В Огайо всегда пахнет сиренью

Оказавшись внутри, я сам того не осознавая крепче сжимал ручки его кресла, боясь, что если отпущу, то мы обязательно потеряем друг друга. Темно и сыро. Никогда бы не подумал, что Джош интересуется подобными... местами. Это, может, и в моём стиле искать приключения на задницу, но уж точно не вяжется с образом обеспеченного и достаточно образованного молодого человека в виде Джошуа Уильяма Дана, которого проще застать на собрании анонимных алкоголиков, нежели чем в подобных развалинах. Мы прошли в упор до голой стены с обшарпанной краской и мне всё же пришлось озвучить вопрос, который зародился во мне ещё до того, как я переступил порог этой заброшенной части здания: — Разве это законно? Зачем мы сюда пришли? — Ты сможешь взять меня на руки и спустить вниз по лестнице? — А ты будешь отвечать на мои вопросы? — А ты не уронишь меня? Как я уже говорил, этого человека невозможно переубедить. Я наклонился вниз, схватил Джоша под мышками и резко потянул назад, переводя его вес на свой собственный. Крепко прижимая его к себе всем телом и дотащив до закрытой двери, я пнул по ней ногой и в следующее мгновение в гробовой тишине раздался тяжёлый выстрел. Отлично, мы выломали дверь, просто замечательно! Хотя, судя по тому, с какой лёгкостью она поддалась, она всё время оставалась открытой. — Если меня посадят, я скину всё на тебя. — Тебе никто не поверит. — Засранец, нечестно пользоваться своим положением! — Осторожно, не урони инвалида. Перед нами раскинулась крутая лестница вниз. Прежде чем начать спуск, я сильнее сжал хрупкое тело Джоша напряжёнными до предела руками, оценил свои немногочисленные шансы и немного дрожащей ногой ступил на первую ступеньку. Господи, как сильно колотится сердце. Из-за практически отсутствующего освещения миссия казалась вообще невозможной, я всё время боялся, что наступлю мимо поверхности и не то, что бы выроню Джоша из рук, просто мы оба полетим вниз по прямой траектории и обязательно сломаем не одну часть тела. Руки Джоша я заранее закинул себе на плечи, так что они свободно болтались у меня за спиной, и в какой-то момент я почувствовал, как кончики его пальцев медленно сдавливают футболку, так что я мог ощущать его прикосновения на своём позвоночнике... Соберись, Тайлер, осталось совсем немного! Вот, вот, ступенька, ещё одна, ещё и... Наконец цель достигнута. От гордости за свои отвагу и силу я даже не сразу заметил, как мы оказались в ещё более тёмном, затхлом, воняющем плесенью и сыростью помещении, больше напоминающем студию для съёмок очередного фильма про апокалипсис. Кажется, сюда не ступала нога человека уже несколько десятков лет, если не больше. — И всё-таки, для чего мы здесь? — Сделай мне одолжение... — Ну уж нет! — я неосознанно вцепился в его кожу так, что ощутил боль в пальцах, и почти сразу ослабил хватку, хотя, разумеется, он всё равно ничего не почувствовал. — Либо ты отвечаешь на мои вопросы, либо... либо мы уходим прямо сейчас. Мне тяжело тебя держать, понимаешь? — Вообще-то, я хотел попросить тебя подняться наверх и спустить мой рюкзак, но если тебе хочется поорать: пожалуйста. Я одарил его довольно суровым взглядом (ученик превосходит своего учителя) и, выдохнув из груди спёртый воздух, принялся аккуратно опускать Джоша вниз, прямиком к стене, чтобы он смог облокотиться на неё и в таком положении дождаться моего возвращения. Мне потребовалось всего ничего, так что уже буквально через пару минут я спустился обратно на нулевой этаж с чёрным рюкзаком в руках (что это так странно звякает внутри?) и, прежде чем приступать к каким-либо действиям, решил сперва осмотреться: изучить территорию, так сказать. На первый взгляд напоминает призрак какого-то давно пользующегося успехом бара: пыльная, заваленная обломками досок стойка располагалась вдоль противоположной стены, рваные диванчики находились у другой, а из маленьких окошек в паре дюймов под потолком пробивались тусклые солнечные лучи, и это было единственное доступное нам сейчас освещение. — Итак, что мы здесь делаем? — я старался сохранять спокойствие, но с каждой секундой пребывания в этой дыре моя нервная система становилась всё более уязвимой. — Для начала мы могли бы устроиться у другой стены, подальше от выхода. Что думаешь? Я стиснул зубы, но промолчал. Перекинул рюкзак за плечо и снова взял Джоша на руки, совсем как ребёнка-переростка и, проследив за его взглядом, тяжёлым шагом направился в противоположную часть комнаты, стараясь обходить битые стёкла и прочий опасный мусор под ногами, после чего устроил его на более безопасном участке и положил рюкзак рядом с ним. — А теперь открой его и достань кое-что. Честное слово, когда-нибудь я прикончу этого парня. Итак, сдвинув собачку, передо мной предстала весьма интересная картина: содержимое рюкзака полностью подтвердило все мои худшие опасения по поводу подозрительных звуков, поскольку во время передвижения за спиной что-то постоянно билось друг об друга. Я вытащил бутылку с продолговатым горлышком и посмотрел на Джоша неверующим взглядом, широко раскрыв глаза. И, судя по его выражению лица, это именно та реакция, на которую он рассчитывал. — Серьёзно? Алкоголь? — немного даже сердито спросил я, как будто отчитывал собственного сына-подростка. — Не просто алкоголь, а Каберне-Совиньон. Самый изысканный винный сорт. Уверен, ты никогда в жизни не пробовал и не попробуешь ничего лучше. Испытывая крайне противоречивые чувства, я смотрел то на Джоша, то на бутылку вина в руке, то снова на Джоша и снова на... Это какой-то розыгрыш, он точно издевается надо мной. — О'кей, допустим. Тогда почему мы собираемся пить самый изысканный винный сорт в какой-то дыре, как будто скрываемся от взрослых? — Потому что раньше здесь находился бар, в который я часто ходил со своим парнем, чтобы отметить очередную годовщину наших отношений. — И как это связано со мной? — Неужели ты забыл, что сегодня ровно четыре месяца с того дня, как ты устроился на работу? И всё равно ничего не понимаю. Разве любовные отношения могут идти наравне с тем, что люди называют работой? В любом случае, мы уже здесь, так что, вероятно, назад дороги нет. Я словно вернулся в далёкое прошлое, когда в средней школе мы с парнями прятались за гаражами и, передавая друг другу ледяные банки из под пива, выпивали хмельную жидкость, панически оборачиваясь на любой посторонний шум в страхе быть пойманными взрослыми. Компания подростков в блейзерах, майках с наименованием баскетбольной команды и разноцветных свитерах казалась мне тогда невообразимо крутой и престижной. Помогая Джошу, я держал бутылку у его рта и порционно вливал в него алкоголь, внимательно следив, чтобы он не захлебнулся, после чего подносил горлышко уже к своему рту и чувствовал, как ни чуть не кислая жидкость с теплом обволакивает горло. — Мне стоит тебя предупредить, Джозеф. — Внезапно сказал он и мне пришлось не только опустить бутылку вниз, но и крепко сжать её пальцами в случае, если новость окажется чересчур ошеломляющей. От него можно ожидать чего угодно. — Перед тем, как закончить с Алексом, я попросил его избавить меня от одной детали, которая не к стати помешала бы нам. С трудом выдержав придуманную налету шутку, я тяжко сглотнул и с готовностью перейти к основной сути кивнул головой. — В общем, ты, наверное, и сам заметил, что у меня нет катетера для... — О нет, нет, нет, нет! — возбуждённо запротестовал я, когда до меня наконец дошло, что и к чему. — Ты же не хочешь сказать, что в любую минуту ты можешь, ну, блин, описаться? Его выражение лица вдруг потемнело и нахмурилось. — Твою мать, да не собираюсь я писаться. Немедленно прекрати преувеличивать. — А... но... существуют же подгузники для взрослых?! — Серьёзно? Джозеф! Я просто предупредил, не факт, что это случится. Я не маленький ребёнок, чтобы справлять нужду каждые десять минут. На секунду у меня словно пропал дар речи. Я отчаянно пытался придумать хоть что-то, что позволило бы нам слегка разрядить возникшую... неловкость, но в конечном итоге всё равно продолжил акт возмущения и недовольства. — А что, если ты всё-таки описаешься? Алкоголь быстро выводит жидкость из организма! О чём ты только думал?! Господи, мы все утонем... Не знаю, почему, но я совершенно разучился контролировать собственные мысли, они просто вылетали изо рта, как атомы углерода, и я ничего не мог с этим поделать. Мне ещё повезло оказаться рядом с таким сдержанным и невозмутимым человеком, как Джош, иначе... — Лучше бы спросил, как ты меня поднимать собираешься в таком, знаешь, — глаза Джоша забегали по всей моей физиономии, отчего я ощутил себя слегка обнажённым. — Состоянии. — Я в полном порядке! А что бы ты подумал на моём месте?! — Если уж на то пошло, на твоём месте меня бы здесь вообще не было. — И что ты хочешь этим сказать? В школе я посещал кружки актёрского мастерства, так что убедительно изобразить обиду для меня сущий пустяк. — Никогда не задумывался о том, что ты находишься совсем не там, где нужно? — мне определённо не нравилось, в каком серьёзном направлении двигался наш разговор. Потому что, потому - что? Потому что я ненавижу подобные вопросы. Хотя бы потому, что это не их собачье дело. На самом деле я просто не знаю, где я хочу быть, не знаю, кем хочу работать, не знаю ни единого грёбаного места, в котором я буду чувствовать себя, как рыба в воде. И абсолютно каждый человек в этом городе считает своим долгом задать мне вопрос, почему я ничем не занимаюсь, почему ничего не делаю для достижения высоких целей и Какого чёрта вообще прожигаю свою жизнь на неважные вещи. Раньше я бы как обычно ушёл от ответа, без труда сменив тему разговора, но сейчас... не смотря на лёгкое алкогольное опьянение, я чувствовал себя трижды униженным, потому что из уст Джоша этот вопрос казался уничтожающим. — Будто я вышел не на той станции в одних трусах и вынужден вечно ждать своего поезда. — Утвердительно добавил я, опустив голову вниз, как пристыженный за курение подросток. Выдержалась мучительная пауза. — Сядешь ко мне на колени? Я непонимающе посмотрел на Джоша с немым вопросом в глазах. — Ну же, Джозеф, садись. Дважды приглашать не стану. Садись ко мне лицом, пожалуйста. «Пожалуйста» Игнорируя здравый смысл, я притупил смущение и всё же забрался к нему на ноги, такие хрупкие, острые и... господи, я могу без проблем обхватить их руками! Затем осторожно положил ладони на его плечи и наши взгляды встретились. Я чувствовал, как мои щёки пылали огнём, когда кофейные глаза Джоша изучали меня, как изучали бы драгоценный камень. Он улыбнулся. Очень мягко, как если бы улыбался какой-то безумно миловидной собачке. И я улыбнулся в ответ. Наверное это странно, что мы сидим в заброшенном баре, почти полностью погружённом во тьму, смотрим друг другу в глаза, как никогда прежде не смотрели, и делим кислород на двоих, глупо улыбаясь. Но, знаете, прямо в эту секунду весь мир словно перестал существовать только для нас двоих. Конечно, я не мог перестать волноваться, не мог просто расслабиться и позволить происходящему нахлынуть меня волной, но и воспрепятствовать у меня тоже не хватило бы смелости. Или всё-таки желания? Внутри что-то приятно закрокотало. Между нами словно образовалась невидимая нить, которая с каждой секундой становилась всё тоньше и короче. От нервов я искусал себе все губы в безмолвном ожидании... чего-то необычного. — Тебе хорошо? — (от него пахнет вином сильнее, чем я думал). Я не нашёлся, что ответить. Все мысли смешались в одно целое и я отчаянно пытался держать себя в руках, чтобы не испортить момент какой-нибудь очередной глупостью, глупостью достойной Тайлера Джозефа, как привыкли говорить мои родители, когда снова узнавали о моих неудачах. — Странный ты человек, Джозеф, — Джош усмехнулся, поворачивая голову в сторону. — Когда тебя просят заткнуться, ты начинаешь говорить ещё больше, но когда спрашивают о чём-то серьёзном — упорно молчишь. — Ну, не знаю... здесь пахнет трупами. И, наверное, блевотиной. — Наверное, я просто пытался уйти от ответа, боялся признаться самому себе, что мне действительно хорошо с ним даже не смотря на то, что мы находимся в мрачной и Богом забытой коробке без нормального освещения и вентиляции. — Ты просто невыносим, знаешь? — Я затаил дыхание. — Наклонись ближе. — З-зачем? — (Считай до десяти: раз...) — Хочу сказать тебе кое-что важное. — Врёшь? — А ты наклонись и узнаешь. Я посмотрел на него с недоверием, но, если быть честным, то какая-то часть меня даже возбудилась от одной только мысли, Что именно может произойти буквально в следующее мгновение. Не отдавая себе отчёта, я всё же поддался вперёд и оказался застигнутым врасплох дерзким, уверенным поцелуем. Соприкосновение наших губ электрическим током пробежало по нервным сплетениям, я даже вздрогнул, когда в голову ударило размытое осознание всего происходящего здесь и сейчас, но всё же ответил взаимностью. (два, три, четыре...) (сколько ты выпил, Джош?) (господи, как жаль, что ты не можешь прижать меня к себе руками...) Я сжался и мышцы натянулись, как гитарные струны. Даже не сразу заметил, что всё это время не дышал. Я мысленно представил, как его хрупкие длинные пальцы изучают мою кожу под футболкой, хотя прекрасно понимал, что не должен, не должен думать о таком. Это всё ужасно неправильно, ужасно... неправильно... Как бы мне не хотелось дополнить наш (поцелуй???), остаток здравого смысла всё же не позволил мне переходить черту и торопиться слишком быстро, так что я старался держать руки на расстоянии от слабого, такого беззащитного сейчас тела, которое в темноте казалось ещё более уязвимым, хотя всё моё естество нуждалось в обратном. Я моментально забыл обо всем на свете — и весь мир закружило в ядовитых красках. А потом всё закончилось. Джош внезапно отстранился и выдохнул из груди горячий воздух, пропитанный винными парами, и заставил меня опуститься на землю. Его зрачки были расширены, а глаза с трудом фокусировались по центру, так что теперь я отчётливо понял: он пьян. И, скорее всего, даже не вспомнит об этом поцелуе на следующий день, как проснётся от похмелья. Даже не знаю, что хуже: наш поцелуй под воздействием алкогольного опьянения, или же то, что для него это ровным счётом ничего не значило. Наверное, было бы проще, будь я более нетрезв, чем есть на самом деле, но я ошибочно предпочёл ограничить себя в дозе, чтобы... Чёрт возьми, я совершил ужасную ошибку, поддавшись мимолётному порыву эмоций, и если всего секунду назад моё сердце совершало тройные сальто, то сейчас оно словно покрывалось рваными трещинами, как на льдине под давлением столкновения с неконтролируемым кораблём. — Тебе хорошо?