В Огайо всегда пахнет сиренью

Я перестал высыпаться. Значительно сократил количество приёмов пищи практически до пяти кофейных чашек и недоеденного бутерброда в день. Каждая секунда была пропитана бесконечной тревогой и беспокойством. Нервничая, я причинял себе боль. Сжимал кожу кончиками пальцев, оставляя на ней белые следы, которые после окрашивались в багровые и вовсе исчезали. Или же кусал губы в кровь. У меня не было серьёзных причин для беспокойства, просто иногда я бываю чересчур впечатлительным. С того момента, как мне открылась тайна огромного журнала, что хранит в себе чуть ли не всю историю болезней и показателей здоровья Джоша, я не мог перестать думать о том, во что всё это выльется. Я даже промониторил десяток сайтов в интернете на тему лейкоцитов, что мне совсем несвойственно: я не большой любитель науки и всего, что с ней связано. Выяснилось, что их стабильный уровень в крови действительно очень важен, иначе последствия могут варьироваться от минимальных угроз для здоровья до развития серьёзных заболеваний, иногда с вероятностью летального исхода, из-за чего меня и бросало в ужас. Утром я случайно разбил тарелку, задев её локтём, когда слишком резко разворачивался в другую сторону. И сметал осколки немного дольше, чем нужно. Всё это моя рассеянность из-за бессонницы. Мне нужно высыпаться, чтобы чувствовать себя достаточно сильным для работы с Джошем, потому что не только я за последние дни испытал на себе некоторые изменения. Во-первых, он стал ещё более-более-более невыносимым. Мы вообще не говорили ни о чём, потому что на все мои вопросы он демонстративно разворачивал кресло и я не слишком торопился призывать его к ответу. Во-вторых, его кожа неестественно побелела. Не знаю, каким боком это связано с его поведением, но я просто не мог не заметить, как она буквально светится на солнце. В-третьих, я стал более внимательно наблюдать за состоянием здоровья Джоша и заметил, что у него всё чаще болит голова (благодарю его родителей за привычку подслушивать, я слышал, как парень говорит Алексу о головной боли и о беспричинной утомляемости). И вообще, я начал замечать то, на что раньше мало обращал внимание. Это немного странно с учётом того, что вот уже пятый месяц я работаю здесь и всё это время не знал, что парень любит кофе со сливками тридцати трёх процентов, что перед сном он заказывает Моцарта и желает кому-то спокойной ночи, находясь один в комнате. А ещё он обожает, когда в выпечку добавляют много корицы и вместо обычного сахара-песка -- ванильный. Вроде такие незначительные мелочи, правда? Но именно такие мелочи наполняют нашу жизнь смыслом. Человек, которому нравится купаться в лучах утреннего солнца, никогда не встанет позднее семи часов утра, потому что смысл его жизни — наблюдать за восходящим солнцем. И таких примеров целое множество, на перечисление которых уйдёт буквально вся моя жизнь. Не ручаюсь утверждать, что Джошуа Уильям Дан всего лишь незначительная деталька пазла мироздания, но за последние пять месяцев я просыпался исключительно ради него. Я смотрел на Джоша, Джош смотрел на меня. Мы буквально уничтожали друг друга подозрительными взглядами. Его пальцы отбивали знакомый ритм розовой пантеры, я же время от времени прикусывал нижнюю губу. Наверное, вы могли подумать, что между нами ведётся скрытая холодная война, но это всего лишь способ отвлечься от тяжёлых мыслей. Нам по двадцать три года и мы играли в игру, кто дольше переглядит другого. Ну не ребячество ли? В конце концов, я позволяю себе проиграть. За неимением огромного списка тех игр, в которых Джош способен одержать победу, я старался давать ему больше шансов испытывать гордость за свои успехи в покушении на мою самооценку. Так что теперь мне придётся выполнить какое-нибудь наверняка глупое и унизительное желание, которое только способно придти в голову к неисправимому засранцу. Итак, что же это будет? Засунуть голову в унитаз и воспроизвести голос лягушки? Съесть немного земли вместо ужина? Или, быть может, раздеться догола и пробежать пару кварталов туда и обратно, напевая русскую песню? Честно говоря, я перечислил только самое безобидное из того, что Джош может пожелать мне за проигрыш. — Пожалуй, я сохраню желание на будущее. — В итоге озвучил он и поджал губы в хитрой ухмылке. — Так нечестно, Джошуа Уильям Дан. Либо сейчас, либо никогда. И вообще, я тебе поддавался! — мне нравилось называть его полным именем, когда хотелось выразить насколько серьёзен я в тот или иной момент. — А земля плоская и её поддерживают черепахи. — С невозмутимым выражением лица парировал Джош, не переставая щурить глаза, отчего становился похожим на лисицу, которая как раз проектировала план захвата колобка. Сдаться или продолжить стоять на своём? Я ведь действительно поддался! — Моё слово — последнее. Ты победил только потому, что я тебе позволил! Так что не испытывай удачу и загадывай сейчас. — Хорошо. — (я замер а ожидании). — Загадываю, чтобы моё желание сохранилось на будущее. Чёртов засранец! Хитрости и проворства ему точно не занимать. А что мне оставалось делать? Он не оставлял мне выбора. Я посмотрел в его бесстыжие глаза цвета мокко -- и согласно кивнул. Сегодня он победил, но в следующий раз -- в следующий раз! -- я обязательно отыграюсь на нём по полной программе. Заставлю съесть живого таракана, например. Или, быть может, прокатить меня на коленях на своём кресле... Внезапно во мне проснулся нездоровый, острый, как игла, человеческий интерес: как бы оно было? Воображение размыто обрисовало мне Джоша, который со всей доступной скоростью маневрирует по главной площади со мной на собственных коленях. Я обхватил бы его хрупкую шею обеими руками и держался бы за него так крепко, словно мы мчались по скоростному шоссе со скоростью не менее ста восьмидесяти километров в час, и наверняка визжал бы, как испуганная девчонка. Как бы там ни было, мне бы всё равно понравилось. Определённо.