* * *
— У тебя на всё есть ответ. Разве не было бы уважительно выдержать паузу или промолчать? Суён ошибочно полагала, что с отъездом Юнги Тэхён заживёт самостоятельной жизнью. Без его влияния на действия или решения. Она считала, что это было нечто сродни тому, что было при живых родителях. Видела, что только Тэхён освободился от навязчивой идеи всех слепить из него Сокджина, от бесконечных сравнений, то стал счастливей, чем был до этого. Когда Тэхён был младше, то пытался походить на Юнги внешне, выпрашивая для себя похожие наряды и копируя его походку. Став старше, он стал перенимать его привычки и качества. И только сейчас Суён с досадой для себя осознала, что он сам выбрал Юнги как ролевую модель. Это не было ему навязано. — Если не дать ответ в течении двадцати секунд, его дадут за тебя. Во всех его словах или действиях читался почерк Юнги, и она совершенно не знала, что с этим делать.* * *
Утро было отвратительной частью всего дня, потому что Рюджин не могла вспомнить, когда просыпалась не с шумом, который создавал этот ребенок, не успело ещё взойти солнце. Ей требовалось прикладывать массу усилий для того, чтобы не закричать, и ещё столько же для того, чтобы нацепить на себя улыбку и привести себя в порядок к завтраку. Девушка всё думала, почему никто не обучает Чонгука светским манерам и скромности. Подобная горделивость и вседозволенность были присущи многим, однако демонстрировали это очень аккуратно и элегантно. А он вёл себя так, словно мир создан для удовлетворения его нужд.* * *
Тэхён смотрел в окно своей комнаты, и это было единственное занятие, которым он мог себя занять. Учителя давно забыли к нему дорогу, а Юнги отсутствовал уже второй месяц. Сам Тэхён не хотел ничем заниматься, и никто его не заставлял учиться. Сокджин иногда заходил за тем, чтобы попросить партию в шахматы. И Тэхён был уверен, что в этом была замешана Суён. Пожалела его. — У меня есть секрет. Это не то, с чего необходимо начинать разговор, но это то, что может заинтересовать. Было ли интересно Тэхёну? Нет. Хотел ли он, чтобы хоть кто-нибудь составил ему компанию в этом длинном дне? Да. Суён не знала манер, когда дело касалось Тэхёна, или же кто-то издал приказ вести себя с ним столь грубо? не стучалась, не просила разрешения войти, располагалась, где вздумается. — Если Вы, леди Суён, поведаете мне о своём секрете, то он таковым являться перестанет. — Разделишь его со мной? — Много для меня чести, — Тэхён отводит взгляд от окна и спрыгивает с подоконника. Наблюдает за девушкой, за выражением лица, за движением пальцев, насколько ровным было её дыхание. Он не верит ей и ждет подвоха. Не может она быть так к нему добра без причины. Никому из них нельзя верить. — Мне взамен предложить вам нечего. Девушка не сдержала смеха. — Интеллектуальный труд, да и труд в целом, считается постыдным, недостойным для дам со дворца. Праздная жизнь, бесконечный карнавал и глупые игры перед чаем, — она говорила спокойно, и, несмотря на то, что за её словами навряд ли стояла большая идея, Тэхён слушал внимательно и настороженно. Привычка, которую привил ему Юнги. Он-то никогда ничего не говорил просто так. Девушка откинулась на его кровати и, раскинув руки, смотрела в потолок. — На мне корсет Тэхён — я в любом случае не смогу полноценно вдохнуть и буду напряжена. Не смотри на меня столь пристально. Суён недолюбливала Юнги — это всегда было заметно. Тэхён в ответ недолюбливал Суён. Словно хотел защитить Юнги от её нападок. Они, Юнги и Суён, часто спорили, прикрываясь светской беседой. — Хочу написать историю. О чем-то далеком и в тоже время приземленном. Недосягаемым лежащим у тебя под рукой. Возможно, о том, за что хочется ухватиться самой. — Это твой секрет? — До тех пор, пока ты меня не предашь, он им и будет. Бывший принц молчал недолго, размышлял над ответом, взвешивал принятое решение. Это абсурдно. Секрет Суён — полный абсурд. — Карманные часы, — просто говорит Тэхён. — Что? — Карманные часы всегда под рукой.* * *
— Нет, Чонгук, — Джиён пытался смерить Чонгука взглядом, но на того это совершенно не действовало. Мальчик, не разрывая зрительного контакта с братом, резко наступил на одну из тряпичных кукол, которую он ему подарил. — Вот как, значит. Джиён недовольно цокнул, его терпение было под стать изношенным волокнам каната, что могли разорваться в любой момент. Они должны были собраться и ехать на приём к какому-то герцогу с трудно выговариваемой фамилией и именем. Их семью пригласили, но Чонгук с чего-то решил, что останется сегодня дома и, более того, брат останется вместе с ним. Чонгук в свои пять лет считал, что может получить желаемое — стоит ему показать своё недовольство. Так и случалось. Наступал на подаренные ему игрушки, когда злился, выкидывал в окно книги, что не хотел читать, и устраивал голодовки до потери сознания, если его прихоти не подчинялись. Старшему ничего не оставалось в этой ситуации кроме того, как взять его на руки и насильно отнести в комнату к служанкам, чтобы те могли его собрать. Терпеть подобные провокации он был уже не в силах.* * *
Из-за долгого нахождения в одиночестве, из-за выжженной на подкорке мысли недоверии к людям внутри Тэхёна зародился большой страх того, что существует за пределами его покоев. Это не уходит от внимания Суён, и она каким-то образом уговаривает его выйти на двор западного крыла, в сад, где кроме них двоих был ещё Сокджин. Сидящий в беседке брат расставлял фигуры на доске и, не отвлекаясь от своего занятия, лишь рукой подозвал к себе Тэхёна. Тэхён шел аккуратно по выложенной камнями дороге. Неровности под ногами создавали какую-ту тяжесть на колени — было непривычно и были опасения упасть. Глаза слепил редкий снег, который по какой-то причине не растопили на этой части двора. Тэхён думал, что это, наверное, потому, что этот двор пустует, и садовник сюда не суётся. Наверное, поэтому ему было позволено выйти именно сюда. Он так давно не покидал стен дворца.* * *
— Он же из Санбрейка, ведь так? Это оправдывает его вид и манеры. Неприятный тип. Джиён разговаривал со своим другом, который был приглашен на обед. Он был начальником гарнизона, и это было бесполезной для Чонгука информацией, потому что имени его он не запомнил, но Джиён так хвалился статусом друга, что этот факт биографии безымянного гостя заполнился сам собой. Чонгук играл под столом, делая вид, что не подслушивает, а Джиён делал вид, что не знает о том, что их в обеденной комнате троё. — Все эти инженеры или ученые себе на уме, — отвечает ему друг и посмеивается так, будто встречает их каждый день. — Как его имя? — Не помню, чтобы он представлялся. И этот капитан? Чон Хосок. Ни разу не позвал его по имени. Как считаешь, может, у них имён нет? — Хочешь сказать, они пронумерованные? Чонгук смотрит в один конец стола, затем в другой и подползает к ногам брата. Тянет за штанину, заставляет поднять длинную ткань скатерти и заглянуть под стол. — А что значит «пронумерованные»? — Чонгук, может, думал о том, чтобы начать так звать всех тех, кто ему не нравится или чьих имен он не знает. — Чонгук, ты знаешь, что бывает, когда подслушиваешь? — Нет, не знаю. Что значит «пронумерованные»? К их беседе подключается и друг Джиёна, только вместо того, чтобы нагнуться и заглянуть под скатерть, он просто залезает под стол сам. Свистнул, чтобы Чонгук к нему обернулся, но это не сработало, и ему пришлось заползти немного глубже так, что снаружи находились одни только ноги, для того, чтобы дотянуться к разбросанным игрушкам и кинуть одну в ребёнка. Не попал, но внимание на себя перетянул. — Я специально промазал, — и после того, как Чонгук одарил его недоверительным взглядом, ответил на его вопрос: — Пустые разговоры. Ничего достойного внимания, но люди в Санбрейке в принципе странные. Джиён вздохнул и, опустив скатерть, выпрямился, недовольно смотрел через длинный стол на пустующее место. Его друг долго собирается вести беседы внизу?* * *
Тэхён поранил запястье, когда вернулся к упражнениям со шпагой. Оно опухло и болело. Суён хотела звать помощи, но Тэхён лихорадочно махал головой и просил этого не делать. — Мне нужно что-то холодное, чтобы снять отек. Нужна плотная ткань, чтобы зафиксировать руку. Таким образом, не будет места нагрузке и боль пройдет. Он тараторил, и звучало всё так, словно он пытался от неё отделаться. Суён хмурилась, но все же попросила кого-то из слуг набрать ей льда. Показалось ей: в отдельных случаях Юнги мог быть и полезен.* * *
Чонгук не считал, что Джиён знает больше остальных, но слушать его было интересней многих. Домашние не всегда одобряли содержание и не могли дать ответа: как ребёнок мог с таким заинтересованным видом сидеть пару часов и ни на что не отвлекаться. Было ли дело в жутких и захватывающих историях, которые он узнал во время путешествий, или в манере их подачи — так же никто не знал. Рюджин однажды застала вечер за подобным рассказом и позволила себе комментировать любое слово Джиёна, что было ей не по душе. — Почему вы не делаете поправки на то, что это ваша или чужая выдумка? — спрашивает девушка голосом полным возмущения. Джиён рассказывал о Нижнем городе её королевства. Она не знала, сколько было правды в его словах, но также и не знала, что действительно могло происходить. — Наш король следит за благополучием всех граждан и Нижний город не является исключением. Бесчинства, о которых Вы говорите, не соответствуют действительности. — Мисс, а Вы бывали там хоть раз? — выражение лица Джиёна никогда не менялось, а тон оставался бесцветным. Рюджин не могла сказать, когда было время серьезности, а когда легкомысленности. Издержки его рода деятельности или осторожность с чужеземцами она не знала также. — Если соберётесь, попросите в сопровождение рядового солдата или того, кто не числится в верхних палатах, как ваш брат. Поверьте, ни один театр ещё не ставил такую пьесу.* * *
— Элегия — это не твоё, — Суён недовольно хмурилась. Тэхён критиковал и ни разу не сказал доброго слова. — Я имею ввиду, стихи — это плохо. И это плохо. А это я дочитывать не буду, — он перебирал и отбрасывал исписанные ей листы. — Мне нравится содержание. Если добавить флейту к этим словам, то можно отдать в театр. Он выглядел сосредоточенным — по этой причине Суён продолжала делиться с ним «секретом». Хоть ему было неинтересно и она видела, что, возможно, это его утомляет, Тэхён подходил к их вечерам ответственно. Он читал то, что было написано её рукой, выражал свои недовольства, а потом вслух читал ей некоторые истории из книг Юнги. — Аид — бог мертвых, а не бог смерти. Встречает умерших в своём царстве. Гостеприимство, знаешь? Он никого не убивает. Ты полностью поменяла его суть, — очередной лист оказывается выброшенным. — «Уйди в рай раньше, чем он узнает о том, что ты умерла» — звучит отвратительно. А через несколько строк: «если бы рай не был так далеко, ты могла бы быть сегодня рядом» — ещё хуже. — Если бы Вы, достопочтенный критик, имели честь ознакомиться с прошлыми страницами, то вопросов бы не возникло. — Ты ведешь себя недостойно, Суён. Если хочешь, чтобы это имело эффект чего-то знакомого, то выброси эти предложения. Пока при слове рай мне на ум приходит лишь Санбрейк, и история в корне меняется. Молчание Суён непозволительно затягивается, и Тэхён поднимает на неё взгляд. Она сидела напротив него, за небольшим столом, подперев подбородок двумя руками. На её лице была мягкая и самодовольная улыбка. — Так эта история о нашем королевстве, — осознание было столь для него удивительным фактом, что ему захотелось прочесть снова то, что он сказал ей убрать. — Стало быть, пристанище Аида — это Нижний город. Звучит хорошо, леди Суён.* * *
«Первое впечатление не бывает верным», — так думала Рюджин. Поведение Чонгука она перестала считать забавным уже на второй день их знакомства. «Краткое впечатление обманчиво», — так думает сейчас Рюджин. После трёх месяцев жизни под одной крышей с Чонгуком она пришла к выводу, что в его словах или действиях нет злого умысла, как ей казалось. И его гордость или бестактность обусловлена далеко не отсутствием воспитания.* * *
— Руки должны свободно лежать на клавишах, а спина быть ровной, — говорил Джиён — Расправь плечи. Чонгук совершенно не хотел тратить время на подобные вещи: ему было скучно и сложно. Но Рюджин почему-то считает, что тот, кто не владеет музыкальным инструментом — простолюдин. Она заявила об этом, когда их гости вернулись с магазина и он спросил, что они приобрели и для кого. Тот странный тип, который возможно пронумерованный, сказал, что купил скрипку. Чон Хосок не дал ему ответа и попросил отнести все купленные вещи в его покои, после чего они со странным-пронумерованным ушли. Рюджин позже тайно показала ему скрипку. Сказала, что это подарок. Сказала, что все образованные и знатные люди должны обучаться музыке. Это его задело, и он пол вечера жаловался об этом брату, пока тот не предложил его научить играть и читать ноты.* * *
— Не бойся, она не кусается, — Сокджин смеялся, когда Тэхён хватался за юбки Суён и рефлекторно ступал назад. Тёплые дни пришли на территорию их земель слишком рано. Сокджин с детства занимался конным спортом и говорил, что, не будь так занят, обязательно бы участвовал в скачках. Раньше Тэхён наблюдал со стороны как они с Хосоком проводят время, соревнуясь между собой. А сегодня Суён заставила его выйти и попросила Сокджина его научить. — Лошадь Хосока последнее время себя неважно чувствует. Наверное, тоскует, — он расчёсывал ей гриву, что-то рассказывал и, может быть, давал Тэхёну время привыкнуть. Рядом стояла корзина с очищенной морковью, и он протянул одну Тэхёну — Можешь покормить, и она даст себя погладить. Поверь мне, если ты понравишься той, чей хозяин Хосок, то любая другая тебя примет. Клянусь, его лошадь такая же упрямая, как и он сам.* * *
Стоя спиной к прохладному мартовскому ветру, девушка наблюдала за тем, как неподалеку, у пруда, Чонгук сажает водяные лилии. Он упрашивал пойти её с ним, но тут же забыл о её существовании, когда узнал, что Джиён вышел в отпуск. — Люди здесь отличаются, — говорит она, когда к ней подходит Хосок. Пришёл напомнить, что утром следующего дня они отплывают. — Я находила это странным, но сейчас мне тоскливо знать, что от нас в его возрасте требовали безупречного поведения. — Тоскливо? — бровь удивлённо ползёт вверх, а голос становится громче на последнем слоге. Хосок прослеживает взгляд сестры и видит Чонгука, пытающегося поймать Джиёна, который от него убегал. — Вести себя столь шумно и нескромно — отвратительно. Дети, вроде него, совершенно не знают манер.* * *
— Сколько не смотрю на него — не могу привыкнуть, — Суён засыпала, а Тэхёну в последние дни сон давался с трудом. Смотрел в потолок и казался себе очень маленьким. Пару дней назад Сокджин сказал, что скоро они переезжают и Тэхён спокойно сможет разгуливать по любым комнатам нового дворца. Он не знал, какого вида будут его новые покои, но он хотел бы, чтобы в них были картины, как в книгах Юнги, — цветочные горшки, облака, разного цвета небо и золотые выпуклые рамы. Кажется, если я не путаю, в какой-то комнате был с людьми. Не знаю точно. — В моих покоях он без росписей, — зевая, говорит девушка. — Спросишь завтра у Сокджина. Я не была во всех комнатах.* * *
— Ты добрый ребёнок, — говорит Рюджин, — но слишком избалованный и нескромный. — Вы знаете, кто мой отец, мисс? Вы знаете, в чьём доме находитесь? Вы — гостья, и почему Вы в моём доме указываете мне на мое поведение, считая его неприличным? — Я живу во дворце и на неделе несколько раз пью чай в компании короля. Мой статус выше твоего. — Ваш король для меня никто. Я даже имени его не знаю. Чонгук был груб, но больше в его голосе прослеживалась обида. Может, он не знал, как сказать, что будет скучать, может, он знал, что не может попросить остаться. Вот и вёл себя так. Рюджин давно привыкла и совершенно спокойно к этому относилась. Чонгуку было грустно, что он больше не увидит Рюджин, но грусть эта ушла и забылась, когда ему сообщили, что Джиён собирается плыть в их сопровождении. И для него было трагедией то, что Джиён должен жертвовать своим отпуском в пользу других людей. Для него было невозможно понять и тяжелее принять то, что его брат выбрал не его.Он должен был выбрать его, а не чужеземцев. Почему он не выбрал его.
Чонгук заперся в комнате, уведомив всех, что рад тому, что гости покидают его дом и он не считает нужным с ними прощаться. И когда Джиён стучался в дверь и пытался задобрить ребенка, предлагая привезти ему с Востока какие-нибудь интересные вещи или сладости, Чонгук лишь раз открыл дверь. Джиён обрадовался, улыбался и решил, что смог растопить чужое сердце, но Чонгук, хмурясь, сказал, что Джиён может оставаться там жить, снова запер дверь.* * *
Через несколько дней в их дом пришло письмо. Чонгук находил странным тишину в обеденное время, но, когда увидел конверт с черными краями, осознал. Тогда он видел Джиёна в последний раз.