Damage

— Холодно, — жалуется Питер, втягивая голову в плечи и съёживаясь в пальто. — Чёрт, нет, — бормочет Уэйд, но он-то не выглядит особо замёрзшим. Он лежит на снегу в одном костюме, без зимней одежды и какого бы то ни было снаряжения. Вот так, совершенно неподвижно, всматриваясь в прицел снайперской винтовки, он лежит уже почти час. Прямо перед ними, в небольшом углублении между двумя скалами, находится особняк, в который они пытаются проникнуть, и Питер даже не знает, чего Уэйд ждёт — когда он спросил, ему не ответили. На самом деле, большая часть его вопросов и попыток завязать разговор была проигнорирована. С того самого утра, когда Питер увидел полуобнажённого Уэйда, тот молчит. Питеру хочется сказать, что обычно такие вещи заканчиваются сексом, а не гробовым молчанием, но в нынешнем состоянии Уэйда это скорее разозлит его, чем развеселит. Дело в том, что Питер не знает, как относиться к этой новой, отчуждённой версии Уэйда. Последние несколько часов он раз за разом прокручивал в голове утреннюю сцену, задаваясь вопросом, что он сделал не так, и не получая ответа. Он хотел бы попробовать успокоить Уэйда, объяснить, что это ничего не меняет между ними, но он не знает, как. Он даже не знает наверняка, из-за чего именно Уэйд так расстроен. Слишком тихое и очень напряжённое утро. — Скоро, — говорит Уэйд, и Питер вздрагивает от его голоса. — Держись за меня. Как только сработает отвлекающий манёвр, мы телепортируемся. — Сработает что? — спрашивает Питер, но послушно стягивает пальто и обнимает Уэйда за пояс. Уэйд хватает винтовку. И игнорирует его вопрос, что уже стало нормой. В любом случае, отвечать и не требуется — через минуту раздаётся взрыв, разнёсший одно крыло дома и взметнувший в воздух дым и мусор. Уэйд даже не предупреждает его, прежде чем телепортироваться. Они оказываются в пустой маленькой комнате, одна из стен которой представляет собой огромную металлическую дверь. Питер изо всех сил пытается собраться и проигнорировать головокружение и тошноту; он гордится собой уже хотя бы потому, что не выблевал всё, что съел на завтрак. — Как мы разберёмся с такой громадиной? — спрашивает он, указывая на внушительную дверь хранилища. Уэйд копается в огромной сумке. — У меня есть ключ, — говорит он, но то, что он вытаскивает из сумки, больше напоминает не ключ, а отрубленную руку. Он прижимает руку к каждому замку по очереди. Дверь приоткрывается — на долю дюйма. — И как долго в его сумке лежала отрубленная рука? — бормочет Питер себе под нос. — Как… зачем… чья… фу. Уэйд пожимает плечами, отбрасывая руку в сторону, затем усаживается на пол. — У нас мало времени. Охранники скоро очухаются. — Ага, — соглашается Питер. Он подходит к двери хранилища и толкает её, пока щель не оказывается достаточно широкой, чтобы заглянуть внутрь. Огромная комната переполнена стеклянными ящиками, в каждом из которых лежит то, что, по мнению Питера, тянет на бесценный артефакт. Странный набор — драгоценные камни, книги, монеты, глазные яблоки в голубой жидкости и какой-то мусор… — Эклектичный парень, правда? Уэйд жестикулирует: — Включи наушник. Я хочу быть в курсе, что у тебя там происходит. Питеру приходится возиться с прибором под маской — жутко неудобно. Включившаяся обратная связь отдаёт в ухе мерным гулом. — Подожди, что мне нужно забрать? Здесь куча всякого барахла. — Просто кристалл. Большой, голубой, летающий. Ты точно не пройдёшь мимо. И помни — не соприкасайся с полом. —  Летающий? — переспрашивает Питер, но Уэйд уже уходит. Питер вздыхает, пробирается в комнату и стреляет паутиной в потолок. Отлично, теперь он видит все предметы здесь; ему требуется время, чтобы отыскать кристалл, но Уэйд был прав, такое сложно не заметить. Маленький синий кристалл, парящий в дюйме от бархатной подушечки — за стеклом, как и все остальные артефакты здесь. Не так уж и сложно снять крышку; он просто прикрепляет к ней паутину и тянет её вверх, стараясь не уронить, а потом лепит к потолку. Вытащить кристалл — тоже не проблема, всего-то и нужно, что спеленать его паутиной, чтобы не дотронуться до поверхности: кто знает, какие силы в нём спрятаны? Он как раз делает это, когда наушник оживает, и Уэйд говорит: — Чёрт, они возвращаются. — Что? Что нам делать? — Питер оглядывается. Выход только один. — Поторапливайся, — приказывает Уэйд. Питер быстро ползёт по потолку. Он не преодолевает и половины пути, когда в наушнике что-то щёлкает, и Уэйд рычит: — Блядь, тупая неисправная бомба! Не сработала. Из наушника сыплются проклятия. — Что происходит? — спрашивает Питер, напряжённо вслушиваясь. — Уэйд? Они здесь? Нет ответа. Он слышит звуки сражения, когда добирается до выхода; наушник молчит — но через открытую дверь хранилища доносятся крики. Он всё-таки опускается на пол, готовясь к тому, что на него бросятся… Но никто не обращает на Питера внимания — все, кто находится в комнате, сосредоточены на Уэйде, вырубающем противников одного за другим с холодной расчётливостью. Сначала Питеру кажется, что Уэйд старается наносить не смертельные удары, но… не-ет. Уэйд никого не щадит — вот он обезглавливает одного, вот вспарывает другого от горла до паха… Пол стремительно краснеет. Уэйд — одно размытое движение. — Уэйд! — кричит Питер, замерев в оцепенении. — Перестань! Что ты делаешь? Уэйд не обращает на него внимания. Он уже разобрался практически со всеми; к тому времени, как Питер берёт себя в руки, Уэйд отрубает ноги одному из двоих оставшихся в живых мужчин и наступает на второго, выронившего пистолет. Похоже, он собирается убить безоружного. Сдавшегося. И, похоже, этот мужчина понял это тоже. Он закрывает глаза и съёживается у стены. — Хватит! — кричит Питер. Он выдёргивает из руки Уэйда катану, и когда Уэйд поворачивается к нему, Питеру приходит на ум мысль, что если бы он видел выражение лица Уилсона… — Он безоружен! — говорит он настойчиво. — Не вынуждай меня выводить тебя из строя! Что-то в позе Уэйда напоминает ему змею, готовящуюся к броску. Он очень силён. Иногда Питер забывает об этом. Он сильный, ловкий, быстрый и хорошо натренированный. Питер никогда раньше не думал об Уэйде с точки зрения «как его победить» — а теперь он думает, а теперь он продумывает стратегию и ненавидит за это их обоих. Уэйд резко выпрямляется, сжимает оставшуюся в его руках катану и рычит: — Пора, блядь, убираться отсюда. Сейчас Питеру меньше всего на свете хочется прикасаться к Уэйду. Он весь в крови — в крови врагов, не в собственной. Но Питер заставляет себя приблизиться и стиснуть чужое запястье, чтобы Уэйд мог телепортировать их куда подальше. Питер не может смотреть на эти тела без приступов тошноты. Они вновь оказываются в гостиничном номере, но на этот раз Питер не чувствует слабости. По крайней мере, не из-за телепортации. Он сразу же отстраняется от Уэйда, но не поворачивается к нему спиной — ему страшно. Кажется, они оба осознают это одновременно. — Не делай этого, — отрывисто бросает Уэйд. — Не делать чего? — спрашивает Питер с бешено колотящимся сердцем. Он всё ещё чувствует себя так, словно вокруг него разгорается сражение. — Не веди себя так, будто я какой-то… психопат, который готов перерезать тебе глотку. — Я не знаю, кто ты. Я думал, что знал, но… это… — Обычное дело. Я выполнил миссию. Сделал то, что должен был. — Ты убил их! И собирался убить безоружного! Я же видел, как ты дрался раньше! Ты не убивал! Я знаю, ты способен на это, но… ты же обещал. Что это было? Уэйд скрещивает руки на груди. — Снятие стресса, — говорит он. Питер издаёт глухой звук неверия и отвращения. — Я сделал это, потому что хотел. Потому что я — тот, кто я есть, — Уэйд нависает над ним, и Питеру приходится задрать голову. — Я убийца, Человек-паук. Тебе противно? Вот с кем ты общаешься. С профессиональным убийцей. И знаешь что? Я люблю свою работу. Не могу дождаться, чтобы отправить очередного беднягу на тот свет, прямо в лапы смерти. Как тебе такое, герой? Думаешь, я безумен? Хочешь посадить меня за решётку? Я бы посмотрел на это. Питер качает головой. — Что с тобой? Это… это не ты, я знаю, ты не такой. Уэйд усмехается. — Что ты вообще обо мне знаешь? Примерно ни хуя. Не притворяйся знатоком Дэдпула. Питер сглатывает и заставляет себя сделать вдох. Он осторожно опускает ладонь Уэйду на грудь, и сердце Уэйда под его рукой колотится так же бешено, как его собственное. Должно быть, Уэйд удивлён — он не пытается отстраниться. — Что ты пытаешься сделать? — тихо спрашивает Питер. — Отпугнуть меня? Понять, как далеко ты можешь зайти? Зачем? Мгновение Уэйд ничего не говорит. Потом накрывает руку Питера своими. Он всё ещё покрыт кровью, и от него остро пахнет медью. — Помогаю тебе осознать, — говорит он. — Осознать что? — Что я не хороший парень. Что тебе стоит держаться от меня подальше. Я думал… Раньше я думал, что это сработает. Что ты сможешь на меня повлиять. Но я не герой, Спайди. И никогда не буду им. Я никогда не… — Что? — шепчет Питер. — Не буду достаточно хорош, — заканчивает Уэйд. Он пытается снова отстраниться, но Питер цепляется за его плечи и не позволяет. — Я творил такое… — говорит Уэйд. — Я не смогу сбежать от прошлого. Не смогу избавиться от этих шрамов. И я знаю, что вне зависимости от того, как я хорош и что я делаю, ты никогда… ты никогда не захочешь меня. У Питера в горле ком. Не так-то много было в его жизни моментов, когда он не мог произнести ни слова, но это — один из них. — Зачем тебе это? — говорит Уэйд. — Я отвратителен изнутри и снаружи. То, что со мной сделали в «Оружии Х», сломало мою жизнь, Спайди. Пути назад нет. Я всегда буду делать грязную работу, причинять боль дорогим мне людям и портить всё вокруг меня. Было глупо даже пытаться стать ближе к тебе. Ничего хорошего из этого не вышло бы. — Я… я просто не… то, что ты сделал сегодня… — Питер замолкает. Он не знает, что он хочет сказать. Он не знает, что он должен сказать. То, что Уэйд сделал сегодня, было неправильно, и та сторона его, которую он показал Питеру там, в особняке, совсем ему не понравилась… Но всё внутри него отказывается считать Уэйда монстром. Нет, Уэйд не монстр, и Питер привязался к нему слишком сильно, чтобы позволить ему уйти. Он всё ещё не может сказать ни слова — и поэтому делает единственное, что ему доступно. Обнимает Уэйда за пояс, прижимаясь к перепачканной кровью груди. Ему просто хочется, чтобы Уэйд знал: у него есть шанс. Уэйд по-настоящему шокирован. Кажется, поначалу он боится даже прикоснуться к Питеру — но после, медленно и очень нерешительно, обнимает в ответ. И становится тепло. — Ты не избавишься от меня так легко, — говорит Питер. — Так что, во имя всех плохо обученных охранников, перестань пытаться. Уэйд истерически смеётся. — Тебе правда нужно уйти, — говорит он, но не отпускает Питера. Извинения ещё нужно принести, а прощение — заслужить, но Питер решает, что это подождёт. Каждый заслуживает второй шанс. Каждый может измениться. Даже такие люди, как Дэдпул, которые, по их собственному мнению, всё портят. Питер верит в это всем сердцем — и ему очень хочется, чтобы так оно и было.