***
Нужно было отдать Игорю должное — в течение следующего часа он не спросил ничего о произошедшем у подъезда. За это Влад был ему безмерно благодарен. По дороге он позвонил в клинику и предупредил, что они везут собаку. Когда Барбоса вытащили с заднего сиденья, используя покрывало как носилки, пёс, прикрыв мутные глаза, редко поскуливал и тяжело дышал. У дверей ветеринарного кабинета Игорь властным жестом руки остановил рванувшего вслед за врачами Славика, приказав: — Сиди здесь, своими криками ты там будешь только мешать, — и скрылся за дверью. Влад оттащил Славика за рукав к стульям в коридоре, усадил. Тот окинул его растерянным взглядом, полным боли. Резко вдохнул, приоткрыв рот, его губы задрожали. Влад присел рядом с ним на корточки, упёрся руками в его колени. — Всё будет хорошо, слышишь, Слав? Ему помогут. — Он, конечно, не мог знать наверняка. Не мог гарантировать, но понимал, что нужно было это сказать. Славик сейчас мог потерять друга — и плевать, что это был всего лишь дворовой пёс. Славик медленно выдохнул, прикрыл глаза. — Это я виноват. — Ты ни при чём, — сказал Влад, — не вини себя. Но Славик его будто не слышал: — Если бы я не был таким тупым, если бы понял, что Шалый всё это серьёзно… — он закрыл лицо ладонями, сильно надавил ими, шумно задышал. Убрал их и посмотрел на Влада. Потрогал его волосы — там, где теперь не хватало большого куска чёлки: — Прости меня, Владик. Прости, я не хотел… Влад убрал его руку, взял её, сжал в ладони — без всякого романтического подтекста, просто поддержки ради. — Прекрати, Слав. Тебе не за что извиняться, тут моей вины не меньше. Сзади послышался тихий хлопок двери, Славик вскинул голову, Влад обернулся. Игорь лишь развёл руками, отвечая на их немой вопрос: — Его пока зашивают. Надо подождать. И Влад снова был ему безмерно благодарен — за то, что и сейчас не задал никаких вопросов, лишь мельком, нахмурившись, посмотрел на Влада, сжимающего руку Славика. Следующие полчаса Владу показались вечностью. В голове шумным роем жужжали мысли: о Бобике, о Шалом, о том, что уже произошло и что будет дальше. Но ни на одной из этих мыслей Владу так и не удалось сконцентрироваться. Мозг будто бы глючил от перегруза, столько всего успело произойти за последние несколько часов. Сперва неразбериха в собственных чувствах, после — эйфория и безмерное счастье от времени, проведённого со Славиком. А потом только страх и отчаяние. Хотелось отключиться. Зажмуриться, провалиться в долгий сон, а проснувшись, понять, что последний час ему просто приснился. Что не встретился им у подъезда никакой Шалый с дружками, что Влад и Славик тихо-мирно дошли до дома, разошлись по своим квартирам, а потом, отоспавшись, снова встретились. Хотелось, чтобы Шалого не было вообще никогда — ни в жизни Влада, ни в жизни Славика. Чтобы щёлкнуть пальцами — и он растворился в пространстве вселенной, как по волшебству. Но рядом с ним на стуле тихо дышала реальность. Можно было бы подумать, что Славик задремал — откинулся затылком на стену, сложил руки на груди и прикрыл глаза. Если бы только он не вздрагивал при каждом постороннем шорохе, ожидая, что вот-вот откроется дверь и выйдет врач. А когда он наконец вышел, Влад сразу понял — с Барбосом всё будет в порядке. Это было видно по лицу врача — обычного полноватого мужчины за сорок. Он улыбнулся, жестом остановил вскочившего со стула Славика — мол, сиди. — Живой ваш пёс. От наркоза очухается и будет как новенький. Дворняги вообще народ живучий. Потом он ещё объяснил, что уход псу, конечно, будет нужен. Рана неглубокая, повезло, что никаких жизненно важных органов не задето. Крови Бобик потерял немного. Врач написал, что нужно купить в аптеке: для перевязки, дезинфицирующее, заживляющее. — Ветаптека у нас в соседнем крыле есть. А собаку лучше пока тут оставить, под присмотром, пока первичное заживление идёт, мы понаблюдаем, перевязки сделаем. Завтра вам позвоним, скорее всего, можно будет забирать. Славик взял список и уже шагнул в сторону выхода, но, похлопав себя по карманам штанов, тихо сказал: — Блять, а деньги-то в олимпийке остались. — А олимпийка, рваная, так и валялась где-то у подъезда их дома. Игорь похлопал его по плечу. — Брось, рассчитаемся потом. Я схожу в аптеку, а вы идите к машине. — Он направился к двери, но, обернувшись, ещё добавил: — Ты хороший парень, Славка. Я думал, совсем скурвился, а нет, каким в детстве был добряком, таким и остался. Молодец. Игорь вышел на улицу, ветеринар скрылся за дверьми кабинета, а Влад посмотрел на Славика. Тот стоял ровно, будто ему палку в позвоночник вставили, и бездумно смотрел перед собой. Поймал взгляд Влада, натянуто улыбнулся. Снова протянул руку к его голове, потрогал остриженные волосы, уронил ладонь ему на плечо. — Сука, как же это всё, блять… — горько выдавил и притянул Влада к себе, обняв за пояс. Уткнулся головой в грудь, стиснул в пальцах ткань толстовки. — Как же я заебался от этой жизни, Владик, если бы ты только знал. Ну почему всё не так, ну какого хуя… Влад замер, буквально окаменел — на него тоже в момент навалилась вся эта горечь и обида. Смог лишь поднять руку да ватным движением погладить Славика по затылку. Тот резко вскинул голову, посмотрел на него — в глазах у него стояли злые слёзы. — Я же только нашёл… — прошептал Славик неясно, но Влад понял, и эта короткая фраза буквально ударила под дых, выбила воздух из лёгких. Он нашёл, за что ухватиться. Нашёл, ради чего можно быть лучше, ради чего хотя бы стоит поверить, что он может стать лучше. И это у него хотели отнять. У них. Уже отняли. В голове Влада снова зажужжали мысли. И снова ни за одну из них он не смог ухватиться — мозг отказывался работать. А может, тут просто не было никаких шансов? — Мы что-нибудь придумаем, Слав, обязательно. Шалый — псих, его в психушке закрыть надо. Ну не ограничен же мир одним этим сраным районом, город большой. Да и живём мы в одном доме, не будет же он в подъезде караулить? И на каждую из этих возможностей тут же находились контраргументы. Да, Шалый станет засылать своих ребят, чтобы постоянно проверять, где носит Славика. Да, он псих — и что с того? Никто его не закроет никуда, спасибо папочке. Да, город огромный, но что им — как партизанам по кустам прятаться? И всё это: опасно, опасно, опасно. Потому что теперь уже всё не обойдётся разбитым лицом. Теперь уже Шалый ясно дал понять, что для Славика шаг вправо, шаг влево — расстрел. А Славик смотрел на несущего эту чепуху Влада и улыбался. Только при этом взгляд у него был будто у зверя, загнанного в клетку. Он нежно потрепал Влада за щёку. — Не переживай, Владик, всё с тобой будет хорошо. Я пойду к Шалому, скажу, что одумался. Возьму с него честное слово, что он тебя не тронет, и будешь ты тихо-мирно жить. Читать свои умные книжки и ненавидеть людей. И Влад понимал, к чему Славик ведёт. И понимал, что это действительно самый логичный и безопасный выход. Но он этого отчаянно не хотел. — А ты? Что с тобой будет? — А я, ну, знаешь, бля… — Он натянул на лицо свою привычную глупо-равнодушную маску. — Буду влачить своё жалкое существование отброса общества. От меня обязательно залетит какая-нибудь тёлка, с которой я замучу по пьянке. И мы будем жить впятером в моей огромной двухкомнатной квартире вместе с алкашами-родителями и орущим пиздюком. К тридцати или раньше я сопьюсь и буду орать на жену и ребёнка. Буду заливаться водкой и вспоминать, что когда-то мог быть счастлив, но всё просрал. И буду очень сильно себя жалеть. — Не говори так, Слав, так не будет, нет, я не хочу так… — А тебя никто не спрашивает, хочешь ты или нет. Мы ж живём в России — тут ни у кого из нас нет выбора. Смирись и расслабься. — Он снова обнял Влада, уткнулся носом в его шею и горячо прошептал: — А так жаль. Мне так нравилось с тобой… просто дружить хотя бы. Плевать на все эти глупости, я же хотел просто дружить… — Неужели ничего нельзя сделать? — ни на что уже не надеясь, спросил Влад. — Почему всё так плохо? — А со мной всегда так. Я привык уже.***
Славик попросил высадить его у соседнего дома. Влад хоть и знал, что тот идёт к Шалому, всё равно спросил: — Ты куда? — В жопу труда чинить провода, — хмуро буркнул тот, выходя из машины. Закрыл дверь и нагнулся, заглядывая в открытое окно. Посмотрел на Влада, будто хотел что-то ещё сказать, но только натянуто улыбнулся и кивнул. «Сам знаешь, так надо», — говорил его взгляд. — Пока, Владос, спасибо, дядь Игорь. Я позвоню потом — насчёт пса. Стоило только войти в квартиру, навстречу им выбежала маман — взъерошенная и нервная, она больше походила сейчас на растерянного подростка, а не на взрослую серьёзную женщину. Открыла было рот, чтобы отчитать Влада, но запнулась, посмотрев на него. Потрогала его волосы. Влад раздражённо убрал её руку — что ж всем так сдалась эта долбаная чёлка? Он уже успел рассмотреть себя в маленьком зеркальце машины: ну не хватает куска, но всё не так уж смертельно. Шалый срезал волосы не под корень, с чёлкой придётся попрощаться, но, учитывая, что Влад сейчас мог валяться в неотложке с разорванным ухом, так вообще плевать на волосы. — Мам, пожалуйста… Я ужасно хочу спать, давай потом, а? — Угу. — Игорь похлопал его по плечу. — Да и работу никто не отменял сегодня, Кать. — И строго добавил, развернув Влада к себе: — Но вечером я жду от тебя подробного рассказа! Влад только устало кивнул и ушёл к себе. Стянув толстовку, он так и упал лицом в подушку, не снимая уличных джинсов и футболки. И тут же провалился в сон. Ему снилось странное и очень приятное. Они со Славиком снова оказались утром во дворе, держались за руки, дошли до подъезда. И там их никто не ждал. Они целовались в лифте — совсем целомудренно и нежно, не вжимаясь друг в друга страстно, а лишь слегка касаясь губами. Славик вышел на своём этаже, а Влад тихо пробрался к себе в комнату, не разбудив ещё спящих маму и Игоря. Улёгся в кровать, а проснулся от надрывающегося звонка в дверь. Славик с порога спросил: — У тебя никого? Влад только сонно моргнул, кивнул ему проходить внутрь и пошёл смотреть кухню и зал. Дома и правда никого не оказалось — время только подходило к трём дня. Славик прошёл в кухню, положил на стол пакет из «Пятёрочки» и сказал: — Вот, свари пельменей. Жрать хочу — сил нет. И потом они ели пельмени и пили чай с какими-то дурацкими конфетами из глубин кухонного шкафчика. Влад предложил играть в Мортальник, но Славик скривился и, зевнув, сказал: — Давай кинцо лучше посмотрим. И они выбирали фильм, и Славик возмущался: — Ты, блять, чё, вообще балда? Как ты мог не смотреть «Брата»? Это же классика! И, сидя совсем близко на кровати в комнате Влада, они смотрели фильм. Где-то на середине Славик зазевал, пробурчал что-то вроде «Ты смотри-смотри, я его уже наизусть знаю», улёгся Владу на плечо, уткнулся носом в шею, горячо задышал. А Влад, как ни пытался сосредоточиться на сюжете фильма, всё больше таял от лёгких поцелуев в шею да наблюдал за длинными пальцами, водящими замысловатые узоры по его коленке. А потом стало как-то всё равно на экранную философию Данилы Багрова, потому что рука переместилась к Владу под футболку. Его мягко, но настойчиво толкнули в бок, заставив улечься на кровать. И тогда, когда, зарываясь пальцами в волосы Славика, он почти растворился в остром наслаждении, Влад проснулся. Он минут пять лежал, тяжело дыша и тупо глядя в потолок. Сон был таким реальным, и Влада так резко выкинуло из него, что он никак не мог понять, где находится и почему рядом нет Славика. Память возвращалась обрывками, и с каждым новым становилось всё паршивее на душе. — Заглянул в другую реальность, — сам себе сказал Влад. — В ту, наверное, где Шалого в детстве уронили. Насмерть.