В Огайо всегда пахнет сиренью

— Как тебе новая квартира? — набрасывая сумку-почтальонку на плечо, поинтересовался Алекс, когда я миновал гостиную и остановился в коридоре, просто чтобы попрощаться с ним на недолгое время. — Да всё о'кей. Честно говоря, мне не особо хотелось обсуждать свою квартиру прямо сейчас или в любой другой день. Или я всё ещё немного злился на него? Меня бесила его манера держать всё в себе и обороняться лишь тем, будто Джош и для него стал слишком дорог, чтобы вот так с ходу обрывать все узлы. Джош казался притихшим, даже разбитым. Я не особо крутился вокруг него, желая дать ему больше личного пространства, но ближе к вечеру всё равно не сдержался и первым начал разговор, рассеяв между нами невидимый туман. — Как ты себя чувствуешь, м? — усаживаясь в кресло напротив Джоша, спросил я и сложил руки на коленях, внимательно изучая отстранённо-безразличное выражение лица всего лишь подростка, который с каждым днём всё больше напоминал жертву внезапного взросления. Ничего удивительного в том, что он как обычно предпочёл увильнуть от ответа и обделить меня своим величественным вниманием, так что уже через буквально пару минут я раздражённо натирал чистый до блеска паркет в библиотеке за неимением иного способа утихомирить пылающие эмоции. За что он так со мной? Почему не желает принять тот факт, что я всего лишь пытаюсь ему помочь, быть для него другом, приятелем, кем угодно, но только не человеком, который только кормит, включает музыку и иногда (совсем иногда) очередной бессмысленный триллер с тупыми героями, из-за бездарности которых и случается всё то дерьмо, на чём и основывается вся суть сюжета? Нет, серьёзно. Если бы они не были такими отсталыми, триллеров бы не существовало вовсе. Но сейчас не об этом. Погружённый в раздражённую пелену, я пытался представить, как изменится выражение лица Джоша, когда я сообщу ему о том, что собираюсь поехать отдыхать в другой город. Стыдно признать, но в свете последний событий мне бы доставило удовольствие, если бы он воспринял всё как удар в свою сторону или, например, взмолился о том, чтобы я остался и не покидал его. Разумеется, мне быстро найдут замену на неделю, две или больше, но будет ли новая сиделка стараться ради него так же сильно, как старался я? Идея рвануть в другой город пришла ко мне ещё, наверное, месяц тому назад, но решиться воплотить задуманное в реальность удалось буквально на днях. Наверное, это будет Франция, или же Лондон, или вообще какой-нибудь город в Германии, главное, чтобы не было слишком жарко. Не переношу жару, создаётся такое впечатление, будто я жарюсь в открытом котле на испепеляющем солнце. В любом случае, мне определённо нужно убраться как можно дальше от Колумбуса, дальше от Огайо и от всех этих рутиных забот, хотя именно они позволяют мне сейчас планировать отпуск. — Значит, собираетесь взять отпускные? — спросила миссис Дан твёрдым, начальственным голосом. Она смотрела поверх очков для чтения и медленно потягивала кофе из маленькой чашечки, чем олицетворяла вселенское спокойствие и беззаботность. Кажется, Алекс всё-таки ничего не сказал. Ну и чёрт с ним. Это не моё дело. — С Вашего позволения... миссис Дан. — Не в моих силах держать вас, только, пожалуйста, дождитесь, пока мы найдём временную сиделку, хорошо? Вы же понимаете, как важно, чтобы Джош не оставался один. Разговор прошёл даже лучше, чем воображение обрисовывало мне в голове. Конечно же я не стал менять предложенные условия и сразу согласился на всё, разве мог я поступить иначе? Джошу действительно необходима ежедневная поддержка, так что не составит труда дождаться замены. Временной, надеюсь. А что, если новая сиделка покажется Джошу профессиональнее и он не захочет с ней расставаться? В таком случае я, конечно, продержусь буквально пару месяцев, а если не смогу найти работу в ближайшие сроки, останусь не только без постоянного дохода — я останусь ни с чем. А судя по последним ужасным попыткам шансов у меня не много. Я покормил Джоша в шесть часов вечера овощным рагу и включил ему какую-то скучную пьесу, стараясь не слишком выдавать своего возбуждения от предвкушения скорейшей поездки. Он, вероятно, не расстроится, но вполне может почувствовать себя как-то... как-то обделённо? Я уже и забыл, какого это: чувствовать, что какие-то возможности пролетают мимо на сумасшедшей скорости. — Тайлер? — я даже вздрогнул, когда услышал собственное имя из уст светловолосого. — Не хочешь завтра свозить Лизу на выставку? Не в качестве участницы, разумеется, а просто чтобы продемонстрировать, какой пример ей стоит брать у других собак. Если раньше мне и хотелось перевоспитать свою собаку, то с некоторых пор это желание исчезло без следа. Лиза — самая любящая собака, просто немного капризная, к тому же возраст позволяет ей привереднивать немного больше, чем другие, так что... Нет, я больше не разделял манию большинства собачников внушать своим питомцам то, какими они должны стать в укор самим себе. — Не думаю, что это хорошая идея. Но я бы с радостью провёл с тобой время за пределами твоего логова. Так что, выбор за тобой. — Я не хочу. — Да брось ты строить из себя затворщика-одиночку, тебе нужно выбираться хоть иногда. Тот день в подвале ничего не значит. Понял? Завтра мы поедем на набережную и оторвёмся по полной, как нормальные люди. Неожиданно для самого себя я проявил небывалую прежде уверенность в том, что мои слова заимеют вес в этом доме, а главное, в подсознании совершенно неуправляемого Джошуа Дана, который одним своим видом вызывал такое желание взорваться, что едва удавалось держать себя в узде и сохранять хрупкое спокойствие. Он вроде не стал мне перечить, что уже очевидный прогресс, так что с ощущением какого-то странного облегчения я попрощался со всеми и покинул коттедж ровно до завтрашнего утра. «Пожалуйста, пусть всё пройдёт замечательно. Я не хочу оставлять его одного, правда не хочу, и честно постараюсь скрасить те дни, пока мне не найдут замену. Это пойдёт мне на пользу. Точно пойдёт. Невозможно вечно проторчать в одном городе, так и не увидев ничего дальше загородной лесополосы. Ну, вы-то меня понимаете, да? Вопрос только в том, как свыкнуться с этим непривычным ощущением. Будто я собираюсь ступить на шаткий верёвочный мост и пойтись по нему без оглядки, потому что иначе — иначе упаду в пропасть.» Я сидел за компьютерным столом и печатал при слабом освещении ночника, время от времени делая глотки остывшего кофе. Когда пост опубликовался, почти сразу пришло уведомление об ответе. Кто-то пожелал мне удачи и сил не беспокоиться по пустякам. Я не стал ничего отвечать просто потому, что... волна сомнений и неуверенности в принятом решении окутала меня с головой, наполняя лёгкие жидкостью и оставляя меня захлёбываться в темноте собственных мыслей. Разве могу я вот так просто собрать вещи и уехать в тартарары в то время, когда здоровье Джоша подвергается опасности? С другой стороны, а что я могу поделать? Это не моя обязанность, не моя прерогатива... Если бы болезни можно было лечить смехом, шутками и малиновым чаем, тогда, пожалуй, да, а так... Это забота Алекса и других врачей, давших клятву Гиппократу. Тишину и спокойствие разорвал внезапный грохот по другую сторону стены. Я даже вздрогнул, когда услышал, что за стенкой снова разворачивается скандал. Сколько сейчас время? Половина третьего ночи? Какого чёрта им не спится? Или они ставят будильник именно на это время, чтобы покричать друг на друга при свете полной луны? Как оборотни вцепляются в глотки... Я прислонился к стене и голоса чётче доходили до моего осознания. «...паршивка, грязная шлюшка, забирай своего отпрыска и катись отсюда к чёртовой матери!... не смей так называть нашу дочь!.. твоего выблядка? ох, дорогуша, я ещё не так назову его!... звонкий удар пощёчины... тупой удар обо что-то твёрдое... тишина.» Внутри меня всё сжалось, будто я стал свидетелем ужасной трагедии, на предотвращение которой не пошевелил и пальцем. На мгновение я даже забыл, как дышать, и словил себя на мысли, что лучше бы они продолжали ругаться, продолжали срывать голос, но в конце концов успокоились естественным путём и... Господи, что произошло? Осознание возможной беды липким туманом нависло над спальней. Реальность как-то смазалась, утратила чёткость и раздробилась на тысячи мельчайшмх осколков. Я мог позвонить в полицию прежде, чем они... Нет, Тайлер, ты ничего не мог сделать, это не твоя вина, не факт, что произошло что-то необратимое, успокойся и вздохни поглубже. Ноги сами вывели меня из квартиры. Я застыл на лестничной клетке перед дверью и беспомощно вслушивался в гробовую тишину. Чёрт знает, сколько времени прошло, но когда по ту сторону раздался детский плач, от сердца отлегло что-то очень тяжкое и громоздкое. Значит, с малышом всё в порядке, а его... родители? Не успел я прийти к какому-либо умозаключению, как входная дверь резко сорвалась с петель и пара глаз уставилась на меня так, словно... словно не ожидали наткнуться на кого-либо, что, по сути, вполне оправдано. Девушка с ребёнком с опаской замерли на месте, не решаясь пошевелиться, я же следовал их примеру и тоже не проявлял желания ни уступить им дорогу, ни преградить её. Мы смотрели друг на друга будто целую жизнь, но потом двое сорвались с места и рванули по лестничному перелёту вниз, чем ещё больше выбили землю из под моих ног. Какое-то время я ещё стоял в нерешительности, будто обдумывая план следующих действий, но всё же усталость взяла надо мной вверх и заставила скрыться в квартире, на всякий случай закрыв и заперев дверь на несколько оборотов. На следующий день я приехал на работу с фотоаппаратом. Мне хотелось выбросить из головы мысли о минувшей ночи, потому что они неприятно царапали стенки черепной коробки, но эти звуки, эти полные страха и отчаяния глаза, просто не находили выхода и продолжали резать меня изнутри не хуже острия бритвы. Джош, заметив в руках фотоаппарат, заметно оживился, хотя, по всей вероятности, и пытался скрыть своё возбуждение. Несколько секунд он изучал меня своим типичным взглядом и только по стечению этого времени, наконец, заговорил, задумчиво хмуря брови: — Не знал, что ты фотографируешь. Какая модель? Я рассказал всё, что знаю о фотоаппарате, который мне достался от двоюродного дяди, который решил приобрести себе новый и за неимением времени разбираться с продажей, подарил старый мне, так что Джош на удивление остался доволен и даже не огрызнулся, как всегда это делал, если я отвечал как-то глупо и нелепо по его личному скромному мнению (хотя скромным оно никогда не было). — Что ты собрался фотографировать здесь? Только не говори, что наш убогий сад. — Он не убогий, Джош, и тебе он нравится. Не забывай, по чьей инициативе мы торчали там точно целый вечер в прошлый раз. К тому же, я не хотел фотографировать сад. Я включил аппарат и вознёс его вверх на уровне глаз, захватил Джошуа в анфас и почти моментально надавил на кнопку спуска, отчего тишину разорвал резкий звук затвора и щелчка. На дисплее высветилась свежая фотография и в ту же секунду исчезла — не оставив иного выбора, как только перейти в галерею и посмотреть результат уже там. Выражение лица немного сонное, из-за вспышки проявились тёмные участки в местах светотеней, но в целом снимок выдался вполне впечатляющим. Обязательно распечатаю и поставлю в рамку. — Разве ты не в курсе, что в этом доме запрещена несанкционированная съёмка? — Разве ты не в курсе, что в этом доме не существует ни одной предупреждающей таблички о запрете несанкционированной съёмки? — весело парировал я, свешивая фотоаппарат на шею. Настроение заметно улучшилось, хотя Джош и продолжал пребывать в понуром состоянии, ничуть не изменившись в лице даже после того, как я показал ему снимок.

***

Я нарезал варёный картофель кубиками, когда ко мне присоединился Алекс. Он сел за барную стойку и сцепил на ней ладони в замок, изучая буквально каждое моё действие. По началу это не казалось ни странным, ни напрягающим, скорее... я не обращал на него ни малейшего внимания, или хотя бы делал вид, что не обращаю, потому что всё ещё испытывал противоречивые чувства к этому человеку. — Говорят, ты умываешь руки. — Не-а, — я скинул картошку в глубокую чашу и повернулся к Алексу, сжимая в руках полотенце крепко-крепко, на сколько позволяли мне силы. — Просто беру отпускные. — М-м, отпускные? — Ну да, хочу слетать в Германию на неделю. Что-то не так? Откуда ты узнал? Алекс беспечно махнул рухой и улыбнулся, пожимая плечами. — Начальница сказала, чтобы завтра я отменил планы на утро, потому что должен провести инструктаж новой сиделке. Вот я и подумал, в чём проблема. Что ж, прекрасно, что это всего лишь отпуск. — Алекс выдержал паузу, открыл рот, чтобы сказать что-то, но сдержался. — Ты что-то хотел сказать? — настороженно спросил я, потому что не любил, когда от меня что-то утаивают, даже если это что-то совсем незначительное. — Ну, на самом деле, да. Я рассказал об этом Джошу и... мне кажется, он бы тоже хотел оказаться где-то за пределами Огайо, где буквально каждая мелочь напоминает ему про тот роковой день. Такое заявление повергло меня в шок. Никогда бы не подумал, что Джошуа захочется чего-то настолько глобального. То есть, мне всегда казалось, будто он домашний до мозга костей. — Почему же он сам не скажет об этом? — Издеваешься? — Алекс невесело усмехнулся и похлопал себя по плечу, отчего я подумал, что он слегка нервничает. Люди, когда нервничают, делают совсем непроизвольные жесты, никак от них не зависящих, так что это вполне логичное предположение. — Мне кажется, ты забываешь, о ком идёт речь. Джош никогда не попросит сделать для него подобную услугу. Знаешь, он, конечно, тот ещё засранец, но у него тоже есть свои тараканы в голове. Не доверяй тому, что видишь. — Кстати насчёт этого... — внезапно меня одолело неконтролируемое желание вытянуть из Алекса хоть какую-нибудь информацию про нашего Того Ещё Засранца, потому что... я уже достаточно долго работаю здесь, но по-прежнему не знаю и половины того, Что именно скрывается за личностью Джошуа Уильяма Дана. Он всегда казался мне закрытой книгой, страницы которой плотно спаены друг с другом, но, быть может, опыт Алекса позволит мне раскрыть хотя бы немного? — Какой он — Джош — на самом деле? То есть... я ведь действительно не знаю, кто он такой. Иногда мне кажется, что у него раздвоение личности. Сегодня он вроде идёт на контакт и весело подшучивает надо мной, а уже завтра грубо огрызается и посылает чистить унитаз. И так буквально на протяжении всего времени. Выражение лица Алекса изменилось почти до неузнаваемости. Его глаза опустились вниз, а пальцы сжались в кулак, из чего можно сделать вывод, что он глубоко задумался над моими словами и пытался сформулироаать наиболее доступное для меня оправдание поведения Джоша. Вполне предсказуемая реакция. Конечно, это неправильно обсуждать человека за его спиной, так поступают лишь жалкие любители паутин из слухов и сплетен, однако эта тема уже давно напрашивалась на поверхность и я был бы рад получить хоть какой-нибудь результат. Прошло всего каких-то пару минут, но и этого времени оказалось достаточно, чтобы я заметно занервничал в напряжённом ожидании ответа. — По поводу раздвоения личности ничего сказать не могу, я ведь не специализируюсь в области психических заболеваний, но Джош, он... действительно сложный человек. И можешь быть уверен, он и сам не любит в себе эту черту. Отвергает. Но мы такие, какие мы есть, и тут либо смириться, либо... Даже не знаю, как это выразить. Просто он не умеет показывать положительные эмоции. Привык, наверное, доставлять людям боль, чтобы унять свою собственную. Мне кажется, придёт время, и он обязательно раскроется перед тобой. Потому что вы вроде как всё равно сблизились больше, чем все предыдущие до тебя сиделки. — На мгновение он замолкает, как бы вспоминая ещё что-то важное, после чего поднимается на ноги и, удостоверившись, что никто не подслушивает, сделал пару шагов в мою сторону и застыл около холодильной камеры для напитков, прислонившись к ней плечом. — Если ты надеялся, что я знаю его как облупленного только потому, что работаю с ним вот уже как... пять лет? Уже даже и не вспомню. Ты ошибаешься. Он всё ещё остаётся огромной загадкой, которую я не в силах разгадать. Может, я и не слишком пытаюсь. Мы много общаемся и многое обсуждаем, но это не значит, что я не просто человек, который всего лишь следит за состоянием его здоровья. Так что... Всё в твоих руках. «Всё в твоих руках.» Честно признаться, я не ожидал услышать так много. Почему-то мне казалось, что ему захочется увильнуть от ответа, но, к счастью или к сожалению, он даже застал меня врасплох, так что я даже забыл о том, где мы и почему находимся. Странное ощущение зародилось в низу живота и скользнуло вверх вдоль тела и до самой шеи, застревая в трахее тяжёлым комом. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, пока, холодно улыбаясь, в кухне не появился предмет наших обсуждений. От неожиданности я выпустил полотенце из пальцев и оно будто в танце вальса опустилось на чёрный паркет, насильно вырывая меня из раздумий. — Не хочется слыть прожорливой занудой, но, Тайлер, по-моему, ты обещал приготовить обед ещё полчаса назад. Я есть хочу. И мне уже плевать на качество, просто приготовь что-то быстрое. — Джош одарил меня таким тяжёлым взглядом, и без всяких сомнений стало понятно: он слышал всё, о чём мы говорили, и остался явно не в восторге оттого, что стал очередной жертвой сплетен, но в силу своего сдержанного (крайне сдержанного, доведённого буквально до максимализма) характера не рвался выяснять отношения и обвинять нас в оскорбительном поведении. Что ж, вполне... неприятно. Вполне в его стиле. На скорую руку я сделал пару сендвичей с плавненным сыром, помидорами, свежей зеленью и ветчиной, погрузил приготовления на поднос в плоской тарелке и, с трудом уместив холодный чай с длинной трубочкой рядом, отнёс всё это в спальню, но Джоша там не обнаружил. Странно, и не этот ли человек требовал незамедлительного приёма пищи? Может, он перебрался в гостиную? Но отыскать парня в инвалидном кресле удалось только с четвёртой попытки. Всё это время, пока я метался по этажу, Джош беспечно проводил время в саду за изучением жёлтых цветов, совсем недавно распустившим пахучие бутоны. А предупреждать нас не учили! — Даже не вздумай. — Неожиданно сказал Джош, когда я убрал пустые тарелки на маленький столик у скамейки, чем заставил меня в изумлении обернуться назад и посмотреть на него вопросительным взглядом. — Что — не вздумай? — переспросил я, серьёзно не понимая, чего именно он требует от меня. Вариантов множество, если задуматься, но он точно имеет в виду что-то конкретное. — Не вздумай лезть ко мне в голову. — Э-эм... я и не собирался лезть тебе в голову, приятель. Это невозможно. — Просто предупредил. Так, на случай, если всё-таки захочешь. — Ты когда-нибудь был в Германии, а? Мне кажется, в Мюнхене очень здорово в это время года. Кажется, новая тема пробудила в нём интерес. — Я бы хотел увидеть Нюрнберг. Крепости, средневековые сооружения, башни... церковь Девы Марии. Впечатляющие достопримечательности. Любой уважающий себя ценитель искусства и архитектуры просто обязан посетить этот стариный городок Германии площадью сто восемьдесят шесть пятых квадратных километров. — Его лицо приобрело задумчивые, даже мечтательные оттенки, так что я уже заранее забраковал идею с Мюнхеном и загорелся небольшой сменой маршрута. — А почему ты спрашиваешь? Осталось только правильно сформулировать собственные мысли. Разумеется, изначально я не планировал на путешествие в соло-режиме, но... разве могу я отделаться от мысли, что, пока буду развлекаться по полной программе, Джошу придётся торчать с незнакомым человеком (а мы все прекрасно знаем, как сильно ему некомфортно находиться рядом с чужими людьми) и грызть себя мыслями, что все, кроме него, ловят от жизни многое, если не всё сразу? — Джош, я знаю, тебе не особо нравится моя компания и ты не особо заинтересован в том, чтобы выходить из дома и появляться в людных местах, просто... может, ты захочешь присоединиться ко мне? Ты же знаешь меня, я настолько глупый и настолько ребёнок, что запросто потеряюсь ещё даже не преодолев порог аэропорта, так что... С твоими острыми знаниями и великолепной ориентацией я мог бы не беспокоиться о том, что не смогу вызвать даже такси? — Честное слово, прозвучало точно предложение руки и сердца!