Или еще вариант -- я стою и смотрю на мой город с борта корабля без мачт, плывущего по каналу; мертвая тишина и мерное скольжение к чему-то, чего мы никогда не достигнем, ибо в какой-то миг корабль исчезает, а вокруг лишь перрон да запоздавшие поезда, забытые чемоданы, бесчисленные пути и неподвижные поезда, которые вдруг трогаются, и вот это уже не перрон, а надо идти по путям, чтобы найти свой поезд, и чемоданы затерялись, и никто ничего не знает, кругом пахнет углем и униформой бесстрастных кондукторов, пока наконец заберешься в отправляющийся вагон и пойдешь по поезду, которому нет конца, где пассажиры спят, сгрудясь в купе с потертыми сиденьями, с темными шторками и запахом пыли и пива, и надо идти в хвост поезда, ведь где-то там надо встретиться неизвестно с кем, свиданье назначено с кем-то неизвестным, и чемоданы потерялись, и ты тоже иногда бываешь на станции, но твой поезд -- это другой поезд, твоя Жуть -- другая Жуть, и мы не встретимся, любовь моя, я снова потеряю тебя в трамвае или в поезде, я побегу в одних трусах среди людей, толпящихся или спящих в купе, где фиолетовый свет обдает пыльные шторки, занавеси, скрывающие мой город. 62. Модель для сборки Хулио Кортасар.
***
Пять лет назад... Сансе сразу понравилось в поезде. Роберт выделил их семье часть вагона, не целый, целый мог себе позволить только он сам, но и не шконку в общем вагоне, где артисты спали в три этажа и ходили друг к другу на полки «в гости». Она сама не видела ничего из этого, но успела услышать от пугливого, заикающегося светловолосого мальчика Ланселя, который помогал им нести багаж. Эти вагоны, где ехала труппа, пугали ее, но и влекли одновременно. По ощущениям, там было то, чего никогда не было в доме Старков – ощущение легкости, беспечности и свободы. Для этих людей не существовало завтрашнего дня, им не надо было кормить семью, о чем постоянно любил вспоминать глава семейства Старков. Они не строили планов на будущее, самым дальним и возможным будущим было следующее представление цирка, они обсуждали где в следующий раз остановится состав, новые трюки и номера, самого Роберта и его семью, то, какой скудной была кормежка на последней стоянке, кто шпионит на Вариса и самое главное – где достать выпивки? Выпивки в цирке Баратеонов было столько, будто бы сухой закон обошел его по большой дуге. Официально, конечно, этого не было. Тот, кто был замечен с выпивкой, рисковал отправиться убирать навоз вместо представлений или вовсе вылететь из цирка. Если это было не в первый раз, конечно. Все это рассказал им Лансель «по большому секрету», тягая их огромные для его габаритов чемоданы руками-спичками. Нед с каждым словом только все больше хмурился и пытался забрать у Ланселя чемоданы. Нед покинул вагон как только чемоданы коснулись пола. Лансель ушел вместе с ним, показывая дорогу, хотя, казалось бы, где можно было заблудиться в поезде, где было всего два направления – голова и хвост. Их вагон находился всего в трех вагонах от вагона семьи Баратеон. Кто жил в вагонах между - пока было для Сансы загадкой. Она предполагала, что Двуликий тоже находится где-то там. Она слегка заволновалась, что, возможно, придется сталкиваться с ним в переходах, но природу этого волнения до конца не поняла. Возможно, дело было в количестве сделанных ей комплиментов, и ей почему-то захотелось понравиться ему еще больше, чтобы он сказал что-нибудь еще относительно ее красоты и таланта. Желательно, перед Джоффри, чтобы тот, наконец, понял какая прекрасная во всех отношениях девушка перед ним. И если такой, как Двуликий, уже взрослый, даже седеющий, он не стал бы делать комплименты просто так. Только надо как-то выбрать момент, нарядиться покрасивее и оказаться где-нибудь, где будут Двуликий и Джоффри. А если повезет, то Джоффри еще возможно и заревнует, если немного подыграть Двуликому. Санса довольно быстро разомлела от таких фантазий. Сама мысль о том, чтобы оказаться на глазах у Джоффри, заставляла ее чуть покрываться румянцем, но мысль о том, что он может ее заревновать, да и еще и к вполне взрослому Двуликому, заставляла гореть даже уши. Арья уже вовсю начала осваивать выделенные им углы в вагоне, Санса, глядя на это, начала пытаться отгородить свой, чтобы не видеть бешено скачущую по вагону младшую сестру и снова предаться девичьим грезам и планам на завоевание сердца наследника цирка Баратеонов. Арья, казалось, даже про отъезд Джона забыла, который скромно сидел на углу ее койки и наблюдал за младшей сестрой с печальной улыбкой. Бран же задумчиво смотрел в окно в другом конце выделенного им отсека, что-то вырисовывая пальцем на запотевающем грязном стекле. - Джон, как ты думаешь, что я буду делать в цирке?! Я хочу что-нибудь опасное, типа ходить по канату или ездить на лошадях, как те девушки, которые так оп – и держались за них только одними ногами! И вставали потом на них! Ты помнишь, да?! - Помню, сестричка, - в голосе Джона в отношении Арьи сквозила такая нежность, что Сансе даже было немного завидно. Отчасти, это было поводом не любить названного братца еще больше. За что вообще можно было любить эту мелкую надоеду Арью? - Как ты думаешь, долго ли нужно учиться, чтобы вот так?! – Арья повисла на своих тоненьких ручках, зацепившись за одну из полок, на которых у них лежали вещи, а в других вагонах – спали люди. – А кто меня будет учить? Точно не Роберт, этот толстяк сам, наверное, ничего не умеет. Я хочу какого-нибудь самого лучшего учителя! Джо-о-он, ну что ты молчишь?! - Ничего тебе папа не разрешит! – фыркнула тут Санса с мстительным удовольствием. – Ты еще слишком маленькая, тебе даже одиннадцати нет! А вот Джоффри уже шестнадцать и… - Джо-о-оффри… - издевательски протянула Арья. - Отважный укротитель львов. Мамина детка. Санса влюбилась в мамину детку! – Арья откинулась на подушки и натужно громко засмеялась, исступленно стуча себя руками по животу. – Ой, не могу! Санса вспыхнула как маков цвет. - Ничего я не влюбилась! Просто он – настоящий артист! Он смелый, красивый, он… он… - она не могла подобрать слов, но в целом, этим как раз ее представления о Джоффри и ограничивались. – Он – благородный! - Он – напыщенный дурак! – крикнула Арья и показала старшей сестре язык. – И Роберт сказал, что он тискает акробаток, я слышала! А ты даже не акробатка, чтобы он тебя тискал! Ты ничего не умеешь и всего боишься! Трусиха!***
Санса стояла возле тяжелой дубовой двери и рассеяно мяла подол длинной кисейной юбки в руках. Губами, беззвучно, она уже в сотый раз проговаривала свой текст, чтобы не забыть ни слова в самый ответственный момент. Хотя, наверное, проще было забыть свое имя. Но она так волновалась, что, казалось, если бы ее сейчас спросили ее собственное имя, она бы и не вспомнила, а выдала бы текст. Просто так, с перепугу. Дверь отворилась с щемящим сердце скрипом, будто бы тупым ржавым ножом по нервам. - Заходи, Алейна. – раздался знакомый, чуть шипящий хрипловатый голос. – Не бойся, - сказал он у самого уха, когда она прошла мимо него, чуть задев его волосами. Ее чуть потряхивало от волнения, но краем глаза она увидела, как при этом расширились его ноздри. - Так вот это – то самое дарование, о котором Вы мне говорили, Бейлиш? – за таким же дубовым, как дверь, столом сидел мрачного вида человек. Его поза была напряженной, будто бы он готовился к броску, глаза хищно блестели из-под тяжелых густых бровей. Санса готова была поспорить, что человек за столом прекрасно знал кто она. Этот вопрос был задан только с одной целью – смутить ее и того, кто привел ее сюда. Дать понять, как не впечатлила она в реальности в сравнении с тем, что про нее рассказывали. Он говорил ей, что так будет, он научил держать лицо в такой ситуации. Как натренированная борзая, по неслышному никому кроме нее свистку, она подняла голову и посмотрела прямо в глаза человеку за столом. Расслабила плечи, позволила своей позе стать более непринужденной и прежде чем перевела взгляд на Петира, успела заметить, как взгляд сидящего из надменного стал слегка заинтересованным. - Мистер Бейлиш, кажется, нас еще не представили должным образом, - произнесла она ледяным, полным достоинства голосом, хотя внутри у нее все дрожало от напряжения. Интересно, когда он так же играет лицом и голосом, испытывает ли он внутри что-то похожее? Или он так долго носил эту маску, что уже сросся с ней? – Можете обращаться ко мне мисс Стоун. А как я могу называть Вас, мистер?.. - Болтон, - человек за столом не пошевелил ни одним мускулом в ответ на ее дерзость. Заговорить первой, до того, как ее представили. В этом обществе это было немыслимой наглостью. Но с Болтоном не сработали бы классические методы. – Можете называть меня мистер Болтон. - Дарований много, мистер Болтон. – задачей Петира было во всем угождать Болтону, поэтому он ловко вклинился до того, как самый влиятельный человек в этом штате успел выгнать эту налговатую, когда-то рыжую, девчонку. Задачей Сансы было – заинтересовать его настолько, чтобы он не избавился от них до того, как она сама открыла рот. Но этим ртом она должна была делать то, что у нее получается лучше всего, а не выводить из себя Русе. Они ходили по лезвию, как, впрочем, и все последние четыре года. Санса с Петиром разыгрывали эту сцену много раз, у них было много времени в залах ожидания на вокзалах, в гадких закусочных, где по сэндвичам на витрине ползали большие зеленые мухи. Петир не уставал повторять, что от этого разговора может зависеть их будущее. Они слишком долго влачили недостойное их существование, слишком долго разменивали ее талант. «Ты должна научиться не обольщать, это сейчас никому не интересно. И явно не твой стиль, ты не танцовщица бурлеска и никогда ею не станешь. Ты – слишком нежное и хрупкое для этого мира создание, неоперившийся птенец. Но только на первый взгляд. Любой, кто копнет чуть глубже, должен увидеть столько страсти и воли, сколько может осознать. Приоткрывай раковину, покажи жемчужину, прячущуюся внутри, и как только он приблизится, чтобы взять ее – захлопнись. Останься недостижимой мечтой, загадкой. Остальное за тебя сделает их фантазия». - А вот настоящей природной гениальности – продолжал распинаться Петир - очень и очень мало. И это как раз она, моя Алейна. - Это всего лишь слова, мистер Бейлиш, - лицо хозяина кабинета снова стало бесстрастным, лишь губы чуть скривившись, выражали презрение, но взгляд больше не упирался так агрессивно в Бейлиша, а невольно, как нога со ступеньки, нехотя соскальзывал на Сансу, чтобы тут же вернуться к Бейлишу. И та поспешность, с которой этот взгляд возвращался назад, дала Петиру понять, что все идет так, как он и планировал,– Вы знаете, что я думаю о словах и о тех, кто их произносит. Если они не подкреплены делом. - В этом мире никому нельзя верить на слово, мистер Болтон. – Петир, в отличие от хозяина кабинета, владел каждым мускулом на своем лице. И каждый мускул выражал бесконечное уважение к мужчине за столом. – Поэтому я предлагаю Вам услышать все своими ушами. Начинай, милая. Покажи мистеру Болтону все, на что ты способна.***
В носу у Сансы защипало. - Девочки, поезд только тронулся, а вы уже поссорились, - покачал головой Джон, переводя взгляд с одной сестры на другую, не зная какую лучше броситься успокаивать. – Ты будешь выступать, Арья, а Санса… Санса, а ты тоже хочешь выступать? – Джон пытался заглянуть в глаза Сансе, которые предательски щипало. Санса часто заморгала. - Хочу. - Это замечательно, значит, вы обе будете выступать, нечего тут ссориться. И ты, Санса, очень талантлива. Что ты хочешь делать? Санса непроизвольно выпрямилась и развернула плечи. - Я буду петь! - Петь! – снова не выдержала Арья, больше не сдерживаемая Джоном, который отвлекся на Сансу, подскочила на своем месте от возмущения. – В цирке не поют! - Много ты знаешь! – снова предательски зазвенел голос Сансы. – Ты никогда не видела всех цирков! - Пффф, - со знанием дела издала Арья, вскинув свои густые брови, посмотрела на Джона, ища у того поддержки. – Скажи ей, Джон!***
Санса уже давно успела закрыть рот, отдышаться и даже слегка покрыться мурашками, как посреди гнетущей, непривычно звенящей после ее пения, тишины, раздались три отрывистых громких хлопка Болтона. Каждый из них показался Сансе ударом. Русе, казалось, забыл про присутствие Сансы в комнате, он смотрел только на Бейлиша. Будто бы то, что только что исполнила она, было достоянием исключительного ее протеже в лице Петира. - Я Вас не разочаровал? – Петир сладко улыбнулся сквозь усы. - Окажите мне честь, - Русе встал, отодвинув кресло, взвизгнувшее всеми ножками по полу так, что натянутая как струна Санса снова чуть не дернулась. – Останьтесь на ужин. Он двигался в сторону Петира пока говорил это. Сансу почему-то до дрожи в коленях это пугало, и дело было даже не в словах Петира о том, что от Болтона зависело все их совместное будущее. В последние несколько лет Санса в принципе научилась хорошо чувствовать опасность, исходящую от людей. Иначе в мире Петира было просто не выжить. Иначе было просто не выжить с Петиром. Это будет честью для нас, мистер Болтон, - Петир больше не был подобострастным, в его голосе и позе появилось тщательно скрываемое раньше достоинство. Тут Русе в первый раз после ее выступления перевел взгляд на Сансу. - Вонючка покажет Вам Ваши комнаты, - произнес он тихо, будто бы хотел, чтобы услышала только Санса. – Чувствуйте себя как дома.***
- Санса будет заниматься чем захочет, - твердо сказал Джон. – Возможно она будет первой поющей девушкой в цирке. По крайней мере, - он улыбнулся и незаметно для Арьи смахнул большим пальцем из уголка глаза Сансы собирающуюся там слезинку, - В цирке Баратеонов. - Ну-ну, - Арья надула щеки, недовольная отсутствием поддержки старшего брата. Впрочем, это никогда не было надолго. Джон это тоже знал. Бран тем временем, оторвался от окна. - Куда мы едем? – спросил он грустно, видимо еще не отошел от прощания с матерью и братьями. - Говорят, куда-то к югу, в сторону Чикаго, - Джон отреагировал быстрее сестер. Возможно, Арья и знала, но Сансе было, в общем-то, все-равно куда они едут. У нее был только прекрасный принц. -Обалде-е-е-ть, - Арья не лезла за словом в карман. – Мы остановимся в Чикаго??! - Арья! – Джон шутливо щелкул ее по носу. – Ну что опять за фразочки? Мама осталась дома, и ты уже расслабилась? - Пффф, - Арья мастерски издавала звуки недовольного молодого пони, - Ты бы слышал, как тут остальные говорят. Кстати, а что значит слово… - Добрый день, леди и джентельмены, - раздалось будто бы прямо из стенки вагона. Дети подпрыгнули от удивления, все, кроме Джона. Тот уже буравил взглядом пространство, откуда шел внезапный голос, не выражая этим ни капли тому доверия. - Вы кто? – чуть грубовато спросил Джон. – Почему подкрадываетесь? Вы нас подслушивали? - Что вы, как я мог? – снова раздалось откуда-то, как показалось Сансе, из-за стены. Она суматошно озиралась по сторонам, силясь понять, куда именно смотрел Джон. Ей казалось, что там ничего не было, как вдруг она увидела и поняла, почему не заметила его сразу. Человек, ростом едва доходящий ей примерно до груди, а пигалице Арье - до плеч, с кудрявыми светлыми волосами и какими-то дикими глазами. Санса не сразу поняла, почему они показались ей такими дикими, ровно до того, как он на нее посмотрел, глаза у него были разные. Когда она это заметила, то едва слышно пискнула: - О, Господи! - О, что Вы, я всего лишь простой карлик, а не чудо Господне. Впрочем, некоторые утверждают, что я напротив – исчадие Ада… - Что Вы тут делаете? – голос Джона звенел как рельс, и Сансе показалось, что там было больше испуга, чем напора. Впрочем, странного гостя это не смущало. - О, позвольте представиться, - карлик шаркнул ногой, как-то совсем по театральному. Правда, выглядело это комично. – Мистер Тирион Ланнистер. Один из почтенных обитателей этого поезда. Вам мог быть известен под именем Бес или Полумуж. Пришел засвидетельствовать свое почтение мистеру Старку, но, кажется, не застал его на месте. А Вы, кажется, Джон Старк? Или правильнее будет сказать Сноу? Уши Джона покраснели под его густыми черными кудрями. Тирион, казалось, был доволен этим фактом. - Откуда Вы знаете мое имя? – уверенность Джон растерял, но не мог уронить свой авторитет перед сестрами. - Вы что, тоже выступаете?! Арья выпала будто бы откуда-то сверху, она разглядывала незваного гостя во все глаза, не стесняясь ни секунды, будто бы к ним в вагон вдруг запустили дружелюбного крокодила. - Арья! – Джон, в отличие от Арьи, быстро сложил два и два в уме и понял, кому принадлежит эта фамилия. Санса тоже поняла, но продолжала смотреть на Тириона примерно так же, как и младшая сестра, как на крокодила, но недружелюбного, гадая, кем приходится ее принцу этот маленький уродливый человечек. На ее вопрос невольно ответил Джон. - Вы – брат жены мистера Баратеона? - Мое высочайшее достижение, - причмокнул Тирион. - Нет, любопытная мисс, я не выступаю, мне кажется, что пока есть вещи, в которых я лучше, чем в жонглировании морковками или попытками сесть на слишком высокий стул, рассмешив при этом наиболее испорченную часть зала. - А чем же вы занимаетесь? – не унималась Арья. - В основном – пью, - он улыбнулся широко, во весь свой неестественно большой для маленького тела рот, отсалютовал Арье невесть откуда взявшейся в руке фляжкой, после чего сделал смачный глоток оттуда. – Отвечая же на Ваш вопрос, юноша, новые люди в этом поезде сейчас – не такое уж частое явление. А новые люди сверху, - он указал коротким пальцем на потолок, - событие вдвойне интригующее. Оно значит новые порядки, законы и новые поводы для сплетен. Ваши имена знает уже весь поезд, будьте уверены. - Прям весь-весь? – Санса затаила дыхание, представив, как отреагировал Джоффри на новость об ее появлении. Это был первый вопрос, который она задала Тириону, несмотря на те противоречивые чувства, которые он у нее вызывал. - Вас интересует кто-то конкретно, мисс? – Тирион подмигнул ей одним из своих разных раскосых глаз. – Могу передать ему от Вас валентинку. - Отважный укротитель ее интересует! – Арья продолжала свисать откуда-то сверху, качаясь как маятник перед носом «крокодила». – Мамина детка! - Арья! – воскликнули Джон с Сансой хором. - Любопытно, - Тирион смотрел на Сансу так, как минуту назад смотрела на него Арья. Сансе под этим взглядом хотелось уменьшиться, уши пылали так, что на них можно было жарить стейки. - А можно посмотреть остальные вагоны? – раздался откуда-то из-за спины Тириона голос Брана, прервав неловкую паузу, давая ушам Сансы немного остынуть. – Что там внутри? Тирион медленно повернулся к Брану, улыбка его стала еще шире. - Любопытство – лучший из недостатков, молодой человек! Думаю, Ваш отец не был бы против, разве что, он не хотел бы, наверное, чтобы Вы отправлялись туда в одиночестве. - Но Вы ведь можете пойти с нами? – Бран смотрел на Тириона из-под свисающей прямо на глаза челки, сидя в полумраке. Сансе тяжело было понять его отношение к Тириону, но одно она точно поняла – он почему-то доверял карлику. - Ваша вера в мою протекцию – впечатляет, молодой человек, - Ланнистер отсалютовал ему невидимой шляпой. – Впрочем, не хочу просто так смущать Вас своим присутствием. Можем прогуляться, захвачу с собой молодых людей, но девушкам там явно делать нечего. По крайней мере – в моей компании. - Это нечестно! – заголосила со своего места Арья, выпятив нижнюю губу от обиды на очевидную несправедливость со стороны Тириона. – Бран младше меня! - Мисс, я лично найду Вам компанию для экскурсии по поезду, как только мы с Вашими братьями вернемся. Кроме того, думаю, Роберт сам захочет показать двум прекрасным мисс свои владения, - он снова подмигнул. – Не могу лишить его этого удовольствия. А я рассчитываю вернуться как раз к возвращению мистера Старка. Джентльмены, Вы идете? Бран уже стоял на ногах, прыткий как кузнечик, Джон поднялся чуть медленнее, полный достоинства. Видно было, что ему хотелось посмотреть на устройство жизни в поезде, но к Тириону он относился насторожено, принюхивался как собака. Как только они скрылись за дверью, под молчаливое неодобрение Арьи, та пулей слетела к ней и замерла, впечатав лицо в щель между стеной и дверью. Выждав чуть больше минуты, подпрыгивая на месте от нетерпения, она медленно приоткрыла ее и на цыпочках двинулась в том же направлении, куда ушли братья. - Что ты делаешь? – зашипела на нее Санса, испуганно вскакивая. – Карлик же сказал не ходить! - Пффф, буду я сидеть на одном месте, пока другие развлекаются, - Арья тряхнула волосами. Это дело для таких трусих как ты. - Отец нам не разрешал, - упрямилась Санса, пытаясь вразумить младшую сестру. - Но и не запрещал, - дипломатично заключила Арья. - Ты идешь? – ее непутёвая младшая сестра уже наполовину скрылась за дверью. Санса открыла рот, но не успела она произнести и слова, Арья снова фыркнула. - Ну и ладно, - и целиком покинула вагон. Санса поджала ноги под себя и уставилась в окно. Постепенно, ей становилось не по себе. Отец уже должен был вернуться, или чертовка Арья должна была наткнуться на кого-нибудь из взрослых, кто бы привел ее в вагон за ухо. Ну, или хотя бы кто-нибудь вроде карлика должен был пройти мимо и заглянуть к ним узнать как они устроились в поезде, познакомиться с отцом. Но никого не было. Колеса стучали убаюкивающее, за окном было уже совсем темно, кое-где даже начинали проглядывать звезды. Санса мерзла, больше от нервозности, чем от холода, пыталась плотнее укутаться в легкий плащ. В какой-то момент ей захотелось пойти за отцом, потому что оставаться одной было уже совсем невмоготу. Но тут она представила, как ее поймают и с позором приведут назад. А отец обязательно потом об этом узнает. И Джоффри. Ну уж нет, ничего с ней тут не случится, в конце концов кто-нибудь обязательно придет. И только она об этом подумала, как поезд резко дернулся, скрипнув всеми колесами сразу. Санса от неожиданности вскрикнула и закрыла лицо руками. Следом мигнул свет. Сначала один раз, потом быстро-быстро несколько раз и, в конце концов – потух совсем.***
- Выразительная девушка, - мистер Болтон расслаблено разговаривал с Петиром, передавая тому свежую сигару, одновременная двигая к нему изящный серебряный каттер. – Напомните, как так получилось, что Вы воссоединились спустя столько лет вынужденной разлуки? Санса была готова поспорить, что мистер Болтон не подозревал, что она подслушивает их разговор. Петира в этом плане было провести куда сложнее. Ведь он сам ее всему этому научил. - О, - Петир масляно улыбнулся, - это долгая история, мистер Болтон. Полная загадочных и даже трагических совпадений. Петир глубоко и выразительно затянулся, не впуская дым в легкие, повесив паузу в их разговоре. Санса старалась делать вид, что изучает выставленные на террасе бронзовые статуэтки, поэтому не могла смотреть на Петира, но она почувствовала эту затяжку так, будто бы затянулась сама. Когда Петир курил, его и так низкий бархатный голос становился еще глубже, еще шершавее. В такие моменты казалось, что он проводил по ее коже языком. - Дайте угадаю, - Болтон был не так дипломатичен как Петир, и к тому же – чрезвычайно остр на язык, что хорошо служило ему когда нужно было запугивать людей, но плохо, когда с ними нужно было договариваться. – Вы стали причиной этих трагических совпадений? Санса невольно навострила уши. - Плохого же Вы обо мне мнения, мистер Болтон. - Самого справедливого, - Болтон задумчиво постучал по сигаре. – Сколько лет уже? - Мы выступаем около года, - Петир ответил на этот вопрос с той готовностью, с какой заботливые мамы рассказывают про своих долгожданных первенцев, было видно, что предыстория у него давно заготовлена и хорошо отрепетирована. – А встретились еще несколько лет назад, когда… - Я не про это, - брезгливо отмахнулся от него Болтон, чуть не уронив пепел себе на колени. – Сколько лет девчонке? - Лет, - Петир, казалось, тихо поперхнулся воздухом. Человек, который не знал его столько лет, сколько Санса, не заметил бы. Он охватил сигару губами, как-то оправдывая повисшую в разговоре паузу. - Исполнилось шестнадцать, - сказал он чуть бесцветнее, чем нужно было. – Два месяца назад. - Шестнадцать, - Болтон мечтательно затянулся. – Прекрасный возраст. - Для начала сольной карьеры – очень даже выдающийся, - Петир улыбнулся кривовато. – Вы, наверное, помните, чем Вы занимались в шестнадцать? - Иногда я не помню чем занимался накануне, мистер Бейлиш. Но всегда помню с кем. Я никогда не забываю лиц. - Надеюсь, лицо прелестной Алейны на сцене Вашего зала останется в Вашей памяти приятным воспоминанием, - к Петиру вернулась его прежняя подобострастная манера. Он снова плавно вел разговор к истинной цели сегодняшнего вечера. - На сцене? Ах, да, Вы же тут за этим, - Болтон наморщил лоб в притворном сожалении. Притворство, благодаря Петиру, Санса видела так же ясно, как утреннюю зарю, не зря долгое время сам Петир ходил у нее под прозвищем Двуликий. - Если только Вы, как и я, считаете, что Алейна способна усладить эстетический вкус членов Вашей публики, - растекался елеем Бейлиш. – Мне лично показалось, что Вы прониклись. - Да, Вы были на редкость честны со мной в этот раз. Все так, как Вы описывали. - Я привык отвечать за свои слова, мистер Болтон, - Петир закусил нижнюю губу и сразу же провел по ней большим пальцем. Санса начала рассматривать статуэтки еще с большим интересом. – Так что насчет сегодняшнего вечера? Вы дадите нам несколько минут в основной программе? Одну песню. Болтон затянулся. Он тоже старался держать паузу с помощью сигары, но его затяжки были не столь глубокими, как у Петира. Он был куда богаче и знатнее, чем Петир когда либо был, куда более узнаваем в обществе, вызывал куда больше уважения и страха. Он нес эти регалии с подчеркнуто прямой спиной, военной выправкой и плотно сжатой челюстью, будто бы был готов сжать эти челюсти еще раз, только уже на горле того, кто на это все покусится. Петир был невесом, в сравнении с ним. Он все делал легко, не всегда идеально, но легкость служила ему идеалом. - Вы ее трахаете? – спросил Болтон так, будто бы речь шла о погоде. Санса редко видела, чтобы самообладание изменяло Петиру. И уж точно никогда не видела, чтобы это происходило дважды за день. Но здесь, кажется, заметил даже Болтон. - Воды? – тем же голосом ведущего прогноза погоды. - Я, было дело, надеялся на бурбон, - сдавленно отшутился Петир, затягиваясь сигарой неприлично долго, очень показательно беря тайм-аут на подумать. – А как этот вопрос… - Я все понял, мистер Бейлиш. Можете не продолжать. Едва ли ситуацию можно было испортить еще больше, но Петир бросил мимолетный взгляд на Сансу, которого хватило, чтобы заметить, что ее уши стали такого же оттенка, как алевшая на ее платье брошка в виде розы. Болтон в это время, как ни в чем не бывало, щелкнул пальцами и откуда-то с противоположной стороны террасы появился тот самый Вонючка, показывавший Сансе и Петиру их комнаты. Дрожащими, изуродованными руками без ногтей он нес поднос, на котором чуть позвякивали два бокала и графин с виски. Вонючка ретировался так же быстро и незаметно, как появился. По дороге он взглянул на Сансу так, что ей снова стало не по себе. Вонючка не пугал, скорее вызывал жалость. Было странно видеть у него такой же жалеющий взгляд в отношении себя самой. - Я дам Вам полчаса, - сухо произнес Болтон, отхлебывая бурбон почти не открыв рта. Сансе на секунду показалось, что он владеет даром чревовещания. Ее брови резко вздернулись, и она непроизвольно посмотрела на мужчин. Петиру бы это не понравилось, полное нарушение конспирации. Хотя учитывая сегодняшнее, он не станет ей выговаривать. Краем сознания она думала о том, как посмотреть ему в глаза, когда они, наконец, останутся наедине и эта мысль заставляла в панике гореть не только уши. - Очень щедро с Вашей стороны, - Петир расплылся в почти искренней улыбке. – Вы делаете… - Но, с одним условием. – Закончил Болтон, наконец, оторвавшись от стакана и вперив взгляд в Петира. По лицу Петира было видно, что он был готов к чему-то подобному, она не сомневалась, что когда Болтон уже дал согласие, то Петир сторгуется с ним о чем угодно. Санса шумно выдохнула, мысленно поздравив их с Петиром с победой и, чтобы хоть как-то справиться с нахлынувшими эмоциями, тихо крутанулась вокруг себя, развеяв свою широкую длинную атласную юбку вокруг крепких длинных ног. Она так радовалась, что чуть не пропустила окончание разговора. - Я Вас слушаю, - сказал Петир. Не так уверено, как ожидала услышать Санса. Это заставило ее прекратить крутиться. - После окончания вечера девочка едет со мной.***
Она шла по длинному, казалось бесконечному коридору. Любой коридор кажется бесконечным, если идти по нему на ощупь. Ей очень хотелось позвать отца, но страх накрыл так сильно, что она могла только шептать себе под нос: «Папочка, папочка, папочка…» - и истерически всхлипывать в перерывах между циклами этой незамысловатой молитвы. Пройдя шагов двадцать, цепляясь за стены и выступы, она вдруг услышала какой-то грохот сверху, и ей показалось, что потолок сейчас обрушится прямо на нее. Поэтому она села прямо на грязный пол, в своем голубом платье, в котором даже есть боялась, слишком дорогой и нежной была ткань, закрыла голову руками и заревела. А потом поползла в темноту. Она уже не знала куда именно, просто ревела и ползла. Она ползла до тех пор, пока голова не уткнулась во что-то теплое и твердое. И как ей показалось – живое. Она не успела подумать о том кричать ей или бежать, как уже знакомый бархатно-вкрадчивый голос произнес: - Так-так, лисенок. Что это ты тут делаешь? Ночь – время голодных волков, а не маленьких рыжих лисят. И, кажется, кто-то тут зря выбрался из норы.