Замкнутый круг

- Письмо для Гэбриэля Ван Хельсинга от Иоанна Капистрана. Все переглянулись. - Я думал, он давно пребывает со всеми святыми! - воскликнул Валерий. Стоя возле окна, Дракула не выказал того же удивления, но Гэбриэль отметил, как побелели костяшки его пальцев, сжатые в кулак. - Видимо, наш друг ведёт переписку с мёртвыми... Не желаешь прочесть вслух? Это больше походило на приказ. Дождавшись, пока слуга покинет зал, Ван Хельсинг распечатал конверт. Буквы плясали в строчках, раскрывая мужество, потребовавшееся от легата, чтобы справиться с пером и чернилами. - Это старое письмо... От двадцать второго октября. Видимо, потерялось в пути... Дорогой Гэбриэль, - в горле запершило, и он закашлялся. Влад небрежно протянул ему чарку с вином, присев подле Валерия. - Дорогой Гэбриэль, я пишу это письмо находясь на пороге радостного события. Скоро я покину земную юдоль и предстану перед милосердным Господом. Единственное, о чем я могу сожалеть, это то, что не успел рассказать тебе всего, оставив своего любимого ученика одиноко несущим тяжкое бремя. Священная реликвия оказалась в руках изверга, врага христиан. Ван Хельсинг остановился. - Продолжай, - ухмыльнулся со злостью Дракула. -... врага христиан. Я сделал многое, чтобы найти Копье Судьбы и спасти мир от его разрушительной силы. Но мне не хватило времени. Ты - единственный, кто сможет продолжить это важное дело, кто справится, потому как в сердце твоём нет гнилой червоточины, нет гордыни. Наверняка, ты хотел узнать, почему вынужден проводить время при дворе валашского воеводы... Гэбриэль осознал, что как только письмо будет прочитано, Дракула возненавидит его. И в голосе появилась нота печали и раскаяния. Он сам был во всем виноват. Только он один. - Ты знаешь, что Раду из рода Дракулешти по своей доброй воле находится у Мехмеда. Возможно, у него другой Бог, но единственный брат по-прежнему в Валахии. Проси о помощи князя, вместе вы сможете получить то, что так важно для всего христианского мира. Благослови тебя Господь... И да, помимо прочего, конюшню в замке Корвинов поджег я. Письмо упало на тёмную древесину стола. - Что скажешь, Валерий? - тихо спросил Влад. - Говоря честно, я ни черта не понял. - Быть может, сам францисканец нам объяснит? Гэбриэль хлебнул терпкого вина, оставившего на языке только осадок сухой скорби. - Римская Католическая церковь желала видеть тебя рыцарем Священного Ордена, Влад... Поэтому я здесь. Старик Валерий изумленно присвистнул, а Дракула, сосредоточенно глядя в одну точку, сохранял молчание. - В руках султана находится то, что ему не принадлежит. То, что мы должны вернуть любой ценой. - Вот как, - наконец, процедил князь, пряча вскипающую внутри ярость. - И для этого я должен уговорить своего младшего брата помочь нам? Он вскочил с места и, заложив руки за спину, начал прохаживаться вдоль окон, сквозь которые сочился неровный свет пасмурного дня. - А догадываешься ли ты, Гэбриэль, почему Раду остался у Мехмеда?! Крякнув, Валерий, буркнул через густые усы: - Не надо... Не горячись... Но Дракула, перегнувшись через стол, выпалил: - Потому что они любовники, Ван Хельсинг! Любовники! В этих словах было куда больше печали, чем мог расслышать Валерий. Потому что он не знал... Никто не мог знать... Гэбриэль все ещё помнил тот сладостный вкус поцелуя, подаренного ему господарем. Долгого, мучительного, страстного... Он остался погребенным навеки в его памяти, потому что так требовал сам князь. Только теперь стало ясно, почему он не мог смириться и принять это чувство как данность. Раду, предав родного брата, предав свой воинствующий род, променял свободу Валахии на заточение в руках возлюбленного. "Но разве мы подобны им? - Монах спросил сам себя и мысленно обратился к Дракуле. - Разве ты не чувствуешь? Эта клятва, свершенная нами...Как бы ты не пытался скрыть, она соединила нас. Через сны. Через тёплое свечение в сердцах. Через дружбу и верность, через..." - Гэбриэль! - закричал Влад в гневе, но гнев этот был больше похож на испуг. "Любовь..." - Ван Хельсинг не сказал это вслух, но увидел задрожавшие губы Дракулы. Он слышал. Кажется, он слышал... Влад притворился, что ничего не произошло. Сложив руки на груди, он постарался умерить пыл и обратился к Валерию. - Может ты, почтеннейший, скажешь что-нибудь полезное? Старик невинно улыбнулся: - Я в этом ничего не понимаю. Но, если малышу Гэбриэлю нужна помощь... То надо помочь. - Как вы себе это представляете? - возмущённо выпалил князь. - Думаете, братец пригласит меня ко двору? - Что-нибудь придумаем, - Валерий пригладил седые волосы, довольный тем, что буря стихла. - А что это за история с конюшнями в гнезде стервятников? Пока шел рассказ о предполагаемом подвиге легата, Дракула не прекращал бросать взволнованные взгляды, изумленный тем, что в молчании услышал слова Гэбриэля... Своего возлюбленного Гэбриэля... Оглядевшись, Ван Хельсинг глотнул из фляги последние капли зелья. Он сидел на скамейке в одном из городских парков, наблюдая за размеренно текущим днем. Несмотря на то, что Карл покинул город, его собственный отъезд из Бухареста откладывался. Стены княжеского дворца притягивали как магнит и никак не отпускали его воспаленное сознание. Убрав на самую сокровенную полку воспоминание о Дракуле, Ван Хельсинг перечитал статью в газете месячной давности. Орден начал разыскивать его сразу после того, как немцы вывезли древко в Германию. Замысел Гитлера был понятен, но по очевидным фактам, неосуществим. Нацистам нужна священная реликвия. А Ордену нужен он. Чтобы защитить? Нет, упоминание о цельном копье в ватиканских записях датировано пятнадцатым веком. Найти раньше? Вряд ли. Что же значило это представление с причастием в Алба-Юлии, если Карл утверждал, что его не хотят убить? Потому что он единственный, кто знал, где оно... Несколько веков назад Ван Хельсинг, став рыцарем Ордена, спрятал реликвию, но, лишившись памяти, оставил навсегда в небытии знание о спрятанном кладе. Он достал из кармана пригоршню истертого церковного хлеба. В нем была не смерть, а забвение. Как он не догадался раньше? Им было важно, чтобы никто и никогда не узнал, где хранится недостающая часть артефакта. Только так они могли уберечь мир от зла. Поэтому, они стреляли в Карла... Все, кто помогал Ван Хельсингу пролить свет на прошлое находились в опасности! Радка!!! Охотник вскочил было со скамьи, но тут же рухнул обратно - закружилась голова. Предсмертное состояние начало определённо надоедать и нервировать. Он, привыкший пить свои силы из неисчерпаемого источника, теперь был вынужден смиряться с немощностью старика. Что ему ещё оставалось делать? Он по-прежнему намеревался все вспомнить. Ему не было интересно копье, он не хотел власти. У него было только одно сокровенное желание, написанное на измятом листочке и сожженое в надежде на исполнение.