В Огайо всегда пахнет сиренью

Если бы мне сказали, что наш день закончится внезапным поцелуем, который выбьет из лёгких буквально весь воздух, я всё равно без раздумий согласился бы провести его именно так. Иногда хватает короткого мгновения, чтобы запомнить его на всю жизнь, чтобы однажды в будущем вспоминать его с тёплой улыбкой на лице и гордиться, что всё не сложилось иначе. Мы по-прежнему смотрели друг другу в глаза и, не знаю, может, во мне до сих пор говорит процент алкоголя, но в эти секунды я чувствовал, что теперь наша жизнь кардинально изменится, что всё уже не будет, как прежде, что меня чёрт возьми, тянет к этому парню и, не смотря на внутреннюю борьбу с самим собой, я не хотел, чтобы этот момент подходил к логическому завершению. По злой иронии судьбы, как бы хорошо сейчас ни было, стоит всё же признать, что нам уже давно пора возвращаться домой. Мы провели здесь значительно больше времени, чем я ожидал и не думаю, что стоит испытывать терпение миссис Дан (иногда мне кажется, что любое моё решение относительно её сына лишь закрепляет её уверенность в том, что я неисправимый идиот). Когда я поднимался с колен Джоша, мне казалось, что моя задница нарушает какой-то важный закон тяготения: меня переполняло невыносимое желание свалиться обратно и не вставать ещё как минимум целую жизнь. После чего я слегка размял мышцы, походил вокруг своей оси и, как только тело более менее привыкло к движению, я забросил уже опустевший рюкзак на плечи, наклонился над Джошем и подхватил его таким образом, как по традиции жених несёт невесту во время свадебной церемонии. Стоит ли говорить о том, какие эмоции меня наполняли теперь, в свете последних событий? Я по-прежнему улавливал некую связь между нами, и с каждой секундой она становилась всё более ощутимой. Вот только Джош определённо не разделял моих ощущений: его тело размякло на моих руках, а голова повисла вниз, поскольку он и не старался держать её на весу. Не знаю, может, это глупо и необязательно обижаться на его состояние, но внутри что-то тревожно зарокотало. — Я люблю тебя, — (я чуть не споткнулся на последней ступеньке) — Брени, ты — луш-ший в-в... мире парень. Знаете, я бы ни капли не пожалел о том, если бы выронил это пьяное тело из рук прямо сейчас, как бы случайно. Вероятность того, что он что-либо почувствует крайне мала, зато я бы почувствовал некое облегчение хотя бы потому, что таким образом наверняка смог бы пресечь его совершенно неуместные признания в любви. У меня не было ни времени, ни желания обдумывать, кто такой «Брени» и почему Джош вспомнил о нём именно сейчас, и поэтому я просто стиснул зубы и, осторожно маневрируя через дверной проём, аккуратно (к сожалению, даже глубокая обида не заставила меня небрежно обратиться с этим хрупким сосудом) уложил Джоша обратно в кресло, демонстративно потирая руки от несуществующей пыли. С одной стороны, меня не должно волновать, кому всё ещё принадлежит это разбитое сердце, но с другой... не знаю, как объяснить это чувство. Словно осознание смертельной вечности обрушилось на меня, как снежная лава. Смертельную тишину прерывали тихие стоны, издаваемые Джошем, и я почти сразу пожалел, что забыл взять из дома наушники. Иногда я в упор не понимаю строение человеческого организма: по какой такой научной причине его мозг не испытывает ни малейшей чувствительности того, что находится ниже шеи, но по-прежнему сохраняет возможность «надираться в хлам?». Должен признать, в медицине я полный профан. Не могу поверить, что наша прогулка могла стать ещё более отвратительной. Когда я вернул Джоша в его замок РАПУНЦЕЛЬ, разъярённые родители окружили меня со всех сторон, набрасываясь и едва не затаптывая на ровном месте. От их возмущённого крика у меня болезненно закружилась голова и последующие высказывания я предпочёл слушать в пол уха. Разумеется, я виноват. Разумеется, я совершил ошибку. Но даже в такой максимально напряжённый момент я не мог перестать думать о том поцелуе... Он был не таким, как все мои поцелуи с другими людьми (не хочу вдаваться в подробности), он был похож на волшебство, которое имеет свойство останавливать время и запускать в тело тысячу электрических разрядов. Возможно, в ту секунду я был слишком потрясён и шокирован, чтобы думать о чём-то глобальном, но сейчас я свободно прокручивал в памяти воспоминания, как чёрно-белую киноплёнку, и всё внутри сжалось до предела от одной только мысли, каким робким и нуждающимся выглядел Джош в тот момент, когда его губы медленно тянулись к моим. Словно он долгое время репетировал свои действия и только и ждал подходящего момента. --... безответственным, чтобы подвергать моего сына такой опасности! — женский голос ворвался в моё подсознание, будто пушечный выстрел, и я с трудом сфокусировал взгляд на разъярённой матери, которая продолжала активно жестикулировать руками и бросать в мою сторону упрекающие взгляды. Было видно, что её муж больше не проявляет никакого участия в воспитательной беседе, но миссис Дан, похоже, это ни чуть не останавливало. Я пытался собрать мысли воедино, но они все куда-то разбежались подобно тараканам, среагировавшим на яркий свет, поэтому в своё оправдание я мог только молча потупить глаза в пол и с полным осознанием непозволительной вины кивать головой время от времени. — Он мог пострадать, Вы это понимаете? Ему очень вредно употреблять алкоголь, особенно в таком количестве! И Вы должны заботиться о нём, а не делать только хуже. Предупреждаю, мистер Джозеф, ещё раз такое повторится: и мы распрощаемся. Я виновато посмотрел в сторону спящего Джоша (ни о чём не подозревающего) и тяжело сглотнул застрявший ком поперёк горла. У меня осталась одна только жизнь, и эта жизнь висит буквально на волоске. Доверие миссис Дан максимально исчерпано и, вероятно, она сделала мне огромное одолжение, что позволила продолжить работу (последнее моё одолжение). Порой мне действительно кажется, что я завишу от него даже больше, чем он зависит от меня, и осознание этого факта заставляет слегка насторожиться. Кто я такой? Зачем я в этом мире? Джош заполнил всю мою жизнь, и я не знаю, что бы я делал сейчас без него. Возможно, я бы по-прежнему искал работу, спорил с мистером Джойсом и выслушивал бы нелестные комментарии от родителей, какой я ужасный сын. Возможно, развозил бы пиццу по округе и ненавидел каждую секунду, проведённую на свежем воздухе вдали от дома. Так что несмотря на все трудности и подводные камни, я искренне благодарен судьбе, что моя жизнь сложилась именно так, как сложилась. И сейчас благодарен миссис Дан за то, что вопреки своим переживаниям она подарила мне ещё один шанс. Когда я решил, что разговор закончен, и собрался уходить, миссис Дан завыла белугой, чем, конечно, и привлекла внимание всех, кто находился в одной комнате с ней, в том числе и моё тоже. До этой секунды я был убеждён, что эта женщина просто не запрограммирована на тяжёлые эмоции, но сейчас, при свете персикового заката, длинные ручейки слёз горько блестели на красных щеках, и я стал бы последней сволочью, если бы не проникся к ней глубоким сочувствием. — Ему ведь нельзя алкоголь, он ведь принимает лекарства... — Мистер Дан, всё время находящийся словно где-то далеко отсюда, наконец слегка приобнял её за плечи и позволил ей положить голову ему на крепкую грудь, смерив меня суровым взглядом человека, который однажды поклялся не давать никому в обиду свою вторую половинку. Кажется, теперь у меня есть враг номер один. И это вовсе не отец Джошуа. В конце концов, мне позволили идти домой. Покидая огромную территорию, я обнаружил, что солнце окончательно скрылось за горизонтом и всё, что мне оставалось, брести по тёмной улице элитного района, но, если честно, это последнее, что действительно беспокоило меня в свете последних событий. Если внимательно прислушаться к окружающим звукам, можно без труда расслышать среди прочего шума детский плач, бесконечный лай собак наперебой и время от времени работающие телевизоры, перебивающих друг друга разношёрстными передачами. Создавалось даже такое впечатление, будто это вовсе не элитарная часть общества, а всего на всего один из многочисленных спальный район, в котором о распорядке дня слышат исключительно по местному радио. По правде говоря, это не моего ума дела. У них, по крайней мере, есть такая возможность путать день с ночью и наоборот. Я бесился, ругался и приходил к скверным умозаключениям по бесконечной дороге до дома, пока совсем не выбился из сил. Ноги болезненно заныли и я словил себя на ужасной мысли, что хотя бы могу чувствовать их. Это несправедливо. Почему такой амбициозный, привлекательный и невообразимо талантливый парень, как Джош, вынужден существовать в инвалидном кресле в то время, как бесполезные, деградирующие и потенциальные преступники ловят от жизни буквально каждую крошку? В какой момент Иисус распорядился перепутать судьбы сразу нескольких тысяч людей? Я понимал, что задаю такие вопросы, на которые никогда не найду ответа, но моё нежелание мириться с реалиями жизни лишь подталкивало меня на бессмысленные рассуждения.