Влад не брал с собой много вещей: вампирам не требовалась смена одежды так, как это было нужно людям. Многие его сородичи щеголяли новыми образами лишь для того, чтобы оказаться лучше соседа или просто поразвлечься, но не более. Годяну этого расточительства никогда не понимал и сам таким не занимался. Не то чтобы у него не было на это денег, но бережливый комиссар почти не тратился на что-то новое и модное, отдавая предпочтение кожаным курткам, простым рубашкам и джинсам. Он не особо любил выделяться или привлекать к себе внимание, так что привычка жить скромно вышла ему исключительно на руку.
Старый чемодан оказался заполнен лишь на четверть, и Годяну с некоторой радостью сгрузил туда две книги про шифры, — не так давно купил в старой антикварной лавке ужасно дёшево, но прочесть не успел, — значок и стрелу. Немного подумал и значок положил в сумку, вдруг предположив, что если за ним следят, то могут тем или иным образом вскрыть его багаж на таможне. Стрела была не так важна: образцы яда лежали между страниц, а сам металл, судя по отчёту, никаких подозрений не вызывал. Впрочем, Влад внутренне надеялся, что всё пройдёт без происшествий.
Жаль только, что в этой жизни надежда мало что решала.
Оставалось немного: взять отпуск, (благо, за несколько лет у Влада накопился с десяток месяцев свободного времени, которые теперь можно было благоразумно потратить), и поговорить напоследок с Петру, да что там поговорить, хотя бы перекинуться парой фраз на прощание. Слова Василе не давали Годяну покоя: он часто мучился тем, что его срок вечен, а время, отмеренное его друзьям, напротив, неумолимо утекает сквозь пальцы, как прохладная речная вода. Это было самой жестокой из шуток мироздания, но Влад понимал, что за всё хорошее надо расплачиваться.
Ранним утром он впервые за двадцать семь лет покинул дом так надолго. Годяну, конечно, не знал, сколько будет искать ответы, но чувствовал, что это затянется. Но теперь поступить иначе для него не представлялось возможным: он был в ответе перед Яном.
Дорога до участка далась на удивление легко, хотя Владу не хотелось расставаться с родным Бухарестом и любимой работой. Не то чтобы он питал к чему-то или кому-то уж слишком большую привязанность, но на душе было тяжело.
Петру на месте не оказалось: Влад и забыл, что у него сегодня заслуженный выходной после дежурства. На его месте сидел молодой стажёр, Александру, кажется: он поступил на службу только недавно, и Влад ещё не успел с ним толком познакомиться. Он быстро настрочил Морару записку и попросил Александру её передать. Влад не любил подобные способы сказать «до свидания», но и будить уставшего друга не хотел.
— Влад? — Годяну только собрался свернуть к автобусной остановке, как увидел перед собой Анку.
— Он самый. — Дочь лучшего друга он увидеть совершенно не ожидал, но что уж было делать.
— Влад, ты куда собрался? — Анка чертыхнулась, заправила за ухо непослушную чёрную прядь, нахмурилась. — Так дело не пойдёт, милейший, стой-ка.
— Слушаюсь. — Спорить с ней Годяну не мог и не хотел, да и её негодование понимал. — Я уезжаю на некоторое время. У меня есть важное дело, которое никто иной завершить не сможет, понимаешь?
— Понимаю, что ты сбрендил, — фыркнула Анка. — Что творится? Ты не выезжал из Румынии очень и очень давно, — она подобрала наиболее деликатное слово, — а теперь вдруг срываешься без особой причины и почти сразу же после… убийства. — И всё ведь знала! — Что произошло?
— Тебе не полагается знать, мелкая ещё, — вполне беззлобно огрызнулся Влад, не желая открываться ей: всё-таки Анки его жизнь и прошлое совершенно не касались.
— Да ладно, я тебя отлично знаю, — парировала та, недовольно скрестив руки на груди.
— Или думаешь, что знаешь, — покачал головой Влад. — Нет, тебе правда не стоит ни о чём таком думать. Это такие сложные вещи, что я и сам толком не понимаю, что творится, вот честно. Не бери в голову.
— Как хочешь. Но всё-таки ты не считай меня всего лишь школьницей и вредным подростком, я, может, ещё пригожусь тебе. — Анка как-то недовольно кривила тонкие губы. — Влад, ну правда ведь. Я ведь знаю, что ты вампир. — Последнее слово она прошептала почти беззвучно, чтобы их никто не услышал.
— Анка, ради бога! Я понимаю, что современный мир предоставил людям твоего возраста книги о героических себе подобных, но здесь-то не текст за красивой обложкой, а реальная жизнь с такой мерзкой подноготной, что я бы врагу не пожелал её увидеть. Не пытайся помереть и лезть в пекло раньше времени, поверь мне. — Годяну растерянно покачал головой, пропустив её слова про собственную сущность мимо ушей; ему тяжело было от того, как она обиженно смотрит на него своими огромными зелёными глазами. — Анка…
— Да поняла, я поняла. — Та тяжело вздохнула. — Приключение откладывается на неопределённый срок, а комиссар Годяну едет ловить страшных преступников в одиночестве. — Она наморщила нос, сдула с лица непослушные кудри. — Ладно, буду ждать дома и учить уроки, как прилежная девочка. Но тогда ты мне кое-что пообещай.
— Допустим. — В этом ей Влад отказать не мог.
— В следующую такую поездку возьмёшь меня с собой, — безапелляционно заявила Анка тут же.
— Если отец разрешит, — буркнул Годяну, повернулся и прошёл несколько шагов, как вдруг остановился и хлопнул себя по лбу. — Так, погоди-ка, ты откуда знаешь, кто я?
— Я дура что ли? — иронично вскинула бровь Анка.
— Действительно, это же так много объясняет, — фыркнул Влад. — Только никому, раз уж прочие не так умны, ладно? Моя сущность — это не то, чем стоит светить.
— Замётано. — Анка поправила сумку, повела худым плечом. — Ладно, бывай, я на курсы уже опаздываю, а ты на рейс. Если надо будет, позвонишь или напишешь, я помогу. Удачи, Влад, и доброго пути. — Она ненадолго задумалась. — И привези мне что-нибудь оттуда, пожалуйста. Желательно, съедобное.
— Вымогательница. — Годяну расхохотался. — А как иначе, спрашивается. Ты мне столько лет возила кофе, что я просто обязан подарить что-то в ответ.
— Ох уж эти правоотношения. — Анка ухмыльнулась и, как только загорелся зелёный свет, побежала по пешеходному переходу вперёд, не оборачиваясь на Влада.
Тот устало махнул ей вслед и отвернулся, выглядывая нужный автобус.
***
Самолёт гудел громко и раздражающе. Годяну прибавил звук в наушниках, закрывая глаза, порадовался, что сидит как можно дальше от турбин. Ему надо было подумать.
Влад вновь вернулся мыслями к возникшему из ниоткуда воспоминанию, как-то воровато огляделся и достал из кармана значок. Филин на нём точь-в-точь походил на филина с рисунка. Значит, известный художник имел к обществу «Цитесиан» самое прямое отношение. Состоял там.
Годяну нахмурился. Сколько он помнил, совы и прочие им подобные птицы на картинах Босха обозначали грех. Цитесиан под это понятие вряд ли попадало, раз Босх им так или иначе занимался. Значит, в данном случае изображение значило что-то ещё. Но что?
Этот вопрос стоило приберечь до центра, посвященного, собственно, художнику, там он мог решиться. Но был и другой, гораздо более важный: как с этой всей чертовщиной был связан Влад Годяну, комиссар полиции из Бухареста. Он не помнил ровным счётом ничего о подобных обществах и до недавнего времени считал, что века до восемнадцатого просто жил в Валахии или где-нибудь ещё и не занимался ничем важным, а потому попросту забыл это за полной ненадобностью.
Теперь же выяснялось, что всё совсем не так.
Итак, к нему вернулась частичка прошлого. Ну и пусть. Разве что настоящее стало немного нечётким, и Влад в который раз ощутил, что ещё вчера забыл что-то важное, что так нравилось ему, что было так привычно, что он никогда толком не раздумывал над этим.
Годяну сменил трек и снова вернулся к Яну Мартеллу и его странной смерти. Значит, яд. Что ж, это вполне было в духе его австрийского врага, неплохо знавшего эту науку Борджиа и Медичи. Теперь нужно было связать воедино три факта: убийство, воспоминание и послание. И если послание и убийство сочетались просто прекрасно, то с воспоминанием всё было многим хуже: Влад понятия не имел, к чему оно относится и что это вообще могло быть. Он, по сути, даже не мог наверняка сказать, что филин был нарисован специально для значка, ведь… прямых доказательств к тому не было.
Как же это всё, чёрт подери, было сложно. Годяну чувствовал, что сейчас не может с этим нормально разобраться: уж слишком много на него враз навалилось. Ему требовалось хорошенько настроиться и вновь наловчиться решать действительно сложные загадки. Да, позабыл уже… Ведь все дела, над которыми он работал в участке, было вполне себе просты и не требовали ничего, кроме сбора доказательств.
А здесь не имелось даже условия. Только вопрос, очень много вопросов: что происходит? Кто убил Яна Мартелла? Что такое «Цитесиан»? Кто здесь всем верховодит?
Почему именно сейчас, когда Влад наконец смог укрыться в своём уютном мирке, всё и началось?
Кто же он всё-таки такой?
Он летел искать ответы.
Он летел искать себя, уж если на то пошло.
***
Аэропорт Схипхол Владу понравился: он был почище и поновее своего собрата в Бухаресте. Вполне себе неплохо для начала. Но вот остальное было гораздо менее забавно: всё-таки центр Иеронима Босха являлся единственной зацепкой. Если Годяну ничего не найдёт там, то вновь окажется в начале своего логического пути.
Паршиво.
Годяну огляделся в поисках указателей. Он предпочитал метро: там всегда можно было затеряться, если что, а ему сейчас как раз требовалось именно это. Влад полагал, что как только он пересёк границу, то за ним тут же установили слежку: он ведь не последовал вежливой, но слишком настоятельной рекомендации ни во что не лезть.
— Прошу прощения. — Влад вздрогнул и обернулся, на всякий случай выпуская клыки. Перед ним стоял невысокий светловолосый, коротко стриженный юноша и печально хмурился, поглядывая не очень дружелюбно и исподлобья, устало, даже немного измученно. — Прошу прощения, вы Влад Годяну?
Тот ответил не сразу, вглядываясь в лицо незнакомца и опасаясь попасться в уже заранее заготовленную ловушку таинственного врага. Мало ли кто мог послать этого человека… Да и знакомых в Нидерландах у Влада не было.
— Ох ради Бога, только не опять… — Юноша тяжело вздохнул. — Простите, обознался. Отец просил, если с ним что-то случится, встретить человека, по описанию очень похожего на вас, даже имя написал. Правда, простите, я сам не вижу, кого спрашиваю.
— А что с вашим отцом? — уточнил вдруг Годяну, и в его голове назрела вполне логичная догадка о личности собеседника.
— Его убили вчера, — глухо ответил тот, опуская взгляд. — У меня больше нет родителей.
— Да, я Влад Годяну, комиссар. — Влад ободряюще похлопал его по плечу. Ну конечно, сын. Мартелл, при всей своей рассеянности, видимо, кое-что всё-таки предвидел и заранее оставил вместо себя хоть кого-то, способного знать то же, что и он сам.
— Конрад Мартелл, студент, будем знакомы. — Конрад протянул ему руку. — Отец сказал, вам понадобится моя помощь, когда вы прилетите сюда. Он говорил, что если всё сработает правильно, то вы обязательно появитесь в Амстердаме. И это случилось. — Он немного помолчал, затем всё же робко спросил:
— Вы ведь знали его хоть немного?
— Да, знал. Ян Мартелл действительно тем или иным образом передал мне важное послание, которое нам ещё предстоит расшифровать, — медленно и всё-таки тепло ответил Влад. — Я действительно хочу понять, кто его убил, и наказать преступника, потому что это моя работа. Это мой долг. — Он заговорил серьёзно и чётко, сведя густые брови к переносице.
— В таком случае, я с вами. Это последнее, что у меня осталось, если честно. — Конрад шмыгнул носом. — Перейдём на ты?
— Вполне. — Влад кивнул, огляделся. — А теперь к делу. Ты знаешь, что такое «Цитесиан»?
— Впервые слышу, — совершенно искренне отвечал Мартелл.
