***
Именно ЭмДжей указывает Питеру на это. Они неторопливо попивают кофе, разобравшись с ланчем, когда она, наконец, решает как следует обсудить Уэйда, таинственного-нового-парня-Питера (и Питер уверен, что она сгорала от любопытства и желания заговорить о нём). На самом деле он даже впечатлён её терпеливостью. Но как только ЭмДжей поднимает эту тему, она моментально заваливает Питера вопросами — какой у Уэйда любимый цвет? чем он занимается? как они встретились? В общем, к этим вопросам он готов — но ЭмДжей копает глубже. Она хочет знать, где Уэйд вырос, где живут его родители, чем он увлекается, есть ли у него друзья, сколько ему лет… И Питер не знает ответов на эти вопросы. Он немедленно решает исправить это. Вот почему, когда Уэйд приглашает его в кино — это давно стало чем-то привычным и обыденным, — Питер пользуется возможностью узнать его получше. — Итак, — говорит Питер, пытаясь начать издалека, но всё равно переходя сразу к делу. Они смотрят какой-то чёрно-белый детективчик, сидя так близко друг к другу, что соприкасаются бёдрами, хотя диван достаточно широк и для четверых. — Я тут подумал: я неплохо тебя знаю, но хочу узнать получше. — Хорошо, — медленно отвечает Уэйд, тут же настораживаясь, и вырубает телевизор, переключая всё своё внимание на Питера. — Что ты хочешь узнать? — Я просто… в основном я думал о твоём прошлом. До «Оружия Х». Уэйд касается пальцами своего колена. — И что тебя интересует? Питер совсем не хотел нервировать его, но он продолжает, тщательно подбирая слова и удерживая беззаботный тон: — Скажем, откуда ты родом? Чем занимался? И всё такое. Уэйд сжимает колено. — Почему ты спрашиваешь? Хочешь, чтобы я сказал, что до «Оружия Х» я был ангелом во плоти? Обычным сладеньким парнем? «Оружие Х» поимело меня, Спайди, но и до него я не был праведником. Ненавижу разочаровывать тебя, но… — Нет-нет, — Питер накрывает руку Уэйда своей, успокаивая его. — Мне просто интересно. Никаких скрытых мотивов, правда. Спустя мгновение Уэйд кивает. — Хорошо. Ну… я никогда не ладил с родителями. Мягко говоря. Свалил от них, как только смог. Что насчёт моей профессии, я всегда был убийцей. Это то, в чём я хорош. Я служил, но некоторые приказы руководства не вызывали у меня восторга, так что я решил заделаться, знаешь, в частные предприниматели. Стал наёмником и начал сам выбирать работу, за которую хотел бы взяться. Питер кивает, молча поощряя его продолжать. — Потом… я встретил девушку. И влюбился в неё. Заболел раком. Ушёл от неё. Добровольно согласился на эксперимент в «Оружии Х». Научился жить дальше — и вот я здесь, изувеченное подобие человека, сидящее перед тобой, — он горько смеётся, и у Питера больно сжимается сердце. — Раньше я и правда неплохо выглядел, Паучок, такого ты даже мог бы полюбить… Питер легонько дотрагивается кончиками пальцев до его челюсти. Уэйд замолкает. Они сидят очень близко — и Питеру совсем не хочется отодвигаться. — Знаешь, почему я хочу увидеть твоё лицо, Уэйд? Уэйд сглатывает и качает головой. — Потому что я хочу узнать тебя. Настоящего. И я не смогу… пока не взгляну тебе в глаза. В течение нескольких ударов сердца Уэйд не произносит ни слова. Он дотрагивается до шеи Питера — там, где заканчивается маска. — Это работает в обе стороны. Я сниму маску, если ты снимешь свою. Сердце Питера колотится быстрее и сильнее, чем ему того хочется. Он никогда не снимал маску, никогда не раскрывал тайну своей личности — ни для кого. Но… — Не думаю, что тебе это требуется. Ты знаешь, кто я. Его голос дрожит. Питер не может совладать с ним. Если он ошибся — отлично. Но он надеется, что он не ошибается. Он правда надеется, что может доверять Уэйду. Потому что если нет… страшно даже задумываться о последствиях. — Ты умнее, чем думают другие, Уэйд, и даже не пытайся сказать мне, что не догадался. — Сними её. В любом случае, — низко говорит Уэйд. — Ради меня. Питер делает глубокий вдох. Он закатывает маску до переносицы и на мгновение замирает — обратного пути уже нет. Ему уже не сохранить эту тайну — но вряд ли Уэйд заставит его хотеть этого. Он не находит в себе сил посмотреть на Уэйда. Сжимает в руках маску, разглядывая её, знакомую до боли, и не решается поднять голову. Долгое время Уэйд не произносит ни слова. Затем выдыхает с нежностью и облегчением: — Питер… Его пальцы — пальцы без перчаток — оглаживают щёку, нос, нижнюю губу Питера. Наконец Питер осмеливается взглянуть на него — и, хотя лицо Уэйда всё ещё скрыто маской, Питер отчего-то уверен, что он улыбается. — Я знал, что это был ты. Я так хотел, чтобы это был ты… — Хотел? Уэйд кивает. — Судьба, Питер. Ты… потрясающий. Ты идеальный, и я не хотел выбирать между вами, и не могли бы мы забыть всё, что я сказал тебе, прежде чем узнал, что ты — это ты? Потому что я почти уверен, что наговорил глупостей… — Это было… мило, — отвечает Питер. Он краснеет, и Уэйд смотрит на него. Уэйд смотрит на него — на Питера Паркера, на Человека-паука, и это… опьяняет. В некотором смысле освобождает, но и пугает, потому что Питеру больше нечего скрывать. Он чувствует себя так, словно обнажил перед Уэйдом душу. — Когда ты понял? — Начал подозревать ещё в супермаркете. Я имею в виду, что-то в тебе… Но я сразу подумал, что свихнулся — слишком малы были шансы. Однако ты так сглупил в ту ночь с телефоном, даже удивительно, что тебе удавалось скрывать всё это так долго. — Эй! В свою защиту скажу, что я не ожидал встречи, — Питер чешет подбородок. — Не думай, что ты можешь отвертеться от своей части сделки, забрасывая меня оскорблениями. — Я любя, — поправляет его Уэйд и вздыхает. — Уверен? — Более чем. Уэйд хватается за маску, но вдруг останавливается. Питер осторожно берётся за его маску сам. — Можно я? Уэйд опускает руку и коротко кивает. Когда Питер снимает с него маску, Уэйд зажмуривается. Он не открывает глаз, пока Питер изучает его лицо: шрамы, так похожие на те, что покрывают его тело, губы (нижнюю Уэйд закусил), косые линии скул и челюсти, горбинку на носу… Всё это так знакомо и так ново. Питер мог бы смотреть на это годами, и ему не надоело бы. — Уэйд, — тихо говорит он. — Посмотри на меня. Уэйд подчиняется. Первое, что поражает Питера, — то, насколько у него выразительные глаза. В них столько чувств — страх, надежда, смирение, боль… Они такие красивые. Они такие уэйдовские — Питер не мог вообразить ничего подобного. Они смотрят друг другу в глаза впервые, и в Питере бушует столько любви и нежности, что он взорвётся, если не сделает хоть что-нибудь. — Уэйд, — снова говорит Питер. — Я собираюсь поцеловать тебя. Можно? Чего бы Уэйд ни ждал, он явно не ждал этого — его глаза расширяются, и он что-то удивлённо бормочет, но Питер не позволяет ему закончить, а себе — усомниться в своём решении. Он подаётся вперёд, сокращая расстояние между ними, и касается чужих губ так нежно, как только может. Уэйд обмякает под ним мгновенно, его ладони ложатся на лицо Питера, не позволяя отстраниться, и от него так сильно пахнет порохом и чем-то ещё — чем-то неуловимым, чем-то, что Питер полюбил. Уэйдом. — Я пытался, — шепчет Питер, когда они прерывают этот короткий поцелуй, — убедить себя в том, что ничего к тебе не чувствую. Но той ночью… у меня был отвратительный день, и всё, чего мне хотелось, — быть с тобой. Рядом с тобой. Только этого. Тогда я понял, что просто обманываю себя… — Я сплю? — удивлённо спрашивает Уэйд. — Или сегодня первое апреля? Питер то ли смеётся, то ли задыхается. — Нет, это происходит на самом деле. Всё, что я сказал тебе… это правда. Ты серьёзно думал, что твои шрамы могут напугать меня? Они же… они — это ты. Они — часть тебя, и я люблю их, — он повторяет кончиком пальца контур шрама, перечёркивающего лоб Уэйда. — Они рассказывают о том, кто ты такой. Уэйд просто целует его, будто сказать ему нечего. Этот поцелуй невинен и мягок, и ни один из них не пытается превратить его во что-то большее. Между ними всё ещё столько тайн, вопросов, которые следует задать, и тем, которые следует обговорить… — Что бы ты ни делал, — серьёзно говорит Уэйд, — пожалуйста, не щипай меня. Питер смеётся и целует его снова.***
Жизнь Питера никогда не будет простой. Он смирился с этим фактом, как только впервые надел костюм Человека-паука, так что он почти не удивляется, когда сталкивается с Чёрной Вдовой неподалёку от дома Уэйда. Она стоит, небрежно облокотившись на фонарный столб, и её волосы полыхают алым пламенем. Питер останавливается на безопасном расстоянии от неё. — Что ты здесь делаешь? — раздражённо и напряжённо спрашивает он. Он всё ещё не простил Мстителей за разговор с Уэйдом, и сомневается, что Чёрная Вдова пришла сюда, чтобы извиниться. У них с Уэйдом так и не нашлось времени для шалости с Башней, так что они великодушно пожалели Мстителей. — Доставка, — говорит она, демонстрируя ему плоский белый пакет, и ухмыляется. Питеру совсем не нравится выражение её лица. — Мы просто решили наглядно продемонстрировать тебе, с кем ты подружился. — Оставь себе. Что бы ни было в пакете и что бы ты, по-твоему, ни нарыла на Уэйда, я не хочу это видеть. Я и без того знаю, с кем я подружился, спасибо, — он собирается пройти мимо неё, но она хватает его за плечо. — Возьми, — говорит она. — Можешь даже не вскрывать пакет. Просто забери его — и моя работа будет выполнена. После паузы Питер всё-таки берёт пакет. Она права. Питер не собирается вскрывать его. — Что бы в нём ни было, — говорит Чёрная Вдова, ухмыляясь, — думаю, тебе захочется взглянуть на это. Питер стряхивает её руку со своего плеча. Почему-то ему кажется, что с ним сыграли в какую-то игру — и он даже не понял, в какую. Когда он возвращается домой, он швыряет пакет на стол, намереваясь не вскрывать его примерно никогда. Он принимает душ, ужинает и ложится спать. Но, как и сказала Чёрная Вдова, он не может перестать думать о том, что может быть внутри.