на окраине Гриндейла, было сложно. В голове снова возник громкий отчаянный крик «Заклинательницы», а в горле пересохло. Он взял бутылку, валявшуюся на диване, совершенно не заботясь о том, что весь ее вид говорит, что находится она тут, возможно, не первую неделю, и отхлебнул уже начинающую тухнуть воду, надеясь отсрочить неизбежное. В ходе общего собрания, когда младшие «змеи» рассказали все то, что произошло в школе, в баре воцарился настоящий хаос. Старшие «змеи» требовали крови. Кажется, им было без разницы, на кого нападать: на Пенни, «Упырей» или нортсайдовцев. В конце концов, Эф-Пи, которому надоела эта ругань, одним громким резким криком заткнул их всех и попросил Свит Пи повторить рассказ о том, как все это вскрылось. Джагхед видел, как вдруг вздрогнул тот, когда отец попросил назвать имя девушки, что обнаружила копающегося в его шкафчике парня. Впрочем, Эф-Пи тоже был удивлен, когда узнал, что это была дочь Пенни. Несомненно, про то, что Дейзи и Свит Пи общаются, он знал, не мог не знать, что происходит в банде и что один из молодых «змеев», кажется, неравнодушен к дочери «Заклинательницы», но вот факт, что именно Дейзи всех спасла, его удивил. Джонс проигнорировал прошедшийся по рядам шепоток и тихо сказал: — Я поговорю с Малакаем, сегодня же. Мы не будем ничего делать, пока не узнаем, кто это так нам подгадил. Вам всем ясно? — он резко обвел взглядом банду. — И не нужно самодеятельности. Расходимся, — махнул он рукой и, когда «Змеи», тихо переговариваясь между собой, начали покидать бар, подловил сына, уведя в свой импровизированный кабинет. — Она шантажировала нас, — ответил Джагхед, придумывая, как бы попроще все рассказать. Фраза «я собственноручно срезал кусок кожи с ее запястья» звучала не особо приятно. — У нас не было выбора. Как отец догадался о произошедшем, Джагхед спрашивать не стал. Возможно, заметил что-то странное в его поведении и в поведении его друзей, сложил это со сгоревшим складом Пенни и ее уходом из «змеев», а может, кто-то что-то слышал. — Что ты сделал?! — властно спросил отец, резко встав перед сыном и схватив того за плечо. На мгновенье Джагхеду показалось, что он его сейчас ударит, но отец, кажется, сам испугавшись, разжал пальцы, но назад не отступил. — Мы… — запнувшись, начал Джагхед, — мы уничтожили все ее цифровые файлы, для надёжности подожгли склад и… И избавились от татуировки. — Избавились от татуировки? — тоже едва не запнувшись, переспросил Эф-Пи. — Я сделал то, что должен был сделать лидер! — вдруг не выдержал тот отцовского взгляда, в котором почти явственно угадывалось разочарование и даже какой-то страх. Нет, не страх за содеянное Джагхедом, скорее страх, что его сын способен на такое. Желание оправдать свой поступок, пускай не в своих, так в отцовских глазах, накрыло его с головой, полностью лишив возможности адекватно мыслить. — Не ты ли меня этому учил? — Уродовать женщин? Угрожать?! — вскрикнул Эф-Пи. — И как вы заставили ее мол… — он вдруг вздрогнул, отпрянул от сына, задумчиво потерев подбородок, как делал всегда, когда о чем-то раздумывал. — Сегодняшняя акция — явно ее рук дело, — вдруг сказал он, полностью успокоившись. — Видимо то, что один из молодых «змеев» общается с Дейзи, ей не понравилось. Вкупе с местью вам всем она решила заодно избавиться от Свит Пи. — Я тоже так думаю, — уклончиво ответил Джагхед и тут же спросил: — Что будем делать? — Ничего, — буркнул отец, — я поговорю с Пенни и постараюсь уладить конфликт миром. Ты же не хочешь, чтобы история с татуировкой всплыла? — Нет, пап, — покорно согласился Джагхед. Ситуация его вполне устраивала, Он, скрепя сердце, надеялся, что все, не без помощи Гадателя, мирно разрешится, и потому спокойно принял решение отца. В конце концов, они вполне могут уже не понадобиться. «До чего же я докатился? — вдруг вздрогнул он. — Я радуюсь возможной смерти другого человека. Пускай этим человеком и является Пенни Пибоди». Он посмотрел на отца, что с напряжением уткнулся в экран телефона. Почему-то ему было сложно набрать номер «Заклинательницы», и Джаг это видел. — Иди, подожди внизу, — кинул ему отец, и Джагхед медленно удалился, снова размышляя о том, правильно ли он поступил, назвав Гадателю имя «Белого яда».***
Свит Пи, которому Хоакин не без оснований посоветовал пока держаться поодаль от Дейзи и от греха подальше отправил с поручением, впрочем, не особо важным в Нортсайд, благополучно скинул это на Фогга. Он беспокоился о том, что Эф-Пи мог позвать Дейзи. Свит Пи понятия не имел, как она отреагирует на то, что ее позовут рассказать все то, что она видела. Он обязан был объяснить ей все, ведь он ее в это втянул, он был в этом виноват. «Или ее мать», — вдруг подумал он. В любом случае, вины Дейзи тут не было. Не могло быть. То, что его даже перестал раздражать факт ее близкого родства с Пенни, его не насторожило. Спортивный зал не был пристанищем «змеев», ровно как и «упырей», это было место для саутсайдовцев, не входящих ни в одну из основных банд. Днём тут обычно почти никого не было, именно поэтому Дейзи и Свит Пи предпочитали приходить пораньше. Пибоди напрягало присутствие посторонних, ей все время казалось, что они со смехом глядят на девчонку, что решила научиться драться. Свит Пи отшучивался и говорил, что это, вообще-то, безумно сексуально, на что она, ничуть не смутившись, отвечала, что это он безумно сексуально смотрится в майке, без излюбленной им рубашки в клетку. После чего он непроизвольно стал одеваться так на каждую их тренировку. Он зашёл в зал, ожидая увидеть Дейзи, как всегда, молотящей грушу, но в зале было подозрительно тихо. Он посмотрел в сторону раздевалки и вздрогнул. За висящим на стене плакатом, изображающим Арнольда Шварценеггера, была аккуратно вдета карта Таро. — Дейзи! — крикнул он в пустоту и рванулся в раздевалку. Она лежала, прислонившись к скамье. Лицо ее было необычайно бледно. — Дейзи! — повторил он, встряхивая ее. Он судорожно принялся искать на ее шее пульс, вспоминая, что делают в таких случаях. То ли пульса не было, то ли он был слишком слабый, то ли он в суматохе ничего не смог определить. Свит Пи, больше не став раздумывать над тем, что делать, подхватил бесчувственную девушку на руки и выбежал из помещения.***
— Что, черт возьми, случилось? — крикнул Джагхед, едва сняв шлем и спрыгнув с байка. Свит Пи позвонил ему десять минут назад и, что-то бессвязно пролепетав, сказал, что он в больнице. — Гадатель, — тихо сказал он, выбрасывая окурок, — он напал на Дейзи. — Как это напал?! — вздрогнул Джагхед. Сегодняшний разговор с маньяком не выходил у него из головы. Он сдал ему Пенни и в тот же день… — Ну, судя из заключения шерифа и медиков, ей вкололи концентрированный наркотик, — снова так же спокойно сказал Свит Пи. Странное хладнокровие друга начало беспокоить Джагхеда. — Но что произошло точно, никто не знает. Она в реанимации, ещё не приходила в себя, а меня допросили уже раза два, — он поднял на Джонса глаза, и тот прочитал в них страх: — За что он ее? — Я не знаю, — едва шевельнув губами, сказал Джагхед, поборов желание схватиться за голову. «Только бы выжила, только бы выжила», — стучало у него в голове. Он уже сопоставил факты и с ужасом понял, что это он, он сам виноват в том, что дочь Пенни сейчас на больничной койке. Что это он подверг невиновного опасности. — Как ты… — Я нашел ее в спортзале, поймал машину и заставил отвезти нас в больницу. Прости, мне нужно вернуться, шериф сказал подойти через пару минут, — устало заявил тот, а Джаг вдруг с ужасом подумал, что он впервые видит Свит Пи в таком подавленном состоянии. Как видно, дорога ему эта девчонка. — Джагхед Джонс, — услышал он хрипловатый, почти надорванный голос за спиной и обернулся. Пенни стояла за углом, зажав между пальцев сигарету. — Приехал полюбоваться на труды свои? «Она знает», — мрачно, но без сожаления подумал он — ничто его больше так не заботило, как собственная вина. Пускай говорит что хочет, он примет ее слова. — Я не хотел, чтобы все так получилось, — подошел он к ней, непроизвольно, всего на секунду поддавшись жалости. На Пенни действительно было жалко смотреть. Непривычно дерганная, с каким-то бешеным огнем в глазах, словно под наркотой. Она, по-видимому, курила уже не первую сигарету своих неизменных «Винстон», окурки от которых валялись вокруг нее. Что Джагхед помнил с момента знакомства с «Заклинательницей», так это то, что он с самой первой встречи понял, что она почему-то питает к нему жгучую ненависть, прямо как он к Арчи Эндрюсу, и что она никогда не изменяет своей привычке курить именно эту марку. Глупая, ничем не примечательная деталь лезла в голову, стараясь вытеснить другие мысли. — О да, — протянула Пенни, выпустив клуб дыма, — ты хотел, чтобы он убил меня! — снова надрывно сказала она. — Прости, — вдруг сказал Джагхед, повинуясь внезапному порыву. — Прости, я не хотел, чтобы пострадала твоя дочь. — Прости?! — почти рассмеялась Пенни, и в конце ее смешка Джагхед понял, что она всхлипнула. — Ты чуть не убил мою дочь! Ты… — она вдруг вздрогнула и замолкла, ненавистным взглядом уставившись на парня. — Я больше не стану угрожать тебе, Джагхед, — тихо, без обычного яда в голосе сказала Пенни, — просто знай, что, когда весь твой мир порушится к чертям, когда ты будешь молить о смерти, как об избавлении, знай, что это была я, — она бросила недокуренную сигарету, затушив ее ботинком, и, не посмотрев больше на Джагхеда, вернулась в здание больницы.***
— Что ты здесь делаешь, Джонс? — резко спросила Пенни, увидев в холле больницы Эф-Пи. Дочь ненадолго пришла в себя, врачи сказали, что кризис миновал и что через несколько дней Дейзи будет в порядке. Сколько бы не старалась Пенни отвлечься на мысли о мести, на мысли о ненависти к младшему Джонсу, страх отгонял все это, затуманивая разум. Она все время проводила в палате дочери, только изредка отлучаясь. Гадатель еще никого не оставлял в живых, а управление шерифа предоставило только молоденького офицера, что сидел около палаты. И то его дали лишь на пару дней, и его присутствие «Заклинательницу» никак не успокаивало. Она сухо поблагодарила Свит Пи, поймав его удивленный и испуганный взгляд. Но нет, на самом деле ей хотелось упасть ему в ноги и плакать, благодаря за то, что чертов придурок оказался в нужный момент там, что сориентировался, что успел, но признаться в этом Пенни не смела. — Пришел узнать, как здоровье… твоей дочери, — кинув взгляд на палату, почти что промямлил Эф-Пи. — Что, — сверкнув на него зелеными глазами, спросила Пенни, — выговорить «нашей» дочери духу не хватило? — Я… — Эф-Пи вздрогнул, что-то собираясь сказать, но она его опередила. — Знаешь, почему он напал на нее? — мстительно заявила «Заклинательница». — Потому что твой сын сдал меня Гадателю. Знаешь, только ради его выражения лица стоило сказать ему, что он чуть не убил собственную сестру… — Пенни вдруг замолчала, словно испугалась собственных слов и, уставившись на Джонса, в глазах которого лишь на секунду промелькнуло изумление — видимо, поступок сына его ничуть не удивил, и тихо добавила: — Но я промолчала. Не ради него или тебя, а ради своей дочери. — У нас уговор, Пенни, — напомнил Эф-Пи. — Ни она, ни Джагхед не должны знать правды. — Я знаю, — спокойно сказала «Заклинательница». — Пошел к черту и больше никогда не появляйся. Она — не твоя забота. Джонс снова сверкнул глазами на палату, глянул на Пенни, устало прикрыл на секунду глаза и резким решительным шагом покинул больницу. Знала ли Пенни в тот момент, что данное ей Джагхеду обещание она исполнит в точности, как говорила? Знала ли, что исполнит свой обет? Знала ли она, к каким ужасным последствиям это приведет? Знала ли она, что пустит под откос сразу несколько человеческих судеб? И знала ли она к каким последствиям для нее самой приведет это брошенное в порыве бессильной ярости обещание?