Я хочу

- Гарри, это полный залет! Примерно такой вопль, исполненный ужаса и отчаяния, нарушил покой маленького тихого салона красоты в конце двадцать седьмого авеню, где уже немало лет зарабатывал на жизнь старший из Харрингтонов, и впервые озвучил истинные ощущения и переживания Чеда за последние полтора дня. - Я вижу искры счастья в твоих глазах и флюиды радости, от которых забиваются дыхательные пути и тюльпаны под окном расцветают быстрее, - Гарри лишь приподнял бровь, не отрываясь от своего занятия - стрижка какого-то моложавого омеги была в самом разгаре. - Ты мог представить себе такой поворот? - мужчина с размаху опустился в пустое клиентское кресло и несколько раз прокрутился на нем. - О, мой милый, невинный младший братец, - вздохнул Гарри, заставив своего клиента недоумевая переводить через зеркало взгляд с него на Чеда в поисках напрочь отсутствующих сходств, - прости, что не просветил тебя раньше: порой, когда мужчина и женщина или альфа и омега взрослеют, случается так, что они остаются наедине и нет уже сил преодолеть притяжение... тогда их тела в бешеной пляске сливаются воедино и миллионы маленьких головастиков устремляются вперед. Если же они вовремя не сдохнут в какой-нибудь там кислой среде или не застрянут в чем-нибудь резиновом, один из них достигает цели и начинает расти... Щупленький бета за администраторским столиком заржал. Работал он здесь, кажется, еще до Гарри. - Парни, у меня проблема, а вы цирк устраиваете, - досадливо отмахнулся Чед, закатывая глаза. - Ладно, а чего ты от меня хочешь? - откликнулся Гарри, на порядок посерьезнев. - Ну, не знаю, скажи что-нибудь доброе, - предложил бета, - ободряющее. Давай, вруби режим папочки, ты в этом мастер. - Ну, представь, - глубокомысленно изрек мулат, - какое семейное счастье ожидает впереди: ты, Брайан, подгузники, сопли, какашки, сломанные игрушки, сгрызенные вещи... - Гарри, это ребенок, а не бобер, - мрачно откликнулся Чед. - Хорошо, сгрызенные вещи отпадают, - нехотя согласился альфа, - но разве сопли и какашки не кажутся тебе достаточно добрыми и ободряющими? - Да пошел ты, - огрызнулся мужчина и снова прокрутился на кресле. - Ну, ладно-ладно-ладно, - Гарри бросил короткий взгляд на брата, - что Брайан думает на эту тему? - Ничего он не думает, - бета устало потер лицо ладонями, - он в шоке, как и я. У омеги-клиента было лицо переживающего разрыв шаблона. - Знаете, молодой человек, - вежливо вмешался он, - думаю, вам не стоит так переживать: в рождении детей нет ничего страшного или необычного, я сам когда-то через это прошел. А ваш друг просто еще не осознал себя в роли отца, со всеми альфами так поначалу. Вы просто не волнуйтесь, к тому же это сейчас особенно вредно для ребенка... Гарри и бета за администраторским столиком не сдержали ехидного хихиканья. Запах Брайана в очередной раз проделал свое гаденькое дельце. - Я не о себе, я о своем омеге, - терпеливо объяснил Чед мужчине, чей шаблон порвался, по-видимому, повторно. Эта неожиданная забота была отчасти трогательна, но на лицо нещадно рвалась улыбка с каждой очередной попыткой представить себя беременным. Впрочем, будь расклад действительно таковым, бета не имел бы ничего против: во всяком случае, волноваться за себя ему было бы во много раз легче, нежели за мужа. Да и никто бы не ныл под ухом, что скоро станет толстым и некрасивым. - Оу... - моложавый омега сконфуженно поджал губы, - то-то вы показались мне слишком... мужественным... я даже удивился... - Вы удивитесь еще больше, когда узнаете что этот «последний из могикан» действительно мой младший брат, - хмыкнул Гарри, ловко орудуя ножницами и расческой, - хотя, знаешь, Чед, беременность была бы тебе к лицу. - Никому не к лицу быть похожим на тебя, - ответил метис, все-таки заражаясь общим настроем. - Один-один, - объявил бета-за-администраторским-столиком, поднимая вверх два указательных пальца. - Хорошего человека должно быть много! - оскорбился Гарри. - Именно поэтому я такой высокий. - Ой, да брось, я не представляю как коленки, за рулем загораживающие обзор, делают тебя хорошим человеком. - То же можно сказать и о щеках, загораживающих обзор не только за рулем и не только тебе. - Ну ничего, - фыркнул Гарри, - очень скоро твой голосистый сыночек с прекрасным, молниеносным просто, пищеварением, всенепременно за меня отомстит. Очень надеюсь, что он еще во чреве усвоит, что ночь - не время для сна и Брайану будет постоянно хотеться каких-нибудь маринованных улиток в свежевыжатом клубничном соке, строго с трех до пяти утра. - Звучит как проклятие, - заметил бета-администратор. - И очень страшное проклятие, - согласился мулат, - однако, если совсем-совсем серьезно, то я думаю, что ты, братец, вполне готов. В конце концов, не зря тебе дано еще девять... ну или сколько там, уже восемь?.. месяцев, чтобы освоиться и проникнуться. Вы почти шесть лет вместе, пора. И Брайан взрослый мальчик: справится, мы же оба знаем, на что он способен. Так что давай, иди к нему и люби изо всех сил: заботься типа, оберегай, успокаивай, тверди, что он самый красивый и... ты там как, пустил слезу умиления? Чед вымученно улыбнулся, подошел к брату и по-медвежьи обнял, предварительно убедившись, что ножницы его зависли в воздухе, а не запущены в клиентскую шевелюру. Про заботу, любовь и все остальное бета и сам знал - с Брайаном по-другому было нельзя; хотел лишь услышать из уст Гарри, что готов к грядущим переменам. - Так бы сразу, - обронил он и быстро удалился восвояси. - Воооооот, воооот они, высокие отношения, - проворчал мулат, - пришел, нахамил, облил розовыми соплями и смылся. - Заметь, не я сказал, что сопли это доброта и ободрение, - Чед на миг высунулся из-за закрывшейся за ним двери и скрылся за ней вновь, на этот раз окончательно. - Облил меня своим добром тут, - тихо пробурчал Гарри, - с таким братцем и детей никаких не надо... *** Нет, Брайан не хотел улиток и клубники: ни вместе, ни по отдельности. Вообще, он с самого начала держался молодцом: не ныл, не капризничал, а когда и говорил что-то о ребенке, то скорее делился ощущениями, нежели жаловался. Еще никогда муж не казался Чеду таким взрослым и собранным. Естественно, омега и переживал, и волновался, но, наверное, осознание того, что пути назад нет, помогало ему смириться и не позволяло переходить допустимую черту беспокойства. Его почти не тошнило по утрам, он не устраивал скандалов на нервной почве; просто быстрее уставал и спал намного беспокойнее. Конечно, он стал раздражительным, но действительно изо всех сил старался ни на кого не срываться. Неожиданно пристрастился к сладкому, которое раньше с равнодушием обходил стороной, и, что еще более неожиданно - начинал опасливо пятиться к раковине от одного только запаха фастфуда. Все-таки ему было очень тяжело, и Чед отлично это видел, но даже не представлял чем, кроме слов, может помочь. Брайан продолжал работать на конюшне, оставив в стороне физические нагрузки и сконцентрировавшись на организации, подсчетах и проведении тренировок. В том числе командовал подготовкой Эндрю и Орла к конкуру, в свободное время раскидывая направо и налево всякие указания. Раз в несколько месяцев наведывался в омежью консультацию на узи и вовремя сдавал все анализы. Результаты были очень хорошими: плод развивался успешно и своевременно, но Брайан не спешил этому радоваться - просто принимал к сведенью и понемногу избавлялся от лишних тревог. Беременность была для него чем-то сокровенным и очень интимным, а любовь к будущему ребенку понемногу прорастала как раз в одном из тех отдаленных уголков души, куда даже Чеду было сложно пробраться. Бета никогда не теребил Брайана на эту тему: невозможно осуждать человека, однажды уже терявшего свое дитя, в холодности к пока не родившемуся второму. Это всего лишь защитная реакция мозга, на интуитивном уровне старающегося оградить от возможного нового разочарования. Чед был совершенно уверен: Брайан полюбит их сына, полюбит, как только увидит. Сомневался только в себе... Месяце на четвертом он начал осторожные вечерние поползновения в сторону мужа, зная, что риск навредить ребенку остался позади. Живот Брайана был еще практически незаметен, но омега уже до безумия его стеснялся. Тот самый Брайан - уверенный, самолюбивый и смелый, готовый к любым экспериментам и зачастую оказывающийся сверху, теперь смущенно сводил плечи, отворачивался, прятался, натягивал одеяло до подбородка, а оставшись без него, порывался прикрыться руками. Чед почти сразу поймал себя на том, что это дико возбуждает. Брайан так робко отводил глаза, так испуганно жмурился, так неуверенно поглядывал из-под длинных полуопущенных ресниц, так медленно и несмело раскрывался навстречу... И ничего для Чеда не было дороже, чем чувствовать как каждая мышца, каждый напряженный мускул любимого омеги, доверчиво расслабляется под прикосновениями его губ и ладоней. Это и был настоящий Брайан. Он словно забыл все, что делал раньше. Каждая ночь становилась для него первой - неловкой и трепетной, каждую ночь он отдавал себя целиком, без остатка. Каждую ночь он позволял себя любить. И это было потрясающе. Это не могло наскучить или надоесть. Чед еще никогда не испытывал к своему омеге такой нежности. Брайан и раньше нуждался в нем, но совсем по-другому: этого убери, того осмотри, с тем поработай, а потом дай мне ценный совет. Практически ни одна его «дневная» проблема без участия мужа не решалась, выливаясь в звонки и вопросы. Оставшись же наедине, парочка веселилась так, что и многие более стандартные союзы могли им позавидовать. Даже если кто-то из «конюшенных» умудрялся случайно застать их за этим делом: вломившись без стука или просто оказавшись в неподходящем месте в неподходящее время, они лишь смеялись и пожимали плечами. Стыдно в итоге становилось «тому, кто смотрит». Теперь же Чед прочно запирал дверь и даже иногда проверял, если сомневался. Потому что только ему должны принадлежать эти тихие судорожные вздохи, эти нерешительные ласки нежных прохладных пальцев, эта легкая дрожь в беззащитном теле... дрожь предвкушения. Чед только сейчас смог до конца осознать насколько ответны его чувства к Брайану. Лишь он мог пересечь ту невидимую грань, выстроенную омегой вокруг себя, своего личного пространства, и прикоснуться к нему: такому чувствительному и хрупкому. Ведь когда Брайан ощущал присутствие того, кто не обидит, того, кто всегда способен защитить, тревога в его взгляде постепенно сменялась любовью и умиротворением. Для всех, омега по-прежнему оставался сильным и решительным, но только Чед знал, откуда он черпает эту силу. Знал, и не скупился на нее: Брайану требовалось еще очень много мужества, чтобы преодолеть предстоящие испытания. А тем временем, собравшись с духом, бета устроил своему начальнику скромную контролируемую истерику, пригрозив уходом и сумев отбить не только сокращение рабочего дня на несколько часов, но и небольшое повышение. Теперь мужчина возвращался домой ощутимо раньше и иногда даже успевал полюбоваться своим Брайаном, уверенно распоряжающимся действиями учеников на манеже. В один из таких дней омега заметил его ненавязчиво облокотившимся на деревянный бортик ближе к другому краю и жестом подозвал к себе. А потом взял за руку и молча приложил ладонью к своему животу. Почти сразу Чед почувствовал легкий толчок. И лишь услышав тихий смех мужа, понял, что стоит с ужасно глупым выражением лица. Но это действительно было чем-то совершенно невероятным... - Да, папаша, - хмыкнул Брайан, - веселье уже близко. Примерно с того момента омега начал стремительно прибавлять в весе, и утешать его с каждым днем становилось все сложнее. Шутка ли: всю жизнь быть стройным и подтянутым, а потом за какие-то месяцы набрать семнадцать килограмм? Конечно же, Брайан расстраивался... Чед чувствовал себя жутко виноватым перед ним. К концу восьмого месяца у омеги дико разболелась спина - ребенок был крупным, тяжелым, а пинался уже совсем не легонько и даже не нежно. Ноги тоже доставляли мужчине мало радости, постоянно отекая. - Я хочу жрать, - страдал он в перерывах, между жалобными завываниями из-за ноющих щиколоток или особенно точного удара в печень маленькой пяткой, - мне не оторвать зад от дивана, но я все равно безумно хочу жрать. Чед обычно затыкал его яблоком или чем-нибудь из той же серии и вытаскивал гулять по территории конюшни. Конечно, омеге было и больно, и неприятно, но постоянно отсиживаться тоже не стоило, и он сам это хорошо понимал. Поэтому не сопротивлялся, а лишь недовольно ворчал, пока они с мужем неспешно бродили по свежему ноябрьскому снегу, и иногда раздраженно ахал, хватаясь за живот. А потом Чеда на две недели командировали во Францию. Он ужасно упирался, но начальство настаивало, да и Брайан тоже. - Я что немощный инвалид? - фыркал омега, - поезжай в свою Францию, тем более тебе за это еще и доплатят. Любые деньги через месяц лишними не будут. Заодно увидишь, что там у лягушатников с ветеринарией и сельским хозяйством. Ну, и конечно я тебе дам списочек конеферм, на которые ты заглянешь в свободное время... я знаю, там есть пара неплохих заводчиков. Надо же оценивать конкуренцию, если мы хотим идти на новый уровень. Не сказать, что Чеда это убедило, но в конечном итоге отказываться он не стал, даже несмотря на то, что по закону подлости что-нибудь должно было обязательно случиться в те тринадцать дней и семь часов, когда его не будет рядом с Брайаном. Почти каждый вечер они перекидывались короткими е-мэилами. Омега уверял, что ничего необычного с ним не происходит и все его самочувствие не выходит за рамки привычного порядка вещей. Чед, конечно, верил ему, но все равно через час после очередного сообщения начинал волноваться. Обратно, от аэропорта до дома, он мчался как псих, считая буквально каждую минуту, остающуюся до долгожданной встречи. Брайан сидел на диване в гостиной, сунув за спину небольшую подушку, и читал книгу, изредка равнодушно посматривая в негромко работающий телевизор. Чед сразу отметил на нем свою толстовку и, кажется, даже свои джинсы, подвернутые из-за совсем уж неподходящей длины. У дивана, на коврике, спал степенный пожилой Овца, словно намекая хозяину на поздний час. Омега сразу же поднял голову и одарил мужа широкой счастливой улыбкой, отложил книгу, протянул руки навстречу, обнял за шею и чувственно ответил на долгий, жадный поцелуй, о котором, похоже, все это время мечтал не меньше него. - Ну, как Франция? - спросил Брайан, отстраняясь, чтобы, наконец, как следует вдохнуть. - Да стоит, не кренится; конференции - скука смертная, на Елисейских полях без тебя совсем не то, а про конюшни я завтра расскажу: сейчас сил никаких нет о работе думать, - отчитался Чед, присаживаясь рядом с мужем и бережно привлекая его к себе, - ты-то как? Омега устало ткнулся лбом в его щеку. - Все толще. Через какое-то время мужчина болезненно поморщился и приложил руку к животу. - Это либо боксер, либо футболист, - обреченно усмехнулся он, - тебе какой вариант больше нравится? - С такой любовью к шоколаду, нашему боксеру придется выступать в супер тяжелом весе, - заметил Чед, - и, знаешь, вспоминая мой печальный опыт, я не стал бы поощрять развитие его силы ударов. Кто знает, вдруг он начнет черепа разбивать щелбаном? - И правда, - Брайан весело хихикнул, - пожалуй, отдам его в баскетбол, если дорастет до тебя... а если не дорастет, то сделаю крутым наездником. От спорта он не отвертится в любом случае. - А если это будет омега, - осторожно предположил Чед, - или... вообще не мальчик? - Плохо будет, - фыркнул Брайан, - я бы хотел себе настоящего наследника. Альфу или бету... ну, омегу накрайняк. Главное, воспитать правильно. Какая неожиданная новость. Чед даже слегка опешил, но постарался не показать виду. Он бы никогда не подумал, что его муж хочет кого-то конкретного. Возможно потому, что Брайан впервые за девять месяцев об этом заговорил - омега вообще старался избегать тем связанных с рождением ребенка. Он не посещал никаких семинаров для будущих отцов и матерей, не готовил детскую, не скупал в магазинах ползунки и чепчики, тем более, не листал никакие справочники имен. Просто один раз собрал всех и объявил: «Я поверю, что у меня есть ребенок, только когда лично возьму его на руки». Повторять тогда никому не пришлось: и Эндрю, и Джеффри отнеслись с пониманием. Они, как и Чед, считали чудом уже то, что Брайан все-таки решился родить, особенно после всех его недавних депрессий. К тому же, после, Джеффри пообещал, что вполне успеет подготовить все необходимое, за время пока омега будет в роддоме: ему-то точно не впервой. На том все сошлись и закрыли тему, чтобы не травмировать хрупкую беременную психику Брайана лишними неприятными разговорами. - А кого бы хотел ты? - заинтересованно спросил омега, чуть отстраняясь и поднимая взгляд на мужа. Чед снова опешил и успел додуматься только до того, что говорить надо быстро, словно всегда знал ответ. И в любом другом случае он бы сто раз взвесил, стоит ему поддержать желание Брайана или же заступиться за права слабых полов, но сейчас просто с ходу ляпнул: - Наверное, тоже альфу или бету. Какой мужик не мечтает о сыне? Практически, шансы встали пятьдесят на пятьдесят, и можно было лишь надеяться и ждать, что природа не подведет. А ждать оставалось немного: всего пару недель... Брайан тихонько удовлетворенно рассмеялся его ответу, но достаточно быстро замолчал, задумчиво разглядывая свою руку, по-прежнему лежащую на том месте, куда в последний раз толкнулся маленький Харрингтон. - Слушай, Чед, - осторожно начал он, заставив мужа резко напрячься, - ты можешь счесть это моей паранойей, да, в общем-то, так оно и есть... это паранойя... но я хочу, чтобы ты завтра отвез меня в больницу... с утра. Все равно у тебя последний выходной. - Ты уверен? - спросил Чед, - еще ведь совсем рано... ты не будешь там скучать и бояться, что здесь все рушится без тебя? - Нет, - Брайан уверенно мотнул головой, - уезжали же мы на месяц, и ничего не рухнуло. Сейчас, конечно, ситуация напряженнее, но от меня и без того толку мало. Физически я ничем помочь не смогу, а связаться со мной можно всегда... просто так мне будет спокойнее. Ты даже не представляешь, как я не хочу застрять со схватками в пробке. Я очень боюсь, Чед, серьезно. Ничего я так не боялся как этого. Я говорил с Дереком, потом со своим гинекологом, и они оба сказали, что это маловероятно, но в принципе, в приииинципе, я реально не застрахован от преждевременных, а точнее - уже ранних, родов... потому что и ребенок у меня крупный, и мышцы лучше развиты, чем у многих других омег... кто знает, когда им надоест растягиваться и они решат сократиться... и вообще, я жопой чую, что... аааааа, - Брайан раздраженно запрокинул голову, не находя нужных слов, - короче, отвези меня и все. Я с трудом дотерпел до твоего возвращения, если честно... а сегодня еще и симптомы жутко похожие начались... хотя, возможно, это просто от нервов. - Да ладно, конечно отвезу, - заверил Чед. Опасения мужа он отчасти разделял, да и в любом случае не хотел, чтобы тот лишний раз дергался. - Ты лучший, - Брайан благодарно коснулся губами гладко выбритой щеки, - а сейчас пошли спать, рано тебя завтра подниму... отвезешь меня, вернешься и отсыпайся хоть до следующего утра... - Кстати, - загадочно подал голос он, когда изрядно вымотавшийся за день Чед, уже практически уснул. - Да? - сонно откликнулся мужчина, зная, что Брайан все равно не отстанет, пока не выскажется (а конкретно сейчас выслушать его было особенно важно). - Ты ведь можешь присутствовать при родах. Чед похолодел, вмиг теряя все остатки сна. - М-могу, - опасливо ответил он, стараясь убрать из голоса дикий ужас от мысли о том, что муж собирается попросить его наблюдать рождение их ребенка. - И... ты хотел бы чего-нибудь такого? - спокойно поинтересовался Брайан, - я просто подумал, что... ну, вдруг ты просто боишься говорить со мной об этом, чтобы я не психанул. - М... а я тебе там нужен? - аккуратно уточнил бета. - В том то и дело, что тебя я хочу видеть там меньше всего, - объяснил Брайан к невероятному его облегчению, - но кажется, кто-то струсил... - добавил он и издевательски так хихикнул, - офигеть можно... ты все-таки обычный человек... *** Обещанного сна по возвращении из больницы Чед так и не получил. Брайан стоял у администраторской стойки и, опираясь на нее, заполнял своими данными некий «входной» лист. Бета стоял рядом и придерживал его за талию, зачем-то глядя как ловко, тонкие, пятнистые от ожогов пальцы мужа, выводят на бумаге ровные слова. Чед собирался уйти, как только отправит Брайана в палату. Третьим, по другую сторону, стоял Дерек и тоже смотрел. Даже если омегу это раздражало, он не подавал вида. Хотя, зная Брайана, можно было предположить, что его это скорее забавляло. Еще бы, по бокам стоят два мужика: один - метр девяносто пять, другой - метр девяносто шесть, и оба с каменными лицами. Личные секьюрити просто. Неожиданно очередная буква превратилась в косую каракулю. Брайан отложил ручку и напряженно нахмурился. Чед и Дерек, потеряв объект увлеченного созерцания, одновременно подняли головы и посмотрели на него. - Знаете, - бесцветно выдал омега, - либо это новый неизученный тип водной диареи, либо я не придал тому непонятному намеку на схватки должного значениааааааааа... - он протяжно застонал, сгибаясь над стойкой. Внутренняя сторона джинсов местами промокла и потемнела от отошедших вод. - Своевременно, - выдохнул Дерек и коротко утвердительно кивнул прибежавшей на шум медсестре. У Чеда было очень странное состояние: с одной стороны он чувствовал себя спокойным как удав, а с другой ему казалось, что еще немного и он просто хлопнется в обморок. Мужчина уже очень долго стоял, прислонившись к стене предродовой палаты, и совершенно беспомощно смотрел как Брайан, переодетый в голубую больничную рубашку, перетаптывается с места на место, тихо подвывая от боли. - Знаешь, - прохныкал омега, - я где-то видел рейтинг самых болезненных процессов, и роды шли вторыми после горения заживо... так вот: я авторитетно заявляю, что это не так... Чед выдавил из себя слабую улыбку. - Ты справишься, - заверил он, - просто не можешь не справиться. Ты же у меня самый сильный. - Ты реально так думаешь? - Брайан мучительно оскалился, запрокидывая голову, - после всех этих девяти месяцев ты считаешь меня самым сильным? Да я просто немощный нытик... неспособный ни в чем себе отказать... почему ты не заставил меня сходить на какие-нибудь курсы подготовки к родам?... Аааааааааа! - омега сморщился от боли и хотел, было, согнуться пополам, но вовремя остановился и заставил себя выпрямиться. Чед невольно поморщился вместе с ним. - Курсы придуманы для мнительных маньяков-фанатиков, - возразил он как можно спокойнее, - многие прекрасно рожают и без них. - Легко сказать... оооооо! Ну когда уже это закончится! Сколько я тут страдаю?! День? Два? Чед быстро выглянул в дверной проем, чтобы увидеть настенные часы в конце коридора. - Почти четыре часа, - ответил он. Брайан устало захныкал, прислонившись лбом к прохладной стене, и почти сразу застонал снова. Потом Чед помог ему улечься и долго сидел на краю постели, осторожно массируя мужу поясницу. Это немного облегчало боль, сделавшуюся со временем совсем невыносимой. - Прости, что я издаю кучу лишних звуков, - неожиданно извинился Брайан, - но ощущения и правда не очень... - кажется, он печально усмехнулся. «Кажется», потому что омега лежал на боку, спиной к Чеду, и тот мог видеть лишь его висок и щеку. Бета протянул руку и осторожно заправил за ухо несколько влажных русых прядок, приставших к лицу мужчины. - Скоро все закончится, - пообещал он, успокаивающе гладя Брайана по волосам, - и ты сразу обо всем забудешь. Когда схватки стали совсем частыми и сильными, а Чед уже открыл рот, чтобы крикнуть акушерку, та явилась сама и, проверив раскрытие шейки матки, выставила его из палаты. Потом Брайана какой-то внутренней дверью перевели в соседнюю, и туда стеклись несколько врачей. Чед сидел, уперев локти в колени, и силился заткнуть уши ладонями. Стены немного приглушали, но не могли полностью сдержать страданий омеги. С каждым новым криком все внутри сжималось в тугой комок. От волнения было ни продохнуть, ни просто распрямиться. Чед теперь совсем не понимал, зачем Брайану понадобилось все это. Он знал, что будет плохо, но и не предполагал, что настолько. Брайан никогда раньше не кричал от боли: и виду не подавал, что что-то не в порядке, хотя несколько раз очень сильно калечился на своей непростой работе: растянутые мышцы, вывихнутые суставы, однажды даже переломанные пальцы на ногах. Конечно, он мог тихонько поскулить, но кричать - никогда. Сейчас же он просто орал. Надсадно, до хрипа. Секундная передышка, и снова. Чеду нестерпимо хотелось заорать вместе с ним. Хорошо, что Брайан не видит его лица... Бета, как ветеринарный врач, часто принимал роды у лошадей, иногда у собак или кошек. Но все это было несравнимо. Да и вообще нельзя ставить рядом такие вещи... Чед подумал, что это и есть предел его душевных сил - когда он уже не в состоянии помогать кому-то, когда помощь требуется ему самому. «Наверное, я трус» - думал он, - «трус и слабак», - вспоминая, что тот же Эндрю, в свое время, держал мужа за руку от начала и до самого конца. Но вдруг очередной крик резко оборвался и его сменил истошный детский вопль. Мужчина выдохнул, пряча лицо в ладонях. Он готов был разрыдаться от облегчения. Спустя то ли час, то ли минуту томительной тишины, в коридор выглянул Дерек. - Заходи, - улыбнулся он, приоткрывая дверь шире и кивая внутрь. Чед медленно поднялся и с трудом сделал несколько шагов на негнущихся ногах к таинственному свету, льющемуся из палаты в темный коридор. Первым, кого он увидел, был Брайан. Мокрые волосы выглядели черными на фоне бледного, измученного лица, на приоткрытых губах играла несмелая улыбка. Без сил склонив голову набок, омега заворожено заглядывал в сверток, покоящийся у него на груди. Руки, бережно придерживающие плотное белое одеяльце, все еще подрагивали. Внутри темнело маленькое сморщенное личико; на крохотный смуглый лобик трогательно спадала прядка черных волос. - Посмотри... - с восторженным придыханием прошептал Брайан, поднимая на мужа сияющий взгляд, - ... посмотри, какая она красивая...