Damage

Не то чтобы Питер против того, чтобы Уэйд заваливался к нему на работу, он просто не ожидал. Вот почему поначалу, услышав шепотки, он не обращает на них внимания — но после изумлённое и любопытствующее бормотание его коллег становится совсем уж нестерпимым, кто-то приближается к нему… и Уэйд опускает ладони на его плечи, и Питер едва не выпрыгивает из штанов. — Доброе утро, солнышко! — мурлычет Уэйд. — Или мне следовало сказать «добрый день»? Кажется, утро я проспал. — Что ты здесь делаешь? — выпаливает Питер. Лицо Уэйда скрыто под маской — ну конечно же. Питер надеялся, что теперь Уэйд перестанет носить её, но, видимо, зря. Уэйд снял маску только потому, что они так условились, и, конечно, он не собирается расставаться с ней лишь из-за того, что Питер не сбежал на другой конец планеты, увидев его лицо. — Несу тебе пончики, — невозмутимо отвечает Уэйд, встряхивая белую коробку. — Это лучшие пончики во всём городе, можешь мне поверить, я перебывал в каждой пончиковой в Нью-Йорке. На это ушла уйма времени, но я не мог считать Нью-Йорк домом, не отыскав в нём лучшее местечко с пончиками, понимаешь? — Эм… — выдавливает Питер, забирая коробку. — Спасибо. Он оглядывается — все увлечены своей работой, но он знает: стоит ему отвернуться, и коллеги опять начнут пялиться на него. — Может, нам лучше… поговорить снаружи? — предлагает он, игнорируя собственное бессознательное движение навстречу Уэйду. — Почему? — спрашивает Уэйд. Его пальцы смыкаются на запястье Питера так цепко, что это начинает причинять дискомфорт. — Ты меня стесняешься, Пити? Питер кладёт коробку с пончиками на стол — он обязательно вернётся за ними — и выдёргивает руку из пальцев Уэйда. — Нет, — решает он, — мы точно поговорим снаружи. В лифт. Быстро. Уэйд не стремится выполнять приказ, так что Питеру приходится схватить его за руку и потащить за собой. Сперва Уэйд упрямится, отказываясь двигаться, но после неохотно сдаётся и плетётся следом, хватая Питера за руку. Похоже, теперь, когда ему дали негласное разрешение дотрагиваться до Питера, он не собирается останавливаться (и Питер вообще-то не против). Несмотря на то, что по плану они должны поговорить снаружи, Питер начинает ещё в лифте. — Ну и зачем ты сюда притащился, а? Я же знаю, дело не в пончиках. — Я просто хотел увидеть тебя, — обиженно отвечает Уэйд. Он тянет Питера ближе, прижимая к себе, и тому приходится задрать голову, чтобы посмотреть Уэйду в глаза. Питеру пришлось бы встать на цыпочки, чтобы поцеловать его, и… Так. Хватит. Питер мысленно качает головой. — Я… рад. Но всё ещё уверен, что это не единственная причина. — Я просто хотел убедиться, что всё по-прежнему. Уэйд отвлекает его (и Питер не уверен, что намеренно): большими пальцами вырисовывает на запястьях Питера крошечные круги, стоя очень близко к Питеру, и голос у него низкий и хриплый. — Конечно, всё изменилось, — говорит Питер, изо всех сил стараясь не сбиться с мысли. Ему хотелось бы, чтобы на Уэйде не было маски. — Как всё может остаться по-прежнему? — Нет, я имею в виду, не изменилось ли всё в худшую сторону. Как если бы ты передумал. Как если бы твои чувства изменились. Понимаешь? — Ясно, — отвечает Питер, переплетая их пальцы. — Я не передумал. — Ты сумасшедший, — счастливо говорит Уэйд. — Или я всё ещё сплю. Может, это просто сон? Питер целует его в щёку. — Нет, не спишь, — заверяет он, и лифт прибывает на нужный этаж. Питер совсем не хочет отстраняться — так что он крепко держит Уэйда за руку, пересекая вестибюль вместе с ним. На самом деле едва ли здесь найдётся хоть одно достаточно уединённое место, но, по крайней мере, снаружи не так много людей, и прохожие не удостаивают их взглядом. Уэйд облокачивается на стену и склоняет голову. — Всё ещё не доверяешь мне? — спрашивает он. — Я доверяю, но… — Но? — Но я всё ещё думаю, что у тебя была причина притащиться сюда сегодня. Сейчас. Мы планировали встретиться вечером. Уэйд скрещивает руки на груди. — О’кей, и каковы твои предположения? — Думаю, ты испытываешь меня. Проверяешь, не будет ли мне стыдно, если меня увидят с тобой. Уэйд хмыкает, но не отрицает. — Непохоже, что ты гордишься мной, Пити. — Мне не стыдно, — продолжает Питер, — и я не возражал бы, если бы ты поцеловал меня прямо там — мне всё равно, что знают, или чего не знают, или о чём сплетничают мои коллеги. Уэйд кивает. — Отличная идея. Пойдём. — Но, — подчёркивает Питер, — тебя видели с Человеком-пауком. И не просто видели — ваше совместное фото было напечатано в газете. Помнишь это? Помнишь тот заголовок? — Ох, детка… — начинает Уэйд, поигрывая бровями. Питер закатывает глаза. — Уэйд, я серьёзно. Люди считают, что вы с Человеком-пауком… не знаю. Друзья. Возможно, что-то большее. И теперь ты засветился с нами обоими, и… — Ты слишком переживаешь по этому поводу, — жалуется Уэйд. Он отталкивается от стены, преодолевая разделяющее их расстояние, и зарывается пальцами Питеру в волосы. — Слишком. Люди думают, что ты знаком с Человеком-пауком, так? И вот как мы встретились. Я могу дружить с Человеком пауком. И… дружить с тобой. Если тебе правда не стыдно, и это не какое-то хитроумное оправдание, чтобы заставить меня почувствовать себя лучше… — Я думаю, — говорит Питер, улыбаясь, — что мы оба немного параноики. — Ах, — Уэйд пафосно прижимает руку к сердцу, — у нас есть кое-что общее. Мы восхитительны. Питер смеётся. — Восхитительно лажаем. Другие парочки будут нам завидовать. В течение одного удара сердца оба осознают, что он только что сказал. «Парочки» — как будто они вместе. Что ж, ещё одного удара сердца достаточно, чтобы они пришли к молчаливому соглашению не обсуждать это. — Ты веришь мне? — спрашивает Питер. — Веришь, что я не стыжусь тебя? — Я хочу поверить. Пока этого достаточно, — Уэйд оглядывается, проверяя, нет ли кого поблизости, а потом закатывает маску до переносицы. Питер ловит его за капюшон толстовки и притягивает к себе раньше, чем Уэйд успевает поцеловать его, и ему насрать, что в нескольких футах от них снуют туда-сюда люди и машины. Вероятно, он позволил бы Уэйду поцеловать себя даже на национальном телевидении, пусть это и означало бы окончательную и бесповоротную гибель тайны его личности. Уэйд утыкается носом Питеру в шею и целует — совсем невесомо. — Ты мне так нравишься, — шепчет он, будто это секрет. — Правда-правда. Но я вечно всё порчу. — Ты мне тоже нравишься, — отвечает Питер. Он думает о том, что на столе в его комнате лежит пакет, переданный Чёрной Вдовой. — Ты слишком хорош, чтобы быть реальным, — вздыхает Уэйд. Похоже, он это серьёзно.

***

Уже позже Питер учится жонглировать, одновременно пытаясь отпереть дверь и зажимая между ухом и плечом телефон. Чудо, что ему удаётся ничего не уронить. — Он мне нравится, — говорит Питер ЭмДжей. — Просто… не знаю, смогу ли я встречаться с ним. Как думаешь? Он до сих пор не знает, почему решил, что позвонить ЭмДжей будет хорошей идеей — поскольку она не в курсе его двойной жизни, Питеру приходится использовать так много эвфемизмов и столько утаивать, что вряд ли ЭмДжей понимает хоть что-нибудь. Тем не менее, ему нужно было с кем-то поговорить, и вариант с тётей Мэй он отбросил сразу же. ЭмДжей может быть предвзятой и чересчур опекать Питера — но она явно не так хороша в этом, как тётя Мэй. — Так. Ты не можешь встречаться с ним, — телефон искажает её голос, — потому что он… делал плохие вещи? Какие плохие вещи? Он что, вор? Питер швыряет ключи на журнальный столик и намеренно не смотрит на проклятый пакет — нет-нет-нет, Питер ни-че-го не видит. — Ничего подобного, просто… — Он снимается в порно? — Что? Нет… — Работает проституткой? — Фу, нет, хватит, — стонет Питер. — Он не работник секс-индустрии. — Значит, наркоман, — говорит ЭмДжей. — Он сидел на игле, и теперь ты переживаешь, что он снова сорвётся. Питер задумывается. — Нет, не совсем, — меньше наркоты, думает он, больше убийств. И Уэйд точно не сорвётся — потому что он и не завязал. ЭмДжей точно будет волноваться, если он скажет ей об этом. — Слушай, суть в том, что я не знаю, что мне делать. Я не знаю, насколько я могу доверять ему. И вправе ли я требовать, чтобы он изменился. — Ох, Питер, — вздыхает она. — Не знаю, что сказать. Он же не сделает тебе больно, правда? Если он попытается, я хорошенько ему врежу. Питер не может представить это без смеха. — Не думаю, что он сделал бы мне больно намеренно, — говорит он. — Но я дам тебе знать, если мне потребуется твой фирменный удар. ЭмДжей колеблется. — Я очень рада, что ты наконец-то кого-то нашёл, — говорит она медленно и серьёзно, — но, пожалуйста, пообещай мне, что будешь осторожен. Питер улыбается. Иногда он чертовски рад, что у него есть ЭмДжей. — Обещаю.

***

Питер позволяет Уэйду сводить его на ужин и в кино. Они не называют это свиданием. На самом деле оба старательно избегают этого слова, но что это, если не свидание? По крайней мере, для Питера. Это была его идея — он решил, что после того, как Уэйд притащился в Бьюгл, стоило показаться с ним на публике. Уэйд, кажется, искренне наслаждается происходящим: он так счастлив, что это заразно. Они веселятся всю ночь, смотрят дерьмовые фильмы и едят больше дешёвой еды, чем за всю жизнь до этого. После того, как всё сказано и сделано, Питеру совсем не хочется возвращаться домой в одиночестве. Поначалу он не решается пригласить Уэйда к себе, думая о странном подарке Чёрной Вдовы и о собственных (вполне обоснованных) опасениях. Вряд ли открывать Уэйду местонахождение его квартиры мудро. Питер знает — это не так. Он всё равно делает это. — Проводишь меня до дома? — спрашивает он. Питер не пьёт, алкоголь всегда слишком сильно бьёт по нему, но он ощущает себя совершенно пьяным — или, как минимум, выпившим. Он не может перестать улыбаться, и в этом виноват Уэйд, который, похоже, решил побить собственный рекорд. Конечно, Уэйд соглашается. Когда Питер сражается со своей дверью, он наваливается сзади, обнимая его за пояс и устраиваясь подбородком на плече — Уэйд постоянно старается дотронуться до него, словно испытывает сильнейший тактильный голод, и Питер только «за». — Пригласишь меня войти? Питер откидывается на его грудь. Уэйд твёрдый, и сильный, и горячий — и ещё много, много прилагательных. Питеру действительно хочется пригласить его. Но… Всегда есть «но». Уэйд решает за него. Он просто разворачивает Питера лицом к себе и прижимает к двери. Питер не знает, когда Уэйд успел снять маску, но теперь красный клочок спандекса торчит из его кармана. Уэйд целует угол его рта, челюсть, шею, оставляя влажные тёплые следы, и Питер невольно поощряет его, откидывая голову назад, хотя и шепчет: — Не уверен, что нам стоит… — Хочешь, чтобы я умолял? — спрашивает Уэйд почти весело, одной рукой лаская кожу Питера под рубашкой, а другой прижимая его к себе. Питер не отвечает — слишком занят, представляя Уэйда на коленях перед собой. Будто прочитав его мысли, Уэйд говорит: — Ладно, я попрошу. Вежливо. Можно я, пожалуйста, отсосу тебе? Питер смеётся и задыхается. Во рту внезапно пересыхает. — Так романтично. Ты и правда знаешь, как обращаться с леди. — Это значит «да»? — Уэйд царапает пряжку его ремня. — Здесь или внутри? Питер снова полузадушенно смеётся. — Боже, нет, половина моих соседей — невинные старушки. Уэйд трётся щекой о его плечо. — Они, наверное, видели вещи и похуже. Питер качает головой и притягивает Уэйда к себе за подбородок, вовлекая его в поцелуй — это должно притупить эффект от его мягкого: — Может, в другой раз? Ему почти больно говорить это. Он хочет… просто хочет. Но было бы неправильно давать Уэйду надежду, пока Питер так сильно сомневается. Чёрная Вдова справилась со своей задачей на «отлично» — смогла пошатнуть веру Питера в Уэйда и в их зарождающиеся отношения. Уэйд стонет. — Похоже на вой умирающего животного, — замечает Питер. — Я и умираю. Ты убиваешь меня. — Не драматизируй. — Буквально. На сто процентов. Мой криптонит… Питер Паркер отверг его! — Не отверг. Просто… не сейчас, — он уговаривает Уэйда встретиться с ним взглядом. На самом деле смотреть Уэйду в глаза всё ещё так… непривычно. — Я здорово повеселился сегодня. Спасибо. Уэйд урывает ещё один поцелуй и улыбается Питеру в губы. — Спокойной ночи, малыш. Скоро увидимся? — Надеюсь на это. Уэйд явно не хочет отпускать его — но всё-таки отступает. Он тяжело вздыхает, делает шаг назад и подмигивает Питеру напоследок. Питер наблюдает, как Уэйд спускается по лестнице, мысленно проклиная себя за то, что позволил ему уйти. — Блядская ответственность, — бормочет он, засовывая ключ в замочную скважину яростнее, чем, вероятно, требуется. Пакет всё ещё лежит на его столе. Сначала Питер намеревается принять душ и лечь спать, но потом берёт пакет в руки и решительно заносит его над мусорным ведром. Он мог бы просто избавиться от него. Если он не узнает, что было в пакете, он не будет чувствовать себя виноватым перед Уэйдом. Он мог бы просто продолжать жить в счастливом неведении. Он мог бы прямо сейчас позвонить Уэйду и попросить его вернуться. Но это не совсем так. Есть и другая причина, по которой Питер чувствует себя виноватым. Он знает, кто Уэйд такой. Убийца. И неважно, вскроет он пакет или нет, рано или поздно ему придётся признать это. И если он встанет перед выбором между сражением с Уэйдом и разрывом всяческих связей с ним… как можно думать, что они с Уэйдом могут быть вместе, если между ними лежит такая пропасть? Питер не выбрасывает пакет. Он садится за стол и гипнотизирует пакет взглядом. Питер не знает, сколько проходит времени, прежде чем он вскрывает его. Похоже, это копия досье, собранного на Уэйда Мстителями. Того самого досье, о котором Уэйд шутил. Здесь содержится вся информация о нём: имя, рост, вес, день рождения. Здесь описано всё, что ему пришлось пережить: тяжелое детство, армия, «Оружие Х». Здесь перечислены все, с кем он когда-либо встречался (и большая часть этих людей плохо кончила). Питеру плохо. В основном потому, что он влезает в чужую личную жизнь. Но он не может остановиться. Он чувствует себя только хуже, когда доходит до описания того, что сделали с Уэйдом в «Оружии Х». Питер думает о том, что это сломало бы любого — а потом вспоминает, что это действительно сломало Уэйда, и это становится всё более и более очевидным по мере того, как он продолжает чтение. Стремительно растущий список жертв, его «приступы», его перепады настроения… Несколько предварительных диагнозов, поставленных разными врачами, и в каждом значится: шизофрения, психопатия, социопатия. Однако худшая часть этого досье — фото. Каждое сопровождается подробным отчётом о «миссии» и перечислением жертв. Уэйд стреляет человеку в голову; Уэйд насаживает человека на катаны; Уэйд обезоруживает человека, буквально отрубая ему руки. Он никого не пощадил, разыскивая Фрэнсиса, который, как знает теперь Питер, повинен в том, что с ним случилось. Даже тех, кто сдался. Они были связаны с «Оружием Х» — и Уэйд безжалостно убил их. Всех их. Питер всегда знал, кто Уэйд такой. Чем он занимается. Он даже видел это в Колорадо. Но он предполагал… он надеялся… что это было случайным помутнением рассудка. Единичным случаем. Но, по всей видимости, действительно необычно во всём этом было лишь то, что Питеру удалось удержать Уэйда от убийства того мужчины. Знать и видеть — разные вещи. Теперь у Питера есть неопровержимые доказательства того, что Уэйд Уилсон ничуть не лучше злодеев, с которыми сражается Человек-паук. Что он не представляет никакой ценности. Сложно сопоставить сведения из досье с тем Уэйдом, который так заботится о Питере. Но теперь Питер сомневается, что слова и поступки Уэйда были искренними. Две маленькие девочки, которых он встретил… те, кого Уэйд так хотел порадовать… они тоже были обманкой? Преднамеренной постановкой для завоевания сердца Человека-паука? Больше всего на свете Питер не хочет верить тому, что видит. Он достаёт телефон, подаренный ему Уэйдом. Один край стикера-Дэдпула на крышке уже начал отклеиваться. Питер приглаживает его пальцем. Он делает глубокий вдох и нажимает на кнопку вызова. — Уже соскучился по мне? — спрашивает Дэдпул вместо приветствия. — Я даже не успел добраться до дома. Питер закусывает губу. Он мог бы повесить трубку. — Ты не мог бы… вернуться? Нам нужно поговорить. — Ох, — говорит Уэйд, — скоро буду. Питер сбрасывает вызов. Он оставляет содержимое пакета там, где оно лежало, и ждёт.