Совершенная катастрофа.

Первые несколько мгновений были не очень яркими: все, что видел Стайлз, — это короткие отрывочные моменты, в которых он смотрел на Дерека, или говорил ему что-то саркастичное, и это смешивалось с другими размытыми образами. Стайлз чувствовал, это происходит потому, что сам Дерек понятия не имел, как настроиться, чтобы показать ему цепочку воспоминаний, а не просто искать тут и там образы Стайлза. Наконец, все сложилось в определенную картину, и сцены начали быстро следовать одна за другой, интенсивные, пронзительные и яркие. Стайлз был в лофте Дерека. — Что тебе нужно? — Дерек не смотрел на него, делая вид, что занят книгами на столе. — Я заметил, что твои последние раны не зажили мгновенно. И Скотт сказал, что твои глаза больше не голубые. — Скотту надо бы научиться поменьше болтать. Стайлз упрямо смотрел на него, скрестив на груди руки. — Покажи мне их. Дерек повернулся к нему и выдержал его взгляд, намеренно расширив глаза, показывая их ему. Стайлз махнул рукой. — Ты знаешь, что я имею в виду. Тот нетерпеливо вздохнул и сверкнул на него желтыми радужками. Стайлз нахмурился. — Это все очень странно. Есть какие-нибудь идеи, почему такое происходит? — Нет, но я нанял Брайден, чтобы найти Кейт и узнать, что та сделала со мной, и можно ли вернуть все, как было. — Чувак, почему ты хочешь вернуть "как было"? Для вас, оборотней, голубые глаза — это плохой знак, он как клеймо. Он значит, что была отнята невинная человеческая жизнь. — Да, это то, что я сделал, и это именно клеймо. Но оно мое, и я хочу его назад, — пробормотал Дерек. Стайлз недоумевал. — Ты не задумывался, что, возможно, прямо сейчас твои глаза отражают то, кем ты являешься на самом деле? Дерек сконфуженно посмотрел на него. — Глаза — это зеркало души, — объяснил Стайлз. — Возможно, твои глаза снова желтеют, потому что на самом деле ты не убийца. Дерек саркастично усмехнулся. — Я в этом сомневаюсь. Стайлз направился к двери. — Можешь верить чему угодно, но все равно твои раны надо продезинфицировать, если они не заживут сразу, — предупредил он, выходя из лофта. Стайлз часто приходил к Дереку, иногда приносил с собой книги, рассказывающие о мифах, связанных с глазами, и порой с сарказмом шутил над тем, как они оба выжили. Ногицунэ повредил в Стайлзе что-то незаменимое. Кейт вытащила что-то очень важное из Дерека. В обоих появилась пустота, которую невозможно было ничем заполнить. — Думаю, я становлюсь человеком, — сдаваясь, признался однажды Стайлзу Дерек. — Я теряю свои чувства оборотня, одно за другим, и моя сила очень быстро уменьшается. — Но ты ведь не умираешь, нет? Тот не ответил. Дереку просто нужна была передышка. Вместо этого он сидел в своем родном городе, рядом с заповедником, в котором вырос, и даже не мог больше наслаждаться им, как когда-то. Его волчья сторона больше не отзывалась, как прежде, он даже не мог больше рычать, когда был расстроен, и это еще больше убивало его. Зелень Бикон-Хиллз не причиняла вреда, но изо дня в день напоминала ему, как животная часть мало-помалу его покидает. — Думаю, я уеду ненадолго из города, — сказал он Стайлзу, предупреждая, чтобы тот не приходил в лофт в ближайшие дни. Стайлз с иронией посмотрел на него. — Чувак, ты собираешься в отпуск? Дерек не удостоил его ответом. Стайлз приосанился и театрально произнес: — Думаю, я тоже нуждаюсь в отдыхе от этого города и от себя самого. Я поеду с тобой. — Забудь об этом. — Либо ты берешь меня с собой, либо я прикую себя наручниками к твоей машине. Дерек глубоко вздохнул, стараясь набраться терпения, потому что уже знал, что никто и ничто не удержит Стайлза от того, чтобы увязаться за ним. — Итак, — начал Стайлз, как только они миновали знак выезда Бикон-Хиллз, и принялся рыться в рюкзаке, который взял собой. — Я сделал плейлист для этой поездки, — провозгласил он торжественно, доставая айпод. — Разумеется, нам понадобится "Teenage dream" Кэти Перри и "Wildest dreams" Тэйлор Свифт. Ты же не против, не так ли? — он злорадно усмехнулся. Дерек уничтожающе посмотрел на него, но на Стайлза это не произвело впечатления. На протяжении всей поездки Стайлз подпевал: "Мы едем в Кали и напиваемся на пляже, Снимаем комнату в мотеле и стелем простыни. Наконец-то я нашел тебя! Ты был недостающим элементом моего паззла, И я теперь цельный". Или пел вместе со Свифт: "Он сказал: давай свалим из этого города, уедем из этого города, подальше от толпы". Дерек упорно отказывался понимать намеки и читать между строк. Хотя они были вынуждены делить тесное ограниченное пространство и все время быть рядом друг с другом, поездка проходила лучше, чем ожидалось. Дерек терял свою сущность оборотня, то единственное, что еще связывало его с семьей, ту особенность, благодаря которой он мог использовать наследие своей стаи, чтобы вести ее вперед. То, что всегда было главной его частью, теперь ускользало из пальцев и, возможно, оставит его навсегда. Это была довольно жестокая шутка судьбы: оказалось, он пережил десятки бурь только для того, чтобы в один прекрасный день перестать быть оборотнем. Он больше не был самим собой, нужно было приспосабливаться к новому состоянию, но у него не было ни малейшего желания это делать. Стайлзу было семнадцать, и он пережил смерть своей матери, побои и угрозы старого психопата, преследования оборотней-альф — и все для того, чтобы стать одержимым темным и жестоким духом, который использовал его, чтобы убивать людей или поворачивать меч в теле его лучшего друга. В этом мире не было ничего, что могло бы вернуть ему невинность и умение видеть жизнь в менее темных тонах. Та же самая история, что и с Дереком: Стайлз больше не был прежним, не был самим собой, ему стоило бы приспособиться к новому состоянию, но он не хотел этого делать. Вдали от Бикон-Хиллз они были свободны побыть эгоистами и преследовать только свои личные удовольствия. Они были далеки от беспокойства, от давления, от необходимости спешно преодолеть горе, чтобы быть готовыми справиться со следующей надвигающейся угрозой. Гораздо больше они были сосредоточены на том, что можно получить мгновенно. Они совершенно по-детски дразнили друг друга, свободно болтали, рассказывали истории о своих семьях, не опасаясь, что кто-то будет смотреть на них с жалостью и состраданием — иногда мертвых можно было вспоминать и с улыбкой, без горя и ностальгии. И все было простым и нормальным. Они поехали вдоль калифорнийского побережья, следуя старой карте, купленной Лорой около трех лет назад, — Дерек случайно нашел ее в бардачке, — останавливались в мотелях, не очень чистых, но с нелюбопытным персоналом, ели, что хотели и когда появлялось желание. И не задавались бесполезными вопросами. Стайлз начал пахнуть океаном и беспечностью, и Дерек надеялся, что в один прекрасный день тот никогда не принесет на себе запах сожаления. Был вечер, они лежали каждый на своей кровати в комнате, которую делили в мотеле. Стайлз свернулся клубком, прижав колени к груди, и что-то писал в своем телефоне. Дерек знал, что он отправляет свои ежедневные сообщения отцу и Скотту, чтобы сказать им, что все идет хорошо и он в безопасности. В остальное время суток он, как и Дерек, выключал свой телефон. Дерек читал старую книгу Уилбура Смита, которую Стайлз хотел купить во что бы то ни стало только потому, что ее обложка напоминала ему инжир, но которую он потом так ни разу и не открыл. — Совершенно не хочу возвращаться домой, — пробормотал Стайлз, лежа на боку и обнимая подушку. Дерек кивнул, глядя на него краем глаза, но не отрывая взгляда от страниц. — Угу. Это был хороший перерыв. — Я не хочу возвращаться домой и снова жить обычной жизнью, — добавил Стайлз, шмыгая носом. Дерек саркастически хмыкнул. — Это не то, от чего мы можем сбежать. — А ты когда-нибудь думал сбежать? — Если начнешь это делать, то больше уже не остановишься. — Но в эти дни ты не думал о том, чтобы сбежать со мной? — настаивал Стайлз. Дерек при этих словах застыл на мгновение, потом отложил книгу, повернулся, чтобы посмотреть на Стайлза, и увидел, как тот смотрит на него, — жарким, напряженным, пристальным взглядом. — Это не то, что мы можем сделать. — Но ты никогда не задумывался об этом? — повторил тот. — Мы могли бы выбросить сотовые телефоны и оставить твою машину, и я не думаю, что так уж сложно получить поддельные документы... — Есть люди, которые ждут тебя в Бикон-Хиллз, Стайлз. — Возможно, их жизнь будет проще без меня. Дерек терпеливо вздохнул. — Может, это и легкий выбор, но только трусливые выборы легки. — Я просто хотел бы чувствовать себя так вечно, — сказал Стайлз, и его голос ослабел. — Я даже не помню, когда последний раз так себя чувствовал. — У тебя еще вся жизнь впереди, и конечно это не последний раз, когда ты освободился от всего и отдохнул. — Ты действительно в этом уверен? Дерек помолчал, глядя в потолок, потом встал с кровати и пересел на кровать Стайлза, устроившись прямо перед ним. Он чувствовал, что необходимо продолжить разговор с ним, находясь в контакте с его телом — в эти дни было все легче и легче прикасаться к Стайлзу. Это почти стало зависимостью. — Это не последний раз, когда ты чувствуешь себя свободным и можешь быть самим собой, — сказал Дерек, глядя ему в глаза. — Ты еще молод, будут и другие случаи. Стайлз улегся на спину и закинул руки за голову. — Бикон-Хиллз заставляет всех быстро стареть и отнимает любые шансы и возможности. Ты точно не сомневаешься в желании вернуться туда? Дерек услышал, как его голос дрогнул, когда он ответил: — Это наш дом. — Я чувствовал себя как дома гораздо больше в эти дни здесь, чем неделю назад в Бикон-Хиллз, — быстро ответил Стайлз. — А ты? Как чувствовал себя ты? — Это не в последний раз, — повторил Дерек, недоумевая, почему нужно говорить друг с другом таким жарким, торопливым шепотом. — Я снова спрашиваю тебя, ты действительно уверен? Дерек почувствовал комок в горле. — О каких чувствах мы сейчас вообще говорим, Стайлз? — Я не хочу переставать чувствовать себя так с тобой. А ты? В ответ он опустил глаза. — Дерек, — позвал Стайлз слабым голосом. — Это наш шанс... И, зная Бикон-Хиллз, думаю, он будет последним. Пожалуйста, посмотри на меня. Дерек посмотрел на него и больше не мог оторвать взгляда, словно тело Стайлза было магнитом, созданным специально для него. — Это неделя, когда мы живем, как хотим, и делаем, что хотим, — продолжал тот. — Почему мы не можем сделать еще и это сегодня вечером? Обещаю, когда мы вернемся в Бикон-Хиллз, я не буду раздражать тебя и говорить об этом, мы никогда не будем говорить обо всем, что произошло в эти дни, только... Я прошу тебя. Дерек почувствовал, как во рту пересохло, и неосознанно погладил Стайлза по щеке. Тот закрыл глаза и прижался щекой к его ладони, а потом потянулся и поцеловал его запястье. Дерек не удержался от легкого стона, и Стайлз расценил это как разрешение: приподнялся на локтях, чтобы поцеловать его в губы. Дерек солгал бы, если бы сказал, что не думал в эти дни о поцелуях со Стайлзом — особенно чувствуя в воздухе запах его возбуждения, — но то, что происходило сейчас, было намного лучше. Они жадно целовались, цепляясь друг за друга, как два утопающих, гладили и сжимали плечи друг друга, запускали пальцы в волосы и не могли оторваться от губ друг друга. Поцелуи были жгучими, движения — нетерпеливыми и резкими. Дерек лег на кровать, устроившись между ног Стайлза, и тот тут же обхватил коленями его бедра и впился, как вампир, в его шею, целуя и вылизывая ее. И Дерек понял, что сдается. — Ты можешь взять все, что хочешь, — шептал Стайлз ему на ухо. — Я дам тебе все, что захочешь. Пальцы его были такими же быстрыми и соблазняющими, как и слова: Дерек почувствовал, что Стайлз уже просунул руки ему под брюки. Он посмотрел на него. — Ты можешь получить все, что захочешь, — снова повторил тот, потянувшись, чтобы его поцеловать и обхватывая ладонью его член. — Обещаю тебе, это не вернется, чтобы преследовать тебя в Бикон-Хиллз. Дерек отлично знал, что Стайлз ошибается, но позволил делать все, что тот хотел, потому что он устал и время от времени действительно так хотел получить то, что страстно желал. Со Стайлзом все было так просто и легко. Он позволил Стайлзу довести себя до оргазма. Позволил тереться об него, тискать его, дрочить ему и кончил, вцепившись в него, уткнувшись в его влажную шею, пока Стайлз шептал ему непристойные комплименты. Дерек переводил дух, наблюдая, как Стайлз поворочался под ним, как поерзал и схватился за резинку своих спортивных штанов, собираясь их снять. Дерек помог ему освободиться от одежды. Потом склонился, чтобы поцеловать выпуклые тазовые косточки, бедра, облизал внутренние стороны бедер, головку напряженного члена. Потом обхватил его бедра покрепче, чтобы Стайлз не мог двигаться, и полностью взял его член в рот. Стайлз резко выдохнул, запрокинув голову. Он продолжал лизать и сосать, а Стайлз, запустив руку ему в волосы, стонал, бормотал похвалы и проклятия. Дерек получил, что хотел, и собирался дать то же самое Стайлзу. И почувствовал странное теплое удовлетворение в груди, наблюдая и чувствуя, как тот кончает. Стайлз потянул его наверх, к себе, вцепился в него, и они снова принялись целоваться, прижавшись друг к другу. А потом обнялись и провалились в сон. Дерек проснулся от света, сочившегося сквозь полузакрытые жалюзи, и понял, что уже рассвело. Он лежал на животе, прижавшись щекой к подушке. Стайлз, растянувшийся у него под боком, тоже проснулся: засопел ему в ухо и принялся рисовать пальцем узоры у него на затылке. — Хочу провести еще одну неделю с тобой так, как сейчас, — прошептал Стайлз. — Мы ведь можем остаться? У Дерека не нашлось ни единой серьезной причины отказать ему в этом — откровенно говоря, ему было наплевать, что происходит в мире за стенами мотеля в этот момент. — Да. Стайлз засунул руки ему под футболку и начал целовать его шею. Дерек любил целовать Стайлза, когда тот смеялся. Было невероятно приятно чувствовать, как смех затихал под его губами и через мгновение превращался в стон удовольствия. Еще лучше было, когда Стайлз смеялся благодаря ему. Еще было приятно целовать его, чтобы отвлечь, когда они несколько раз сражались в воде — например, как в тот раз, когда они решили искупаться в холодном еще океане. Поцелованный Стайлз тогда проиграл, и, обхватив его бедра ногами, обвинил Дерека в том, что тот мошенник. Стайлз любил обнимать его сзади и петь ту глупую песню Свифт, которую заставил его слушать во время поездки. И заставлял улыбаться, потираясь носом о его плечо или шею. Стайлз так же очень беспокоился о том, как сделать "первый минет в своей жизни". Дерек шаг за шагом рассказывал ему, что нужно делать, и держал руку на его голове, направляя его движения. И никогда в жизни он не чувствовал себя таким грязным и возбужденным. А Стайлз кончил, просто глядя на то, как кончает Дерек. Первый раз они сделали это, используя вместо смазки крем для рук, в спешке купленный в ближайшем мини-маркете. Крем пах миндалем, но, по мнению Дерека, слишком резко, так что он несколько раз заметил, что им нужно будет купить нормальную настоящую смазку. Стайлза это почему-то смешило. Стайлз всем видом показывал, как хочет его: раздвинул ноги для Дерека, не выказывал ни малейшего следа страха, даже больше — был очевидно счастлив. Дерек хотел смотреть ему в лицо, когда проникал в него, и Стайлз, после проклятий из-за начальной боли погладил его руки и переплел их пальцы. Они достигли оргазма, сжимая руки друг друга и глядя друг другу в глаза. И Дерек каким-то удивительным образом почувствовал себя возрожденным. Стайлз еще не проснулся до конца. Обнаженный, он лежал на кровати, и простыни скомкались под его бедрами, оставляя тело открытым. Дерек решил посвятить утро тому, чтобы целовать его спину, медленно и тихо, дюйм за дюймом… Утренний свет освещал лицо Стайлза, который пах сном, мечтами и желанием прожить только что начавшийся день. Для Дерека он был словно алтарь. Сидя на кровати лицом друг к другу, они ели пиццу. Соус и растаявший сыр скользнули по руке Дерека, и он чертыхнулся от неожиданности. Стайлз с довольной улыбкой облизал его запястье. Дерек не мог сказать, почему хотел быть на четвереньках, когда Стайлз первый раз вошел в него. Было что-то очень возбуждающее в том, что он не видел, как Стайлз двигался, что он должен доверять ему, не глядя в лицо, что его тянуло к нему, как мотылька к огню. Их соединение было чувственным и слегка агрессивным, и оба стонали, не в силах оторваться друг от друга. Иногда бывали тихие, теплые дни, когда Стайлз сидел на нем верхом и проводил долгие минуты, просто целуя его, не раздеваясь. В особенности Стайлз настаивал на том, чтобы поцеловать его лоб, виски, брови, и при этом мурлыкал какие-то песни, которых Дерек не знал. — Тебе когда-нибудь хотелось заниматься сексом до тех пор, пока ты соображать не перестанешь? Дни тянулись и тянулись. В последний день они не выходили из комнаты, все время проведя голыми, погружаясь в сексуальную одержимость. Были моменты, когда Дерек больше не помнил своего имени, помнил только имя Стайлза. Во время поездки обратно домой Стайлз говорил только о каких-то пустяках, и даже не слушал свой плейлист. Остановив машину перед домом шерифа, Дерек увидел, что Стайлз нервно стискивает в руках лямки своего рюкзака, который держал на коленях. — Итак, все окончится здесь, — пробормотал он, глядя вниз. — Да, — сказал Дерек. Стайлз глубоко вздохнул, схватил Дерека за ворот футболки и потянул к себе, чтобы поцеловать напоследок, и Дерек положил руку ему на затылок, чтобы продлить этот поцелуй как можно дольше. Наконец Стайлз усмехнулся и вышел из машины, возвращаясь домой. Отъезжая, Дерек начал сознавать, что с этого момента воспоминания об их близости будут непрерывно преследовать его. Стайлз начал носить на себе запах сожаления. Наступил момент, когда Дерек не смог зажечь даже желтые глаза. Он полностью стал человеком, а Бикон-Хиллз был захвачен убийцами, которые готовы были за деньги уничтожить любое сверхъестественное существо. Он чувствовал себя бесполезным и беспомощным. Стайлз настаивал, что будет обходиться только бейсбольной битой, бродя там, где Дерек не мог защитить его. Но Стайлз не хотел даже оставлять Дерека одного, особенно когда выяснилось, что его имя было последним паролем в списке убийц. Стайлз настаивал на том, чтобы приходить в лофт, и источал такое отчаяние, что Дерек чувствовал, что задыхается. Он не мог дать Стайлзу то, что тот хотел, не мог дать ему "их", потому что скоро должен был умереть, а Дерек знал, что такое пережить смерть любимого человека, да еще и видеть, как он умирает. Он не хотел этого для Стайлза. Может, Стайлз был прав в тот день, может, им действительно следовало сбежать и никогда не возвращаться. Хотя тайна Заказчика теперь была раскрыта, Дерек знал, что не перестал быть в опасности, и то, что Лидия ночью в трансе дошла до его двери и издала крик баньши, стало тому подтверждением. Вскоре после этого исчезли Скотт и Кира — Кейт похитила их и отвезла в Ла Иглесиа. Стайлз понимал, почему Дерек чувствовал необходимость поехать спасать их, но совершенно не мог понять, почему тот настолько смирился с мыслью о своей смерти. — Почему, черт возьми, тебя это не волнует? — яростно кричал Стайлз за час до его отъезда. Они были одни в лофте, столы были завалены оружием. — Я не могу изменить судьбу. Мы оба знаем, что такое крик банши. — Ты мог бы хотя бы попытаться сразиться с судьбой! А сам даже не притворяешься, что делаешь это! — Как будто это может помочь. — Почему это тебя не волнует? — голос Стайлза сорвался, потом он понизил тон. — Неужели тебе совсем на меня наплевать? Как я буду себя потом чувствовать? — Может именно потому, что я забочусь о тебе, я ищу самый простой и надежный выход из всего этого. Стайлз на мгновение застыл, а потом, еще более разозленный, чем раньше, заорал на него: — Да пошел ты, Дерек! У тебя нет никакого права сказать мне такое и соглашаться умереть одновременно! Ты не можешь говорить "я забочусь о тебе, но извини, я скоро умру"! — Дай мне умереть, делая что-то хорошее! — Что хорошее? Спасти Скотта? — Ты можешь хоть раз попрощаться с кем-то, как полагается? Стайлз смотрел на него так, будто его молнией поразило на этом самом месте. — У тебя есть такая возможность, — продолжал Дерек, разочарованный, тяжело дыша. — У меня ее никогда не было, ни с моей семьей, ни с Лорой, ни с моими бетами. Позволь мне проститься с тобой и спокойно оставить все позади, зная, что я дал тебе все, что ты хотел. Стайлз уставился на него, смущенный, потрясенный, а потом покачал головой и медленно направился к нему, бормоча "да пошел ты, Дерек, ублюдок". Схватил его за плечи и стремительно поцеловал. — Прощание — это не то, чего я хочу! — прошипел он ему прямо в губы. — Не проси меня отказаться от тебя, потому что я никогда этого не делал, и теперь не сделаю. Он позволил Стайлзу делать что угодно, а тот целовал его так, будто хотел укусить. Спотыкаясь, они добрались до кровати и повалились на нее, стаскивая с себя одежду. Целоваться со Стайлзом было хорошо и плохо одновременно: хорошо потому, что он, наконец, делал это снова, и плохо, потому что это было в последний раз. Стайлз был жесток, не церемонясь с ним, впиваясь ногтями в его бедра, где кожа была особенно чувствительной. Он проник в Дерека быстрыми, почти животными толчками, и это было и наказанием, и благословением. Он все время целовал его в губы, и Дерек подумал, что Стайлз, вероятно, пытается пометить его, оставить на нем свой вкус и запах, чтобы таким вот грубым способом заставить постоянно вспоминать о нем в последующие часы. После оргазма Стайлз надолго не задержался. Он оделся почти сразу же, даже не позволив Дереку подержать его в объятиях. Дерек лежал, растянувшись на кровати, грудь его поднималась от тяжелого дыхания. Он наблюдал, как Стайлз зашнуровывал свои ботинки, сидя к нему спиной. А потом тот ушел, не сказав ему ни слова, с такой силой захлопнув раздвижную дверь, что весь лофт затрясся — даже Дереку редко удавалось так сделать. Стайлз всегда находил способ потрясти вещи и людей. И Дерек чертовски любил его, в том числе и за это. Поскольку жизнь всегда любила посмеяться над ним, Дерек даже не смог спасти Скотта: один из берсерков нанес ему смертельный удар, как только он выбрался из машины, на которой приехал. Вот так он и заканчивал свою жизнь. Пережить смерть своей первой любви, истребление своей семьи, потерю двух альф, поражение созданной им стаи и отказ от собственного статуса альфы, — и все это для того, чтобы умереть вот так, по вине неумного, но чертовски сильного существа, контролируемого женщиной, которую он ненавидел. Всего в двух шагах от того, чтобы спасти Скотта. И прямо на глазах Стайлза. Это была такая абсурдная шутка судьбы, что он засмеялся. Стайлз упал перед ним на колени, потрясенный и испуганный, сжал его руки. — Нет, ты не можешь умереть, — бормотал он, — ты не можешь! — Голос его был отчаянным и сердитым. — Ты не можешь умереть, я тебя люблю! — Ты должен пойти и спасти Скотта, — Дерек попытался улыбнуться Стайлзу, потому что, несмотря ни на что, хотел попрощаться с ним достойно, чтобы Стайлз запомнил его не только таким, с кровью, капающей изо рта. — Я не могу! — Конечно, можешь. — Я не могу оставить тебя здесь! Ты не можешь умереть! — снова закричал Стайлз. — Стайлз, — он попытался улыбнуться и погладил его по щеке. — Ты должен сделать это, потому что это — Скотт. Иди. Стайлз уставился на него, весь дрожа от ярости, страха и боли, челюсти его были сжаты, глаза блестели. — Я вернусь. Я люблю тебя, — он быстро поцеловал его в губы, несмотря на кровь на них. Потом вскочил. Прежде чем войти в храм, Стайлз поколебался и обернулся, чтобы посмотреть на него. Дерек подумал, что, по крайней мере, Стайлз будет последним, что он когда-либо увидит. Дерек не умер, — он эволюционировал и сумел полностью превратиться в волка. И снова вернул себе голубые глаза. Он не понимал многое из того, что с ним случилось, — возможно, если бы его мать была жива, она бы лучше все объяснила. Но это же была его жизнь, поэтому матери не было рядом в самые важные и деликатные моменты. Зато его дядя пока что был жив, и продолжал планировать убийства. Стайлз вышел из храма, все еще потрясенный тем, что случилось: он видел, как Скотт превратился в берсерка, как чуть не убил их всех... Так что когда понял, что Дерек еще жив, то застыл и уставился на него смущенный, утешенный и сердитый. Они не разговаривали друг с другом. Просто убедились, что Питер без сознания и его можно перевезти в Эйхен Хаус, а затем отправились в Бикон-Хиллз. Вернувшись домой, Дерек некоторое время оставался в лофте, занимаясь своими делами и пытаясь собрать кусочки своей жизни. Он снова выжил, но вокруг была пустыня, все рассыпалось на части, и все снова надо было начинать сначала. От прекрасного наследия Хейлов почти ничего не осталось. Его сестра Кора предпочла оторваться от своих истоков и жила в другом месте; сумасшедший дядя, — жаждущий власти убийца, — заперт в какой-то разновидности сумасшедшего дома; двоюродная сестра изо всех сил старалась вести себя, как человек, но по ошибке загрызла половину своей приемной семьи, а потом провела годы как койот. Он остался один. Хейлы были в числе основателей Бикон-Хиллз, имели солидный багаж традиций, драгоценных воспоминаний и части истории стай Калифорнии — и все это должен был наследовать и нести дальше только он? Дерек сейчас даже не знал, что делать с самим собой. Он мог превращаться в волка, но даже с этим не знал, что делать. Возможно, он мог бы попросить Скотта помочь ему снова поговорить со свой мертвой матерью? Так, просто чтобы получить пару советов... На следующий день Стайлз пришел к нему в лофт. Подошел к нему вплотную и яростно ткнул пальцем в грудь. — Ты, величайший говнюк в мире, мы снова выжили! — Мне жаль. Прости. — Чего тебе жаль? Быть живым? — Мне жаль разочаровывать тебя в целом. — Дело не в том, что ты меня разочаровываешь, а в том, что продолжаешь... — он расстроенно вздохнул. — Стоит ли тебе действительно так сильно зацикливаться и думать о том, что почувствуют окружающие тебя люди, если ты должен будешь умереть? Дерек с трудом выдержал его взгляд, и попытался успокоить его, говоря очень мягко и тихо. — Есть ли хоть что-нибудь, что я могу тебе дать, Стайлз? Тот устало вздохнул и провел рукой по волосам. — Просто... скажи, что хочешь быть со мной. Только это. Позволь себе сказать это, и все будет хорошо. Мы со всем справимся. Он даже не колебался, прежде чем ответить, потому что был действительно измучен. — Я хочу быть с тобой. Стайлз немедленно обхватил его лицо ладонями и с силой поцеловал. И стало так, словно все осколки прежнего сами встали на свое место, или будто ось, вокруг которой вращалась жизнь Дерека, внезапно перестроилась, восстановилась и обрела опору, заставив его, наконец, увидеть все ясно и прямо. Дерек пробормотал в губы Стайлза что-то вроде ругательства и признания в любви, и тот засмеялся, снова целуя его, излучая счастье. Они отступили к кровати и упали на нее, цепляясь друг за друга, но не начали сразу же раздеваться, а просто целовались, целовались и целовались, снова и снова, так, словно у них было все время мира. Только когда желание прикоснуться к телам друг друга стало невыносимым, футболки полетели в стороны, а брюки были расстегнуты. Дерек потом не помнил точно, как они достигли оргазма — он был так горяч и полон желания, что потерял голову, но они занимались любовью, пытаясь растянуть это как можно дольше, и Стайлз лежал на кровати, пока Дерек держал его руки за головой и входил в него, глядя ему в глаза. В конце концов, может быть, он пережил все только ради того, чтобы однажды заполучить Стайлза, как награду. — Ты думал когда-нибудь о том, что мы выжили только для того, чтобы быть вместе? В течение следующей недели лофт начали наводнять вещи Стайлза: ручки, куртки, записки на стикерах, дубликат ключей от дома, какие-то мотки цветных ниток, гель и зубная паста, которые тот использовал, кабели USB. Нездоровым было то, что у них появлялись серьезные проблемы со сном, если они не проводили ночи вместе. Оба страдали от одной и той же навязчивой идеи: каждый боялся, что с партнером может в любой момент что-то случиться, если его нет рядом. Дерек начал забивать холодильник едой, которую любил Стайлз, и все на самом деле было так, будто они жили вместе. Несмотря на проблемы, все до поры до времени шло хорошо. Быть вместе не всегда было легко, потому что оба были индивидуалистами, у обоих были сильные и упрямые характеры, к тому же Стайлз мог начать ребячиться в самые неподходящие моменты. Их столкновения и споры были яркими и бурными, мгновенно выходили из-под контроля и перерастали в ссоры, даже если длились недолго. И всегда заканчивались тем, что один из двоих уходил, громко хлопнув дверью. Они успокаивались, когда наступала ночь, потому что у них не было сил спать в разных кроватях. Дерек знал, что начало учебы в колледже будет проблемой. Стайлз был принят в Стэнфорд, и даже получил стипендию, но он не хотел ехать в колледж. Не хотел оставлять отца и стаю. Однако и для отца, и для стаи он был совершенно бесполезен, просто оставаясь в Бикон-Хиллз. Дерек спросил Стайлза, зачем тогда подавать заявку на поступление в Стэнфорд, если не хочется туда ехать, а тот ответил, что сделал это только для того, чтобы узнать, примут его или нет. И Дерек знал, что на самом деле Стайлз сделал это, чтобы можно было насладиться мыслью об учебе и потенциальной возможностью уехать, как бы говоря себе: "Вот видишь, ты достаточно хорош, чтобы поступить туда и учиться там, у тебя действительно многообещающий и блестящий ум, а теперь можешь делать то, что на самом деле считаешь правильным ". А правильным он считал не отдаляться от отца и стаи — от всех тех, о ком он заботился. Даже Скотт начал критиковать чувство зависимости Стайлза. Стэнфорд вскоре стал источником нескольких ссор между Дереком и Стайлзом. — Ты еще молод, ты не можешь спустить в унитаз такую хорошую возможность и выбрать остаться тут! — Уж кто-кто, а ты точно не должен говорить мне о возможностях, спущенных в унитаз, и поспешных выборах! — Но ты еще молод, а у меня уже была своя жизнь! — Я всегда буду моложе тебя, если ты еще этого не заметил, живя со мной и деля постель! — Мы говорим не об этом! — Хрена с два мы говорим не об этом! Ты никогда не упускаешь случая указать мне, что я не могу понять то или это, потому что молод! — Потому что это правда! — Нет, Дерек! Я был одержим темным духом, старым, как мир, и я постарел, как и он! Никто не возвращается прежним после такой штуки. — Но это не означает, что ты не должен жить так, как живут нормальные парни твоего возраста. — Но я не могу! Я не могу, но даже ты не хочешь этого понять! — Может, я это даже слишком хорошо понимаю! — Тогда, возможно, проблема именно в этом! Стайлз ушел и хлопнул дверью, снова заставив задрожать стены лофта. Оба чувствовали себя несчастными в течение многих дней. Стайлз сложил руки на груди и саркастически посмотрел на него. — Тебе действительно захотелось почувствовать себя моим папиком, да? Купил квартиру рядом с кампусом, чтобы убедить меня поехать в Стэнфорд? Что ж, по крайней мере, он не был в ярости. Ну, почти. Дерек попытался смягчить атмосферу. — Я думал, тебе понравится, что я инвестирую в недвижимость. Ведь это шаг вперед по сравнению с тем, как я живу сейчас, особенно учитывая чудеса, о которых ты говоришь. Стайлз закатил глаза. — Слушай, — продолжал Дерек. — Посмотри на это так: это не просто подарок тебе, я сделал это и для себя, потому что, хоть я и продолжаю спрашивать себя о причинах этого, я все еще хочу быть с тобой. Всегда. Стайлз не дал ему немедленного ответа. Но по тому, как ему удалось заставить Стайлза возбудиться и стонать полчаса спустя во время интенсивного, особенно горячего и грязного орального секса, Дерек понял, что эту битву он выиграл. Первые месяцы в Стэнфорде ностальгия, казалось, пожирала Стайлза изнутри. Были моменты, когда Дерек всерьез полагал, что постоянное беспокойство Стайлза об остальной части стаи заставит того покинуть колледж. Преодолев, однако, тяжелый начальный период, они смогли взять себя в руки и успокоиться, и жизнь вошла в колею, а Стайлз нашел свой собственный ритм. Однажды вечером, когда Дерек был на кухне перед плитой, Стайлз вернулся уставшим после лекций. Он обнял Дерека сзади, уткнулся лбом ему в плечо и прошептал: — Спасибо. И Дерек знал, что он говорит не об ужине. * * * Стайлз вновь открыл глаза в реальности, тяжело дыша, будто только что тонул и чудом выплыл из глубины. Он невидяще смотрел на стену перед собой, смутно чувствуя, как по затылку течет кровь. Он был потрясен и полон неверия, и чувство утраты оглушило его. — Это то, что могло бы у нас быть, — хрипло пробормотал он. — Стайлз, — начал Дерек, но он покачал головой и вскочил с постели, не глядя на него. — Мне нужно немного... — Стайлз пошел в ванную, оставив дверь открытой. Он открыл кран, ополоснул лицо холодной водой, а потом попытался собраться, опустив голову и опершись руками на раковину. Теперь он многое понял. Стайлз задался вопросом, как, черт возьми, Дерек мог вставать каждый день, зная, что не только не может прикоснуться к нему, но что все это вообще было неправдой. Сам он чувствовал себя сейчас лишенным большой любви, прекрасной истории, хотя то были ложные воспоминания Дерека, а не его. Дерек осторожно вошел в ванную, смочил чистое полотенце и принялся вытирать ему кровь на затылке. — Это то, что могло бы у нас быть, — повторил Стайлз, не поднимая головы. — Если бы все пошло по-другому... Он сжал края раковины. — У нас это все еще может быть, прямо сейчас, — пробормотал Дерек. Стайлз обернулся и посмотрел на него с изумлением. — Мы не можем, Дерек! Не можем игнорировать два года твоей жизни, — реальной жизни, которую ты забыл! И хотя то, что ты мне показал, было хорошо созданной реальностью, она все равно остается созданной, искусственной. Она построена, чтобы быть совершенной. Она прекрасна, но сделана так специально, чтобы внушать чувства. — Но мы можем попробовать... — Что? Сделать друг другу больно? — Некоторые вещи истинны, Стайлз. Они кажутся случайными, но они настоящие, — сказал Дерек, погладив его лицо. — Например, эта. Стайлз наклонил голову, чтобы прижаться щекой к его ладони. — Мы не можем рисковать. Когда-нибудь ты поймешь, что тебе все внушили, — пробормотал он, закрывая глаза под прикосновениями Дерека. — Однажды утром ты проснешься, вспомнишь свою реальную жизнь и то, что раньше ничего не испытывал ко мне, и почувствуешь себя обманутым. Использованным. Я буду лжецом и нарушителем границ. Дерек склонился к нему ближе. — Я никогда не свалю на тебя вину за это. Просто... — он поцеловал его в уголок рта. — Позволь показать тебе, как хорошо нам может быть вместе. Мы можем стать чем-то очень хорошим друг для друга. Стайлз не мог отодвинуться от него. Между их глазами было всего несколько дюймов, ладонь Дерека все еще лежала на его щеке. Да Стайлз и не хотел отодвигаться, — он обнял Дерека за талию и вцепился в его рубашку. — Перестань так на меня смотреть, — прошептал он. — Как так? — тоже шепотом сказал Дерек и, не дожидаясь ответа, поцеловал его. — Будто в моем лице — вся Вселенная, — пробормотал Стайлз. — Ну, это ведь так и есть. Еще один поцелуй. — Я не твой Стайлз. — Ты — Стайлз. И ты хочешь этого, хочешь нас. И я тоже хочу нас. Боже, Стайлз хотел, чтобы они были вместе. Он хотел все, что показал ему Дерек, и еще многое другое. Хотел, чтобы можно было остаться с тем, кто понимает его и не задает бесполезных вопросов. И очень хотел иметь возможность пережить любовную историю, о которой всегда мечтал. Когда Дерек снова поцеловал его, Стайлз сдался и открыл для него рот. Он обхватил Дерека руками за шею, а тот сжал его с такой силой, что кости захрустели, прижал к себе и долго целовал так, как никто никогда не делал. Поцелуй был совершенным, — интенсивным, горячим и сладким. Таким прекрасным, что впервые в жизни Стайлз почувствовал, как у него пальцы на ногах поджимаются во время поцелуя. Он гладил затылок Дерека, его шею, потом обнял за талию и тоже прижал к себе. Это было смешно, но это происходило в реальности, и происходило именно с ним. Когда он смог оторваться от губ Дерека, то глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя. — Дерек, не... — Я не хочу забывать тебя. И теперь ты тоже хочешь нас. Мне наплевать, вспомню ли я настоящую жизнь, — твердо сказал тот. — Ты прав, но, в то же время, как бы и не прав? — нерешительно сказал Стайлз. — Я понимаю тебя, но, может, сначала убедимся, что чувства не связаны с ложными воспоминаниями? Легко соблазниться, когда кто-то показывает нам идеальную жизнь, уже сложившуюся... Дерек в ответ уткнулся лицом в его шею, и Стайлз не смог сдержать дрожь. — Но ты меня хочешь. — Дерек, пожалуйста, — прошептал он. — После того, что я только что видел... мне нужно подумать. Дерек, наконец, взглянул ему в глаза, хотя и продолжал гладить его лицо и шею. — Хочешь вернуться в Бикон-Хиллз, — предположил он. "Нет" хотелось ответить Стайлзу, "я хочу послать все к черту, убежать и трахаться с тобой, хочу выбрать самый легкий путь". — Да, лучше вернуться, — кивнул он. — Извини, ты был прав, показывать мне твои воспоминания было плохой идеей, я теперь тоже слегка в шоке. Просто... давай вернемся к этому с ясной головой. Дерек кивнул. — Хорошо, — он поцеловал его в лоб, потом в уголок рта. И, наконец, отвернулся и вышел, закрыв за собой дверь ванной. Стайлз вздохнул, наклонился к раковине и закрыл лицо руками. Может ли эта ситуация стать еще более катастрофичной? Видимо, да. Почти сразу они отправились в Бикон-Хиллз. Особой неловкости между ними не было, но атмосфера в машине была такой жаркой и напряженной, и Стайлз, чтобы слегка разрядить ее, решил включить музыку. И сразу же наткнулся на "Wildest dream" Свифт. Он немедленно выключил ее, с окаменевшим выражением на лице. Через несколько секунд полной тишины они оба с Дереком истерически засмеялись, не глядя друг на друга. Это было так смешно, что Стайлз хохотал, пока не начал всхлипывать. Они говорили только о движении на дороге или о том, когда остановиться на заправку, но с определенного момента тишина, окружавшая их, перестала быть напряженной, а стала странно удобной, — своего рода щит, не мешающий, не тяжелый и не громоздкий. Стайлз попросил Дерека отвезти его домой, а не в квартиру Малии, и когда они доехали и остановились, Стайлз вспомнил, как в поддельных воспоминаниях он схватил Дерека за ворот футболки, чтобы поцеловать в последний раз. И ясно почувствовал, что ожидание этой сцены так и висит в воздухе. Почти неосознанно он облизнул губы. — Я буду на связи, — хрипло пробормотал он. Дерек кивнул, держа руки на руле. Стайлз глубоко вздохнул и открыл дверь. — Стайлз? — позвал Дерек. Когда он обернулся, Дерек наклонился к нему и обхватил ладонью его затылок. Он смотрел Стайлзу в глаза, прослеживая большим пальцем родинки на коже. Стайлз тяжело сглотнул, но не отстранился. Дерек, чувствуя, что тот не собирается убегать, наклонился еще ближе и поцеловал его. Поцелуй длился долго, и был таким сладким, что Стайлз поспешил отодвинуться, сознавая, что еще миг — и он застонет от удовольствия. — Увидимся, — пробормотал он Дереку, и голос его был еще более хриплым, чем раньше. Он вылез из машины и пошел к входу в дом, напряженно выпрямившись и не оборачиваясь назад. Войдя, Стайлз закрыл дверь и прижался к ней спиной. Расслабиться и вздохнуть он смог только тогда, когда услышал, что машина Дерека уехала. Пол: знаете, у нас только что открыли кафе супер хипстер, и есть одна официантка, которую я хочу просить выйти за меня замуж. но мы об этом еще не говорили. Вместо этого я поддерживал серьезные разговоры с ее декольте. Будут советы, как с ней поговорить? Дебби: напиши что-нибудь приятное и ироническое на салфетке! Пол: а что, будет недостаточно сделать мой классический ход? то есть внешний вид и поза: "Посмотри на меня, я глухой мальчик, такой симпатичный, улыбаюсь тебе, расточая нежность во все стороны, разве твое сердце не разрывается, когда ты видишь, как я стараюсь флиртовать с тобой, даже если ты не знаешь язык жестов?" Джорджия: напомни мне, сколько девчонок из команды чирлидеров ты смог трахнуть, используя этот ход? Пол: двух в старшей школе и трех в колледже, включая капитана у мальчиков и вице-мисс у девушек, плюс двоих из марширующего оркестра Стэнфорда Стайлз: марш-бэнд? Умоляю, скажи, что ты трахнул кого-то из них онлайн. Пол: конечно, я делал это онлайн! За кого ты меня принимаешь? У меня всегда была слабость к тем, кто играет на медных инструментах. К тем, у кого хорошее дыхание и физическая выносливость. не знаю, как объяснить. Джорджия: ну и кого из меди ты трахал? Пол: тубу и саксофон. Джорджия: саксофон?! так ты трахался с Клинтом? Но у него же длинные волосы и огромные бакенбарды! Когда он ставит свой инструмент, то похож на льва в Метро Голдвин Майер! Пол: не осуждай меня! Я люблю его бакенбарды. Однажды я даже просил его жениться на мне. Дебби: тогда не думаю, что у тебя будут проблемы с тем, чтобы увлечь официантку взглядом. Пол: ладно вчера я наблюдал за ней, когда она наклонилась, чтобы очистить столы. У нее фантастическая задница! Роб: ребята, это был ПЯТЫЙ раз! Стайлз: *отправляет им крупную фотографию задницы Малии* Дебби: о, это задница Малии? Узнаю эти шорты она носила их в прошлый раз, такие хорошенькие. Не находишь, Роб? Стайлз: кстати, Роб, это очень важный вопрос. Роб: меня не интересуют шорты или мода. Стайлз: какой ты скучный! Роб: знаешь, что совсем не скучно? Узнать, как там у вас дела с Дереком. Просвети-ка нас. Стайлз не ответил. Стайлзу удалось прожить три прекрасных дня, наполненных бездельем. Он убивал время и сжигал мозги, почти непрерывно играя в видеоигры с Лиамом и Мейсоном. А иногда и со Скоттом, хотя этот последний все время смотрел на него с улыбкой сожаления, потому что ему не нравилось видеть, как Стайлз пытается убежать от реальности таким способом. Стайлз пытался жить на пицце и чипсах, выходя из комнаты только затем, чтобы забрать их из рук посыльного, или чтобы сходить в туалет. Это был удивительный опыт. Хотя это было не так уж прекрасно для его головы, которая готова была взорваться. Теперь он лежал на кровати в полумраке, пытаясь задремать и избавиться от головной боли. У него шла кровь из носа, его слегка тошнило, а головная боль была такой сильной, что заснуть не получалось. Он вздохнул, перевернулся на бок и увидел, что в дверях стоит Малия, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. Стайлз прищурился и посмотрел на нее. — Уходи, — пробормотал он, — дай мне умереть спокойно. Она закатила глаза и уселась рядом с ним, положив руку ему на лоб, чтобы с помощью сил оборотня убрать немного боли. — Ох, боже мой, нет, — застонал Стайлз. — Никуда не уходи, умоляю. — Ты смешон, — она наморщила нос — И воняешь. Ты не мылся несколько дней. Не ел и не пил нормально бог знает сколько часов. — Я живу, как и любой подросток, — запротестовал Стайлз жалобно. — То есть с кучей пиццы, колы и видеоигр. Малия посмотрела на него, совсем не впечатленная. — Ты больше не подросток. Ты студент колледжа, живешь на кофе и проводишь долгие часы за компьютером, чтобы писать эссе. Твое тело больше не такое, как когда-то. — Спасибо за напоминание о том, как я старею, — саркастически пробормотал он. — Ты пришла, чтобы... — Я пришла, потому что Скотт слишком тебе потакает. Стайлз поморщился. — По тому, как он смотрит на меня, взглядом щенка, которому хозяин не дает корма, я сомневаюсь в этом. — Ну, я все еще думаю, что тебе нужен кто-то, кто расскажет тебе, как ты смешон. — Ты мне уже говорила это минуту назад. — И я повторю: ты смешон. Тебе нужно больше пить. Пойду, заварю ромашку. Малия встала, убирая руку с его головы, что заставило его болезненно застонать. Вскоре она вернулась, держа в руках чашку. Стайлз с трудом сел на кровати и принял предложенное, ворчливо поблагодарив ее. — Чего ты боишься, раз не выходишь за пределы дома? — спросила она. — Боишься встретить Дерека? — Типа того, — пробормотал он, опустив глаза. — Ты можешь точно сказать, что довело тебя до такого состояния? Все, что мы со Скоттом смогли выпытать у Дерека — это то, что, видимо, твоя блестящая идея отправиться на побережье оказалась катастрофой, и ты попросил его показать тебе его поддельные воспоминания. Стайлз нахмурился. — Дерек? Кстати, а как там Дерек? — Словно луч солнца, — сказала она невыразительно. Он скривился. — Я идиот. Я полный идиот. — А в чем проблема, что случилось-то? — настаивала она. Стайлз допил чай, поставил чашку на тумбочку и свернулся в клубок на кровати. — Оставь меня в покое. — Не могу. Ты и отца своего заставляешь беспокоиться. — Ты переживаешь о моем отце, потому что он всегда возит тебя поесть пиццу, продажная женщина! Она закатила глаза. — Скотт сказал, что ты пытаешься, как всегда, игнорировать проблему, пока она не исчезнет сама по себе. Лидия просила передать тебе, что это не сработает. — Спасибо. Теперь оставь меня в покое. — Стайлз... — в голосе Малии появилось рычание. Он перевернулся на спину и уставился на потолок, чтобы не смотреть ей в глаза. — Я много чего боюсь, понимаешь? Боюсь, что ошибся несколько лет назад, не узнав Дерека получше, потому что если бы я сделал это, то сейчас мы могли бы быть вместе и не пережили бы такой паршивый период, — принялся перечислять он. — Еще я боюсь повлиять на эти ложные воспоминания, и на то, как Дерек смотрит на меня — он ведь делает так не по правде, а из-за этих воспоминаний. И я боюсь обмануть его. Или позволить ему делать то, о чем он потом пожалеет. — Что, например? — спросила Малия с подозрением. — Мы целовались, — сказал Стайлз, с трудом сглотнув. Она помолчала, размышляя над этим. — Это был легкий поцелуй, глубокий поцелуй с языком, или целая серия поцелуев? — Второе и третье? — пробормотал он неопределенно. — Это было... очень горячо. Малия нахмурилась. — И это не вызвало в нем никакой реакции? Я имею в виду, — уточнила она, — разве он не понял, что никогда раньше не целовал тебя? Эти слова озадачили Стайлза и он снова сел на кровати. — Нет, — пробормотал он. — А ведь на самом деле, это такой интимный жест... Она кивнула. — Его тело должно было понять, что у него нет привычки целовать тебя, ну или, по крайней мере, его психика должна была это почувствовать. — Как и во время последнего полнолуния, когда он почувствовал, что на самом деле не привык быть в компании... — добавил Стайлз. — Это очень странно. Малия пожала плечами. — Хотя, может, ему это показалось нормальным, потому что он этого хотел. Стайлз сердито посмотрел на нее и ткнул в ее сторону пальцем. — Не пытайся вкладывать в мою голову такие мысли! Она подняла руки. — Я не пытаюсь ничего тебе внушать, это лишь гипотеза. Но если ты и правда хочешь вести себя определенным образом, твое тело и психика не воспримут это как что-то странное, разве нет? Стайлз вздохнул и опустил плечи. — Наверно. Он вспомнил, что когда мы жили возле Стэнфорда, он ходил со мной на вечеринки... — У него были вспышки ложных воспоминаний Дерека, моменты, в которых он якобы знакомил того со своими однокурсниками. Разум Дерека создал их специально, собрав вместе облики незнакомцев, встреченных на улице. — Но если теперь это случайно повлияло на него... Малия покачала головой. — Он оборотень, у него очень сильные чувства. Уверяю тебя, что мы, оборотни, всегда слушаем свои чувства и то, что говорят нам инстинкты. Он бы остановился. Стайлз потер руками лицо. — Это делает все еще хуже, — пожаловался он. — Как мы можем быть абсолютно уверены? Где кончается индукция и начинается реальность? Я даже не знаю, нахожусь ли я сам под воздействием ложной памяти или нет! Ненавижу, когда мной манипулируют. Малия вздохнула. — Хочешь сделать быструю проверку? — Какую проверку? — он неуверенно посмотрел на нее. — Тело не может лгать,— сказала она, указав на его сердце, а потом на свое ухо. — Ты можешь верить в то, что говоришь, но если истина не находится на бессознательном уровне, твои эмоции предадут тебя, всегда, — не внешне, так внутренне, — она снова указала на сердце. — Ты хочешь, чтобы я сказал что-то о Дереке, и посмотреть, не заблуждаюсь ли я? — Только если ты этого хочешь. Он провел рукой по лбу и вздохнул. — Ну... это не... — Это не так уж и плохо, если хочешь знать, — заверила она. — Знаю, — запротестовал он. — Потому что иначе я никогда не избавлюсь от паранойи! — Ладно. Тогда дыши глубже, расслабься, подумай о Дереке и скажи то, что думаешь, — сосредоточенно инструктировала она. Стайлз попытался успокоиться и расслабиться, усевшись поудобнее и положив руки на колени; он вспомнил моменты, проведенные с Дереком в Санта-Монике, когда увидел его на пляже, когда Дерек заставил его смеяться, а затем — тот первый поцелуй. — Кажется, я начинаю испытывать что-то к Дереку, — сказал он тихо. Потом поднял глаза на Малию: та смотрела на него с изумлением, и на ее лице расплылась любящая улыбка. Стайлз все понял, замотал головой и выставил руки вперед, защищаясь. — Нет-нет-нет-нет! Я ничего не хочу знать! Заткнись! Малия закатила глаза. — Будто ты еще не догадался. — Заткнись, — он отвернулся от нее и улегся на кровати в позе эмбриона. Она фыркнула. — Можно узнать, что в этом такого трагичного? — О, ну я не знаю, — саркастически сказал он. — Может, то, что я бессознательно подпитываю его иллюзии? Или то, что так я совершенно ему не помогаю? Или то, что однажды он придет в себя, а я останусь один, собирать осколки? — Ты не можешь быть таким пессимистичным. — Я просто реалист, — Стайлз поежился. — Я видел, как все могло быть, его фальшивые воспоминания основаны на подлинных фактах. Я наблюдал, как мы были вместе, как развивались наши отношения, и когда я вернулся к реальности, то почувствовал боль, — признался он. — А когда к нему вернутся истинные воспоминания? Тогда я буду чувствовать себя чертовски одиноко. Это не то, чего я хочу, не после всего того времени, которое мы проведем вместе. Малия погладила его по плечу в знак утешения. — Нет ничего, что вы не могли бы исправить. Но только если поговорите об этом, — осторожно сказала она. — Я не хочу говорить об этом, — он зевнул. — Я хочу вздремнуть. — Да, пожалуй, самое время, — она в последний раз положила руку ему на голову, чтобы забрать еще немного боли, пожелала ему хорошенько отдохнуть и оставила его одного. Стайлз уткнулся в подушку и шмыгнул носом. Он надеялся, по крайней мере, что сон поможет ему навести порядок в мыслях. Стайлз проснулся, чувствуя себя немного лучше, хотя было ощущение, что голова забита ватой. Поворочавшись, он сонно протер глаза, а когда услышал шаги в коридоре, повернулся в сторону двери. В дверном проеме стоял Дерек и обеспокоенно смотрел на него. Стайлзу совершенно по-детски захотелось накрыться одеялом с головой, но он сдержался, хотя и не мог не поморщиться. — Малия сказала, что ты не в порядке, — нейтрально сказал Дерек. — И дала тебе свою копию ключей от моего дома, — добавил Стайлз. — Теперь я не удивлен. Можешь идти. Дерек в ответ только покачал головой и медленно двинулся к нему. Что-то внутри подтолкнуло Стайлза автоматически отодвинуться и освободить место для Дерека, который сел рядом и положил руку ему на голову, забирая последние остатки боли. — От меня воняет, — непоследовательно пробормотал Стайлз. — Я пережил смену подгузников своим маленьким двоюродным братьям, так что потерплю и тебя, — ответил Дерек без выражения. Стайлз фыркнул и закрыл глаза. — Представляю тебя подростком, меняющим подгузники... Чувак, потрясающе, — какая-то часть его сознания понимала, что Дерек только что поделился с ним подробностями своей жизни до пожара, — тем, о чем никогда раньше не говорил, но Стайлз слишком устал от себя, своей паранойи и мигрени, чтобы оценить это. — Я не против заботиться о детях, — ровно произнес Дерек. — Я не ребенок! — запротестовал Стайлз. Дерек согласно пробормотал что-то, а потом подтолкнул его, показывая, что хочет лечь рядом; глаза Стайлза были закрыты, но, как и прежде, его тело инстинктивно двинулось, давая Дереку больше места. Через мгновение оба уже лежали на кровати, лицом друг к другу, одна нога Стайлза устроилась между ног Дерека, а тот все еще держал руку на его голове, работая живым болеутоляющим. Стайлз прижался лбом к его плечу и... отпустил все, отпустил себя, испустив долгий вздох облегчения. Каким бы это ни было абсурдным или глупым, но он чувствовал себя в безопасности рядом с Дереком, был уверен, что с ним ничего не случится. И не потому, что Дерек был сильнее, не потому, что он испытывал что-то к нему, а потому, что позади у них была долгая история. Потому что ведь это Дерек бежал спасать Стайлза от Питера, зная, что сам всего лишь бета против альфы, который, вдобавок, был последним членом его семьи. И это Стайлз держал Дерека на плаву в бассейне в течение двух часов, рискуя утонуть вместе с ним, — или спастись вместе с ним, никак иначе. Потому что это Дерек был достаточно терпелив, чтобы вернуться назад, когда он по глупости думал, что сможет проломить битой голову Эйдану и Итану в версии "два в одном", а Стайлз потом привел Дерека в себя в лифте, чтобы увезти до прибытия полиции. И потому что Дерек никогда бы не убил его, чтобы избавиться от Ногицуне, а Стайлз тайком от своего отца отправился аж в Мексику, чтобы вслепую искать Дерека и вернуть того домой. В те времена они не знали, кто из них какой кофе предпочитает, но в любом случае они всегда поддерживали и спасали друг друга. И когда Стайлз смотрел на Дерека, он не видел его обычным человеком, имеющим достоинства, недостатки или привычки, о которых он не знает. Он видел только историю того, как они встретились, их истинную историю, которая только одна и имеет смысл больше всего на свете. Он услышал, как Дерек громко вздохнул ему в ухо, а потом заговорил: — Когда Кора была маленькой, она любила Покемонов. Ее любимцем был Чармандер, он был одной из ее мягких игрушек. Но он сгорел при пожаре. Прежде чем оставить ее в Южной Америке, я подарил ей нового такого же, плюшевого. Стайлз был удивлен, но прежде чем он смог открыть рот, Дерек продолжил: — Моя мама не умела пользоваться духовкой. Не понимаю, как такое было возможно с ее чутьем оборотня, но она сжигала еду каждый раз, когда пыталась ее в ней готовить. Питер подростком взял эротические исторические романы, надел на них обложки от произведений Толстого и Достоевского, а потом подарил Лоре на ее шестнадцатый день рождения. Я был номером четыре в баскетбольной команде средней школы Бикон-Хиллз, — он снова вздохнул, а затем Стайлз услышал, как он усмехается. — Мой первый поцелуй был в четырнадцать лет, с девушкой, которая мне не очень нравилась. Мы были на вечеринке, мои товарищи по команде хвастались своими достижениями и подбивали меня выбрать девушку среди присутствующих и поцеловать ее. Это было отстойно. Они оба засмеялись. — К счастью, я больше ее не видел, — продолжил Дерек. — А потом была Пейдж... Он замолчал. — Я знаю, — пробормотал Стайлз. Несколько минут они лежали в тишине, Дерек большим пальцем рисовал круги на его спине, а Стайлз еле заметно терся лбом о плечо Дерека. — Я просто хотел сказать, — снова начал Дерек, — что мы можем поговорить, если хочешь, и рассказать друг другу все, что нужно. Мы можем узнать друг друга, можем попробовать. И я не буду пытаться целовать тебя, если ты не хочешь, — закончил он с неохотой. — Я не хочу, чтобы делал что-то, о чем пожалеешь, когда память вернется, — пробормотал Стайлз. — Вряд ли это меня оттолкнет, — заметил Дерек. Стайлз вспомнил, как Малия рассказывала о том, что оборотни всегда следуют своим настоящим инстинктам, и подумал, чем именно она, должно быть, поделилась с Дереком. — Не хочу, чтобы ты чувствовал, будто я влияю на тебя. И не хочу, чтобы ты повлиял на меня. — Мы будем осторожны, — уверенно и решительно сказал тот. Стайлз так устал сопротивляться тому, чего на самом деле хотел и от чего сейчас находился буквально в одном шаге, что почувствовал облегчение. — Ну... ладно. Но мы не будем спешить. Будем двигаться вперед очень медленно. — Медленно, — повторил Дерек, и Стайлз услышал в его голосе улыбку. Возможно, он только что сильно ухудшил ситуацию, но... ему было все равно. В воспоминаниях Дерека он не видел настоящей альтернативной реальности, только предположение, только шанс на создание возможности, но в любом случае Стайлз этой возможности хотел, и внезапно все остальное перестало быть важным. Ему было плевать на все.