Замкнутый круг

— Я бы хотел тебе очень многое сказать. Но каждое слово затыкает комом мою гортань… будто я больше не помню твоего родного наречия… Сжав в руке деревянный крестик, Габриэль смотрел в беззвездное небо. Быть проклятым оказалось ровно тем же, что и не быть оным. Сознание оставалось ясным, за исключением некоторой путаницы, порождённой скорее страхом. Боялся рыцарь Священного Ордена только одного — допустить ошибку. Именно поэтому он убедил себя не отправлять письмо, которое ночью подкупленный лазутчик должен был переправить в стан влашского воеводы. И Слава Всевышнему. Если бы Дракула увидел эти плясавшие и стремящиеся к падению перед ним буквы, то, наверняка, рассмеялся бы. Так, как он это умеет. Чистое, прозрачное предрассветье немного приободрило Ван Хельсинга. Незапятнанное липкой чёрной золой, уродливостью разлагавшихся трупов и неразлучной со всеми приближенными к султану зловонной сладостью, это утро казалось благословением господним. Теперь разницы не было, чьим богам здесь на чужбине молиться. Своему, требовавшему от него подвига и жертвы, в полном одиночестве? Или всемогущему Аллаху, покровителю и помощнику Османской армии, вместе со всеми свершая утренний намаз. Накануне он был приглашён к трапезе в шатёр Мехмеда и был неприятно раздосадован его обаятельной натурой. Словно за великим султаном не было истории, только его глубокий карий взгляд, с оливковой поволокой и не вымышленным уважением к любому из присутствующих. Раду, как верный питомец, держался поблизости, но не переступал черту. Был ли он в самом деле любовником шаха или нет — красавец знал своё место, вероятно, не считая это чем-то зазорным. И Ван Хельсинг завидовал той безоглядной вере в своего господина, хоть и знал теперь наверняка, что никакая сотворенная страсть не останется ей и будет разрушена силами никому не подвластными. — Я должен предупредить, что независимо от того, каков будет ответ Матьяша, взятие Эски-Джумая предрешено. — кротко и спокойно говорил Мехмед, подводя трапезу к завершению. — Воевода Влад будет казнен. Удивительно, он бросил вопросительный взгляд в сторону родного брата валашского князя, будто говоря: «Я мог бы поступить иначе…» Но Раду знал правильные ответы: — Как Иблис, отказавшийся преклониться, он будет повержен. Немного скривив пухлые губы, султан повернулся всем телом к посланнику венгерской короны: — Мы росли вместе, и воспитывались одними наставниками. Но, будучи неразумным, Влад не извлекал пользы из уроков ему преподнесенных. Мы выдвинемся утром, чтобы начать осаду как можно раньше. Утвердительно кивнув, Гэбриэль обратил внимание на мелкую монету — оттоманский акче, которую вертел в жилистой ладони Мехмед. — Что будет с пленными? — рыцарь опустил ресницы, сощурившись. Мог ли он знать наверняка — правильны ли его вопросы. Султан нахмурил брови: — Воевода не жалел своих пленных, — он скользнул рукой по воздуху и монета закрутилась на столе. — Но я не столь нерадивый ученик. Поскольку ты знаешь, что дьявол никогда не забудет о тебе, то твое дело — не забывать о нем. Танцуя на ребре, монета увлекла Ван Хельсинга на высеченную рекой землю. Туда, где на возвышенности стоял город напуганных людей. Где за пределами церкви зацветали яблони. И под их старыми, кривыми ветвями, сидя на сырой земле, его поджидал дьявол. Он видел Влада, так же незамутненно, как эту монету. И не было в нем ни добра, ни зла. Только сильная жажда жизни, бьющая в висок до секунды, пока серебро не ляжет на стол той или иной стороной. Дьявол плакал. Таковым — не в сумеречно-сизом мороке видения, а наяву — Габриэль никогда его больше не увидит. Состаренное на много лет лицо, на котором слёзы, словно оставляя шрамы, уродуют его красоту. А потом Ван Хельсингу померещилась горящая мельница. И несколько прекрасных женщин, извивающихся в стенаниях. И его собственное отражение в зеркале, к которому он протягивает руку, и пальцы проходят насквозь, ощущая холод и мокрый снег. Дёрнувшись от озноба, Гэбриэль сам не понял, как резко закрыл ладонью монету, остановив ее бесконечное движение. В душном шатре находилось то, что ему было нужно. И он получит это любой ценой.