***
Стайлз просыпается, свернувшись клубочком в стоящем посреди поляны кресле, аккуратно подоткнутый пледом и обласканный лучами солнца. Стелющиеся побеги плюща успели полностью обвить ножки кресла и спрятались в подушках, а кучки фиалок вскочили тут и там в густой траве. Он не может сдержать счастливого стона от идеальной солнечной теплоты после всех тех дней в темноте и потягивается, просыпаясь и чувствуя, что жизненная энергия наконец вернулась даже в самые отдалённые уголки его тела. А потом Стайлз открывает глаза и вскрикивает при виде Дерека, который сидит на траве в паре метров и внимательно следит за его лицом своими блестящими глазами. Похоже, он провёл в этом положении уже долгое время — по мере приближения к нему фиалки стали сменяться чертополохом. Дерек буквально окружён злобными колючками. Так ему и надо. — Слушай, прости меня, — тараторит Стайлз, вскакивая из кресла так быстро, что голова начинает кружиться. — Прошу, не запирай меня снова в подвале, пожалуйста. Это причиняет мне боль. Дерек отводит взгляд. — Я не знал, — говорит он хриплым голосом, а потом прочищает горло. — Не думал, что такое может случиться. Прошу прощения. Стайлз таращится на него, не имея ни малейшего понятия, можно ли ему доверять и как вести себя после этого неожиданного извинения. — Ну ладно? — наконец выдаёт он, не сдержав вопросительных ноток в голосе. — Тебе нужно что-нибудь ещё, чтобы не умереть? — А разве тебе не плевать, жив я или нет? — удивляется Стайлз, хотя вообще-то сейчас самое время заткнуться и быть благодарным, что его принуждённый муж-оборотень (какого чёрта) вроде как собирается оставить его в живых. — Не хотелось бы давать Королеве повод напасть на мою стаю, — тихо объясняет Дерек. — А твоя преждевременная смерть по недосмотру не пройдёт незамеченной. Стайлз отводит взгляд, оценивая ситуацию. До этого момента он даже и не думал планировать наперёд, ориентируясь вслепую с единственной целью — не дать папе погибнуть. А принимая во внимание все произошедшие события, шансы на выживание у него невелики; Стайлз вообще не умер только чудом. Похоже, единственная причина сохранить ему жизнь — это страх Дерека и его стаи перед Королевой и тем, как она отреагирует на внезапную смерть своего любимого наследника. Поэтому не стоит им рассказывать, что Королеве абсолютно наплевать. — Тогда лучше не запирать меня в темноте, — сухо отвечает Стайлз, поёживаясь. Эльфийская одежда совсем не предназначена для того, чтобы согревать хрупкие человеческие тела. — Даже и представить не могу, как она разозлится. Дерек поджимает губы и отводит взгляд. — Мы не собираемся причинять тебе вред, — сообщает он, — но и доверять тебе я тоже не могу. Если твоя Королева отказывается поступать согласно договору, то нам нужно постараться хотя бы уменьшить потери. Я не позволю тебе навредить моей семье. Стайлз закатывает глаза. — Как будто я представляю для вас какую-то угрозу, — усмехается он. — Не у меня тут клыки с когтями. — Однако Дерек, похоже, не улавливает сарказма в его тоне, поэтому Стайлз добавляет: — И вообще, я теперь твоя семья. Помнишь нашу свадьбу? Я там тоже был. — Помню, — выплёвывает Дерек сквозь стиснутые зубы, а потом резко поднимается на ноги и уходит. Стайлз провожает его взглядом, скрестив руки на груди. Конечно, ему понятно, почему Дерек не сильно рад быть замужем за таким, как он. Стайлзу ведь даже не удавалось найти человека, который согласился бы с ним встречаться, а Дерек уж точно слишком крут для него, хотя бы в плане внешности. Но вот характер у Стайлза лучше. В этом он уверен на сто процентов.***
Хорошая новость: его не запирают в подвале. Однако вместо этого запирают на чердаке, но это не так уж и плохо — через окна в крыше и в стене комнату заливает солнечный свет, да и вообще там гораздо удобнее. Скотт регулярно водит его в туалет и приносит подносы с едой: в первый день там даже была банка мёда в виде медвежонка — похоже, кто-то наконец разузнал, как правильно кормить и заботиться об эльфе. Нельзя сказать, что мёд Стайлзу жизненно необходим, но он всегда был сладкоежкой, так что спрятал банку на чёрный день. Едва успев полностью восстановиться, Стайлз начинает разрабатывать планы побега и разбирать кучу чердачного хлама в поисках чего-нибудь полезного. Лестница бы точно не помешала. Вместо лестницы он находит альбом с фотографиями обычных моментов из повседневной жизни, на которых никто из участников не смотрит прямо в камеру. Возможно, это как-то связано с природой оборотней — вспышка отражается от глаз или что-то в этом духе. Зато Стайлзу удаётся посмотреть на своего мужа и других членов семьи в детстве: Дерек с вечно хмурым выражением, а его буйные сёстры все в грязи и крови, но зато с широкими улыбками на лицах, явно пойманные посреди каких-то шалостей. Ещё находятся целые коробки с аккуратно сложенными ползунками и пинетками — очевидно, что Хейлы ценят вещи как память и передают их следующему поколению. Из-за этого Стайлзу становится ещё неудобнее — похоже, львиная доля злости Дерека вызвана именно тем, что они одного пола: как тому теперь начать собственную семью, важней которой, очевидно, для оборотней ничего нет? Не то чтобы ему следует об этом беспокоиться, ведь на данный момент в его планах — свалить отсюда как можно скорей, найти зарядку или другой телефон и позвонить папе, а потом уже вместе с ним уехать от этого чёртова леса как можно дальше, и пусть оборотни с эльфами сами разбираются со своими территориальными проблемами. Поэтому Стайлз откладывает памятные вещи в сторону, оставляя лишь коробку с пелёнками, из которых можно связать неплохую верёвку, а также несколько старых свечей, зажигалку, где на донышке чудом осталось ещё немного бензина, и тяжёлое пресс-папье, которым можно проломить чью-то голову. Не хотелось бы, конечно, но заложникам выбирать не приходится. А потом он обнаруживает сокровище в виде маленького телевизора и олдскульной приставки «Нинтендо» с кучей игровых картриджей. Не смея даже надеяться, Стайлз подключает всю технику, и — о чудо из чудес! — она начинает работать. Целый день он проводит за «Супер-братьями Марио». При виде его находки у Скотта, принёсшего ужин, глаза на лоб лезут. — Чувак, — выдыхает он. — Можно тоже поиграть? Стайлз не видит причин ему отказывать. Конечно, Скотт — враг, но он, похоже, только исполняет приказы и может даже помочь ему с эпичным побегом, если Стайлзу удастся с ним подружиться. Так что они играют до раннего утра и, к удивлению Стайлза, хорошо проводят время. Дома в Бикон Хиллз он чувствовал себя ужасно одиноким — мало кому из одноклассников хотелось дружить со странным мальчишкой, вокруг которого всё зацветало. Да и за год после выпуска из школы ситуация не сильно улучшилась. А Скотт, даже будучи патологически верен тем мудакам, которые зовут себя королевской семьёй, на проверку оказывается неплохим парнем, когда ему не нужно следовать приказам. Он даже успевает в миллионный раз извиниться перед Стайлзом за то, что тот чуть не умер. В целом, день проходит не так уж и плохо.***
Следующим утром в непростительную рань Скотт приносит ему сумку с нормальной одеждой, чтобы Стайлз мог наконец-то вылезти из странных эльфийских тряпок, и тяжёлую цепь с кольцом на конце, на которую сам косится с виноватым видом. — Хорошая новость: мы пойдём гулять, — начинает он. — Плохая: не сможем поиграть в Марио. И да, Дерек велел надеть на тебя вот это. — Что это за херня вообще?! — Ну… цепь обычно используют, если члену стаи сложно сохранять контроль и нужно его удержать, — неловко поясняет Скотт, а после шепчет: — Мы не очень много знаем об эльфах. У тебя ведь не хватит сил её сломать? Она же выдержит, да? У нас есть ещё одна на замену, но там шипы внутри… — Она выдержит! — вскрикивает Стайлз и начинает переодеваться, после чего Скотт защёлкивает кольцо вокруг его лодыжки. Ходить с цепью на ноге просто отвратительно: она тяжеленная и просто ледяная, и к тому же Стайлз не может вспомнить, действует ли всё ещё его прививка от столбняка. Но когда Скотт выводит его на солнышко, такое тёплое и ласковое, он почти смиряется с весом цепи и её постоянным лязгом. Почти. Скотт вбивает в землю кол — такой же, к каким собак привязывают, — и наматывает вокруг него цепь. Что за позорище! Но хотя бы место оказывается хорошее — в тени огромного дуба, и к тому же кто-то поставил туда кресло. Рядом ещё оказывается столик, где его дожидаются графин с лимонадом и пластиковый стаканчик на случай, если ему захочется пить. А лучше всего то, что Скотт оставляет его одного в теньке и тишине, нарушаемой только шорохом ветра среди крон деревьев. Да, привязанного, как собаку, но всё равно на улице и без присмотра, а значит, пришло идеальное время для побега. Двадцать минут спустя, раскинувшись на спине под солнцем и тяжело дыша, а ещё чувствуя, как из-под кольца течёт кровь, Стайлз сдаётся. Кол не удалось сдвинуть ни на миллиметр, даже навалившись на него всем телом. Кольцо никак не хочет открываться, хоть он и разодрал об него все ногти. Стайлз весь вымотался, его лодыжка ноет от боли, и, похоже, на скорый побег надеяться было рано. Несколько мгновений спустя раздаётся рык Дерека: — Что ты натворил?! Стайлз запрокидывает голову и оглядывает его вверх ногами. — Эм, ничего? — У тебя кровь идёт. Я учуял даже с другого конца двора. — О, — пожимает плечами Стайлз. — Так ведь, эм, железо, — находится он, потому что признаваться в попытке побега кажется ужасной идеей. Да и лучше не разуверять оборотней в том, что он могущественный эльф с тайными способностями. К тому же, если Стайлзу удастся выставить боль хуже, чем на самом деле, то его тюремщики могут заменить цепь на что-то более податливое. Например, верёвку. — У эльфов аллергия на железо. Обжигает кожу. Вроде как это было в какой-то книжке. Глаза Дерека загораются голубым. — Скотт! — рычит он. — Ты что наделал?! — Чувак, я на девяносто девять процентов уверен, что это ты ему приказал, — мимоходом вставляет Стайлз, пока Скотт несётся в их направлении. — Ты обжёг ему ногу, — рявкает на него Дерек. — До крови. Чувствуешь запах? Стайлз послушно поднимает лодыжку для обследования, надеясь, что кровь и разорванная кожа послужат достаточным доказательством. — Пипец как больно, — добавляет он, и это правда. — О боже, — ахает Скотт, опускаясь на колени и торопясь расстегнуть цепь. Как только она спадает, Стайлз не может не выдохнуть с облегчением, потому что из-за сильно расцарапанной им самим же лодыжки любое давление действительно причиняло боль. Но тут же снова напрягается, ведь Дерек склоняется над его ногой и закатывает штанину повыше, чтобы осмотреть повреждения. Увиденное ему не нравится, если судить по шипению сквозь зубы. — Ты не исцеляешься, — резко заявляет он. Стайлз моргает в ужасе, потому что Дерек находится слишком близко. Он уже видел, насколько его руки опасны — из них могут за секунду вырасти острые когти, с которыми не составит труда порвать Стайлза на части. Воспоминания о том, как Дерек сорвался тогда на свадьбе и пережал ему запястья, всё ещё свежи в памяти. Сердце в груди начинает биться часто-часто, как у кролика. Дерек переводит взгляд Стайлзу на лицо, прищурившись и всё ещё осторожно ощупывая лодыжку. — Почему ты меня боишься? — тихо спрашивает он. Из его пальцев не вырастают когти — наоборот, Дерек очень нежен, как будто держит в руках что-то слишком хрупкое. И эта осторожность ещё больше доказывает Стайлзу, насколько легко его муж может ему навредить. Он не может больше сдерживаться — все инстинкты кричат ему отбиваться или бежать. Дерек — это хищник, и он находится в опасной близости, так что Стайлз выдёргивает ногу из его хватки и отползает назад, после чего приседает в оборонительной позиции, тяжело дыша и стараясь не опираться слишком сильно на раненую лодыжку. — Не боюсь, — отвечает он. — Я могу слышать ложь. Этого ещё не хватало. — Ты не исцеляешься, — продолжает Дерек. — Я думал, это одна из способностей эльфов. — Сказал же, — рявкает Стайлз, — это железо. Оно обжигает и… замедляет исцеление. — Ну, он почти уверен, что это так. Похоже, Дерек не улавливает разницы. Возможно с помощью полуправд удастся и дальше скрывать от стаи, что в Стайлзе гораздо больше человеческого, чем им кажется. А если они будут его бояться, значит, он сможет хоть как-то на них влиять. — Скотт, найди Айзека и езжайте в город. Нам понадобятся… — Дерек призадумывается. — Лейкопластыри. И… — Он замолкает в растерянности. — Какой-нибудь антисептик, — помогает ему Стайлз. — Можно ещё бинт. И обезболивающие тоже не помешают. Чувак, лучше покупай сразу аптечку целиком, а то я очень неуклюжий. — И не исцеляешься, — добавляет Дерек. Стайлз смотрит на него с вызовом, не подтверждая и не отрицая это заявление. Наконец Дерек сдаётся и вздыхает: — Аптечку. И обезболивающее. Когда Скотт убегает на поиски Айзека, Дерек осторожно присаживается на траву и поднимает ладони вверх, показывая, что не представляет опасности. — Я могу помочь с болью, — сообщает он. — Каким образом? — язвит Стайлз. — Отрежешь мне ногу? — Не нужно меня бояться. Я тебе не наврежу. Стайлз прищуривается. — Вот тут я и без супер-слуха могу уловить ложь. Ты мне уже навредил. Дерек вздрагивает и отводит взгляд, роняя руки по бокам. — Не специально. Я бы никогда… — Он замолкает с абсолютно беспомощным видом. Стайлз и понятия не имеет, почему это так сильно на него действует. Возможно, потому что это полная противоположность той злости, которая всегда исходила от Дерека. Волоча за собой больную ногу, Стайлз подползает ближе в надежде, что если покажет доверие Дереку, то тот тоже сможет начать ему доверять. — Что ты собираешься сделать? — интересуется он, внимательно следя за любым движением. — Мне нужно просто до тебя дотронуться, — отвечает Дерек. — Давай сюда ногу. Стайлз медлит, ища в его глазах хоть какой-то намёк на хищного зверя, но там нет ничего, кроме искреннего желания помочь — и этому взгляду сложно не поверить. Так что он плюхается на задницу, опираясь на руки, и с опаской поднимает ноющую и будто горящую огнём лодыжку, позволяя Дереку поддержать её обеими руками. — Может немного закружиться голова, — предупреждает тот, не давая Стайлзу больше ни секунды на подготовку к тому, как боль покидает его тело тёплым сладким потоком. Он откидывается на траву со стоном и может поклясться, что в этот момент слышит тихий смешок Дерека.***
Этим же вечером Стайлз разбивает старое зеркало с чердака и хорошенько прячет все осколки, кроме одного, который заворачивает в принесённый Скоттом свитер. Обещанные приметой семь лет несчастий не кажутся такой уж большой ценой за возможность побега, если завтра его привяжут старой доброй верёвкой. Слава богу, так оно и происходит. К сожалению, сбежать ему не удаётся — пусть Дерек и уходит, привязав его к дереву, но по двору бегают дети под присмотром того мужчины, который играл на волынке во время их нелепой свадьбы. Верёвка туго затянута вокруг его здоровой лодыжки поверх специально надетого носка, чтобы не натёрла. Дерек специально предупредил, что пытаться распутать сложный узел бесполезно и сбежать не удастся, но за кого он принимает своего мужа? Конечно, Стайлз не собирается распутывать узел. Он просто перережет верёвку, так же гораздо быстрее. Но только когда останется без наблюдателей. Так что пока Стайлз вырывает небольшую ямку в мягкой почве у корней дерева, осторожно вытаскивает осколок из рукава и закидывает его землёй. Потом присаживается там уже у корней, откидывается на ствол и угрюмо оглядывает окрестности. С каждым новым днём папа всё больше сходит с ума от тревоги, а это может плохо сказаться на его сердце. Поэтому Стайлзу нужно выбираться отсюда как можно скорее, передать папе весточку и уехать подальше, пока оборотни не осознали, что как политический заложник он абсолютно бесполезен. А если перерезание верёвки и быстрый побег не сработают, то у него есть и другие планы — но гораздо более опасные, так что он надеется преуспеть с первого раза. Стайлз как раз размышляет об этих опасных планах, когда что-то начинает покалывать его руку. Он вскрикивает и поворачивается, видя перед собой крохотный и даже в какой-то мере очаровательный плотоядный цветок, который ласково покусывает его за палец. Стайлз не сводит с него взгляда, осторожно вытаскивая палец от греха подальше: цветок, устроившийся среди травы и клевера, замирает, широко раскрывая свои лепестки с острыми зубками по краям и ожидая, наверное, какое-нибудь любопытствующее насекомое на обед. — Что за херня, — шепчет Стайлз, но потом осознаёт, что цветок выглядит знакомо — такие же Королева подкармливала кровавым мясом с костей в своём саду. Ошеломлённо втянув в себя воздух, Стайлз оглядывается вокруг с подозрением, но не замечает никаких эльфов со злобными усмешками, которые могли бы напасть на него с плотоядным цветком. Да и вообще, этот малыш, похоже, рад его видеть. Очень похоже на лозы и побеги — стоит ему только расчувствоваться, как вокруг сразу начинает что-то прорастать. Но ни одно из его растений раньше не кусалось. — Я немного знаю об эльфах. Стайлз немедленно вздёргивает голову, видя перед собой силуэт Питера на фоне солнца. — Правда? — О некоторых видах, — продолжает тот с небольшой ухмылкой. — Их так много. Я всё пытаюсь разобраться, к какому из них относишься ты. Власть над растениями, нет исцеления, аллергия на железо — пока что совершенно непонятно. Но зато мне известно, что это такое, — он кивает в сторону кусачего растения. — Могу рассказать, если хочешь. — А с чего ты взял, что я не знаю? — Тогда почему ты так удивился, когда тебя укусил твой же цветок? — усмехается Питер. — Он рождён из крови. Вчера на землю пролилась твоя кровь, а она, ровно как и твои слёзы, призывает растения. Стайлз сморщивает нос, бросая взгляд на цветок. — Я не буду больше его кормить, — заявляет он. — И не нужно. Их размер зависит от того, сколько крови пролилось, но как только они прорастают из земли, то могут сами охотиться на насекомых… или других существ, если они больше. Очень странно, что ты об этом не знаешь. Стайлз закатывает глаза. — Там, откуда я родом, мне не приходилось терять много крови, — отвечает он, и это не совсем ложь — на природе до крови почти никогда не доходило, а вот внутри зданий ничего прорасти не могло. Питер смеётся. — Ты мне нравишься, — бросает он через плечо, уходя. — Такой же творческий подход к правде, как и у меня. Стайлз провожает его сердитым взглядом и тихонько отодвигается от плотоядного цветка. Он ждёт всё утро и день, но так и не может уловить момент для побега, потому что рядом постоянно ходит кто-то из стаи.***
На следующее утро небо оказывается затянуто тучами, явно предвестниками грозы, но Стайлза всё равно выводят на прогулку даже при отсутствии солнечного света и снова привязывают к дереву. При этом Дерек отвечает сердито и односложно на все попытки его разговорить. А прямо перед уходом он угрюмо сообщает: — Мы с Бойдом, Джексоном и Корой поедем в город. Скотт и Эрика остаются, поэтому не делай глупостей. — Я никогда не делаю глупостей, — отвечает Стайлз с широкой улыбкой. Дерек оглядывает его, но, похоже, не улавливает лжи, а поэтому кивает и нехотя уходит. Оставшись в одиночестве, Стайлз задумывается, действительно ли кроме Скотта и Эрики больше никого нет. Он доходит на всю длину верёвки и вытягивает шею, пытаясь получше разглядеть парковку. Там нет ни пикапа, ни фургона — возможно, его действительно оставили лишь с двумя охранниками. Сердце начинает биться быстрее. Идеальный момент. Нужно лишь отвлечь Скотта и Эрику, чтобы было время сбежать. Через некоторое время Скотт сам подходит к нему, приветливо маша рукой. — Как дела? Удобно устроился? — интересуется он. Стайлз, свернувшись клубочком в кресле, листает потрёпанную книжку про Гарри Поттера и тайную комнату, которую Скотт одолжил ему пару дней назад. — Думаю, вздремну ненадолго, — отвечает он, картинно потягиваясь. — А у вас какие планы? Скотт морщится. — Эрика отсыпается после похмелья — они с Бойдом вчера перепили отвара с аконитом. Так что попытаюсь работать как можно дальше от неё, — он указывает рукой на противоположную сторону двора. — У нас там мастерская, а мне как раз нужно подготовить доски к приезду Дерека и Бойда, такие дела. Позови, если чего-нибудь понадобится, хорошо? Стайлз кивает, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце. Как только издалека слышится скрежет циркулярной пилы, он выкапывает свой осколок. Верёвка вокруг лодыжки перерезается за пару секунд, и Стайлз медленно и осторожно встаёт на ноги, ожидая, что кто-нибудь его поймает. Но никого нет. Стараясь шагать спокойно и непринуждённо, он проходит мимо дома к парковке и оттуда проскальзывает в лес, лишь приблизительно осознавая, где сейчас находится и в какую сторону надо идти. И только когда оборотни не могут больше услышать его шагов, пускается в бег. Стайлз несётся вперёд, пока лёгкие не начинают гореть, а сердце — вырываться из груди. С неба падают первые капли, где-то вдалеке раздаются раскаты грома, но он лишь бежит быстрее.***
Стайлз пересекает ручей, надеясь, что водная преграда усложнит погоню. Дождь тоже должен помочь — сейчас льёт как из ведра, и все дороги размыло. Он старается двигаться строго в западном направлении, потому что это верный способ добраться до дороги, если, конечно, его не остановят до этого. Гром гремит, молния сверкает, оставляя после себя в воздухе запах серы, и в конце концов Стайлзу приходится замедлиться, чтобы не поскользнуться на размытой земле. Часы проходят слишком быстро, и солнце уже успело оказаться за спиной и приближается к горизонту. Он надеялся выбраться из леса до заката, но раз позади не слышно оборотней, то у него всё ещё отличные шансы. Может, даже получится увидеться с папой до наступления ночи. Нужно добраться до города, или магистрали, или просто доброго незнакомца, который одолжит ему телефон. Нужно добраться до папы.***
Уже смеркается, когда где-то вдалеке раздаётся первый волчий вой. Стайлз отчаянно рвётся вперёд, надеясь успеть добраться до дороги, хоть этот вой и совсем слабый, приглушённый громом и дождём. Внезапно всё снова стихает, и единственными звуками остаются шум грозы и его собственное частое дыхание. Стайлз замедляется, оглядывая всё вокруг с широко распахнутыми глазами. — Чёрт, — тихо бормочет он и снова набирает скорость, перелезая через упавшие деревья и огибая большие валуны и насыпи. Пригнувшись, быстро пересекает поляну и ныряет под низко висящую ветку… И тут среди деревьев мелькает чья-то тень, мгновенно притягивая его внимание. Стайлз замирает, не смея даже вздохнуть. За ним охотятся. Под ногами проклёвывается тревожный росточек. Эльфы? Оборотни? Что-то похуже? Наплевав на любую осторожность, он бросается с места в карьер, уже не волнуясь насчёт направления, а просто стремясь оказаться отсюда подальше. Ветки деревьев хлещут по нему, цепляются за одежду и волосы, царапают лицо и руки, но Стайлз и не думает останавливаться. Вдруг кто-то выступает из-за деревьев прямо перед ним. Он шокировано вскрикивает при виде Киры, забывая, как дышать. — Тебя здесь не может быть, — хрипит Стайлз, бешено оглядываясь по сторонам в поисках Королевы. — Больше никого нет, — тихо успокаивает она. — Я пришла одна. Что ты делаешь? — Возвращаюсь домой! — срывается он. — Заберу папу, и мы уедем как можно дальше от этого чёртова леса, где я наконец смогу забыть, что вышел замуж за оборотня, который меня на дух не переносит, и что меня накрыло панической атакой в лесу, ведь моя бабка-психопатка рыскает где-то рядом и только и ждёт возможности ещё больше испоганить мне жизнь. Я хочу домой! Кира слегка нахмуривается. — Её здесь нет, — объясняет она. — Но вот её прихвостни действительно рыскают везде, где только можно, и обо всём докладывают. Она сказала, что ты чуть не умер. — Ей не плевать? — Стайлз даже не пытается скрыть недоверие в голосе. Кира вздрагивает. — Она посмеялась. Твоя смерть стала бы отличной причиной ввести войска и стереть стаю Хейлов с лица земли, не дав при этом повода их союзникам атаковать нас. Всё было бы совершенно оправдано. Так что… так что попытайся остаться в живых. Если ты не хочешь уничтожить их всех, конечно. — Я просто хочу вернуться домой! — Слушай, мне вообще нельзя было приходить, — говорит Кира, быстро оглядываясь через плечо. — Я не могу задерживаться, просто хотела предупредить, что это ещё не конец. Королева внимательно наблюдает и только и ждёт возможности доказать, что оборотни заключили мир без добрых намерений. Не дай ей этой возможности — останься в живых и, ради бога, не ходи в лес, Стайлз. Хорошо? С оборотнями тебе безопасней, чем с ней. И твоему отцу безопасней, если ты с ними. Мне пора идти, пока она не заметила моего отсутствия. У неё везде шпионы, не давай ей ни единой зацепки. Мне пора… волки… Она замолкает, и мгновение спустя Стайлз осознаёт причину. Он буквально кожей чувствует вибрацию от низкого предупредительного рыка, исходящего из теней за спиной. Даже оглядываться не надо, чтобы понять, что это Дерек — и, похоже, полностью обратившийся. Стайлз, никогда до этого не видевший его волчьей формы, замирает на месте и широко распахивает глаза, а Кира начинает мерцать золотистым сиянием, перекатывая между пальцами электрические разряды. — В этой схватке тебе не победить, — предупреждает она, но Дерек лишь рычит громче. — Я не причиню ему вреда. Рык только усиливается. Потянувшись за спину, Кира вытаскивает меч, по лезвию которого тоже пробегают разряды. В паре метров в землю ударяет молния. — Уйди с дороги, Стайлз, — говорит Кира. — Тебе я не причиню вреда… а вот насчёт шавки ничего обещать не могу. Стайлзу наконец-то удаётся стряхнуть оцепенение, и он тут же оборачивается и просит: — Дерек, не надо! Она моя подруга, не нападай на неё. — Ведь меч Киры выглядит таким незначительным по сравнению с клыками и когтями Дерека, и его горящими от ярости голубыми глазами. Стайлз поднимает руки, пытаясь его утихомирить. — Я вернусь с тобой. Прости меня. Прошу. Но Дерек даже не удостаивает его взглядом; он оскаливается, показывая ещё больше клыков, а на загривке у него вздымается шерсть. — Стайлз, — выкрикивает Кира, и Дерек весь напрягается, готовясь к прыжку. Стайлз не может вытерпеть даже мысли о том, что Киру растерзают за одно лишь предупреждение. Его недавние слова Дереку точно были ложью — он всегда делает глупости. Не задумываясь ни на секунду, Стайлз бросается между Кирой и клыками Дерека как раз в тот момент, когда тот отталкивается от земли мощными задними лапами. Дерек врезается ему в плечо, сбивая с ног и протаскивая когтями обжигающие алые полосы по беззащитной коже. Стайлз вскрикивает, быстро и ошеломлённо, пока сильный удар об землю не выбивает из него дыхание. Дерек приземляется сверху, и он отбивается от него со сдавленным испуганным писком, дёргаясь и выкручиваясь в попытках освободиться. — Стайлз! — кричит Дерек, стараясь удержать его на месте. Его мех пропал, сменившись обычными человеческими кожей и мышцами. — Стайлз, прекрати. Он ловит оба кулака Стайлза и удерживает их у него над головой, вынуждая прекратить дёргаться, после чего настойчиво просит: — Дыши, давай. Сделай вдох, это просто. — И Стайлз слушается. Воздух обжигает лёгкие и на выходе превращается во всхлип, но Дерек хотя бы снова стал человеком. — У тебя опять кровь течёт, — рявкает тот тем временем. — Чёрт. Ты такой хрупкий, Стайлз. Вот зачем ты вмешался? — Из-за К-Киры, — стучит зубами Стайлз. Он промок до нитки, и плечо, кажется, полностью разорвано. — Т-ты очень страшный в виде волка. Дерек смеряет его коротким сердитым взглядом, после чего зубами разрывает на нём майку. Это совсем не возбуждает. Стайлз просто в ужасе, и вообще, полминуты назад Дерек всё ещё был огромным волком. Ничего в этой ситуации не может возбуждать. В будущем, конечно, Стайлз будет вспоминать этот инцидент с разрыванием майки зубами как объективно возбуждающий. Но сейчас, в настоящем, он поворачивает голову в поисках Киры в попытке удостовериться, что с ней всё в порядке. Она качает головой в сторону Дерека, всем видом выражая отвращение, и говорит: — Продолжай в том же духе, шавка, и проиграешь войну ещё до её начала. И с этими словами Кира исчезает в золотой вспышке. — Ты идиот, — заявляет Дерек, не обращая внимания на её предупреждение. — Ты же обещал не делать глупостей. Скотт сам не свой, и вся стая вышла тебя искать. С этим дождём выследить кого-то практически невозможно. — Он методично разрезает когтём бедную майку Стайлза на полосы для импровизированных бинтов. — Это ведь ты… Это ты мне плечо разодрал, — напоминает ему Стайлз. — Та ещё глупость. Дерек оборачивает тканевые полосы вокруг его плеча и яростно затягивает последнюю узлом. — Это просто царапины, — фыркает он. — Чёрт. Тебе вообще не стоило влезать. — Она моя подруга. — Стайлз закрывает глаза от дождевых капель. — Ну, более или менее. Нельзя давать монстрам растерзать друзей. — Монстрам, — тихо повторяет Дерек. — Так ты о нас думаешь? Стайлз поднимает на него сердитый взгляд. — Вы заперли меня в подвале, пока я практически не рассыпался в прах, — шипит он. — А теперь оглянись вокруг. Ты хоть представляешь, сколько плотоядных цветков здесь вырастет? Дерек смотрит на него с таким выражением, будто начинает сомневаться, не ударился ли Стайлз головой. — Я отнесу тебя к дороге, — сообщает он. — Кто-нибудь подберёт нас на машине. После этого Дерек откидывает голову назад и начинает выть, и это тоже не должно возбуждать, несмотря на тот факт, что он сейчас полностью обнажён. Просто, наверное, Стайлза лихорадит от дождя, и долгого бега, и неслабого такого ранения. Дерек поднимает его на руки гораздо осторожней, чем ожидалось, и даже не перекидывает через плечо, как мешок с картошкой. Вместо этого его несут как невесту. Стайлз не может сдержать ироничного смешка, который тут же отдаётся болью в плече и превращается в сдавленный стон. — Прости, — рычит Дерек всё ещё с нотками ярости в голосе. — Чёрт. А затем Стайлза окутывает той же самой головокружительно сладкой волной, которая вытягивает каждую крупицу боли из его тела. Он обвисает на руках Дерека и бормочет: — Обожаю, когда ты так делаешь. Дерек тихо отвечает: — Хватит… хватит пытаться убежать. Я всегда тебя найду. Всего пять минут спустя они выходят на обочину дороги, и Стайлз никогда ещё не был так разочарован в своём умении ориентироваться в пространстве.***
Следующим утром Стайлз просыпается с ноющей болью в плече, повязка на котором успела пропитаться кровью, и узнаёт, что гулять его сегодня не отпустят. Это решение можно понять. А вот то, что бинты ему приходит менять сама Талия, вызывает вопросы. Альфа стаи так никогда и не пожелала с ним встретиться, оставив его на попечение (или отсутствие такового) Дерека, но этим утром она аккуратно разматывает бинты и промывает три раны. — Швы тебе не понадобятся, — замечает Талия ровным профессиональным голосом, в котором, однако, звучат и добрые нотки. — Это хорошо. — Откуда вы знаете про швы и перевязки? — удивляется Стайлз, уставившись на свои руки и позволяя ей обследовать плечо. — Моей парой был человек, — отвечает она, начиная снова заматывать раны, — и я делала всё для того, чтобы он был здоров и счастлив, даже прошла курсы по оказанию первой помощи. Забота о паре заложена в наших инстинктах. — О паре, — повторяет Стайлз, не привыкший к такому названию. Она кивает. — Тебе нужно понимать, Стайлз: что бы Дереку ни говорил его разум, в сердце ты уже принадлежишь ему. Ты прошёл с ним через связывающую церемонию, а значит, теперь его инстинкты требуют тебя защищать. — Но у волков одна пара на всю жизнь, — вспоминает Стайлз. — А у оборотней?.. Талия пропускает его слова мимо ушей и продолжает: — И защищать надо даже ту пару, которая, видимо, вообще не ценит свои жизнь и здоровье. Она заканчивает перевязку и подхватывает его ладонями под щёки, вынуждая поднять глаза. — Дерек никогда специально не причинит тебе вреда, Стайлз, а если что-то случится нечаянно, то он будет жалеть об этом до конца своих дней. У него просто пока не получается это выразить. — На лице Талии появляется тёплая улыбка: — Дереку вообще плохо удаётся выражать что-то словами. — О, — Стайлз кивает в сторону своих царапин на плече, — это была случайность. Не волнуйтесь, я не буду мстить с помощью своих могущественных эльфийских супер-способностей. Всё в норме. Он даже извинился, ну, вроде того, но всё равно очень неожиданно. Я, знаете ли, здесь не для того, чтобы причинить кому-то вред. Она снова улыбается. — Знаю. Ты здесь из-за моего договора с Королевой эльфов, который должен был примирить наши народы. А в результате… Скажем так, ты — не та пара, с которой я представляла своего сына. Стайлз скрещивает руки на груди и, вздрогнув от прострелившей плечо боли, снова опускает их. — Это потому что я парень? — Пара у Джексона тоже мужчина, — отвечает Талия. — Пол не имеет значения, он всё ещё часть стаи. Но вот чего я не понимаю: если у тебя есть... как ты сказал? Могущественные эльфийские супер-способности? — она ухмыляется. — Если это так, то почему ты ими не пользуешься? Почему всё время пахнешь страхом? Твоё сердце бьётся, как у добычи, Стайлз. Ты предпочитаешь бежать, а не драться. Обычно эльфы ведут себя совсем по-другому. — У меня есть эльфийские способности! — тут же возражает Стайлз. — Ну, оно и понятно. Разве вы не видели кусачий цветок, который я вырастил у дерева? — Мой младший внук Коул, которому всего шесть, пересадил его в цветочный горшок и каждый день кормит насекомыми, — невозмутимо сообщает Талия. — Мне рассказывали, что росток оказался очень ласковым. Даже милым. Стайлз насупливается. — Я не боюсь, — врёт он. Талия мягко улыбается. — Дерек не знает, что с тобой делать. Доверие даётся ему очень тяжело, да и тебе, видимо, тоже. Но оборотни в паре преследуют друг друга — обычно это входит в связывающую церемонию. Чем дальше ты убегаешь, чем сложней тебя найти, тем больше это будоражит инстинкты Дерека и восхищает его. Ты оказался умнее, чем он ожидал от эльфа, и ещё храбрее — преградил дорогу оборотню, даже когда всё твоё тело дрожало от страха. Дереку это нравится, и ты ему нравишься. Я могла лишь надеяться на подобное при заключении договора, но не верила. — Я не нравлюсь Дереку, — неловко поправляет её Стайлз. — И мне всё равно, насколько сильно его восхищают мои могущественные эльфийские способности к побегу. Я здесь не останусь, я… Талия снова пропускает его слова мимо ушей. — В следующий раз, — просит она на выходе из комнаты, — постарайся не пораниться. Это ему точно не понравится. Какая к чёрту разница, что нравится или не нравится Дереку Хейлу?! Хотя Стайлз и сам недолюбливает боль, поэтому нехотя смиряется с тем, что лучше последовать её совету.***
— Я найду тебя где угодно, — напряжённо говорит Дерек. — Поэтому прекращай убегать. От его внезапного появления Стайлз, умирающий со скуки, спрыгивает с кровати и расплывается в широкой улыбке: — У меня рука болит, — радостно заявляет он. — Проходи, садись и забирай мою боль, а потом можем сыграть в Нинтендо. На лице у Дерека отражается скептицизм всего мира. Но для Стайлза невыносима даже сама мысль о том, чтобы вновь остаться на чердаке в одиночестве — неволя тяготит его сильнее ран, — а поэтому он специально картинно шевелит рукой и вздрагивает от якобы невыносимой боли. — Ой, — жалобно выдыхает Стайлз, и мгновение спустя Дерек уже оказывается рядом с ним на кровати, нахмуривая брови. — Сядь, — рявкает он. — Показывай. Дерек приподнимает бинты, заявляет, что это «просто царапины» и они уже «практически исцелились», и всё равно вытягивает даже тот несущественный остаток боли. Как замечательно. Стайлз уже начинает к этому привыкать. Он откидывает голову назад и мычит от удовольствия, а потом смотрит на Дерека — у того на щеках лёгкий румянец, а взгляд прикован к его шее. Как только Дерек замечает его внимание, то сразу же отводит глаза. — Чувак, — ухмыляется Стайлз, — почему ты ведёшь себя, как вампир? Я думал, ты оборотень. Дерек фыркает и убирает руки с его плеч. — Если тебе стало лучше, то я пойду заниматься своими делами. Он поднимается на ноги и уже практически выходит из комнаты, когда Стайлз скатывается с кровати и бросается ему наперерез. — Погоди, — просит он, — погоди минутку. Давай порубимся в приставку, хотя бы немного. Я даже позволю тебе играть за Марио. — У меня нет времени… Широко распахнув глаза, Стайлз продолжает: — Пожалуйста? Не оставляй меня одного, хорошо? Я тут схожу с ума, начинаю говорить сам с собой. И со стенами. Я не могу… Я начинаю паниковать в маленьких пространствах, если не с кем поговорить. А ещё у меня СДВГ и нет лекарств, поэтому я тут уже на части распадаюсь. Мне просто нужно… — Ладно, — перебивает его Дерек. — Хорошо. — Правда? Я хотел сказать, замечательно! Великолепно! Дай мне всё настроить. Не уходи. Сядь вот здесь, садись давай. Стайлз быстро включает телевизор и начинает игру, не давая ему ни секунды, чтобы передумать. Какое-то время они играют в тишине, и Дерек оказывается просто ужасен. Накал неловкости немного спадает, когда Стайлз не выдерживает и заливается хохотом над тем, как персонаж его мужа в седьмой раз становится добычей одного и того же гриба гумба. Поначалу Дерек опешивает от такой реакции, но потом слегка улыбается и вновь заливается краской. Некоторое время спустя он замечает: — Не знал, что эльфы могут страдать от СДВГ. Стайлз прочищает горло и запускает следующий уровень в водном мире, оставляя его слова без ответа.***
После трёх полных дней взаперти на чердаке Стайлза наконец-то выпускают на прогулку. И даже не привязывают ни верёвкой, ни цепями: видимо, Дерек решил, что единственный способ не дать ему сбежать — это постоянная слежка. Как же это бесит! И вообще, Стайлзу совсем не нравится находиться с ним рядом. Так что он снова сворачивается клубочком в кресле под огромным дубом и с подозрением наблюдает за Дереком, ходящим туда-сюда и, похоже, пытающимся обнаружить любые, даже самые незначительные мелочи, которые могли бы помочь Стайлзу с побегом. Ранее он уже привёл глубоко раскаивающегося Скотта с искренним извинением за то, что позволил Стайлзу сбежать и пораниться, после чего Стайлз даже почувствовал себя немного виноватым. А теперь Дерек решил приложить все силы для того, чтобы ему не удалось снова сбежать. Видимо, удостоверившись, что вокруг не прячется ни единого эльфа с намерениями похитить его мужа, Дерек присаживается у корней дерева, устраивается поудобнее и достаёт нож. Стайлз тут же напрягается. — Что за херня? — шипит он. — Пырнёшь меня им, если я попытаюсь сбежать? Ты же вроде как не собирался причинять мне вред! Дерек язвительно вздёргивает бровь и достаёт из другого кармана частично обструганную деревяшку. И начинает вырезать по ней. Это же просто нелепо. А ещё он отказывается отвечать на вредные и назойливые расспросы Стайлза, как бы тот ни старался. Дерек — просто худший собеседник в мире.***
Следующее мало-мальски важное событие происходит спустя ещё три дня, и оно не плохое, но и не хорошее — по крайней мере, никак не может поспособствовать побегу. Стайлз бродит по двору под присмотром Дерека, который начинает порыкивать, стоит ему только зайти слишком далеко. От внезапного вопля, прорезавшего тишину, он едва не выпрыгивает из собственной кожи. Тут же оборачиваясь в поисках опасности, Стайлз замечает чумазого светловолосого мальчишку — одного из близнецов со свадьбы, — который на всех парах выбегает из сарая и с боевым кличем врезается Дереку в бок. И Дерек после этого картинно охает и заваливается на спину, как будто у этого малыша действительно хватило бы сил сбить его с ног. — Дядя Дерек, — со смехом объявляет мальчишка, прижимая его к земле, — ты снова попался! Не услышал меня, да? Я тренировался быть незаметным! Стайлз решает, что Дерек сейчас начнёт отчитывать ребёнка за боевой клич во время его «незаметного» появления, однако тот с полной серьёзностью говорит: — На этот раз у тебя получилось застать меня врасплох, Коул. А где Лора? Коул надувает губы и скрещивает тощие руки на груди: — Мама устроила Деклину головомойку, потому что у дяди Питера опять пропало его любимое печенье, но я тут ни при чём. Нетушки. Никогда и ни за что, особенно после того, как дядя Питер обещал наслать на меня жабьи бородавки из-за последнего раза. — А, — поддакивает Дерек, поднимаясь в сидячее положение. Коул со смехом падает на траву. — Тогда понятно. Жабьи бородавки от дяди Питера просто ужасны. Раскинувшись на земле, Коул вдруг серьёзно интересуется: — Как думаешь, если Деклин будет весь в бородавках, то люди начнут нас различать? — Ну, им точно будет проще. Стайлз фыркает от смеха, и Коул запрокидывает голову, оглядывая его вверх ногами. — О, — восклицает он, — ты же та фея! — Эльф, — быстро поправляет Дерек, бросая на Стайлза обеспокоенный взгляд, как будто эльфов так сильно задевает это слово, что они готовы покарать за ошибку даже маленького ребёнка. — Я не собираюсь насылать на него жабьи бородавки за то, что он назвал меня феей, — закатывает глаза Стайлз. — Осторожнее, — предупреждает Дерек, пропуская его слова мимо ушей и наблюдая, как Коул переворачивается на четвереньки и подползает ближе к Стайлзу. — Он опасен. — Опасен? — фыркает Коул. — Да он же вырастил Гаргамеля! — Гаргамеля? — переспрашивает Стайлз. — Это мой цветок, — объясняет тот с хитрющей ухмылкой. — Он питается насекомыми! — О, — улыбается ему в ответ Стайлз, — так это ты пересадил мой кровавый росток! — И он офигенный! — кивает Коул. — Деклин весь обзавидовался. Он выкопал одуванчик и пытается доказать, что это так же круто. — Даже рядом не стоит, — соглашается Стайлз. — Одуванчики питаются только солнечным светом. — Ты тоже питаешься солнечным светом, — напоминает ему Дерек, нависший над ними и в любой момент готовый выхватить малыша-оборотня из злобных когтей Стайлза, если ситуация того потребует. — Я поглощаю его, — поправляет Стайлз. — Свет мне нужен для жизни. Но я им не питаюсь — это совсем другое. Коул нахмуривается и сводит бровки, поглядывая на него украдкой и собирая всю свою храбрость. — А ты можешь сделать ещё один кровавый цветок? — выпаливает он. — Коул, — начинает ругаться Дерек. — Просто жабьи бородавки — это настолько отвратительно, что я подумал, может, Деклину станет немножечко получше, если у него будет свой собственный кровавый цветок, и он сможет кормить его, и заботиться, и любить, и тогда ему не будет так грустно, что мы больше не одинаковые. Как бы Стайлз не сопротивлялся, происходящее его очень умиляет: и забота Коула о своём близнеце, и его привязанность к кусачему цветку, и беспокойство на лице у Дерека, который почему-то думает, что его муж собирается напасть на малыша-оборотня. Как будто именно от него тут исходит опасность. — Конечно могу, — говорит Стайлз, а потом задумывается: — Ну, я попробую. — Он переводит взгляд на Дерека. — Дай-ка мне свой ножик на секунду. Тот смотрит на него, как на сумасшедшего. — Я не дам тебе оружие, — шипит он, заставляя Стайлза закатить глаза. — Да не собираюсь я причинять ему вред, он же просто ребёнок! Я хочу вырастить кровавый цветок, а для него, знаешь ли, требуется кровь. Совсем немного. Просто уколю палец… — он наглядно демонстрирует весь процесс на руке, — и стряхну несколько капель крови. И вуаля, шибанутый цветочек для его братца готов. — Ни в коем случае, — говорит Дерек в то же самое время, как Коул оживляется и заявляет: — Давай я помогу! — И тут же выпускает крошечный коготь, одним движением рассекая подушечку на указательном пальце Стайлза. Взрослые одновременно втягивают в себя воздух. Ранку щиплет совсем немного, и, пока Дерек принимается отчаянно звать Лору, Стайлз широко улыбается Коулу: — Отлично, прям как надо. А теперь осталось только… Он стряхивает несколько капель крови на землю — буквально парочку. Зачем им огромный кровавый цветок или даже несколько? Хватит и… Но тут Дерек подхватывает Коула на руки, опуская на безопасном расстоянии от него, и начинает: — Он не хотел, он же просто ребёнок, ты в порядке? Лора, где же ты ходишь?! — и с этими словами он хватает Стайлза за руку и обхватывает окровавленный палец губами. Стайлз ошарашенно моргает, не успевая договорить. Ему приходится сглотнуть, и каждый выдох вырывается писком. Дело в том, что до этого он даже никогда не целовался. В Бикон Хиллз с ним вообще практически никто не хотел общаться, а поэтому об устройстве личной жизни, не говоря уж о романтических отношениях, не шло и речи. Как бы унизительно это не звучало, дальше, чем сейчас, Стайлз ещё ни с кем не заходил. Но он не чувствует себя так жалко, как ожидалось. А всё потому, что Стайлз не может отвести взгляд от губ Дерека и от того, как они сжимаются вокруг его пальца, пока тот зализывает несущественную ранку. Может, это нормальное поведение для оборотней, или для пар, или ещё как-нибудь. Он ощущает лишь влажный шершавый язык Дерека на чувствительной подушечке, и от этого на лице разгорается румянец, дыхание сбивается, а колени подкашиваются. Если губы Дерека так сильно влияют на него в таком невинном жесте, то что было бы, прикоснись он ими к губам Стайлза? Или к шее? Или к любому другому месту на теле? Но не то чтобы это было важно, ведь Стайлз здесь не останется, а сбежит как можно скорее. Эти вопросы так и останутся без ответа, даже если Дерек и захочет ему показать. Внезапно тот переводит глаза на лицо Стайлза, и его зрачки расширяются при виде румянца и приоткрытых губ, только что бессознательно облизанных. Дерек вдыхает через нос, и даже думать стыдно, о чём ему только что сообщило обоняние. — Для… для этого, вообще-то, есть пластыри, — дрожащим голосом замечает Стайлз. Дерек с покрасневшими кончиками ушей наконец выпускает палец изо рта и обследует ранку. — Тебе всё ещё больно, — хрипло говорит он, тяжело дыша, — я уловил это по запаху. Он же просто ребёнок… а с тобой постоянно что-то случается. Тебя так просто поранить. И ты не исцеляешься. Стайлз забирает руку и судорожно напоминает: — Пластыри, Дерек. Серьёзно, всё нормально. — Круто! — восклицает Коул, подбираясь мимо них к только что проклюнувшемуся плотоядному цветку. Тот тут же кусает его за палец, заставляя залиться смехом. И пока Лора бежит в их сторону, Дерек приказывает Скотту принести аптечку, а Коул пытается уговорить цветок отпустить его палец, Стайлз осознаёт, что в подобной неразберихе легко будет сбежать. Но эта идея приходит слишком поздно — Дерек уже забрал пластыри и теперь сосредоточенно и аккуратно обматывает один из них вокруг пострадавшего пальца, — так что Стайлз упускает свой шанс. Этим вечером Дерек приводит его на чердак и задерживается в дверях, как будто хочет что-то сказать. Но Стайлз так и не успевает спросить — тот просто качает головой и уходит, заперев за собой замок.***
Следующим утром Стайлза бесцеремонно сгружают в кресло со строгим наказом вообще не шевелиться, а то опять поранится. И это оказывается зверски скучно. Однако ближе к обеду из ближайшего коттеджа вываливаются Коул и его близнец без видимых бородавок, аккуратно держа в руках разрисованные вручную горшки с ещё недосохшей краской. На каждом изображены различные сцены резни с участием плотоядных цветков. Мальчишки оставляют свои горшки сушиться на солнышке, а потом Коул провозглашает: — Дядя Питер учит нас, как кормить и заботиться о домашних растениях! Им нужен солнечный свет, как и тебе, — и расплывается в широкой улыбке перед Стайлзом. — А ещё вода, — говорит Деклин, а потом добавляет со зловещей ухмылкой: — И костная мука. Дядя Дерек, а что такое костная мука? — Перемолотые кости животных, — хмуро объясняет Дерек. — Разве вы двое сейчас не должны заниматься уроками? Или играть во что-нибудь? Или просто находиться в другом месте? — он всё продолжает обстругивать свою деревяшку. — Не-а, — отмахивается Коул, — нужно заботиться о цветочках. Дядя Питер сказал, что Стайлз знает о них всякие интересные штуки. На его лице отражается такая надежда, что Стайлз не выдерживает и говорит: — Ну, я знаю немножко… — Круто, — выдыхает Коул, а Деклин согласно кивает. Мгновение спустя малыши забираются к Стайлзу в кресло и пристраиваются по бокам, требуя от него рассказов. Дерек застывает в шоке, и от этого вся ситуация становится ещё прекрасней. — Ну… — протягивает Стайлз, чтобы подогреть их интерес. — Однажды мне довелось увидеть целый сад из кровавых цветков, и попробуйте догадаться, чем их подкармливала Королева эльфов? Он выжидает, пока глаза близнецов как можно сильней расширяются в предвкушении, и продолжает: — Кусками плоти прямо с костей! — Стайлз, — пытается остановить рассказ Дерек, но близнецы смотрят на него с восторгом и даже некоторой кровожадностью. С внезапно напавшим вдохновением Стайлз начинает выдумывать долгую и запутанную жестокую сказку про армию кровавых цветков, которые борются с эльфами-повстанцами, обожающими выдавать невинных мальчиков замуж за других невинных (но очень сердитых) мальчиков просто ради развлечения. Чем кровавей становится история, тем беспокойней выглядит Дерек, но близнецов она очень увлекает. В течение некоторого времени подтягиваются и другие оборотни, как бы невзначай находя причины остаться поблизости. Вскоре Кора, Айзек, Скотт, Бойд, Эрика, Джексон, Эйден и Итан — все забывают притворяться, что не прислушиваются, ведь сказка захватывает их точно так же, как и Коула с Деклином. Выглядит просто уморительно. И совсем не очаровательно. Особенно когда Дерек начинает волноваться на моменте, где невинному герою приходится отбиваться от полчищ диких зверей и кровожадных растений в отчаянной попытке вернуться домой к своей семье. Нетушки. Это просто приятный способ скоротать день в ожидании подходящего момента для побега, вот и всё.***
— Я знаю, что ты задумал, — тихо роняет Дерек этим вечером, провожая его на чердак. Стайлз тут же впадает в панику: о чём он догадался? О спрятанных осколках зеркала, о пресс-папье, о зажигалке, о постоянно растущей верёвке из пелёнок? — Правда? — Пытаешься внушить нам ложное чувство безопасности, завлекая детей и притворяясь милым. — Я целый день рассказывал им кровавую сказку, от которой у них, наверное, будут кошмары до конца жизни, — напоминает Стайлз. — Что же здесь милого? — Обычно Дерек запирает дверь и уходит, стоит ему только зайти в комнату, но в этот раз он задерживается в дверях. — Дети тебе доверяют, — замечает Дерек. — Их доверие легко заслужить — они ещё ни разу не обжигались. Прошу, пожалуйста, не стань для них причиной бояться незнакомцев. Стайлз фыркает: — Чего ты от меня ожидаешь? — удивляется он. — Я не собираюсь причинять им вред, это же просто дети! Давай-ка посчитаем, кто тут больше всех пострадал. Если я правильно припоминаю, то для тебя и твоей семьи всё обошлось без боли. Некоторое время Дерек молчит, а потом признаётся: — Мне больно каждый раз, когда ты пытаешься убежать. Не должно быть… Я понимаю, что не должно быть. — Он прижимает кулак к груди. — Но мне больно вот здесь. Я не был уверен, что именно ждёт меня после связывающей церемонии. И когда соглашался, то представлял всё совсем не так. Я надеялся, что... что хоть и будет сложно, но я смогу построить хорошие отношения с кем угодно, кого пошлёт Королева. — Ты ожидал другую наречённую, — напоминает ему Стайлз. — Если честно, мне было наплевать на её личность. И на то, что вместо неё приехал ты. Но Королева нарушила своё же обещание, и я решил, что все шансы на хорошие отношения пропали. Что это просто ещё одна из её шуток. — Дерек отводит взгляд, потирая затылок и прикрывая глаза, а потом осторожно продолжает: — Но ты всё ещё здесь. И ты храбрее, чем ожидалось. И сильнее. И умнее. И с тобой интересно. И… ты хорошо относишься к детям. — Он смотрит на Стайлза так неуверенно и уязвимо, как никогда раньше. На секунду его взгляд падает на губы, но стоит только дыханию Стайлза немного сбиться, как он тут же отводит глаза и добавляет, облизнувшись: — Может быть, у нас всё ещё есть шанс на отношения. Стайлз лишь таращится на него, потеряв дар речи. — Только… только не делай больно детям. И… и стае. И… — Дерек прерывается, будто не считает своим правом сказать «и мне». Вместо этого он осторожно продолжает: — Ты можешь остаться. С нами. Мы можем стать одной семьёй. — Дерек… — отвечает Стайлз, — у меня уже есть семья. — Он сглатывает ком в горле. — Мне нужно вернуться домой. В повисшем молчании Дерек, занимающий практически весь дверной проём своими широченными плечами, осматривает его потемневшим нечитаемым взглядом. Стайлз изо всех сил старается дышать ровно, но неподконтрольное ему сердце всё равно несётся в бешеном ритме. Наконец Дерек резко кивает и выходит из комнаты, запирая за собой дверь. Грохот опустившейся щеколды в полной тишине ставит точку во всей этой ситуации.***
Стайлз не может заснуть. Вечер только начался: кто-то разжёг костёр во дворе, вокруг которого сейчас и собираются оборотни, смеясь, крича и гоняясь друг за другом, — в общем, развлекаются. И Стайлз убеждает себя, что не чувствует ни капельки зависти или одиночества, или чего-то подобного, а просто хочет вернуться домой. Садясь на кровати, он закрывает глаза и медленно выдыхает, надеясь, что у папы всё в порядке. В конце концов стая завывает и обращается в волков, а потом уносится в лес. Стайлз падает обратно на кровать, не сдерживая вздоха. Некоторое время спустя что-то начинает тихонько шкрябать по двери. Только Стайлз успевает нахмуриться, как задвижка щёлкает и дверь открывается нараспашку, а за ней стоит широко улыбающийся Коул. У него в руках скрученная железяка, стопка цветочных горшков и совок, а у ног стоит ведро с землёй. — Взломал замок, — заявляет он без всякого чувства вины. — Хочешь заключить сделку? Стайлз выглядывает в окно. Некоторые оборотни всё ещё жарят зефирки в костре, или чем они там занимаются, но никто не обеспокоен отсутствием Коула. — Ну ладно, — отвечает он. — Что предлагаешь? — Завтра я пойду в школу, — начинает Коул, — и все мои друзья захотят купить себе кровавые цветки, это точно. Я продам их по доллару за штуку и разделю с тобой прибыль. — Он с нетерпением перекатывается с носков на пятки. Стайлз не может сдержать смеха. — Но что если твои одноклассники не будут о них заботиться? — интересуется он. — Откуда ты знаешь, что отдаёшь цветки в хорошие руки? Коул, расставляющий горшки на каждую свободную поверхность, нахмуривается: — Может, нам с Деклином и правда стоит проверить их знания. Удостовериться, что они хорошие хозяева и не будут жалеть насекомых для цветочков. — Замечательная идея. Коул раскладывает поровну земли во все двадцать горшков, пристукивает каждый и выпускает свои волчьи коготки. — Теперь нужна кровь. — Погоди-ка минутку, — осаждает его Стайлз. — Как вы собираетесь принести цветки в школу? И где они будут храниться до этого? Если они останутся здесь, это вызовет у Дерека подозрения. — Я только один завтра принесу! — объясняет Коул. — И все, кто захотят такой же, смогут записаться и принести по доллару на следующий день в обмен на цветок. Мы с Деклином спрячем их в рюкзаках. А пока они поживут в сарае, — и он указывает рукой в сторону небольшой постройки во дворе. — Ладно, хороший план, — одобряет Стайлз. — Но если ты меня снова поцарапаешь, Дерек будет сердиться. Как думаешь, он может учуять кровь с такого расстояния? Коул хмыкает, обдумывая его слова: — Нет, — наконец решает он, но видно, что возможность попасться немного поубавила его пыл. — Её же будет совсем чуть-чуть, а Дерек и другие взрослые не вернутся до утра. — Знаешь что, давай-ка я сам себя порежу, — предлагает Стайлз, доставая свою заначку для побега из-за коробки. Может, если он поможет ребёнку разбогатеть, то это отвлечёт его от собственных тревог. — Так Дереку не за что будет на тебя сердиться. Он выкладывает зажигалку, старые свечи и ворох связанных пелёнок — из всего этого так и не получился действенный план побега — и наконец находит подходящий осколок зеркала. Пока он аккуратно прокалывает палец и стряхивает первую каплю крови в горшок, Коул интересуется: — А это для чего? Стайлз оглядывается через плечо: — Не трогай, — предупреждает он. — Зажигалки могут быть опасны. — Опасность — моё второе имя, — бормочет себе под нос Коул. Стайлз сосредотачивает внимание на том, чтобы капать кровью в горшки. Некоторые ростки уже проклюнулись и начали щёлкать своими крошечными челюстями. От этого ему становится не по себе, но маленьким мальчикам должно понравиться. После этого Коул раз десять ходит туда-сюда, унося в сарай по два горшка за раз, пока Стайлз прячет связанные пелёнки, свечи и осколки зеркала обратно в тайник. Забрав последние горшки, Коул и не думает запереть за собой дверь.***
Стайлз помнит, что Кира предупреждала не ходить в лес, но в этот раз у него есть хороший план и больше времени. Он обыскивает столик в прихожей, пока не находит связку ключей от какой-то из машин, после чего прокрадывается на улицу. Уже стемнело, и не слышно ни звука. Стайлз старается двигаться как можно тише, опасаясь, что в любой момент из тени может выскочить оборотень в волчьей форме и опрокинуть его на землю. Что это просто проверка. Он тихо-тихо отпирает дверь пикапа и забирается внутрь, а затем мягко закрывает её за собой и вставляет ключ в замок зажигания. Дальше замирает на несколько секунд, делая глубокий успокаивающий вдох, и поправляет зеркало заднего вида. В нём отражаются его собственные широко распахнутые от волнения глаза и бледное лицо. Стайлз включает зажигание, разрывая ночную тишину рокотом двигателя. Но вдруг раздаётся ещё один звук — быстрый, пронзительный и полный ужаса крик. Сердце Стайлза ухает в пятки, а сам он подскакивает на месте, ожидая увидеть оборотня или эльфа, или ещё что похуже, но вокруг лишь тишина и мрак… который вскоре озаряется отблеском пламени где-то позади. Стайлз медленно оглядывается через плечо. Обычно оборотни тушат костёр перед тем, как превратится в волков и убежать в лес. Почему он всё ещё горит? Однако горит не костёр. Горит сарай. И Стайлзу всё равно. Ему нужно вернуться домой. Нужно позаботиться о папе. Нужно… Но сарай в огне. Тот самый, куда сорок минут назад ушёл Коул с проросшими кровавыми цветками и капиталистическими планами, объявив, что опасность — его второе имя. Он забрал зажигалку с остатками бензина, а Стайлз даже не заметил. — О чёрт, — выдыхает он, пока пламя разрастается и полностью охватывает крышу сарая. С другой стороны, это не его проблема. Коул же оборотень. Всё с ним будет в порядке. Даже если он и остался внутри горящего сарая с плотоядными цветками, даже если ему как-то удалось утащить зажигалку прямо у Стайлза из-под носа и поджечь эту чёртову постройку, даже тогда. Коул оборотень и сможет исцелиться. А Стайлзу нужно вернуться домой к папе. Он в последний раз оглядывается на сарай. Может, Коула там вообще нет. Но кто тогда кричал… Теперь воцарилась пугающая тишина. Стайлз закрывает глаза. Пора уезжать. Пора… Вдалеке захлопывается дверь, и Деклин выбегает во двор в пижаме с растрёпанными волосами, задрав голову. Он воет, ну, или пытается выть дрожащим и пронзительным писком, полным отчаянья. Где-то глубоко в лесу раздаётся ответный вой. Но они слишком далеко, а малыш бежит напрямую в горящий сарай. — Блядь, — шипит Стайлз, вываливаясь из машины. Всё ещё матерясь, он несётся в сторону сарая, едва успевая подхватить Деклина на руки прямо перед объятой огнём дверью. — Стой здесь, — рявкает Стайлз, опуская его подальше от пожара. — Коул внутри, — сообщает тот срывающимся голосом, — и он уже не может даже выть. — Ладно. Стайлз просто в ярости — на себя, на Коула, на Дерека и Королеву эльфов, на идеальные для побега обстоятельства и на то, что не смог оставить малыша-оборотня в горящем сарае. Но как же иначе? Папа не принял бы его назад, брось он ребёнка в такой ситуации, и правильно бы сделал. Но ярость всё равно закипает, да такая сильная, что Стайлз одним пинком выносит дверь в сарай. Он залезает внутрь, пригнувшись, потому что большая часть огня и дыма находятся под крышей. Но опорные балки уже начали тлеть, и до полного обрушения осталось совсем немного. Стайлз падает на четвереньки, натягивая майку поверх носа и рта, и всматривается в палящий жар. Сарай совсем небольшой, и это позволяет ему почти сразу же разглядеть Коула, лежащего в углу без сознания. По лицу у него течёт кровь, а рядом валяется тяжёлая металлическая полка — похоже, она и упала ему на голову, — но он всё ещё дышит, а значит, не всё потеряно. Стайлз осторожно поднимает Коула на руки, прижимая к себе, и под пугающий треск со всех сторон несётся в сторону двери. Он вываливается наружу, вдыхая живительно чистый и прохладный воздух, за секунды до того, как сарай позади него со скрежетом проседает и обрушивается пылающей грудой дерева. — Он умер? — рыдает Деклин, пока Стайлз опускает Коула на траву. — У тебя майка горит! И это правда, поэтому Стайлз быстро стаскивает её и откидывает в сторону. Кашель сотрясает всё его тело, а лёгкие пылают, но в целом с ним всё в порядке. — Иди принеси воды, хорошо? И какое-нибудь полотенце, — просит он Деклина с напускной улыбкой, пытаясь не дать ему запаниковать. — С Коулом всё нормально. Просто шишка на лбу. Вода поможет. Деклин тут же уносится выполнять его просьбу, а Стайлз принимается осматривать рану на голове у Коула. Будь он человеком, пришлось бы накладывать швы, а так она уже начинает затягиваться. Как только Деклин возвращается, Стайлз даёт ему задание аккуратно вытереть лицо брата от сажи и пепла. Отчаянный вой в лесу раздаётся всё ближе. Глаза Коула распахиваются, и он испуганно втягивает в себя большой глоток воздуха, а потом ещё и ещё, пока его лёгкие исцеляются от повреждений дымом. — Ты в порядке, в порядке, — повторяет Стайлз снова и снова, ведь обоим братьям, похоже, важно это услышать. Грудная клетка у него болит. Сердце тоже. Ему кажется, что последняя надежда на побег только что испарилась, поэтому приходится смаргивать слёзы, как можно сильней обнимая Коула и Деклина, которые и сами жмутся к нему в поисках утешения. Они оба дрожат, да и Стайлз, наверное, тоже. В таком состоянии стая и находит их несколько мгновений спустя. Воцаряется хаос: Лора отчаянно сгребает сыновей в охапку, Талия приказывает остальным оборотням потушить пожар, пока он не перекинулся на что-то ещё, Эрика рычит, что Джексону — а именно он должен был сегодня следить за детьми, но куда-то запропастился — теперь несдобровать, а Коул и Деклин, рыдая, прижимаются к маме. Измазанный сажей и пеплом Стайлз с горящими лёгкими просто сидит среди них в одиночестве, будто оцепенев. — Дерек, — зовёт Талия, когда детей наконец отвели домой, а оставшиеся члены стаи занялись тушением пожара. Её тихий голос звучит очень ласково. — Дерек, ты нужен Стайлзу. Дрожащий и бледный Дерек опускается на землю рядом с ним. Он оглядывает почерневшее лицо Стайлза, его обуглившуюся майку и ключи от пикапа, зажатые в трясущейся руке, и хрипло шепчет: — Зачем ты это сделал? Стайлз моргает. — Зачем я это сделал? — Он с трудом сглатывает. — Это не… не я устроил поджог, если ты об этом. Но вина всё равно на мне. Коул стащил мою зажигалку, а я даже не заметил. Слишком увлёкся побегом, и… и даже не задумывался, пока не увидел пожар, и тогда… — Стайлз замолкает и устало опускает ключи в ладонь Дерека. — Нет, нет, я хотел спросить, зачем ты полез в горящее здание, чтобы его вытащить? Ты же… ты не исцеляешься. — Это был маленький сарай, — срывающимся голосом замечает Стайлз. — А он просто ребёнок. — Ты не сбежал, — всё так же ошарашенно говорит Дерек. Как будто именно он тут в шоке. — Ты не… Конечно, Стайлз не сбежал. У него была идеальная возможность, но он остался и теперь больше никогда не увидит папу. Конечно, это его вина, но сердце всё равно разбивается. — Эй, — тихонько зовёт его Дерек, аккуратно обхватывая ладонью за щеку и поглаживая лицо большим пальцем. Похоже, он вытирает слёзы, но Стайлз даже не заметил, что начал плакать. — Эй, всё хорошо. С тобой всё будет в порядке. Стайлз вздрагивает и закрывает глаза, шепча сорванным голосом: — Мне нужно вернуться домой, Дерек. Некоторое время тот молчит, всё ещё придерживая его за щёку, и потом тихо признаётся: — Не могу понять, почему ты так отчаянно рвёшься домой, если тебя послали сюда со злыми намерениями. Особенно после того, как ты спас жизнь моему племяннику. Стайлз поднимает на него широко распахнутые глаза, полные слёз. — Я никогда бы ему не навредил и не позволил бы чему-то с ним случиться, — опустошённо говорит он. — Так же и с тобой, и с твоей семьёй, и со стаей. Мне очень жаль, что тебе больно, когда я убегаю, но мне нужно вернуться домой, нужно позаботиться о моей собственной семье, прошу, пожалуйста, пойми. Прошу. Мне нужно вернуться домой. Озарённый пламенем Дерек всё ещё держит его лицо в ладонях, проводя большим пальцем по нижней губе. Некоторое время он пристально смотрит Стайлзу в глаза, ища в них подтверждение правды, которую и так уже давно можно было понять по сердцебиению. И потом Дерек переводит взгляд на его губы, будто не в силах больше сдерживаться. Стайлз боится даже представить, что он может расслышать сейчас в ритме рвущегося наружу сердца. — Дерек, — шепчет он, не зная, что сказать дальше. Но это и неважно — прежде чем он успевает произнести ещё хоть слово, Дерек целует его. Выходит так мучительно нежно, что Стайлзу хватает лишь секундного касания губ, чтобы потеряться. Смесь из боли, безнадёжности и беспомощности тяжким грузом придавливает его к земле, но Дереку всегда так хорошо удаётся облегчать его страдания. Стайлз не выдерживает и отвечает на поцелуй, выдыхая ему в рот и позволяя проникнуть языком внутрь. Но даже углубляя поцелуй, Дерек делает это нежно и осторожно, а потом и вовсе отстраняется. — Хорошо, — дрожащим голосом шепчет он. — Хорошо, Стайлз. Я никогда не хотел удерживать тебя против воли. Стайлз открывает глаза и, уставившись на своего мужа в отблесках пламени, неуверенно переспрашивает: — Мне можно вернуться домой? — Да, — отвечает Дерек, отводя взгляд. — Да, конечно можно.***
Вместе с ним отправляют Скотта, который потом должен привезти пикап обратно. Поначалу Стайлз удивляется, что с ним поедет не Дерек, но потом вспоминает объяснения Талии о парах и понимает, что тому может быть слишком сложно его отпустить. Но как бы то ни было, Дерек выходит на террасу, провожая машину глазами, но не машет Стайлзу в ответ. — Ты точно уверен… У тебя же записан мой номер телефона, да? — спрашивает Скотт, бросая беспокойный взгляд в зеркало заднего вида. — Если захочешь, то всегда можешь вернуться, в любой момент. Хорошо? — Записан, записан, — успокаивает его Стайлз, свернувшись на пассажирском сидении. Он едет домой. И скоро увидится с папой. А со всем остальным можно и позже разобраться. — Ты ведь не позволишь им на нас напасть? — Скотт быстро его оглядывает. — Эльфам? — В договоре было написано заключить брак. Никто не говорил, что нам нужно жить вместе, — заявляет Стайлз, надеясь, что это правда. Конечно, ему не сильно понравилось быть пленником стаи оборотней, но вместе с тем оказалось, что это совсем не те монстры, которых он себе представлял. И вообще, они же его отпустили. Это самое важное. Поэтому Стайлз старается не думать, как Дерек провожал их машину взглядом. И о связи, которая образовалась во время церемонии. И об их поцелуе. — Так куда нам ехать? — уточняет Скотт. — Разве ты не можешь просто зайти в лес и найти вход в Королевство эльфов, или как-то так? — Просто высади меня где-нибудь в городе, — отвлечённо просит Стайлз. В лесу что-то рыскает — какая-то тень — и следует за ними по пятам. На мгновение ему кажется, что это Дерек. — Оттуда я сам доберусь. — Должны же ему помочь в местном полицейском участке. Вдруг Скотт вскрикивает: — Это ещё что за херня! Из леса выступает невиданное создание — издали напоминающее коня, но огромное и состоящее лишь из жил и костей с тёмными провалами вместо глаз. Явно посланное эльфами, оно пробуждает внутри животный страх, и Стайлз поверить не может в свою глупость, ведь он уже решил, что сможет так легко соскочить с крючка. Скотт давит на тормоза, и машина начинает замедляться. — Подожди, — впадая в панику, умоляет Стайлз. Он хватает оборотня за руку и впивается ногтями, сам того не замечая. — Подожди, не останавливайся. — Что происходит? — кричит Скотт. — Это… Это что, твоя семья? У кромки леса показываются трое эльфов: высоких, бледных и леденящих душу. Стражники Королевы. — Скотт, — выдыхает Стайлз. — Скотт, Скотт, не дай им меня забрать. — Это же твоя семья! — паникует тот. — Разве они не твоя семья? — Нет! Прошу! Стражники подходят всё ближе и ближе, мечи наголо, и Скотт наконец начинает обращаться, выпуская когти и клыки. Он откидывает голову назад и воет, но уже слишком поздно. Стражник вырывает дверь с пассажирской стороны прямо с петлями и, как бы Стайлз не старался забраться подальше в машину, хватает его за лодыжку. Стайлз кричит в ужасе, пока Скотт пытается его ухватить. — Нет, нет, не дай им меня забрать! — умоляет Стайлз. — Пожалуйста, Скотт, прошу! И Скотт старается изо всех сил, рыча и рассекая когтями ухватившие его руки, но стражников слишком много, а времени — слишком мало. Стайлза отрывают от пикапа; он не успевает даже коснуться земли, как всё вокруг закручивается тошнотворным вихрем и дорога, машина, лес — весь мир — пропадает, и Стайлз пропадает вместе с ним.