* * *
— Мы могли бы оставить всё как есть, — говорит Хосок, а затем кидает скальпель, стащенный у Юнги, в одну из картин, висящих в мастерской. Они, то есть Юнги и Сокджин, пришли к тому, что изменения будут касаться всех отраслей, для того, чтобы самим отдалить механизмы и контролировать все тонко сплетенные нити. — Есть ли у тебя ещё тот яд? — с некоторых пор он думал над тем, что сможет использовать, если под рукой не будет шпаги или револьвера. — Какой? — Юнги полировал скальпели, небольшой набор, который он всегда имел под рукой. Поднимает один над головой, ближе к солнечному свету, и осматривает на наличие пятен. — Если хочешь отравить меня, чтобы не делать свою работу… — монотонно отвечает, кладя чистый скальпель на место, и тут же замечает, что одного не хватает. — Которым ты тогда меня отравил. — А, ты про тот яд, — Юнги вскидывает бровь, а затем прикрывает лицо ладонью и начинает смеяться. Его смех неприлично затягивается. — Я не разбираюсь в ядах, а потому никогда и не использовал их в своей практике. Не было желания травиться в юном возрасте. Возможно, когда-нибудь в будущем, а сейчас у меня нет на это времени. — То есть ты угрожал нам обычной иглой? — Хосок вынимает скальпель из картины и целится им в сторону Юнги. Тот поднимает руки ладонями вверх. — Нестерильной иглой, что не менее опасно в этот славный век, — отзывается он и тут же смотрит в сторону дверей. — Знаешь, о чем это говорит, Хосок? — в мастерской оказывается Сокджин — появился он незаметно. Было у него умение подслушивать нужное и вступать в разговор без приглашения. — О твоей доверчивости. — Ваше Величество, Вас он обманул так же, — парирует Хосок. — И о моей неосторожности. Нам всем есть чему поучиться, — у Сокджина в руках было несколько тетрадей, из которых выглядывали вставленные и исписанные листы. — Ведь, кроме друг друга, нам больше не кому довериться. Юнги продолжал сидеть на ковре с раскрытым пеналом скальпелей перед ним. Он не отвлекался от своего занятия. Хосок лежал на софе и почтительно не предлагал Юнги свою помощь. Сокджин посмотрел на Юнги, на Хосока и попросил их ознакомиться с тем, что принёс. Приглашенный архитектор из столицы, который прибыл пару дней назад, только закончил набросок того, что Сокджин ему обрисовал. — Это? — Юнги всматривается в чертежи и не совсем понимает, что это значит. — Хочешь отстроить дворец заново? И четырех лет не прошло, как закончили этот. — Тэхён сказал: «ты хочешь достать до неба». Я думаю, это возможно. — Город в небе? Да ты умом тронулся! — Хосок неверяще и восхищенно вскрикивал, стараясь отобрать у Юнги чертеж. — Я такое только в театре видел. Помнишь, когда нас принудили быть сопровождением Суён?* * *
Семья Кан, что не так давно переехала из столицы в Новый город, ближе к Санбрейку, разместилась в южной части дворца. А через пару месяцев после того, как Сокджину минуло шестнадцать, к ним пришло известие о новом короле Севера. Вернее о его коронации. Ким Чунмён стал королём раньше, чем думал Сокджин, но позже, чем предполагал Юнги. И будучи добрыми в глазах общественности, друзьями будущий король, конечно же, хотел видеть на своём празднике короля с королевой, наследных принцев и всю их свиту. — Мой принц тоже едет? — Сыльги было шесть, и это впервые, когда она собиралась, пусть и ненадолго, но покинуть родные края. Суён, перебирая ткани для своего будущего платья, посмеивалась. Почему юная Кан зовет Юнги принцем — она не знала, но предполагала, кто мог вложить это знание в её голову. — Леди Суён? — Твой принц не ставил меня в известность о своих планах, но в приглашении его имя значилось. Суён была в одной из столовых комнат западного крыла, так как хотела посвятить себе время без лишней компании и не быть кем-то обнаруженной. Даже если кто-то и предположит искать её в этой части дворца, в которой она не бывает, навряд ли начнут проверять столовые комнаты. Вероятней всего, обыщут сад или чайные. Но компанию ей составила Сыльги. Увидела, как Суён, заходя в один из коридоров для слуг, озиралась по сторонам, будто от кого-то убегала, и последовала за ней, так же смотря, чтобы никто её не заметил. Девочка сидела напротив за столом и хотела помочь выбрать цвет нового платья. — Твой принц тоже должен там быть! — голос её был радостным. — Леди Суён, а ты уедешь к нему, когда вы встретитесь или же он сам приедет за тобой? — Если мне и отведена роль политического заложника, то я бы предпочла, чтобы будущий король забрал меня лично. Девушка была ещё при рождении обещана Южному королевству. В неспокойное время разорения и упадка то был единственный путь к миру с Югом. В будущем это обещало мирный пакт и налаживанию торговых путей. Их прерывает вошедший Сокджин. Небольшие двери со стеклянными вставками резко скрипнули. Это говорило о том, что их давно не смазывали, ведь столовая редко принимала гостей. — Политический заложник? Это слишком громко. К тому же я не верю, что этот союз гарантирует мир между нашими землями. Мой отец повелся на подобную ложь. Я уверен, что войны не избежать при любых обстоятельствах. Вопрос стоит только в том, кто начнет её первым. — Наследный принц искал места уединения и оказался невольным слушателем нашей беседы? — Суён аккуратно принялась складывать лоскутки тканей в металлическую коробочку. — Тебя все ищут, скоро ужин, — говорит Сокджин и проходит в комнату. — Смотри, — шепчет Сыльги, — пришел за тобой будущий король. На лице Суён не отразилось ни одной негативной или радостной эмоции. Она, как и положено девушкам высшего общества, мягко улыбалась. Встав из-за стола и взяв коробочку, она, поклонившись в реверансе и извинившись, покинула столовую, не дожидаясь принца. Сыльги проследила за ушедшей Суён и обратила взгляд на Сокджина. — Ты её обидел. Девочка дожидается, когда Сокджин подаст ей руку для того, чтобы она могла спуститься с высокого стула. Но вот, когда он это делает, она еще пару мгновений раздумывает: должна ли принимать его помощь или ей позволено его проигнорировать. — Считаешь? — Леди Суён говорила о тебе очень много. Послушала я её, посмотрела на тебя и мне кажется, она солгала. Ты ничуть не мил или воспитан. Грубиян. Ещё и следишь за ней, не стыдно? — Я не следил, — поймав неверящий взгляд девочки, он просто ей ответил. — В моём дворце от меня ничего нельзя скрыть. Я всё вижу и всё слышу. Сыльги смотрела на Сокджина и думала: следует ли ей быть с ним осторожной.* * *
От Восточного королевства на коронации Ким Чунмёна присутствовали лишь семьи Чон и Кан, а от лица королевской семьи был только Сокджин. С этим и передали извинительное письмо, в котором говорилось, что будущий король, младший сын, подхватил простуду, и король с королевой не могли позволить себе покинуть дом. Насколько неуважительным выглядело это письмо можно было считать уже по тому, как предыдущий король Севера не стал принимать посланные ему дары в виде извинений. После всех формальных дел, список которых был велик и довольно скучен, Сокджин раздумывал над тем, что ему подобные церемонии не нужны. Отнимают время и ничего в себе не несут. Этим размышлением он и поделился с Хосоком, пока они наблюдали за кружащимися в вальсе на золоченом паркете гостями. «Все это мне ненавистно», — сказал Сокджин и Хосок кивнул в согласии. А затем, наблюдая за тем, как коронованный принц приглашает на танец кого-то из компании Западного короля, просто сказал Сокджину: — «Может и моя сестра окажет тебе честь».* * *
— И как я вам? — Юнги раскинул руки в стороны, когда в комнату вошли Сокджин и Хосок, для того, чтобы также продемонстрировать свой наряд. — Не слишком яркий, но и не слишком темный. Мы несколько дней подбирали оттенок. На нём был только сшитый синий фрак из сукна с двумя рядами золотых пуговиц. — Шут, — Хосок посмеивался. — Тебе нравится привлекать внимание? Последние несколько месяцев все они были заняты обдумыванием формы для армейских чинов или выходных одежд аристократ. Консультировались с именитыми портными и шляпниками их времени, некоторые прибыли издалека. Причудливые идеи модисток далеких краев поражали Юнги, и он просил их разработать что-то и для него. — Не спорю, что моя любовь к театру отражается в моем наряде, но… — он выдержал паузу для того, чтобы Хосок полностью ощутил его недовольство. — Красный мундир? На войне твои солдаты будут отличной мишенью. Или ты записался в ряды дворцовой стражи? — У дворцовой стражи нет погонов или золотых нашивок. Я выбрал пять основных цветов. Советовался с Суён — она предложила оставить вам больше цветов для нарядов и не клеймить их, использовать пуговицы, галуны и тесьму. — Великолепная идея. И кто тут шут? — Юнги принялся рассматривать свои длинные рукава, которые по пальцы скрывали его руки, облаченные в тонкие белые шелковые перчатки. — Закончили обмен любезностями? — Сокджин покашливал в кулак, чем обратил всё внимание на себя. На нём красовался зеленый мундир с коротким воротником и одним рядом черных пуговиц, на которых можно рассмотреть герб семьи Кан.* * *
— Тот, у кого больше армия, тот и прав, — говорит Хосок. — Я предлагаю делать акцент на авиации, параллельно можно строить парусный флот. Может, и не слишком практично, но зато изящно. Сокджин зазевался — последние несколько часов Хосок очерчивал своё виденье армии. Расписал всё вплоть до того, кто и когда будет маршировать при процессии. — Я предлагаю набирать всех желающих, а не только особ знатных кровей. Из любой части света и слоя общества, даже беженца. Начать можно с академии. Моя идея состоит в том, чтобы сформировать два фронта солдат по четыре армии. Наземная группа, воздушная группа, морская группа и секретная группа, которая будет заниматься внутренними делами королевства или же внедряться в чужие структуры. В каждой армии по два корпуса. В каждом корпусе по шесть бригад солдат. И- — Полки, отряды, дальше что? Ничего нового ты не придумал, — Сокджин не дал Хосоку закончить свою мысль и снова зазевался. Такую презентацию и он мог бы сделать. — К тому же насколько людей ты рассчитываешь? — На первое время триста тысяч, — спокойно отвечает Хосок и возвращается к своим заметкам. — У нас нет столько даже сейчас, о чем ты вообще думаешь? Наша армия еле насчитывает двадцать тысяч человек, — от возмущения принц проснулся и начал раздражаться. Это не тот план, который он хотел услышать. — Вы оба собираетесь понять, что я хочу сказать? — грубо говорит Хосок и кивает Сокджину, чтобы тот разбудил уснувшего Юнги. — Никто не знает, сколько солдат уже есть в распоряжении. Мы создадим видимость мощной армии. Для этого и нужно официальное объявление структур. На самом же деле я планирую ввести свою систему. Собрать свой личный отряд из доверенных лиц, кто и будет руководить остальными структурными подразделениями армии. Два округа по сто пятьдесят тысяч человек в каждом. По четыре группы армии. В каждой по шесть полков. В каждом полку около шести тысяч человек. — Как думаешь, — Сокджин пихает Юнги в бок, — может, он нам не нужен? — и снова обращается к Чону. — В полку не больше полторы тысячи солдат, без пяти минут господин генерал, если Вы запамятовали. — Сокджин! — Хосок выглядел недовольным, на что его оппонент лишь пожал плечами. Где они найдут пятьдесят доверенных лиц и как он собирается распределять людей настолько упростив систему? Ответа не было. — В этом что-то есть, — мямлит проснувшийся Юнги, потирая глаза. — Если ты меня убедишь в разумности твоей идеи, я тебя поддержу, и путем выбора большего наше Величество останется в команде проигравших.* * *
С того момента как Сокджин, Юнги и Хосок привели свой план в действие прошло три года. Все эти месяца они были заняты чисткой среди аристократ и вернувшихся дворян, убирали всех неугодных или неудобных. Что было довольно легко с их положения, когда всё внимание было сосредоточено на короле, выдумывающим глупые законы — на деле же проверочные тропы. И на принце, который всегда радовал своим присутствием высший свет, чего нельзя было сказать о будущем короле, кто вечно не был в здравии и кого прятали так, словно на него готовят покушение. Сокджин говорил со многими по душам во время прогулок или чайных церемоний и выявлял, кого из них можно будет поставить на высокий пост при его правлении. Хосок, только записавшись в военную академию, проводил много времени среди военных чинов, капитанов и майоров. Те делились опытом и раскрывались для него с совершенно неожиданных сторон. Был со всеми тактичен, к каждому находил подход и обнаруживал их слабости. Таким образом, четко знал, кто будет для них полезен, а кого можно пустить командовать «расходным материалом». Юнги был занят учебой: изучал инженерию и медицину, чередовал это с уроками истории и стратегии. Выдумывал каждый раз причины не выходить в свет и просил «дядюшку» оставить его в покое. Он не тот примерный сын, которого радуют светские забавы. В свободные дни, когда военные навещали дом, светские мероприятия не были запланированы, а учителя брали выходной, они втроем обговаривали полученную за это время информацию. Юнги как-то сказал, что человеку необходимо дать то, чего он хочет. Что даже в самом лучшем месте для жизни найдется кто-то недовольный и захочет этим недовольством поделиться с другими. Поэтому пусть лучше они сами придумают для всего мира врага, чем его породят. Через какое-то время во дворце не стало слышно или видно подопечного главы Канов. Приближенные жившие при дворе забеспокоились и подняли панику. Тогда Сокджин, сыграв, пожалуй, одну из лучших своих ролей, вел себя подозрительно и тревожно. Хосок же наоборот говорил много, казалось, ненужных вещей. Сыльги в силу не такого строго воспитания и юного возраста позволяла себе закатывать истерики, когда до неё дошли слухи о том, что ее «принц» исчез. Вскоре Хосок или Сокджин обмолвились, что Мин Юнги посреди ночи ушел в Санбрейк и не вернулся. Каны в буквальном смысле перевернули всё отделение в Новом городе, делали запросы в другие филиалы по Востоку и отделения в других королевствах. Была объявлена награда каждому, кто принесет любую информацию о потерянном, но тот не оставил за собой ни единого следа. По происшествию пары месяцев начали пропадать и другие видные люди. Военные, аристократы или торговцы. Люди боялись выходить поздно из дому или оставлять детей без присмотра. Стали ходить разные слухи. Кто-то видел того, кто похищает несчастных, а кто-то даже сам почти не оказался пойманным. Через год после череды нераскрытых похищений в столице объявился юноша смутно походивший на Мин Юнги. Его розыскные листовки ещё можно было найти на стенах в торговых кварталах королевства. Очевидцы сравнивали и, действительно, тот был похож, за исключением того, что за привычным темным цветом волос, из-под цилиндра выглядывали светлые пряди зеленоватого оттенка. По происшествию нескольких дней вновь начали пропадать высокопоставленные или же знатные люди. Газеты были переполненные ужасными заголовками. Кто-то предположил, что пропадают лишь те, кто накануне обмолвился, что видел некого похожего на пропавшего подопечного Канов. Скептичные аристократы, храбрились и заявляли, что готовы обойти все торговые кварталы и встретить Мин Юнги, если тот таковым является. И они, конечно же, больше домой не возвращались. Эти события перестали быть освещенными в газетах и никто не смел даже поднимать эту тему — так велик был страх оказаться следующим. На первых порах газеты и молвы сыграли не последнюю роль в подобном отклике. Также они не очень хорошо отразились на репутации текущего короля. Он всё больше терял посредников и доверие народа, чем Сокджин умело воспользовался. Принц наблюдал за волнениями и сдерживался на людях от смеха. Он не верил в то, что затея Юнги сработает. «Никаких попыток объяснения — и наглядные последствия. Воображение людей само дорисует всю картину», — сказал Юнги, предложив свой план. — «Заключим пари? Я сделаю себя самым свободным человеком на свете. И после того, как вы избавитесь от всех неугодных людей из вашего списка, никто не задаст лишних вопросов и примет как само собой разумеющийся факт». Сокджин и Хосок переглянулись и протянули Юнги руки, сразу же обозначив, что если у него ничего не выйдет, то они взваливают на него одного всю сортировку новых бумаг. Юнги в свою очередь тоже выдвинул свой приз в качестве выигрыша: «никто из вас не будет вмешиваться в жизнь Тэхёна». Так и произошло. Сокджин не понимал как, но общественность легко поверила в то, что имя Юнги несет за собой какое-то проклятие, а потому предпочитали делать вид, что ничего не происходило. Словно это проклятие минует стороной тех, кто его игнорирует. Даже после того, как половина знатных людей продолжила пропадать, никто не собирался их искать и, более того, прилюдно ни разу о них не вспомнил. Будь то актер театра или крупный купец.* * *
Уже при правлении Сокджина эти догадки о похищениях и убийствах дало толчок серии действительным преступлениям. Бедняки, не желавшие работать, отчаявшиеся аристократы или тоскующие лорды воспользовались этой историей и решили сами принять в ней участие. Облачаясь в причудливые одежды и делая яркий жутковатый макияж, они рыскали по узким улицам и длинным проходам. Развлечения ради или же от нужды они утаскивали пойманных по кирпичным коридорам, вниз, к тоннелям сточных вод, где расправлялись со своими жертвами. Долго забавляться подобным никто им не позволил, но это дало отличную причину вновь сослать многих под землю, чем Сокджин и воспользовался.* * *
В исторических хрониках не запишут, сколько времени ушло на реализацию всех поставленных целей. Как и никто никогда не найдет там правдивую историю перестройки королевства. Отказавшись от долгой и формальной церемонии передачи короны после объявления нового короля, были озвучены первые структурные изменения. На самом же деле половина из них уже функционировала больше полугода, а все неровности и шероховатости были почти разглажены. Уже через месяц после официального объявления Сокджина королем люди неустанно твердили: при каком чудном правлении они живут и какое прекрасное время они застали. Он начал мало-помалу возвращать все украденные когда-то земли, позаботился о том, чтобы у всех нуждающихся была работа и дом. Дал распоряжение лордам, сидящим без дела, начать вносить свой вклад в развитие королевства и предоставлять его советнику свои предложения по улучшению инфраструктуры: каждый от своей отрасли. Ко всему прочему он позволил вернуться домой всем тем, кого когда-то предыдущий король сослал вниз. Еще спустя некоторое время начали ходить новые слухи. Дворяне между собой перешептывались и утверждали, что круглосуточно чувствуют на себе чужой взгляд, а иногда ночью и в кромешной тьме могут разглядеть силуэт. Торговцы, шептались между собой о том, что где-то среди узкого круга людей ходит слух о приглашении в личную охрану короля. Туда зовутся только те, кто владеет определенными навыками, и приглашают исключительно тех, кто не имеет никакого отношения к голубой крови. И добавляли: «кажется, у короля нет доверия к собственной свите, и его хотят сместить». Большинство смут среди людей сеял сам Юнги, а сплетни порождал Сокджин. По кирпичику день ото дня они складывали в умы людей и в итоге добились того, чего так хотели. Есть те, кто плетут против монарха козни, и о них всех он, конечно же, осведомлен, благодаря тому, что в его королевстве просто нет ни единой организации или группы, в которой не находился бы преданный ему человек. Это было фактом того, что, несмотря на огромную землю, на которой живет множество людей, их монарх всегда знал о том, что происходит в любой из точек его владений. Есть люди, что говорят о заговоре монарха против человечества, что он держит Санбрейк и контролирует весь континент. Другие считают, что их король просто красивая кукла, которой управляет тот, в чьих руках вся армия королевства. Многие аристократы убеждены, что Санбрейк, который поддерживает связь и относительный мир между королевствами, не что иное, как прикрытая тюрьма, принадлежащая их монарху. В ней он удерживает военных заложников, врачей и инженеров для того, чтобы однажды забрать себе и те земли, находящиеся за морем. Даже живёт он, возвышаясь над всеми. И то ли боится того, что до него могут добраться и отобрать корону, то ли не может насытиться видом своих обширных владений. Уже сегодня, пока живёт история о жадном короле, мечтающем поглотить все земли, и бессердечном генерале, совершенно не считавшимся с людской жизнью. У людей есть почва над тем, чтобы биться в догадках и не обращать внимание на действительное положение дел. Восточное королевство, что было заново сформировано руками всего лишь троих человек, продолжает процветать, а люди оставаться в счастливом неведении.* * *
На их континенте располагалось четыре королевства названными в честь четырех сторон света. Западное, державшее нейтралитет в политике и войнах. Король Чон Юнхо, в возрасте двадцати трех лет добившийся гарантии мира с соседями, предпочитал не выходить за пределы своих земель и не звать к себе гостей, этим самым сделав своё королевство закрытым местом. Единственной связующей нитью с внешним миром оставался Санбрейк. Южное, утвердившее вестминстерскую систему. Ким Хичоль в свои двадцать лет решил делиться властью со своим народом и быть лишь номинальным правителем. Ловко сбросив с себя всю ответственность, он вёл праздную жизнь, в тоже время прекрасно осознавая, что этим самым завязал на своей шее тонкую петлю. Однако за все года его правления на его земли ни единого раза не было совершенно набега, что говорило о его превосходных дипломатических навыках. Северное, являющееся более доминирующим и агрессивным королевством за счет украденной у Востока земли. На протяжении последних сорока лет между ними шла беспрерывная война и закончилась она лишь тогда, когда предыдущий король Севера решил, что в этом нет никакого смысла, и протянул Востоку руку. Но также продолжил поглощать соседские земли уже под видом благодетеля. Закончилась эта скрытая и односторонняя война около девяти лет назад, когда Восточное королевство решил поддержать глава Санбрейка, распорядившись вернуть им всех рабочих и средства, которые Север отобрал. Текущий король, Ким Чунмён, перенявший правление в восемнадцать лет, стал самым молодым из четырех королей. И сразу же поспешил показать своё радушие и дружелюбность по отношению к остальным. Восточное, часто страдающее от набегов и войн, было самым слабым и совершенно не влиятельным на политической арене. Единственное, что удерживало его от полного краха — это семья Кан, которые являлись жителями Востока. И, несмотря на приглашения с переездом со стороны Севера и Юга, Каны всегда оставались верны своему дому. Король и королева совершенно не видели причин, по которым могли бы пожаловаться на жизнь. Расширять земли им не хотелось, воевать с кем-то тоже. Довольствовались тем, что у них было, а все заботы сбросили на влиятельных аристократ и лордов крупных земель. Позже, когда королевство было отстроено по-новому над старым, король и королева так же внизу оставили всех тех, кто по слухам собирался готовить дворцовый переворот или покушение. Показав всем остальным, что, несмотря ни на что, отдавать свою власть простым людям они не намерены. Ким Сокджин взошел на трон в возрасте восемнадцати лет после того, как болезнь, поразившая половину их земель, унесла жизни всех членов королевской семьи и свиты. Это несчастье обернулось для народа большой радостью, потому что уже давно говорили между собой, что старший сын короля будет прекрасным правителем. Так и случилось.