Damage

Питер должен был написать статью. Он начал было писать в квартире, но, не считая пары вылазок в качестве Человека-паука, он был заперт в четырёх стенах все выходные — а смена обстановки была бы очень кстати. Так что он переходит в кафе неподалёку: утром понедельника здесь не так уж и многолюдно, но при этом фонового шума хватает, чтобы успокоить Питера, но не заглушить его мысли. Начинает он довольно бодро, переполненный кофеином и стремлением закончить эту проклятущую работу поскорее. А примерно через полчаса в кафе появляется Дэдпул, и внимание Питера безнадёжно отвлечено от статьи. Наёмник одет в куртку, застёгнутую почти до подбородка, с капюшоном, скрывающим голову, но при этом под курткой виден его привычный красно-чёрный костюм — и это не может не привлечь чужого внимания. Сложно не заметить его. Все посетители кафе наблюдают за тем, как Дэдпул подходит к стойке, заказывает у слегка перепуганного бариста кофе и, порывшись в поисках денег в своих многочисленных карманах, усаживается за крайний стол, лицом к двери. И сталкивается взглядом с Питером, хотя Питер более чем уверен, что это всего лишь совпадение. В конце концов все посетители решают проигнорировать появление Дэдпула и занимаются своими делами — но не Питер, нет, не Питер, который почему-то кидает на Дэдпула взгляды украдкой каждые две секунды и задаётся вопросом, что тот забыл именно в этой кофейне. Да и, если уж на то пошло, почему Дэдпул вообще ошивается в Нью-Йорке. Он знаменит тем, что не остаётся в одном месте дольше, чем требуется для завершения миссии. Если подумать, Питер понятия не имеет, почему Дэдпул вообще приехал в Нью-Йорк. Ему стоило бы выяснить это до того, как Дэдпул начнёт создавать проблемы (этим он тоже печально знаменит). Этого не случилось, впрочем, когда они виделись в последний раз: оба были слишком заняты поеданием чимичанги. Или, по крайней мере, Питер был. Дэдпул много болтал — очень много — и демонстративно избегал еды, пока был шанс, что Питер увидит его без маски. Так что теперь Питер наблюдает за ним краем глаза. Дэдпул задирает маску до переносицы, чтобы сделать глоток кофе, но с такого расстояния черт его лица не разобрать. Это, впрочем, не мешает Питеру пытаться снова и снова. Его любопытство всегда было той силой, с которой приходилось считаться — и чем сильнее Дэдпул старается спрятаться, тем интереснее становится Питеру. — У меня что-то на лице, мелочь? Питер подпрыгивает, на самом деле, реально подпрыгивает, что очень неловко. Дэдпул внезапно нависает над ним, хотя Питер не видел, когда он поднялся со своего места. Он очень высокий, с широченными плечами — это легко не заметить, когда Питер тоже одет в костюм и не играет роль застенчивого ботаника. — Э-э, нет… — он запинается, молясь, чтобы Дэдпул не узнал его. — Я просто… — Пялишься, — говорит Дэдпул с очевидно фальшивыми нотками дружелюбия. Он тянет к себе стул и опускается на него одним плавным движением. Подаётся вперёд, намеренно вторгаясь в личное пространство Питера. И… ах, да, вот он, запах пороха, всегда сопровождающий его. — Какие-то проблемы? Он никогда не разговаривал с Человеком-пауком таким тоном. Очень опасная грань. — Нет-нет, — осторожно говорит Питер, стараясь не выглядеть ошеломлённым. Он опускает крышку ноутбука. — Я просто… восхищался твоим костюмом. Лесть всегда работает. В одно мгновение исчезает угрожающая аура, Дэдпул отстраняется и широко раскидывает руки. — Ах, эта древняя штуковина? — дразнит он. — Спасибочки. Сам сделал. Питер кивает. — Да, очень мило, но если ты собирался сохранить статус инкогнито… Дэдпул снова подаётся вперёд, на этот раз устроившись локтями на столе. Люди вокруг них снова шепчутся и переглядываются — должно быть, им любопытно, почему наёмник заинтересовался тощим очкариком. Впрочем, уж лучше с ним заметят Питера Паркера, чем Человека-паука. По крайней мере, фотография с Паркером вряд ли будет опубликована на первой полосе. — Инкогнито? — спрашивает Дэдпул. — Нет-нет, мне не удастся стать незаметным никогда. В костюме или без него — люди пялятся. Или, в зависимости от того, насколько близко они знают меня, бегают и кричат. Или, если у них хороший вкус, они падают в обморок и сбрасывают трусики. Но проблему ты уловил. — Ты привлекаешь внимание? — рискует Питер, пытаясь скрыть улыбку и не преуспевая в этом. Улыбка, кажется, лишь поощряет радостно кивнувшего Дэдпула. — Точняк. Слишком много внимания. Иногда человек хочет просто выпить кофе без любопытных глаз, понимаешь? Питер-то знает. По крайней мере, может себе представить. Он рад, что ему посчастливилось сохранить свою личность в тайне — он не знает, что бы он делал, если бы его постоянно преследовали, как Стива Роджерса или Тони Старка… Или, как он полагает, Дэдпула. — Прости, если я… таращился… — У тебя, — говорит Дэдпул, ногой придвигая стул Питера ближе к себе, — есть разрешение. Он играет бровями. Каким-то образом Питер просто знает, что Дэдпул это делает, хотя через плотную маску видно плохо. — Ты симпатичный, малыш. Очень симпатичный. Тебе кто-нибудь говорил это? — Точно никто, кто носил бы маску, — честно отвечает Питер. Он чувствует, как краснеет, и это так глупо. Это всего лишь Дэдпул, тот же парень, который приставал к нему с первой встречи. Но теперь он разговаривает с Питером, а не с Человеком-пауком — и, может быть, это имеет значение. — Как тебя зовут? — спрашивает Дэдпул. Его лодыжка прижимается к лодыжке Питера под столом. Он знает? Он делает это нарочно? Питер не отстраняется, чтобы не привлекать к этому внимания. — Назови твоё, и я назову своё. — Эм… Питер. Питер Паркер, — нет смысла врать. Или Питер просто не хочет. — Уэйд Уилсон, — говорит Дэдпул. А затем аплодирует себе. — Вау, братаны-по-аллитерации! Думаю, это означает, что мы соулмэйты. Конечно, Питер уже знает имя Дэдпула — и подозревает, что его знает большинство тех, кто связан с Дэдпулом работой. Ему просто не давали разрешения использовать это имя. Это считается? Будет ли странно, если Человек-паук начнёт называть Дэдпула Уэйдом? Питер качает головой, в основном в ответ на собственные мысли. — Немного торопишь события, приятель, — говорит он, намекая на них обоих. — Ты прав. Моё сердечко отдано кое-кому другому. Но это же не значит, что я не могу угостить такого милашку кофе, а? — Дэдпул резко встаёт. Отмахиваясь от возражений Питера, он швыряет на стол несколько мятых купюр. — Приятно познакомиться, Пит. Не парься насчёт бабла — я, чёрт возьми, очень богат. Питер растерянно моргает. Очевидно, его протесты будут проигнорированы. — Эм, приятно познакомиться, Уэйд. Уэйд салютует ему, продвигаясь к двери и кокетливо виляя бёдрами. Питер смотрит на деньги в течение нескольких минут. Дэдпул — вихрь, за которым сложно угнаться, но попытаться стоит. Он уходит, оставляя на столе все деньги, которые Уэйд дал ему — это чаевые, было бы неправильно тратить их на себя.

***

— О, дорогой, что случилось с твоим лицом? Питер пожимает плечами и пытается вывернуться из хватки тёти Мэй, но она крепко держит его, поворачивая его голову туда-сюда, видимо, в поисках других пятен. — Ничего, ничего. Просто… на днях споткнулся. Ничего страшного. По правде говоря, ещё этим утром он ошивался на складе в качестве Человека-паука. Теперь он проклинает себя за то, что забыл намазать свежий синяк, украшающий его челюсть, консилером. Однако он очень торопился. Обеды с тётей Мэй — не та вещь, на которую хочется опаздывать. Тётя очень пунктуальна. — Ты? Споткнулся? Питер, я не поверю этому ни на секунду. Ты грациозен, как балерина, мальчик мой! — Просто споткнулся, да, — говорит Питер, верный своей маленькой лжи. Ему, наконец, удаётся вырваться из объятий тёти и протиснуться мимо неё на кухню. — Я принёс печенье. На десерт. Он держит коробку. Тётя Мэй дарит ему взгляд, говорящий, что она не купилась, и, благослови её господь, позволяет ему пройти. А потом с улыбкой забирает коробку. — Я собирался купить цветы, — продолжает Питер, — но, эм, забыл. Так что в следующий раз. — В следующий раз, — соглашается она, и в её глазах пляшут смешинки. — Вот это Питер, которого я знаю и люблю. Такой забывчивый. Хотя я могу простить тебя — я знаю, что ты занят. Усердно учишься, да? — Да, тётя Мэй, — уверяет он, закатывая глаза. — С прошлой недели ничего не изменилось. Всё ещё учусь в школе, всё ещё живу в той квартире, всё ещё делаю фото для Дэйли Бьюгл, всё ещё холост. Она легонько бьёт его по руке. — Ты всё испортил, Питер! О чём, чёрт возьми, мы теперь будем разговаривать? Несмотря на её дразнилки, у них никогда не было недостатка в темах для беседы — они поддерживают лёгкий разговор, избегая острых углов, вроде дяди Бена, или Гвен, или всего, что связано с деньгами. Но Питер знает, что тётя Мэй любит цепляться за всё, что кажется ей важным — и сегодняшний день, конечно, не исключение. Как только Питер приканчивает свой сэндвич, она мягко спрашивает: — Итак, ты всё ещё одинок? Питер вздыхает, готовясь к тому, что она скажет дальше. Обыкновенно это долгая и проникновенная речь о том, что он не обязан быть вечно одиноким из-за Гвен. Не то чтобы он делал что-то подобное. Он любил Гвен — и, вероятно, всегда будет, но дело не в этом. Речь идёт о том, чтобы не совершить одну и ту же ошибку дважды. Пока он Человек-паук, о серьёзных отношениях не может быть и речи. — Да. Всё ещё одинок. Тётя Мэй накрывает его лежащую на столе руку своей. — Ты бы сказал мне, не так ли? — спрашивает она, хмуря брови. — Если бы кого-нибудь встретил? У Питера перед глазами — Дэдпул, сидящий с ним рядом на крыше, украшенный ореолом заходящего солнца. Он не уверен, почему. Он мотает головой, чтобы прогнать картинку. — Конечно, тётя Мэй. Любой, кого бы я ни встретил, должен пройти тест-тётушки-Мэй, — говорит он, улыбаясь. — И если кто-то тебе не нравится, этот кто-то — неподходящий объект для отношений, верно? — Ты всё правильно понял, — усмехается она, протягивая руку, чтобы ущипнуть его за щёку. — Никто не хорош достаточно для моего Питера, но они должны, по меньшей мере, приблизиться к идеалу. Питер думает, что после этого она позволит ему выдохнуть спокойно, но тётя Мэй мрачнеет. — Просто… интересно, чем ты занимаешься, Питер. Ты не можешь ограничивать себя только учёбой и работой, правда? Ты просто сидишь в одиночестве в квартире? У тебя есть друзья? Я никогда не слышала, чтобы ты упоминал о них. У Питера действительно есть друзья. Раньше их было больше, но оказалось, что большинство из них было также друзьями Гарри, и после того, как он стал Зелёным Гоблином, они просто… исчезли. Поодиночке. Теперь остались только друзья с работы и ЭмДжей, с которой они всё ещё поддерживают связь даже после очень неудачной попытки отношений. Этого достаточно. Питер не жаждет общения — он не одинок. Обычно. Но он не знает, как убедить в этом тётю. Он похлопывает её по руке. — Не беспокойся обо мне, — пытается он заверить её. — Я в порядке. Всё отлично. И мне хорошо одному. Она хмыкает и смотрит на него с сомнением. — Ну, до тех пор, пока ты счастлив… Он счастлив. По большей части. Он снова думает о Дэдпуле. Об Уэйде. Интересно, что наёмник сейчас делает? Затем Питер вспоминает, что, вероятно, это что-то плохое, и хмурится, утыкаясь взглядом в свою пустую тарелку. Дэдпул заставляет его смеяться. Но он всё ещё Дэдпул — и потому не тот, кого Питеру стоит считать другом. Определённо не тот, кого Питер должен хотеть увидеть снова. И всё же.

***

Дэдпула он слышит раньше, чем успевает увидеть. Он на патрулировании — уже заканчивает, если честно, и как раз собирается свалить домой, как вдруг его внимание привлекает крик, и Питер устремляется к источнику шума, готовясь к неприятностям. Он прибывает на место как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дэдпул стреляет в ногу бегущему человеку, тут же растянувшемуся на земле. Дэдпул что-то отбирает у него и бежит обратно к женщине, затаившейся в тени. Она забирает предлагаемое, благодарит его и торопливо покидает переулок, устремляясь к безопасной улице; идёт быстро, опустив голову. Дэдпул вновь возвращает своё внимание раненому и шагает к нему. Его кулаки крепко сжаты. Питер изящно опускается перед Дэдпулом, стопоря его. Похоже, Дэдпул ни капельки не удивлён его появлению, но кажется довольным. — О, Спайди! Не обращай на меня внимания, я просто помогаю людям, — он делает ещё один шаг вперёд. Питер кладёт ладонь ему на грудь, снова останавливая его. — Мы должны вызвать скорую помощь, — говорит он, как он надеется, бескомпромиссным тоном. — И потом ты объяснишь мне, почему ты выстрелил в него. Питер не уверен, почему, но, кажется, это удивляет Дэдпула. — Оу, — произносит он. А затем просто: — Ладно. Дэдпул делает, как сказано. Он вытаскивает телефон, звонит в 911 и объясняет им, что «какой-то придурок» был ранен и что им стоит поторопиться. Питер приближается к раненому достаточно для того, чтобы убедиться, что он всё ещё жив и вряд ли истечёт кровью, даже если сейчас не сможет подняться на ноги. Питер хотел бы верить, что это не счастливая случайность. Что Дэдпул выстрелил намеренно осторожно, чтобы не убить. И он старается не думать о том, почему это так важно для него. — Всё, готово, — объявляет Дэдпул, с щелчком закрывая мобильник. — Теперь что касается другого… — Подожди. Давай уберёмся отсюда, пока не приехала скорая, — Питер приближается к наёмнику, чей первый порыв — отшатнуться, когда Питер обнимает его. Только теперь до Дэдпула, кажется, доходит, и он даже смеётся. — Замри! — приказывает Питер. Дэдпул послушно замирает, и Питер отправляет их на ближайшую крышу. Как только под его ногами вновь обретается твёрдая опора, Дэдпул выпускает Питера из объятий. Но только для того, чтобы сжать его предплечья, будто пытаясь оттолкнуть его, и восторженно воскликнуть: — Святое дерьмо, это было потрясающе! Спайди, ты такой сильный. Мне определённо нужны веб-шутеры! Возбуждение Дэдпула заразительно, но улыбка Питера быстро угасает. — Я хочу знать, почему ты выстрелил в того человека, — напоминает он, повышая голос. — Ты пытался убить его? Дэдпул, похоже, не торопится отпустить его. Если честно, это полуобъятие неловко затягивается. — Что? Нет, нет, просто я должен был остановить его. Я поймал его, когда он ударил ту девушку. Он пытался забрать её сумочку. Я… я не сделал ничего плохого. Но он заслуживал худшего, он заслуживал, чтобы его избили, грёбаный подонок. Она была беременна, понимаешь? Кто вообще поднимает руку на беременную девушку? Плохая карма… — Уэйд, — перебивает Питер. Он пытается разобраться в дикой мешанине собственных чувств: облегчения напополам с тревогой. — Я… очень рад. Что ты помог ей. И что не убил его. Дэдпул коротко кивает. Повисает неловкая пауза, затем он медленно произносит: — Ты никогда не называл меня так раньше. Кончики ушей Питера начинают гореть, когда он осознаёт собственную ошибку. — Э-э… Прости. Я не имел в виду… — Нет, — говорит Дэдпул. Он стоит очень близко, так, что можно почувствовать его тепло. Питеру приходится задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Это… всё нормально. Это мило. Мне нравится. Я задавался вопросом, знаешь ли ты моё имя. Полагаю, у Мстителей есть на меня парочка досье, да? — Я не Мститель, — мягко напоминает Питер. — Если у них и есть досье на тебя, я никогда не видел его. Если ты общаешься с Дэдпулом, будь готов к минимуму спокойных мгновений. По правде, это — первое для Питера. Секунду ни один из них не произносит ни слова. И у Питера достаточно много времени, чтобы осознать, что в его животе роятся бабочки, прежде чем Дэдпул — Уэйд — отпускает его и отстраняется. — И, эм, спасибо, — говорит Уэйд, потирая затылок и не отрывая взгляда от асфальта под их ногами. — Не только за это, знаешь. За то, что не решил, что я слишком опасен. Большинство людей так бы и поступило. Чёрт, большинство людей так и поступает. Питер сглатывает. — Я, эм… Я стараюсь относиться ко всем справедливо. Ты здесь уже пару недель и не создаёшь проблем, так что… — он пожимает плечами. — Верно, — поддакивает Дэдпул. — Мне тут вроде как нравится, понимаешь? Нью-Йорк не так уж и плох. — Мне он тоже нравится, — соглашается Питер. Спасибогосподи, что на нём надета маска. Он почти уверен, что сейчас на его лице застыло какое-нибудь глупое выражение — и дело совсем не в разговоре о городе. Это плохо. Он тихо молит небеса, чтобы никто из Мстителей или, раз уж на то пошло, Людей Икс никогда не пронюхал об этом. — Так ты не возражаешь, если я немного побуду здесь? — спрашивает Уэйд. Прежде чем Питер успевает хотя бы открыть рот, Уэйд резко падает на колени, сжимая его запястья. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Обещаю, всё будет хорошо! Я не хочу возвращаться — слишком много плохих воспоминаний. Все остальные герои ненавидят меня… Вряд ли они обрадуются, узнав, что я здесь. Ты единственный во всех смыслах, Паучок. К концу его разглагольствований плечи Питера подрагивают от смеха. — Ты смешной, — решает он, — но да, ты можешь остаться. Если ты обещаешь быть хорошим. А это значит: никаких убийств. Уэйд надувает губы. — Даже если они этого заслуживают? — Даже если ты думаешь, что они этого заслуживают. — Хорошо, — со вздохом говорит Уэйд, на удивление легко сдаваясь. — Кроме того, — добавляет Питер, протягивая ему руку, — я всё ещё твой должник. — Так и есть, — голос Уэйда звучит озорно. — Ни один герой никогда не был передо мной в долгу. Я не могу упустить такую возможность! Питер поднимает палец вверх. — Ничего… — Неоднозначного с точки зрения морали, — заканчивает Уэйд, пренебрежительно отмахиваясь. — Да, да. Не волнуйся, я найду тебе достойное применение. Пауза. — Звучит грязно, — говорит Питер. Уэйд смеётся. Он забрасывает руку на плечи Питера и шепчет ему в самое ухо: — Только если ты этого хочешь. Питер отмахивается и опять краснеет. Проклятие. — Что за пошлости у тебя в голове? — недовольно говорит он. — Эй, кое-кто заговорил об этом первым, — отвечает Уэйд. Питер качает головой, но возразить ему нечего. Вместе они возвращаются в квартиру Уэйда, и на прощание Уилсон целует его, объявляя это «началом прекрасной дружбы». Питер просто переживает, что пожалеет об этом.