В Огайо всегда пахнет сиренью

Наступил день переезда. Родители Джоша оплатили мне риелтора, так что найти квартиру по моим задумкам оказалось не так сложно, как я думал. Дело оставалось за малым: собрать вещи обратно по коробкам и попробовать смириться с тем, что отныне я буду жить в одиночестве. Конечно, со мной будет Лиза, и у нас будет больше времени, которое мы сможем уделять друг другу, но, если честно, я уже привык к тому, что просыпаюсь и сразу иду желать доброго утра Джошу, а уходя спать, говорю ему приятных снов или типа того. Мне будет не хватать его ещё заспанного лица, и многого другого, что подарила мне жизнь в стенах коттеджа семьи Дан. Запечатывая скотчем последнюю коробку, я не мог перестать воспроизводить в памяти как хорошие, так и плохие моменты в хронологическом порядке, что вызывало на моём лице улыбку какой-то глупой и необязательной ностальгии. Наверное, будь у меня возможность остаться здесь навсегда, я бы даже не колебался с ответом. Думаю, Лиза полностью солидарна с моим мнением, потому что выглядела ничуть не лучше моего. Она лежала у стены, прижав лапки к мордочке, и грустными глазами бегала по комнате, как бы прощаясь с местом, где делила ночи вместе со своим любящим её хозяином. Да, Лиза, мы провели славные дни, но пора нам становиться взрослыми, ты же понимаешь меня? О да, безусловно понимаешь, ты же умная девочка. Наконец, борьба с непослушной клейкой лентой подошла к завершению, и я услышал громкий, разрывающий тяжёлую тишину, сигнал машины. Я прикрыл веки и сосчитал до десяти, после чего схватил сразу несколько коробок и потащил их в сторону выхода, стараясь не загружать себя ненужными мыслями. Они только мешают, заставляют испытывать ужасные эмоции, лучше уж совсем не думать, чем медленно разрушать себя изнутри. В этот раз мне помогал Алекс. Он добровольно вызвался помочь перетащить некоторые вещи, потому что, честно признать, сил у меня совсем не осталось. Я похудел, из-за чего быстро утомлялся, Алекс же продолжал держать себя в спортивной форме, так что ему было совсем не трудно оказать мне небольшую услугу взамен на доброе слово. Хотя, мне кажется, всё дело в том, что я согласился первое время держать язык за зубами. Мы стояли у закрытого кузова и молча смотрели на небо. Я боялся задать ему вопрос, который так сильно тревожил меня все эти дни, а он, наверное, догадывался, потому что в упор избегал моего взгляда. Но рано или поздно этот разговор должен был состояться, и мы оба это понимали. — Эм, Алекс? У Джоша всё о'кей? — я почувствовал, как внутри всё сжалось размером в детский кулак, как желудок совершил тройное сальто и тяжело рухнул, из-за чего мне вдруг стало больно стоять на ногах. Теперь я боялся получить ответ. Алекс подозрительно осмотрелся по сторонам, убедился, что поблизости никого нет, и только тогда повернулся ко мне лицом, чтобы обрушить на меня очередную порцию неприятных новостей. — Я не знаю, как сообщить его родителям, что Джош... — Алекс тяжело сглотнул, отчего его кадык сплясал туда-обратно, и продолжил говорить быстро и едва разборчиво. — Господи, я уже тысячу раз проходил через это и думал, что справлюсь и сейчас, но чёрт возьми, я не могу заставить себя. Каждый раз, когда я пытаюсь поговорить с миссис Дан, у неё такой умоляющий вид, будто она ждёт от меня восьмого чуда света. — И что... что ты говоришь? — Ничего. По факту анализирую прошедшие сутки и говорю что-то типа «Джош чувствует себя хорошо», «Выполнили все упражнения на физиотерапии» или же «Он почти не капризничал, когда я давал ему те горькие таблетки». — Но он выглядит больным, Алекс, и чувствует себя наверняка так же. Ты обманываешь её! Она его мать, и она имеет право знать правду, какой бы ужасной она не была! — Я знаю. Сегодня я скажу ей. Я решил больше не донимать его допросами и закончить разговор, пока у нас у обоих не случился какой-нибудь нервный срыв (он, между прочим, оказался очень близким). Алекс загружено топтал землю под ногами и казался таким уязвимым, что ли. Не хотелось лишний раз оказывать на него давление. В любом случае, я дал себе слово: если он сегодня не скажет всем правду, за него это сделаю я. И плевать, что будет дальше. Невозможно вечно держать такое в секрете. Это неправильно. Как сказала бы моя мать: не по-христиански. Квартира находилась в спальном районе, окружённая неполным квадратом четырёхэтажных домов. Грузовая машина ехала медленно, поэтому до конечного пункта удалось добраться только за полчаса с лишним минут, но и этого времени оказалось достаточно, чтобы полностью погрузить себя в мысли. Мне хотелось бы знать заранее, к чему приведёт меня жизнь, но, к сожалению, это так же невозможно, как коснуться рукой неба. Фура агрессивно зарычала на обочине напротив нужного подъезда. Водитель заглушил мотор и посмотрел на меня в ожидании, когда я наконец соизволю придти в себя. Океан мыслей захлестнул меня с новой силой, так что я не сразу догадался, чего конкретно он ждал от меня. Опомнившись словно от долгого сна, я выскочил наружу и почти сразу ощутил невыносимое желание сжаться в маленький клубочек и больше никогда-никогда не разжиматься. Улица, такая опасная и незнакомая, окружала меня со всех сторон и давила, словно пыталась выкурить отсюда незваного гостя. До сих пор мне не приходилось сомневаться в принятом решении, но внезапно я вдруг понял, что ужасно, просто ужасно скучаю по своим близким, в особенности по своему младшему брату. Заки, чем ты сейчас занимаешься? Думаешь ли ты обо мне так же часто, как я о тебе? Ты уже занял мою комнату под свои баскетбольные мячи, да? До чего я докатился: разговариваю сам с собой. Не это ли первый звоночек психического заболевания? Впрочем, не имеет значения. Сейчас я чувствовал себя маленьким мальчиком, который потерял свою маму и заблудился в незнакомом районе, окружённый чужими людьми, которые все до единого желали ему только зла. Поднимая коробки на второй этаж, моя спина беспощадно ныла от большой нагрузки, но желание поскорее управиться было сильнее привычки жалеть себя всевозможными способами. Так что даже без помощи Алекса я закончил довольно-таки быстро. Чуть дольше, чем загружал, но не стоит забывать о том, что тогда у меня был помощник. Как только фура отъехала от маленькой площадки перед подъездом и вскоре скрылась за громадной аркой, я обессиленно рухнул на лавочку и жестом подозвал к себе Лизу, которая, в отличие от меня, сохраняла превосходное спокойствие, радостно виляя хвостом и взглядом карих глаз выискивая очередную жертву для нападения. На этот раз не повезло облезлой чёрной кошке, по воле случая перебегающей дорогу. Словно по команде Лиза сорвалась с места и со всей своей скоростью помчалась в сторону бедолаги, максимально высоко задирая лапы и оставляя после себя густые клубы пыли. Я лишь надеялся, что кошке хватит ума и ловкости, чтобы избежать встречи с моей чересчур любвеобильной собакой, хотя за неё я мог не волноваться: Лиза ни за что не обидит и мошки. Если не самая послушная, то уж доброты ей точно не занимать. Я поднялся со скамьи и размял плечи, прежде чем войти в тёмный подъезд с перегоревшими лампочками. Дождался, пока Лиза составит мне компанию, пропустил её вперёд и только тогда двинулся с места. Конечно, ни о какой опасности на втором этаже двухэтажного здания и речи быть не могло, однако привычка бояться всего, что скрывается во тьме, препятствовала здраво мыслить. Мы вместе преодолели пару ступенек и затормозили на довольно просторной лестничной площадке, окружённую по квадрату четырьмя железными дверями. Моя — угловая. Кто вообще придумал планировать входную дверь с угловой стены? Впрочем, за неимением других вариантов я предпочёл закрыть глаза на неудачную планировку квартиры. Сразу в коридоре мне в нос ударил стойкий клуб пыли, который поднялся из-за новоприбывших коробок и других вещей. Я прошёл чуть дальше, критическим взглядом осматриваясь вокруг, и считал количество плюсов и минусов нашего нового убежища, с грустью понимая, что всё это происходит взаправду, а не во сне. Больше никаких ночных посиделок с Заком, никакого ущемления со стороны родителей, позднего ужина, потому что мама как обычно засиделась за чтением Библии, всё это далеко в прошлом, и наступает новая эра. Эра Тайлера Роберта Джозефа и его шетландской овчарки Лизы. От этой утопической мысли у меня приятно закружилась голова. Настроение значительно улучшилось, хотя и не было особых причин веселиться. Пора возвращать самого себя, ту часть личности, которая радуется чему попало и смотрит на мир сквозь глянцевые стёкла розовых очков. И новая жизнь отличное начало новым свершениям, победам и великим достижениям. Возможно, мне удастся даже познакомиться с новыми людьми, обзавестись парой-тройкой знакомых и почувствовать себя менее одиноким. Ближе к вечеру мне удалось разобрать десять коробок, остальные пять я решил оставить на потом, потому что мне, как и всем людям на огромном шаре планеты Земля, необходимо соблюдать баланс работы и отдыха. Лиза к этому времени ловила зайчики уходящего солнца и радостно виляла хвостом, когда у неё получалось поймать на чёрную шёрстку оранжевые блики. Ох, Лиза, если бы ты знала, как сильно мне хочется присоединиться к тебе и так же беззаботно гоняться за солнечными зайчиками! Когда чайник вскипел, я тщательно промыл глубокую кружку проточной тёплой водой и заварил чай с малиной и чабрецом. Аппетита по-прежнему не было, но я всё же заставил себя съесть противный батончик-мюсли, чтобы хоть как-то возобновить потраченную энергию и наполнить организм калориями. Раньше я мог есть буквально без остановки и не чувствовать абсолютно никакой тяжести, но после маленького батончика я ощутил внутри себя такой груз, что уже через минуту мне пришлось склониться над унитазом и извергнуть из себя содержимое желудка. Отвратительное послевкусие во рту удалось смыть только с четвёртой попытки почистить зубы. Господи, куда я качусь? Обычно вечерами я садился играть в приставку или же читал очередную скучную книгу, которую помечал инициалами собственного имени после прочтения, но сегодня мне хотелось просто полежать в тени и раскинуть мозгами, потому что за последнее время навалилось слишком многое. Во-первых, мне стоит задуматься над визитом к врачу, а конкретно к гастроэнтерологу: моя пищеварительная система в упор отказывается принимать пищу. Во-вторых, ситуация со здоровьем Джоша всё ещё имеет место быть в группе риска. В-третьих, конечно же, сам Джош. Хотя его следовало поставить первым в списке важных тем для размышлений. Не показывая свою тревогу Лизе, я перешёл в пустующую спальню и рухнул на плотное одеяло, постеленное мной накануне. Мебель привезут только завтра, а сегодняшней ночью придётся мириться с неудобствами. К тому же, я всё равно хотел напасть на мебельный магазин и полностью сменить интерьер, так что... не велика потеря. Джош. Джош. Джош. Джош. Мысли циклически повторялись, как мантра, и я не мог остановить этот бесконечный рой даже сильным усилием воли. Чем сейчас занимается Джош? Родители позаботились о его самочувствии? Достаточно ли хорошо накормили? Я почувствовал предательский укол вины в сердце, когда подумал о том, что не стоило мне брать сегодня выходной. Я должен заботиться о нём каждый день, потому что он уже не только мой подопечный, он — мой друг, и если с моим другом случится беда, я никогда себя не прощу. Я прислонился головой к стене и совершенно случайно стал свидетелем едва слышимого, но всё же разборчивого разговора соседей из другой квартиры. Кто-то кричал на повышенных тонах, из-за чего мне едва удавалось различать слова, и буквально через мгновение последовали истерические вопли. Голос, явно принадлежавший человеку женского пола молодого возраста, дрожал и захлёбывался в рыданиях, и я невольно испытал к нему сострадание, сжимаясь в комок, будто это меня отсчитывали за очередную неудачную попытку просто Жить, а не бедную девчонку, которая вот-вот захлебнётся собственными слезами. Должен ли я пойти и вступиться за неё? Или это всё-таки не моего ума дела? Меня успокаивал стук дождя по тёмному окну. Погода разбушевалась, словно имитируя слёзы несчастной жертвы домашнего насилия. Ближе к середине ночи шум по ту сторону стены прекратился, но меня всё равно не покидало ощущение, что она по-прежнему страдает и нуждается в помощи. Джош учил меня быть сильным. Не сдаваться. От этой мысли тело наполнилось необъяснимой мотивацией, и вот уже через какое-то мгновение я стоял напротив той самой квартиры, откуда, как мне казалось, исходили все эти страшные звуки. Лиза сопровождала меня сбоку, как бы обещая защиту в том случае, если хозяин окажется ещё более неадекватным, чем представлялось в голове. Два коротких, неуверенных стука. Всё моё естество противилось и взвывало вернуться обратно домой, но я не трус. Больше не трус. Нельзя бесконечно быть равнодушным, девушка может серьёзно пострадать, если все и дальше продолжат идти на поводу у своих страхов и волнений за собственную шкуру! Ход моих бунтующих мыслей оборвал громадный мужчина размером с двухметровый шкаф, его красные глаза словно светились на мрачном фоне позади него, и первое впечатление не заставило себя долго ждать: он так сильно похож на оборотня! Такой же большой, волосатый, пугающий и... и... не могу подобрать наиболее подходящего слова. Словно в любую секунду может раздавить, как жалкую мошку. Я сглотнул тяжёлый ком в горле, пытаясь унять дрожь в коленях и не слишком выдавать своего страха, и всё же решился заговорить, поскольку едва ли такой человек (он вообще человек?!) наделён крепким терпением. — Прошу прощения, но... — запинаясь, начал я, чувствуя, как ноги будто заливает бетоном. — Чё надо? — Если вы не прекратите ругань, мне придётся вызвать полицию. Ваши крики мешают спать как минимум всему этажу. Прошу прощения, но я правда вызову полицию, если... Дверь вполне ожидаемо захлопнулась прямо перед моим носом, несколько секунд я тупил в железо, не в силах даже вздохнуть, после чего решил, что я сделал всё, что в моих силах, и вернулся домой, закрывая дверь сразу на несколько замков. На случай, если громила любит отплачивать местью. Лиза плелась где-то позади, опустив голову вниз. Видимо, испытывала вину за то, что не смогла помочь мне разобраться с наверняка пьяным придурком, но это же глупо, Лиза! — Хэй, ты была храброй девочкой, всё хорошо, иди сюда! — я присел на корточки и похлопал по коленям, жестом призывая к себе самую храбрую и смелую девочку: она моментально оживилась и даже рыкнула, прежде чем всем своим весом запрыгнуть на меня и свалить наповал. Мы лежали на полу, смотрели друг другу в глаза и, кажется, забыли обо всём, что тревожило нас накануне. Погода немного смягчилась, и только тогда нам с ней удалось наконец задремать.