Стань моим крылышком

Закончив все дела, Евгения отправилась в соседний корпус в кабинет главврача. -Гиппократ Моисеевич, можно? — постучавшись, спросила Королёва. -Женечка! Конечно можно, что за странный вопрос? — улыбнулся Шульман — Жень, я вот что хотел спросить, а где ты остановилась? Тебе есть, где жить? А то я, старый дурак, забыл спросить даже! — посетовал он. -Конечно, не переживайте, я за месяц до переезда купила здесь квартиру, и прогуляться можно, и от работы недалеко, минут 20 пешим ходом! — успокоила его Королёва. -Жень, а сама-то как? — с беспокойством в голосе спросил Гиппократ, отчего она вздрогнула. О ней уже давно никто не заботился, и Евгения успела забыть каково это, когда ты кому-то нужен и кто-то нужен тебе. -Я нормально, жива в отличие от… — не успела она закончить свою мрачную мысль, потому что перебил Гиппократ. -Ты не могла знать, что так получится! Женя, начни ты уже жить как раньше! Понятно, что тебе больно и эта боль не пройдет никогда, но тебе надо продолжать жить, не существовать, а жить! -Как раньше уже никогда не будет, Гиппократ Моисеевич, я стала другой. Даже в приемном отделении слухи ходят о том, что я убила человека. Просто пока никто не знает всей правды, не знают кого именно. И каждый раз меня одолевают воспоминания о той ошибке, я перебираю в голове каждую секунду той операции, но не понимаю, почему так произошло. Наверное, я была излишне эмоциональна, я вообще не имела права оперировать! — сказала она спокойным голосом, а слезы тонкими струйками потекли из глаз, казалось бы, «железная леди» и слезы — совсем не комильфо, но ведь это Гиппократ, он не осудит за проявление слабости и не ударит по больному. -Евгеш — так называет её только он — я лично проверял все записи, твоей ошибки не могло быть! Ты блестящий хирург, а то, что ты была на эмоциях, так это естественно, любой, окажись на твоем месте, не смог бы даже скальпель в руки взять, а ты оперировала и делала это превосходно! — произнес Гиппократ, обнимая Евгению за плечи. -Но почему тогда он умер? Я никогда не прощу себя за эту ошибку! Я была слишком самонадеянна, меня же предупреждали, что нельзя мне оперировать, но нет, я же самая умная! — спокойный голос задрожал, а струйки слез готовы были превратиться в истерику, но Евгения зарубила всё на корню. Она зареклась, что с того дня никто никогда не увидит её эмоций. Да, она выглядит, как робот, но ей плевать, просто плевать. Какая разница, что о тебе подумают другие, когда внутри тебя происходит нечто страшное, идет борьба с самой собой. Евгения давно потеряла душевное равновесие, она как кукла: безэмоциональная и пустая, а сейчас вполне можно сказать, что она сломалась. Словно сломанная кукла, всё ещё красивая, но уже никому не нужная. Пообщавшись с главврачом, Королёва отправилась на свое рабочее место. Сегодня её первая ночная смена в этой больнице, совместная с Соколовым. Всё началось с того, что в приемном отделении пока что нет новых больных, а любопытный травматолог Илья, решил поговорить с Евгенией, чтобы подтвердить или опровергнуть слухи. -Здравствуйте, Евгения Павловна, поговорите со мной, пожалуйста, мне скучно! — нагло произнес Соколов, на что брови Королёвой взметнулись вверх. -Вы ничего не перепутали? У вас, кажется, есть работа, так занимайтесь ей! -Пациентов пока нет, мне нечем заняться! — пожав плечами, он посмотрел на неё каким-то детским взглядом. -Понятно, пришли узнать, правда ли то, что обо мне говорят! — раскусила его хирург. -Как вы это поняли? — удивленно спросил он, а поняв, что только что произнес, исправился — То есть, нет, я просто хотел поговорить! -Вас выдали глаза и да, все слухи, кроме моей развратной личной жизни, абсолютная правда, да, у меня на столе умер ребенок, ещё вопросы будут? Я удовлетворила ваше любопытство? — не выдержав, стальным голосом произнесла Евгения. -Ребенок? — удивился Илья, ведь он то думал, что если это и правда, то это был хотя бы какой-нибудь мужчина, но никак не ожидал того, что это будет ребенок. Но это была не вся правда, Евгения не сможет рассказать всё, ведь вряд ли он ожидает, что правда окажется настолько жестокой. К тому же без эмоций рассказывать об этой трагедии Евгения не могла, а показывать сейчас себя со слабой стороны, означает дать в руки противника нож и встать к нему спиной, чтобы было удобнее втыкать.