– Ты с этим парнем еще наплачешься, – предупредил я. – Знаю, – сказал он. – Я знаю. Просто хочется, чтобы он полюбил этот мир. Хоть немного. Насколько это будет в моих силах. Может, это было жестоко, потому что он уже ничего не мог изменить, даже если бы захотел, но я сказал: – Он полюбит тебя. Только тебя. И ты для него будешь весь чертов мир. Мариам Петросян, "Дом в котором..."
***
За 14 дней до поезда… Санса стояла, привалившись к их новенькому начищенному Кадиллаку, блестящая поверхность которого просто дышала жаром. На ней была достаточно длинная юбка, чтобы соблюсти приличия, но пока она крутилась возле машины и залазила на нее, юбка немного задралась. Она заметила, но не посчитала нужным как-то это исправить. Ее оголенные части тела вполне недвусмысленно прислонялись к этому Кадиллаку, ей было чуточку больно, но оттого даже немного приятно. Она улыбнулась своим мыслям, представив, как это понравилось бы Ему. Санса смотрела в серые от пыли окна заправочной станции на человека в аккуратном сером костюме. Мужчина говорил с другим мужчиной за прилавком. На нем был похожий чуть более светлый костюм – все сейчас ходили в таких костюмах, те, кто не хотел выделяться и те, кто просто не мог. Он принадлежал к первым из них, мужчина в сером. Ему не нужно было выделяться, чтобы его замечали. За пять лет цвет его костюма не поменялся, но цена его выросла в разы. Во многом, именно благодаря ей. Несмотря на то, что костюмы у мужчин были похожи, тот, что в сером носил его совершенно по другому. Во всем, в его позе, в его жестах, даже в том, как он чуть наклонял голову, когда говорил, сквозила что-то такое, от чего Сансе было горячо даже больше, чем от нагретого солнцем Кадиллака. - Не боишься оплавиться, малыш? Я уже оплавилась, Петир. - А ты не боишься, что если еще раз так меня назовешь, то я… Он вальяжно остановился, не доходя до машины, скрестив руки на груди, глядя не нее из под бровей, вздернутых в притворном интересе. - Продолжай. - Буду называть тебя старикан. - Мы это уже проходили, - уголком губ усмехнулся мужчина. – Приемчик простоват, даже для такой мелкой развязной девицы, как ты. Он открыл дверцу со стороны водителя, сел и по-хозяйски хлопнул по креслу рядом с собой. - Давай запрыгивай. - Пф, - фыркнула Санса, отлепившись от раскаленного Кадиллака. Оголенные ноги ощутимо жгло, ей до ужаса захотелось ненароком ему это продемонстрировать. - Будто бы называть меня малышом – верх остроумия, - проворчала она, залезая на свое место, рядом с ним. Сиденье было не менее горячим. – Или ты сам себе об этом напоминаешь? Она знала, что есть темы, которые злят его точно так же, как ее слово «малыш» обращенное к ней. Она была бы глупой, если бы показывала, что пользуется этим специально, она всегда упоминала это ненароком, когда позлить его хотелось особенно сильно. На лице мужчины не дрогнул ни один мускул, что лишний раз убедило ее в том, что вопрос был до жути правильным, чтобы пройтись по касательной, но не задеть. Если бы ее слова действительно его задели, то он бы, пожалуй, мог бы оставить ее тут одну на пару часов под палящим солнцем, подумать о своем поведении. В клетку к Петиру нельзя было слишком далеко протягивать руку – можно было остаться без пальцев. Бейлиш молча поворачивал ключ в замке зажигания, глядя прямо перед собой, казалось, забыв о присутствии Сансы, рассеяно, на первый взгляд, постукивая по рулю. Губы его были сжаты чуть плотнее, чем обычно и Санса поняла, что все же немного, но перешла безопасную черту. - Кажется, у меня обгорела нога, - сказала она с напускной театральностью, потирая бедро в том месте, которое еще минуту назад покоилось на раскаленном металле. – Прям ощутимо жжет, у тебя нет крема? - Нет, - лаконично ответил он, открывая бутылку с холодной водой, делая большой жадный глоток. Санса видела, как остывающие капли побежали по его шее, чуть задев ворот белой рубашки. – Хочешь приложить? Санса поняла, что ее провокация в очередной раз не сработала. Он мог быть холоднее этой бутылки, когда хотел. Иногда, чтобы она почувствовала все его неудовольствие от его поведения, он действительно превращался в «папочку», так она его тоже называла. Ходил мрачный, серьезный, не реагировал на ее шутки, попытки примоститься рядом, как кошка на руки к не очень дружелюбному хозяину, равнодушно смотрел на мужчин, приглашающих ее на танец, дарящих цветы, уводивших с собой в гостиницу… Неудивительно, что в такие моменты она из кожи вон лезла, чтобы сделать хоть что-то, что вызовет его живую реакцию. Даже какую-нибудь глупость, просто чтобы понять, что ему не все равно. В такие моменты она невольно задумывалась, а один ли и тот же это был человек, который приходил ночью. Возможно, то, что происходило ночью – это просто бред, вызванный не очень качественным виски перед сном, или просто больная фантазия. Не могли эти глаза смотреть так по-разному днем и ночью. Но запах, которым она пахла с утра – не врал. Только он и не врал. - Ты так и не сказал куда мы едем, - Санса попыталась спрятать свою обиду за пустым разговором. – Кем ты говоришь мне приходится эта женщина? - Тетей, - он даже не поворачивал к ней головы, хотя мог спокойно рулить, не глядя на дорогу – шоссе было абсолютно прямым и ровным, – Вряд ли ты ее вспомнишь. Мы были знакомы много лет назад. - Наверняка она – старая и страшная, - Санса знала, что звучит по-детски и честно даже не знала зачем она это сказала. Наверное ей просто была неприятна мысль, что кто-то знает Петира дольше и лучше нее. Ведь у нее в последние пять лет никого кроме него не было. Ей иногда было стыдно за то, насколько по-детски она звучит на фоне Петира. На людях он был античной статуей – ни одной лишней эмоции сверх того, что необходимо для дела. То, что было под мрамором, она видела нечасто. Ей казалось, что эту свою часть нечасто видит даже он сам. Петир снова усмехнулся уголком рта. На его языке это значило, что он уже почти простил ей ту острую шутку, попавшую ему прямо под ребро. - Она моложе твоей матери. Теперь кольнуло Сансу. - Тебе она нравится? – Санса повернулась к нему так резко, что под ней возмущенно скрипнуло кожаное сиденье. От Петира не укрылся этот маневр. - Интересная женщина, - сказал он, уже не скрывая усмешки. – Знающая, чего хочет. Но не знающая, как дорого за это платят. Санса обиженно фыркнула, как лошадь, пропустив последнее предложение мимо ушей. Петир улыбнулся во всю ширину своей фирменной улыбки. Мрамор начинал потихоньку осыпаться с его лица. - Я неинтересная значит, да? – нижняя губа невольно выпятилась, руки обхватили друг друга, и она с трудом поборола желание шмыгнуть носом. - Я этого не говорил, - Петир махал словами у нее перед носом как фантиком перед котенком, а Санса послушно прыгала каждый раз, когда он дергал за ниточку. В глубине души она это понимала, но остановиться уже не могла. - Про меня ты так не говоришь, - раздавалось из воображаемой раковины, куда спряталась Санса, подальше от слов Петира. И от этой своей тети, которая была «интересной». - Ты полагаешь, что быть интересной – это лучшая характеристика, которой может удостоиться женщина? – Петир начал кидать на нее взгляды, следя за реакцией. Вымораживать ее, а потом приглаживать вздыбленную шерстку – было одним из его любимых занятий. Больше всего ему нравилось доказывать ей какая она. И то, что в этом вопросе она доверяла только ему, возбуждало его куда больше, чем секс. - Не знаю, - когда она обижалась, она всегда отказывалась учиться. Не важно, чему именно он ее учил, правильно улыбаться, стоя на сцене или управлять Кадиллаком, она отказывалась просто из-за природной вредности. – Просто я может тоже хочу быть интересной! - Интересной мне? – ветер вздувал на нем рубашку, забрасывал его непослушные волосы назад, делая его еще эффектнее, чем он казался на заправке. Да что тут говорить, даже когда он выходил ночью голым на балкон очередной гостиницы, чтобы ритуально выкурить сигару, он умудрялся делать это так, что его хотелось нарисовать. Но она не признается. - Всем интересной, - буркнула она. Он засмеялся, запрокинув голову. - Девочка, ты уже и так всем интересна, посмотри сюда, - он сгреб с заднего сиденья тут же разъехавшиеся листы газеты, и обрушил их все скопом ей на колени. Со второй полосы под огромным, кричащим заголовком невинно улыбалось ее лицо. – Тебя узнают в лицо, тебя узнают по голосу. Мужчины набивают себе тату с твоим именем, вырезают из газет твою фотографию и дрочат на нее ночью под одеялом, пока не видят жены. И после этого всего ты хочешь быть всего лишь «интересной»? Я был лучшего о тебе мнения. - А какой я, по твоему, должна хотеть быть? – у Сансы в голосе все еще сквозило раздражение, но уже больше для виду. Слова Петира проливались сладким сиропом ей в уши, вязли в голове, застывая там. Там же застывали и чувство опасности, и здравомыслие. Петир мечтательно усмехнулся и просто ответил. - Ты должна быть Великой. - Петир, ты постоянно это говоришь! – она подскочила на своем сиденье так, что кожа ноги, прилипшая к коже обивки снова отлепилась от нее со скрипом и отозвалась болью, но она даже не обратила внимания, – Великой-великой-великой, одно и то же! Я уже пять лет почти это слышу, и я не понимаю! Ты действительно имеешь что-то под этим ввиду, или это очередная твоя красивая присказка про какой-то эфемерный недостижимый идеал?! Если я такая популярная, то почему я еще не эта пресловутая Великая в твоем представлении?! Что тогда сделает меня Великой?! Скажи, что после того, как это произойдет, ты успокоишься, и мы начнем просто жить, будем пить бурбон на ужин, уедем куда-нибудь на побережье и будем там с заката до рассвета тра… Он приложил ей палец к губам. Почти невесомо, но это всегда работало лучше, чем просто закрыть ей рот ладонью. Тогда она непременно начинала вырываться, кусаться и пришлось бы останавливать машину, чтобы закончить этот урок самопознания и самолюбования – уроком физики, прямо там, на обочине, рискуя быть замеченными из любой проезжающей мимо машины. Но они ехали к Лизе и было недопустимо появиться перед ней со следами губ и зубов этой безумной девчонки на шее и, не дай бог, на члене. Так что урок физики придется немного отложить. Как и урок химии. Если только совсем-совсем немного… - Я очень жду, птенчик, что ты мне скоро сама ответишь на этот вопрос. А теперь посмотри еще раз внимательно на газету и скажи, что ты там видишь. - Отвратительную рожу на первой полосе. - Санса! - Себя, себя я вижу! Ты это хотел услышать? - Прекрасно. А чего, вернее кого, ты там НЕ видишь? – он надавил на это «не» голосом, одновременно сдавив ее колено кончиками пальцев, так, что она чуть не выронила газету от неожиданности и напряжения, накатившего в неправильное место. Петир наивно надеялся, что этот жест заставит ее напрячь голову. - Да много чего, Петир, я не понимаю, просто… - Ты не видишь там Лизу, моя дорогая. И никогда не увидишь, в лучшем случае – в графе с некрологами или объявлениями о продаже коллекции серебряных ложечек. Так скажи, тебе еще хочется быть такой же интересной, как Лиза? Голубые глаза смотрели на него снизу вверх, и на этот раз в них читалась какая-то толика понимания. Она молча сгребла разъехавшуюся по коленям газету и кое-как запихнула ее на заднее сиденье, где покоилась пара их чемоданов. Пару листов подхватил ветер и унес прямо на шоссе, стелившееся за ними. - И все равно ты меня бесишь, Петир, - сказала она, немного погодя. Бейлиш улыбнулся. Это значило, что она поняла. - Где ты говоришь обгорела? – спросил он и не дожидаясь ответа переместил руку с панели передач ей на бедро. Санса проглотила вздох неожиданности, рука в молчаливом вопросе поползла выше, подхватив бедро снизу, чуть дальше, чем оно могло бы обгореть. - Да, - Санса включилась в игру, снова натянув на себя маску невинности. Научилась, молодец, девочка. – Вот здесь, чувствуешь? Больно, ай! – притворно вскрикнула она, когда он слегка сжал пальцы. Но ногу не убрала. Перед тем как они приедут, он мог позволить себе сделать ей небольшое поощрение за очередной выученный урок.***
За 5 лет до этого… Следующий день прошел в радостной для Сансы суматохе. Кажется, она была самая счастливая из всего семейства Старков, которое спешно паковало те немногие вещи, которые можно было взять с собой в поезд. Кейтелин держалась изо всех сил, плотно сжимала губы, когда убирала рубашки мужа в старый чемодан, у которого даже не было замка, она перевязывала его бечевкой. Робб, казалось, держался лучше урожденной Талли, отец сразу сказал ему, что пока что он останется за главного в доме, это придавало Роббу моральных сил. Рикон еще ничего не понимал и то плакал, то отвлекался на кого-нибудь из детей, кто пытался его развеселить и замолкал. Он лучше всего видел эмоции на лицах взрослых, не воспринимая их через призму успокаивающих слов, его пугала суматоха и плохо скрываемые боль и страх на лице матери. Джон тоже собирал вещи, но Арье не пришлось долго этому радоваться. Он собирался пополнить ряды регулярной армии, решив, что успеха в семейном деле Старков не добьется, честно сказав об этом Неду. Тот не стал его отговаривать, лишь отвел куда-то в сторону от дома и они о чем-то долго серьезно говорили. Сансе показалось, что Джон вернулся более воодушевленным, чем обычно. А Арья, конечно, ревела в голос, когда узнала, для нее даже вся радость от их грядущего приключения померкла на фоне новости про Джона. - Ты думаешь, ты сможешь, Нед? Ты же никогда этим не занимался? – Кэт старалась говорить тихо, чтобы слышал только Нед, но Санса вечно крутилась рядом с отцом, ожидая, что тот расскажет что-нибудь еще про свою дружбу с Робертом и белокурого красавца Джоффри. Вчера вечером, когда они возвращались домой и Нед в первый раз поделился предложением Роберта с Кэт, упомянув, что Санса могла бы стать хорошей партией для Джоффри, Сансе показалось, что сердце ее сейчас выпрыгнет из груди от волнения. Она с трудом тогда удержалась, чтобы не повиснуть у отца на шее. - Кэт, это не так сложно. Варис организовывает рекламу, за соблюдением правил следит его младший брат, за поездом – старший, Пицель следит за животными, а Селми за тем, чтобы актеры не напились и не передрались перед выступлениями, а Мизинец ведет все финансы Роберта, - уголок рта Кэйтелин при этих словах нервно дернулся. - Моя задача будет – следить за самим Робертом. Мы же все обсудили. - А то, что случилось с Джоном… - Несчастный случай, Кэт, - грубовато ответил Нэд. – Просто плохой бурбон, ты же сама видишь, что сейчас многие этим кончают. Одна из причин, почему за Робертом нужно следить. Он хоть и пьяница, но его все еще уважают. Без него все развалится. - Нелегко тебе будет, - еле двигая губами сказала Кэт. - Главное, что вы будете со мной, - Старк пытался заглянуть в глаза жене и улыбнуться. – Надо только продать дом, я обо всем договорился, Робб доведет сделку до конца. Он справится, он уже совсем мужчина. Он присмотрит за вами. А как только вы закончите с домом, думаю месяца хватит, я пришлю письмо о том, где мы будем в ближайшие даты. Денег хватит, чтобы добраться до любой точки страны и еще останется. Мы должны дать нашим детям хорошую жизнь, Кэт, - Нед взял жену за руку и тут Санса, увидев это, потихоньку ретировалась, поняв, что сейчас начнется что-то очень личное, для нее не предназначенное, а новостей про ее предстоящий союз с Джоффри она пока не услышит. С Недом отбывали Санса, Арья, Бран и Джон. На Сансе было ее самое лучшее платье, она смотрела на прибывших за ними лошадей восторженно, как на элемент сказки. Ей со вчерашнего дня казалось, что она попала в сказку, где в конце обязательно должна быть свадьба с прекрасным принцем и собственным королевством. Этим королевством был цирк Баратеонов. Из всех присутствующих рыдал только Рикон, остальные держались. Санса была уверена, что не пройдет и двух месяцев, как мама, Рикон и Робб присоединятся к ним в одном из городов, поэтому ей совершенно на хотелось тратить силы на то, чтобы плакать. Да и еще глаза покраснеют, она не хотела, чтобы Джоффри увидел. К тому моменту, когда мама с братьями к ним присоединится, она надеялась, что тоже сможет выступать на арене, вместе с Джоффри и задавала этот вопрос отцу по десять раз в час. Когда они прибыли к путям, все клетки с животными были уже погружены, возле ярко-красного вагона поезда стояли несколько человек, из которых она узнала Роберта и того самого мужчину в сером. Сегодня мужчина уже не был Прилизанным, скорее наоборот, волосы на затылке чуть торчали, возможно всему виной было отсутствие шляпы. Он выглядел чуть невыспавшимся, взгляд его был чуть туманным. Костюм на нем был другой, но все такой же серый и носил он его с не меньшим достоинством, чем Джоффри носил красный фрак. Уже знакомую ей шляпу он рассеяно крутил в руках. Все смотрели с вежливым интересом, кроме Роберта. Он подошел к ним уже привычной нетвердой походкой и заключил Неда в объятия. Даже на расстоянии нескольких шагов Санса чувствовала, как он него пахло бурбоном и невольно сморщила нос. Мужчина в сером это заметил. Сансу кольнуло неприятное осознание, что из всех присутствующих, которые смотрели на Неда, только мужчина в сером смотрел на нее. Уголок его рта чуть вздрогнул, когда он увидел, что она это заметила и прежде, чем она успела робко поздороваться, он едва заметно ей подмигнул. Лицо Сансы в этот момент стало под стать цвету вагона, возле которого они стояли. Она не могла объяснить почему, если бы он открыто что-то сказал ей, она бы осталась невозмутима, но незаметность этого действия пугала. Будто бы между ними была какая-то тайна, совсем не детская, не для двенадцатилетней Сансы. Ей показалось, что она случайно попала в комнату, где взрослые занимались чем-то неприличным. - Мистер Старк, - мужчина в сером уже жал руку ее отцу, его небольшая аккуратная ладонь терялась на фоне большой заскорузлой ладони Неда. Внимательнее рассмотрев всех присутствующих, она поняла, что буквально все ладони были куда изящнее, чем у мужчин ее семьи. И это были только первые сантиметры той пропасти, которая их всех разделяла. - Мистер Бейлиш, - в голосе отца сквозило несвойственное ему пренебрежение. Санса не могла этого не заметить. Дальше сомнения улетучились. - Думаю, вы меня помните, - продолжал мужчина, утвердительно, глядя в глаза Неду с мягким прищуром. - Теперь я занимаюсь финансами этого цирка, - он обвел свободной ладонью поезд так, будто бы это была его собственность. – Вот уж не думал, что мы снова встретимся в Таких обстоятельствах, - он надавил на слово «таких». Взгляд Неда стал жестче. Сансу распирало от спектра новых эмоций, она искала глазами Джоффри, ей не терпелось поскорее быть представленной своему самопровозглашенному рыцарю. Она старалась не смотреть на «серого» мужчину, он вызывал у нее слишком большой спектр противоречивых эмоций. Но тот снова сам заметил ее. - Кстати, кто этот очаровательный маленький лисенок? Мне кажется, что я вижу уменьшенную копию нашей Кэт Талли. Санса так резко подняла голову, что заболела шея. - Кэт уже много лет – Старк, а не Талли, Мизинец, - Санса давно не слышала, чтобы отец звучал так грозно. – Пора бы тебе это запомнить. - Как же не запомнить, - уголок рта мужчины чуть искривился, казалось, что две половины его лица живут разной жизнью, отдельной друг от друга, одна подмигивала, она же и улыбалась, она же и морщилась. Вторая была бесстрастна. Человек с двумя лицами. - Это моя старшая дочь - Санса, - представил ее отец, демонстративно, не одному двуликому, будто игнорируя его, а всем присутствующим сразу. – Арья, младшая, и Бран, мой средний сын. И Джон, - он задумался что сказать про Джона, видно было, что эта реплика нелегко ему дается. – Мой внебрачный сын. На удивление, тут у всех хватило такта промолчать. Только серый костюм снова дернул уголком рта, смерив Джона оценочным взглядом. Санса увидела, как Арья нахмурила густые Старковские брови и агрессивно уставилась на двуликого. «Не набросилась бы только» - подумала Санса. – «А-то как стыдно-то будет…» - У вас достойные дети, мистер Старк, - разрядил обстановку один из присутствующих. Он тоже представился отцу, но она не запомнила как его зовут, запомнила только, что фамилия с Робертом у них была одинаковая. Их было трое, с одинаковыми фамилиями, но если Роберт и второй Баратеон, помоложе, ей понравились, то этот по аналогии с двуликим, немного пугал. – Они станут украшением Вашей семьи через несколько лет. И надеемся, не без помощи нашего цирка. - Папа, мы все же будем выступать? – Санса задала свой любимый вопрос очень тихо, и Нед сделал вид, что не расслышал. - Это будет видно, мистер Баратеон. - Друзья, мы выбиваемся из графика! – непривычно высоким голосом сказал полный безволосый человек в одежде, больше напоминающей что-то восточное, чем американское, что делало его еще толще и бесформеннее. Санса тут же про себя окрестила его мистер Жаб. – Предлагаю всем нам погрузиться в вагоны и продолжить знакомство и увлекательные беседы за ячменным кофе, - он многозначительно подмигнул присутствующим. У него это получилось чуть хуже, чем у двуликого. - Варис прав. Друзья, по вагонам! Отправляемся через три минуты! – зычно крикнул Роберт, так что немногие артисты, вышедшие из вагона покурить или набрать воды, услышали даже в хвосте поезда. – Время – деньги, салаги! Наши деньги! Наша слава! Наше величие! – Роберт вещал будто бы с трибуны, запах бурбона усиливал производимый эффект, было ощущение, что он собрался вести их всех на ограбление поезда, а не на посадку в него. - Нед, жду тебя у себя через час. Второй вагон, не перепутай! – хохотнул Роберт, хлопнув Неда по плечу. – Пора вводить тебя в курс дела. А пока Лансель проводит тебя с детьми в ваш вагон. Щуплый белобрысый парнишка по имени Лансель, чем-то неуловимо похожий на Джоффри, но не имеющий даже толики того лоска и царственности, которые были у ее принца, подхватил их хлипкие чемоданы и потащил к одному из вагонов. Санса все еще не двигалась с места, восхищенно взирая на паровоз, который вдруг задымил и издал несколько протяжных гудков, таких громких, что заглушил даже зычный бас Роберта. - Кажется, тебе нужно бежать, - сказал вкрадчивый голос у нее над ухом. Изо всех мужчин только двуликий не двинулся с места, будто бы объявление об отходе поезда его не касалось. Жил ли он в ближнем вагоне или остался, чтобы поторопить ее? Почему он вообще разговаривает с ней? - А Вам? – Сансе едва удалось справиться с предательски дрожащим голосом. – Я успею, я быстрая, - зачем-то сказала она, совершенно по-детски и уши ее снова смущенно заалели. Мужчина сверкнул глазами. На момент ей показалось, что одна из масок спала. - Я в тебе не сомневаюсь, лисенок. Прежде чем она смогла пошевелиться, он невесомо, едва заметно щелкнул ее по носу. От него пахнуло чем-то непривычно свежим, тем, что она не почувствовала в первый раз в цирке, ни один из знакомых Сансе мужчин так не пах. Паровоз снова загудел, и ему пришлось нагнуться к самому ее уху, чтобы горячо выдохнуть в него: - Беги! Второй раз ей тогда повторять не потребовалось. Возможно, в дальнейшем она бы тоже поняла с первого раза. Но больше он ни разу ей этого не говорил.