UnderGrell conceptual Tarot

      Опустошенной до гладкости бесплодной пустыни землей правил багрянец свежей крови. Она выплескивалась густым зловонным потоком из одеревеневших вспоротых вен, хлестала беспрерывной рекой, в которых исток — искрошенные металлом конечности. Она пропитывала красноватый песок и обращала его в зыбкое подобие влажной разгоряченной грязи. Она стучала зловещим набатом в неистово пульсирующих висках Грелля, беспрекословно подчиняясь трепещущему в геноцидной феерии, исполненному ликованием сердцу. Поток бездумных ходячих туш, разлагающихся едва не на глазах, лишь усиливался с каждым ударом, и чем плотнее выстраивались зомби, тем яростнее становилась неравная борьба.       Сатклифф возносил идеально отточенное, задорно жужжащее орудие и с выражением мстительным, затаенным превосходством, вгрызался лезвием бензопилы в гниющую плоть. Звенья разбрызгивали ошметки бурых кишок и обрывки сереющей кожи во все стороны, отбрасывали их к взъерошенной макушке и стеклам очков. Смертельная пляска казалась нескончаемой, извечной — и оттого более ценной и прекрасной, нежели рядовое задание. Вершитель падших судеб, упокоитель противоестественных насмешек над сущностью жизненного цикла, с бесстрашием и полной отдачей жадной, скрываемой обычно страсти бросался он в пылающую глубину коченеющей толпы. Вой отмерших утроб враз перекрывался звоном окропленного трупными жидкостями металла, визгом при каждом сильном взмахе и боевыми кличами, полными животного наслаждения. Каждая снесенная голова, каждая отрубленная рука, каждое вспоротое брюхо было ему блистающей наградой, и ничуть не уставшие члены пропитывались внеземной клокочущей силой.       Втаптывая в песчаную грязь горы бездыханных тел испачканными каблуками ботильонов, опьяненный могуществом Грелль рисовал себя практически богом, Олимп которому — безмозглый человеческий отход, а лавровый венец — слипшиеся от червонно-красных потоков пряди. И лицо его, и руки по локоть, и белизна рубашки скрылись за некогда живительной влагой, ныне вырывающейся под беспечными надрезами снопом брызг, как из взболтанной жестянки колы. Буйной гривой взметались закатные взлохмаченные волосы, и с отвагой гордого льва-одиночки набрасывался он на вожделенные цели с лихорадочным блеском расширенных, затуманенных боевым трансом зрачков.       Дыхание его учащалось и уже начинало сбиваться. Вспотевшие, предательски соскальзывающие пальцы сжали пластиковую рукоять до белизны костяшек. Поток зомби не кончался и прибывал с неведанной прытью, и брошенный судьбе вызов на краткий миг казался проигрышным, но воля и решимость яростного безумца сокрушала мельчайший, недопустимый шанс поражения. Из пересохшего горла вырвался на свободу первый несдержанный, сотканный болезненным нетерпением стон, за ним второй, третий, еще и еще…       — Еще! — вскрикнул Грелль и откинулся на гибкую спинку компьютерного кресла, развел шире оголенные бедра и притянул ближе коварно расположившуюся меж ними голову. Дрожащей рукой отвел он серебряные пряди, скрывшие очаровательно раскрасневшееся лицо. Желто-зеленые радужки с беспомощной хитростью засияли, когда Гробовщик поднял взгляд от гладко выбритого паха к восхищенному, судорожно-растерянному лицу Сатклиффа, и шелковое тепло окутало член Грелля до самого основания. Компьютерная мышь окончательно выскользнула из ослабевших пальцев, экран подернулся кровавой дымкой от непрестанных ударов и укусов, но ничто уже не волновало совершенно одуревшего от наплыва ощущений игрока. Одерживающий победу в любой схватке воин Департамента этот спарринг безнадежно проигрывал, без толики стеснения призывал в голос своего нежного мучителя, упивался поражением и смутным в сравнении с экстатичными спазмами ощущением, как маниакальная гневливая тяга сплетается с вековым покоем в плотный, неразрушимый кокон.       На экране высветилась надпись «Game over», а Грелль не сдерживал слез от небывало острого, яркого, почти болезненного оргазма и продолжал непроизвольно двигаться навстречу неустанному рту. Длинные ногти впивались в тонкую кожу, и Гробовщик поглощал пустое терпкое семя до последней капли, огибал равномерно подрагивающий ствол невесомыми, всеобъемлющими касаниями широкого языка, не моргая всматривался в искаженное удовольствием вечно юное лицо, словно приручал дикого, охочего до человечьего мяса зверя. Летящие касания укрыли багровеющую уздечку, и переведший наконец дух Грелль медленным движением стер с лица обильно выступившую испарину.       — Знаешь, — сипло и загнанно прошептал он. — Ты был прав. Компьютерные игры — это действительно круто.