В Огайо всегда пахнет сиренью

После визита к Джошу я совсем расклеился. Наверное, всё должно было получиться с точностью да наоборот, но по какой-то причине я не находил в себе ни малейшего желания брать себя в руки. Мне пришлось идти на крайние меры. Я включил ноутбук, открыл браузер и ввёл в поисковике запрос «как стать счастливым?». Представляете, до чего может докатиться человек, который ищет ответы на подобные вопросы? Но я делал это исключительно потому, что хотел снова вселить в свою собаку надежду и радость жизни. Перелистав множество сайтов и страниц, я записал в блокнот только самое адекватное и разумно осуществимое, всё остальное решительно забраковал. Не думаю, что Лизе понравится скакать на одной ноге по тонкой верёвочке над уровнем моря. Прыгать с парашютом тоже не вариант. У неё наверняка остановится сердце прежде, чем её лапы коснутся земли. И список абсурдных предложений можно перечислять до бесконечности. Последние дни незапланированного отпуска (послезавтра Джоша выписывают) я решил посвятить всё свободное время своей унылой собаке. В момент, когда я присоединился к ней, она лежала у окна на своей подстилке с россыпью косточек и смотрела по сторонам, словно ожидала нападения хищника, но её выражение мордочки ясно давало понять «мне всё равно, пусть разорвёт меня на части и наконец прекратит мои страдания». Я обнимал её, чесал за ушком, тыкался в носик и игриво рычал, надеясь получить взаимную отдачу. После многочисленных безуспешных попыток привести её в чувства, я надел на неё ошейник, прицепил поводок и мы вместе отправились на улицу. На этот раз я взял с себя твёрдое обещание, что прогулка продлится чуть больше, чем жалкие десять минут. По началу шелти упорно сопротивлялась, мотала головой в стороны и тянула поводок на себя, царапала когтями асфальт и страдальчески скулила, но постепенно всё же втянулась. Она поняла, что мои намерения более чем серьёзные, и ей пришлось признать своё поражение и сдаться. Биг Уолнат Парк — лучший парк для хозяина и его собаки. Территория растянулась на достаточное количество миль, оказалась чистой, просторной и местами встречались лавочки, на которых хозяева могли передохнуть, спокойно наблюдая за своими резвящимися псами и сучками. Когда я в последний раз приводил сюда Лизу, она чувствовала себя настоящей дикаркой среди таких же свободных и счастливых собак, резво носилась по всей территории, гоняла заблудших белок, знакомилась с сородичами и время от времени пыталась совершить отважный прыжок на одинокое дерево. Сейчас я просто надеялся, что животные всё же умеют вспоминать и ностальгия пробьёт в ней прежние чувства. Мы прошли до самого центра, уселись на траву и я несколько раз погладил её по холке, прежде чем спустить с поводка. Сперва она бездейственно смотрела по сторонам, как бы спрашивая меня «Что мне здесь делать? Зачем мы пришли сюда?», но в скором времени слегка раскрепостилась. Она побежала трусцой в сторону рыжей маленькой собаки и поприветствовала её, лизнула в носик, после чего направилась дальше, а такса вприпрыжку увязалась за ней. Я же просто следовал за ними обеими, чувствуя, как с души спадает тяжкий груз. Наконец моя Лиза оказалась в кругу друзей и сможет хотя бы на время забыть о своей хандре. Эта мысль не могла не радовать меня прямо сейчас, когда Лиза больше не выглядела самой несчастной представительницей породы шетландских овчарок. По крайней мере, мне так казалось. В какой-то момент я почувствовал, что... нам не хватает Джоша. Он так любит собак, так любит! Когда мы обсуждали поведение Лизы и стратегию её обучения, у него почти-почти выступали слёзы и глаза светились любовью. Я обязательно привезу его сюда, чего бы мне это не стоило. Как бы сильно он не противился, я всё равно заставлю его взглянуть на этих счастливых комков шерсти собственными глазами. Он либо обрадуется, либо возненавидит меня ещё больше, но чем бы не обернулась наша прогулка, уверен, он запомнит этот день. Он будет рад вновь оказаться среди тех, кто когда-то дарил ему смысл в жизни. С момента выписки наша жизнь медленно, но верно возвратилась на круги своя. Я приезжал рано утром и уезжал поздно вечером, игнорируя трудовой кодекс. Мне самому хотелось проводить с ним больше времени, не смотря на то, что из больницы он вернулся ещё более замкнутым и агрессивным. Возможно, ему просто нужно заново адаптироваться. В любом случае, я решительно не собирался сдаваться со своей навязчивой идеей. Во вторник мы с Алексом погрузили Джоша в специально оборудованную машину, где вместо задних сидений оставалось большое место для инвалидного кресла. Конечно, компания Алекса не совсем вписывалась в мои планы, но это более чем разумно пригласить с собой человека, который в случае пожарной тревоги сумеет правильно спасти ситуацию. Я предпочёл умолчать о конечном пункте нашей поездки. Джош до последнего даже не подозревал, что машина с грубым рычанием припаркуется на стоянке Лучшего Парка Для Собак. И всю дорогу меня переполняло сладкое предвкушение невероятного события. Казалось, я делал это не столько для Джоша, сколько для самого себя. Довольно эгоистично, наверное. Мне просто хотелось подарить ему день, где он почувствует себя прежним. Разумеется, я не мог вернуть ему Аделаиду, ничто не способно возвратить её к жизни, но мне казалось правильным отвезти его в парк для животных. Никогда не забуду его выражения лица. Когда мы с Алексом провезли его через ворота и чуть дальше по витражной дорожке, он смотрел на окружающий мир таким взглядом, будто оказался не в парке, а на какой-нибудь космической станции (я не мог привести в пример Диснейленд, потому что для Джоша это явно не открытие). Каре-зелёные глаза бегали по зелёной площадке, останавливались на размытых красках животных и снова пускались в бега. Я чувствовал, как его напряжение постепенно слабеет, как глаза заливаются восторгом, а кончики пальцев неуверенно ищут поддержки в пульте управления креслом. Мы с Алексом несколько раз переглянулись, задавая друг другу безмолвные вопросы, и снова обратили внимание на человека, который, кажется, впервые за все года, проведённые в коляске, оказался действительно На Своём Месте. Алекс поручил управление мне, а сам отошёл на несколько шагов, позволяя нам чувствовать себя наедине друг с другом. Я был благодарен ему за понимание. Джош ещё не до конца оправился после болезни, и потому был слаб до самостоятельного вождения кресла. Остановившись в самом центре развития событий, я снова проследил за его взглядом, наивно полагая, что он не замечает, и увидел недалеко от нас высокого, спортивного человека, который бросал своей собаке палку, терпеливо ожидал на месте и, удовлетворяясь успешным результатом, угощал питомца лакомством. Собака ловила печенье налету. Я хотел было отвезти его в другую часть парка, но он отрицательно покачал головой, призывая понаблюдать ещё немного. Хотя он не сказал ни слова, я точно знал, что он в восторге от всего происходящего. Спустя какое-то время мы втроём устроились в тени почти у самого края Дог Парка, я кормил Джоша сырными крекерами и не мог прекратить широко улыбаться, как идиот, у которого заклинила челюсть. Алекс в это время резвился с чужим псом, совершенно забыв обо всём на свете, и беззаботно обсуждал с его хозяином великолепную погоду и частоту испражнений питомца. — Как себя чувствует Лиза? — я ощутил в его голосе незнакомые прежде нотки наслаждения и сделал вид, что не раскусил его попытку скрыть искренний восторг. — Благодаря тебе уже лучше. Утром я кормил её творогом и фруктами. Прочитал в интернете, что им тоже полезно правильно питаться. Мне нравилось говорить с ним о Лизе. Сообщать хорошие новости всегда приятно, разве нет? И мне показалось, что Джош остался доволен услышанным. — Спасибо. Я так и не понял, за что именно он благодарил меня. За то, что вытащил его задницу из дома, или за то, что наконец включил мозг и решил всё-таки взять на себя всю ответственность в уходе за Лизой? Впрочем, мне было всё равно, главное, что ему удалось хотя бы на один день перенестись в прошлое и снова почувствовать связь между собой и четвероногими. После мы двинулись дальше. Добравшись до небольшой поляны с беспорядочной россыпью одуванчиков, я принялся срывать их и осторожно укладывать на коленях Джоша. К счастью, колёса его кресла отлично преодолевали поросшую травой землю, так что мы не испытывали ни малейшего дискомфорта и чувствовали себя максимально свободно. В скором времени нам пришлось вернуться обратно на прежнее место перевала, потому что в какой-то момент совершенно забыли своего третьего компаньона. Я взял в охапку внушительный букет жёлтых цветов с колен Джоша, сел на траву перед ним, скрестил ноги вместе и начал умело переплетать стебельки одуванчиков между собой, одновременно прислушиваясь к звукам природы, жизнерадостного лая и отдалённых голосов окружающих людей. Молчание Джоша больше не казалось ядовито напрягающим, наоборот, мы трое чувствовали себя комфортно, когда тишину в кругу нашего трио прерывал разве что шум окружающего мира. Когда я закончил работать над цветами, две пары любопытных глаз уставились на результат моих стараний. Для пущего эффекта я вскочил с насиженного места, приблизился к креслу и, слегка наклонившись, загородил Джошу солнце и украсил его волосы цвета аквамарина жёлтым венком, всё ещё сохранившим в себе цветочный аромат. На фоне живописного пейзажа Джош выглядел невообразимо потрясающе. В какой-то момент на его лице проскользнула едва заметная тень улыбки, и этот жест лучше любых слов подтвердил мою уверенность в том, что этот день запомнится всем надолго. Навсегда. В этот момент я начал понимать, что влюбляюсь.