Нэнси'57

Битлз приветствовали не столь бурно, как когда-то Пинк Уингз, однако, народ все еще помнил их былого лидера, хоть и остальные трое не значили для них ровным счетом ничего. Битлз успели выпустить свой первый альбом. Поклонники не знали, как реагировать, критики тоже осторожничали, лишь пара самых смелых заявила, что это новое слово в музыке. Что Пол смог превзойти сам себя. Что это шаг вперед по сравнению с Уингз. И вот они презентовали свой новый альбом в США, и трое еле держались на ногах от волнения, лишь Пол подбадривал их всех по очереди. Ринго спрятался за барабанной стойкой, Джордж встал поближе к нему, стараясь привлекать как можно меньше внимания, а вот Джону, работавшему в паре с Полом, скрываться было негде и не за кем, и он ощущал лишь холодный липкий страх, потом стекавший по его позвоночнику. Буквально перед выходом на сцену, стоя у самых кулис, Джон почувствовал, как кто-то обнял его со спины, прижимая к себе, и над ухом послышался шепот Пола: - Все будет хорошо, я рядом. Просто смотри на меня, если вдруг растеряешься. Первые несколько песен он взял на себя, чтобы Джон успел привыкнуть к нью-йоркской сцене и расслабиться. Он поминутно смотрел в его сторону, проверяя, как он, и видел перед собой лишь бледное лицо в обрамлении мокрых каштановых прядей. Когда очередь петь дошла до Джона, он изо всех сил впился в гитарный гриф и подошел ближе к Полу, чтобы постоянно держать его в поле зрения. В глазах Пола сквозило тепло и искренняя забота, желание защитить и поддержать. Джон шумно вдохнул и вдруг понял, что он справится. На четвертой песне он даже перестал вертеть головой в сторону Пола, внезапно почувствовав, что сцена – его стихия. Что он давно должен был здесь оказаться и лишь по нелепой случайности и из своей же глупости потерял столько времени зря. На последней песне своего сета Джон вновь поднял глаза на Пола, и увидел в них гордость с какой-то едва уловимой примесью нежности. Уже в гримерке, стащив с шеи ненавистную удавку и отбросив пиджак в сторону, Пол шагнул к Джону и обвил руками, привлекая к себе. - Все прошло чудесно. Ты почти не дрожал, - и Пол хохотнул. В этот момент дверь гримерки распахнулась, и на пороге стояла Нэнси, держа за руку темноволосую девочку. - Познакомьтесь, - улыбнулась она, - это моя новая подруга. По совместительству еще и моя тезка – тоже Нэнси. Пол сжал руку девочки в теплой ладони, а потом, оставив ее с Джоном, поманил Нэнси за собой в дальний угол гримерки. - Это ведь то, о чем я думаю? – спросил он. - Я не знаю, о чем ты думаешь, Пол. - Я запомнил тот наш давнишний разговор, и чем дольше за тобой наблюдаю, тем больше убеждаюсь в том, что ты тогда не солгала. Так почему бы не признаться, что ты действительно из будущего и пришла сюда… а, кстати, для чего ты здесь? С какой целью? Что собираешься исправить? Нэнси молчала, не зная, что отвечать. Признаваться во всем теперь было глупо да и слишком поздно. Это надо было делать лет десять назад, когда она еще пыталась что-то изменить, а не сейчас, когда она пустила все на самотек. Что скажет Пол, когда узнает, как история Битлз развивалась в ее времени? И куда пошлет ее с ее попытками корректировать прошлое? - И эта девочка… кажется, я догадываюсь, кто она. Она поразительно похожа на тебя, и если бы не тот наш разговор, я бы поверила, что она твоя дочь или внучка, но… Нэнси, это ведь ты сама, так? Нэнси по-прежнему молчала. Живя в Нью-Йорке, она сблизилась с собственными родителями, и они, понимая всю нелепость ситуации, тем не менее, позволяли ей нянчиться с по сути самой собой. Маме отчего-то показалось, что самовоспитание – лучший способ вырасти человеком. А уж лучше самой Нэнси ее никто не знал и не понимал. Именно поэтому девочка с первых же минут потянулась к старшей версии себя и теперь просто не представляла своего существования без нее. - Ты молчишь… Наверное, что-то пошло не так, как планировалось, и тебе теперь стыдно? Наверное, вместо того, чтобы что-то исправить, ты наоборот все испортила? И поэтому молчишь сейчас не в силах рассказать мне правду о том, как все должно быть на самом деле. Ну же, хотя бы намекни! В твоем мире я не ушел из Пинк Уингз? Ни единый мускул не дрогнул на лице Нэнси, и Пол сжал пальцами виски. - Черт побери, ты же постоянно говорила нам про Битлз… В твоем мире Битлз были такими же, как мы сейчас, или…? Нэнси подняла глаза и едва заметно кивнула – так, чтобы Пол все понял, но при этом чтобы это ни в коем случае нельзя было растрактовать как именно кивок. - В нынешнем же составе, да? Так в чем же дело? Кто-то из нас умер? Мы распались? Ох, Пол. И умер, и распались. И вновь сошлись. И сейчас опять существуете. История бегает по кругу. И кто знает, не распадетесь ли вы еще лет через десять… - А Пинк Флойд? Они существуют? Нэнси вздохнула. - Я была очень рада увидеться. Вы останетесь здесь до концерта флойдов? Боюсь, на их концерт родители Нэнси ее уже не отпустят… И она как-то слишком поспешно засобиралась домой, внезапно вспомнив о каком-то срочном деле. И Полу показалось, что она приходила лишь за тем, чтобы удостовериться, что они – те самые Битлз, которых она искала здесь аж с 1954 года. И вот, наконец, нашла. На концерт флойдов пришло на порядок меньше народу: вместе с собой Пол унес из группы дивный мелодизм, а суровые и прекрасные тексты Роджера подчас просто терялись на фоне куда менее впечатляющей музыки. Гилмор вкладывал в аранжировку всего себя, а Сид, став единоличным фронтменом, выкладывался на сцене почище, чем когда-то Пол с Роджем. И все равно поток фанатов отхлынул в сторону Битлз. После концерта Пол отправился за кулисы поздравить друга, а тот, потный и разгоряченный, не мешкая ни секунды, поволок его за собой в гримерку. Дверь едва успела захлопнуться, а они уже отчаянно целовались. - Когда вы улетаете? – прохрипел Родж, пытаясь совладать с крохотными пуговками на рубашке Пола. - Послезавтра, - выдохнул тот. - Пойдем ко мне? У меня отдельный номер в гостинице. Вас-то поди вместе с Джоном поселили… Пол уныло кивнул и запустил пятерню в шевелюру Роджа, притягивая его к себе. Но едва их губы снова встретились, как дверь гримерки хлопнула во второй раз, и на пороге возник Сид. - А вот и наши голубки! – заорал он. От него разило алкоголем. - Где ты успел так надраться? – изумился Роджер. – Мы же только ушли со сцены. - Обижаешь, прошел уже почти час, у меня была масса возможностей полить раны спиртом, - усмехнулся Сид. - Прекращай пить, нас ведь на студию не пустят, и все концерты поотменяют, - отчаянно забормотал Родж. - Что, все так серьезно? – Пол был очень удивлен, от Роджа никак не ожидать было подобной халатности в выборе фронтмена. – А чего ты не выгонишь его? Глаза Роджа потемнели на секунду, а потом он тряхнул волосами и покачал головой. - Он ведь из-за нас с тобой пьет… - Ты не принадлежишь ему. - Я и сам себе уже не принадлежу с такой жизнью. - Хочешь все прекратить и соскочить? – Полу едва удавалось замаскировать ужас в собственном дрожащем голосе. Родж покачал головой. - Я должен отвести его в гостиницу и уложить. Ты придешь сегодня вечером? Пол молча кивнул и, развернувшись, вышел из гримерки и не видел, как Родж наклонился к сидевшему на полу Сиду и с почти отеческой нежностью принялся гладить его по голове, плечам и спине. Джона в гостинице не оказалось, и Пол пошел в бар на первом этаже, чтобы тоже хоть немного расслабиться. Там же за стойкой он увидел уже мертвецки пьяного Джона. Он присел в некотором отдалении от него, заказал коньяка и залпом выпил сразу два стакана. Его жизнь в двух столь различных музыкальных коллективах сплелась в плотный клубок, распутать который шансов почти не было. Почти. И Пол пытался уцепиться пальцами за их призрачность, потянуть хоть за одну крохотную нить и извлечь на божий свет истину. - Как там Родж? – окликнул его сразу заметивший его Джон, соскользнул со стула и пересел ближе к Полу. - Пошел отводить Сида в гостиницу. Тот тоже имел глупость нажраться. Как и ты сейчас. - У меня железобетонный повод, - начал было Джон, но Пол только отмахнулся. - У Сида тоже повод. И тоже железобетонный. - Тот же, что и у меня? – в карих глазах Джона сверкнуло отчаянное понимание. Пол скривился: выслушивать сцену ревности на этот раз в исполнении Джона у него не было никакого желания. - Хочешь, я поговорю с ним? – вдруг выдал Джон. – И он оставит вас в покое. - Сид? – изумился Пол. - Он может иметь какие угодно виды на Роджера, но ему не следует так явно все это демонстрировать. Он же должен понимать, какие у вас отношения… Пол не верил своим ушам и молчал, боясь спугнуть это удивительное мгновение полнейшей самоотверженности и бескорыстия. - Пошли я схожу с тобой. Ты к Роджу, а я поболтаю с Сидом, - и Джон помахал перед его лицом бутылкой коньяка. – Против таких методов убеждения он точно не устоит! Они ввалились в гостиницу ближе к полуночи. Сида в его номере не оказалось, и они постучались к Уотерсу. Тот открыл не сразу и был очень удивлен увидеть на пороге их двоих. Джон оттолкнул Роджера, вошел внутрь и, увидев бездыханное тело на постели, махнул им: - Идите в соседний номер. Я приведу его в чувство. Пол смутился и покраснел, делая шаг назад, а Родж устало выдохнул, бросил на Сида беспокойный взгляд и скрылся за дверью. Джон заперся в номере, а затем вернулся к постели: - А теперь просыпайся, чувак. Мы будем с тобой бухать, у меня есть коньяк, - и громко опустил бутылку на тумбочку, открывая пробку. Сид вздрогнул и повел носом, чувствуя разливающийся по комнате родной запах алкоголя. - Стаканы тут имеются? – и, заметив на комоде пару не совсем чистых стаканов, Джон разлил коньяк и протянул один Сиду. – Ну давай за нас и за наше общее горе. Барретт взял стакан, но поднял на Джона непонимающий взгляд: - Ты это о чем, приятель? - А чего ты нажрался сегодня? Ревность поди покоя не дает? - Да, черт побери, Пол уж два года как ушел из группы, а этот все сохнет по нему, хотя давно пора забыть. - А группа тут причем? Они так давно знакомы. Считай, с самого детства. Это любовь, Сид. Вот именно такое и следует называть любовью. - А ты что-то, как я погляжу, не сильно расстроен, хоть и утверждаешь, что у нас общее горе, - нахмурился Сид и залпом выпил коньяк. - Я так давно варюсь в этом котле, что у меня все чувства атрофировались. Да я и сам был виноват: оттолкнул его, когда мы начали сближаться. А когда осознал, что нет мне без него жизни, было уже поздно, они с Роджером намертво вросли друг в друга. Он попользовался мной несколько раз как самым поганым хаслером, но на этом все и закончилось… - Какое свинство, - пробормотал Сид. – И ты еще находишь в себе силы играть с ним в одной группе! - Это все, что у меня осталось – Битлз. Это наша группа, наш единый организм. У меня и так ушло много лет на то, чтобы это осознать. И сейчас мне проще задавить и убить в себе все, что мешает мне работать с Полом. У нас слишком хорошо получается дружить и писать песни, чтобы снова испортить эту гармонию очередной порцией ненормальных чувств… - И как это у тебя только получается… Меня вот все одно нажраться тянет! – и Сид спрятал лицо в ладонях. - А если у тебя не выходит, тогда бросай группу, не мучайся и его не мучай. Насильно мил не будешь, ты же понимаешь… Но ты же мужик, ты справишься. Сид уронил голову на подушку и прикрыл глаза, а Джон лег рядом и принялся напряженно прислушиваться. На секунду ему показалось, что он слышит за стенкой приглушенные стоны и ритмичное поскрипывание. Сердце его пронзила острая боль, но он буквально заставил себя не выходить в коридор, чтобы убедиться, что слух его не обманывает, а продолжать лежать, пытаясь уснуть. И через несколько минут и вправду провалился в пьяный и беспокойный сон. Проснулся он от чьего-то легкого прикосновения к плечу. За окном уже брезжил сероватый рассвет, а рядом с кроватью стоял Пол – такой сияющий, что хоть свечу от него зажигай. - Здесь останешься досыпать? Или пойдем к себе в гостиницу? Джон покорно поднялся, натянул ботинки и побрел к выходу. Уже у себя в номере он забрался в постель прямо в одежде и, повернувшись спиной к кровати Пола, пытался унять бешеное сердцебиение. - О чем вы говорили? – прозвучало в вязкой тишине. - Да так, дал ему пару советов… - Он ревнует, да? - Еще как… - И чего ты ему посоветовал? - Взять себя в руки и смириться. Других способов нет. Ну или уйти из группы – если получится. Он обещал все обдумать. - А чего же ты не посоветовал ему бороться за свои чувства? – усмехнулся Пол, буравя взглядом спину Джона. - А смысл? – Джон развернулся и демонстративно зевнул, давая понять, что не хочет продолжения разговора. – Чувства либо есть, либо их нет. Третьего не дано. Любовь не выклянчить, не добыть силой. И не вернуть, если ненароком потерял, - и Джон снова развернулся, делая вид, что засыпает. Пол больше не стал его беспокоить и сам залез под одеяло. - Не вернуть? – пробормотал он себе под нос. – Возможно, ты и прав. А я бы попытался, - и через несколько секунд его дыхание выровнялось, и он уснул. А Джон так и лежал, стараясь дышать как можно тише и не веря тому, что он только что услышал.