XV. Тьма всех ночей

       Касситерит — …И вот мой отец лежит без сознания в больнице, мама дежурит у его постели, бабушка с дедушкой пропали, почти-самый-лучший друг оказался не тем, кем я его считала, а мне светит офигительное счастье — работать под командованием на чувака, которого я привыкла считать врагом, — закончила я тираду и потерла усталые глаза. Я и сама устала. Защищая маму от блондинчика с Темной Луны, я потратила почти все силы, но не могла отправиться на боковую. Потому что знала: стоит мне прилечь, как перед глазами сразу встанут воспоминания о том, как мама дергается под ударом демонической магии, как отец летит с крыши и падает, ломая кости, залитый кровью… От кошмара не отделаться. Худший исход был куда ближе, чем мне хотелось бы думать. И всё это — ну, почти всё — исключительно моя вина. Дура, упрямая дура! Но… Если бы мама ушла одна… Нет, лучше даже не представлять. Если это и есть настоящая война, то я не хочу больше никаких войн, тем более той, что сейчас идет. Но я же типа и начала ее. Со своим кристаллом души и жезлом трансформации. Эмни Кхимно. «Да сгинет зло». Единственные слова древнего языка кристаллотворцев, которые я знаю. Вот уже не думала, что придется применить их на практике. — Да, ну и денек, — Сумирэ посмотрела на меня с сочувствием. — Ага, — и тут же я в шутку добавила. — Вряд ли ты согласишься махнуться со мной обязанностями. Тебе-то всего лишь надо охранять короля в отключке. Но тут же я пожалела о сказанном, потому что в глазах ее вспыхнула паника. — Только через мой труп, — рявкнула она и потянулась за своей глефой. — Да ладно, я ж прикалываюсь, — пошла я на попятный. — Есть новости про Луну, Рею и кризис наследования власти? — Ни слова, — ответила подруга, откидываясь на стуле. — И меня эта тишина начинает нервировать. Как будто все ждут, пока он сам умрет. — Наверно, так и есть. Я поморщилась, стараясь не глядеть на неподвижное тело лицо короля Синго. Жуть какая. Его словно все уже считают мертвым. Кроме Сумирэ. Сумирэ надеется, то ли потому, что действительно верит, что он выкарабкается, то ли потому что все еще любит его, даже если сама себе не может признаться в этом. И что ей делать, если он все-таки очнется? — Знаешь, Касс, мне нравится, как на тебе сидит мундир стражника. Куда лучше, чем серый генеральский китель или костюм Сэйлор Венеры. — Ага, сэйлорский прикид — это совершенно не мое, — ответила я. Честно говоря, я совсем забыла, что все еще ношу форму королевской стражи, пока Сумирэ не напомнила. После ранения папы мне было не до тряпок. Но хотя бы Сумирэ отвлеклась на что-то кроме своей дочери или человека под ее охраной. — Как ты думаешь, парням мой новый стиль понравится? — Не знаю насчет парней, а девушкам — обязательно. — И она так кокетливо (надеюсь, в шутку) стрельнула в меня взглядом сквозь полуопущенные ресницы, что я невольно скривила не пойми какую рожу. — Ну ты же знаешь, я не по девочкам, — проворчала я. — Да, но сердец ты поразбиваешь много, эт точно. — Ладно, — произнесла я. — Мне пора. Долг зовет. Я зашла только глянуть, как ты. И я практически сбежала из комнаты и от странного чувства, возникавшего от каждого взгляда Сумирэ. Она же пошутила. Или нет? Тогда почему мне так неловко? Сумирэ Ну зачем я это ляпнула? Сложив Глефу Безмолвия на колени, я делала вид, что разглядываю лезвие на предмет щербин. Разумеется, их не было. Но все лучше, чем смотреть на кровать… или на дверь. Я только что флиртовала с Касс. Я это прекрасно понимала, хоть мне самой от себя было противно. Пусть даже в этой униформе она выглядела совершенно как симпатичный молодой стражник. Нет, конечно, я знала, отчего меня так клинит на ней, и дело тут вовсе не во внешности. Просто Касс воплощала в себе надежность. С Касс я чувствовала себя спокойнее, чем… Чем мне самой хотелось, если честно. С мрачным осознанием я перевела взгляда на короля… на Синго. То, чего я по-настоящему хочу, имеет кучу недостатков. Проблемы престолонаследования. Рея. Характер самого Синго. С Касс было бы гораздо легче. Никаких этих проблем. Но… Я закрыла лицо ладонями. Что мне делать? Минако Я уже все ноги себе отсидела, когда Джаспер наконец очнулся. Он был страшно бледен, серо-фиолетовые глаза ввалились, но хотя бы в них светилось сознание. Алекс не мог поручиться, что Джаспер сумеет прийти в себя сразу. — Минако, — прошептал он. — Я тут. — Я старательно сморгнула слезы. Как же легко я забыла, что, пусть мой муж и не стареет, но убить его можно. И если бы он умер от раны, а Кунцит и остальные так и не вернутся… — Турмалин — как она? — Устала и потрясена, но в целом молодцом, как утверждает Алекс. — Я-то думала, он в первую очередь спросит про Касс, а состояние Турмалин он мог бы определить и через связь Цепи, но… — Она спит метрах в трех от нас. — Ну хорошо. Я бы не хотел… чтобы она пострадала из-за меня. Но выражение лица у него было очень странное. — В чем дело, Джас? — Она влюблена в меня. Я и не подозревал, пока она не впустила меня в свой разум. — Охо-хо, — тихонько пискнула я. Он приподнял дрожащую руку над постелью, потянулся ко мне, но передумал и снова опустил ее. — Не волнуйся, Минако. Я люблю тебя и только тебя, и буду любить всю свою жизнь — все свои жизни. Я схватила его за ладонь, поднесла ее к своей щеке. — Не надо… Я не хочу, чтобы ты так думал. Это нечестно. Не хочу, чтобы ты остался один, когда меня не станет. Но лишь пока я жива… — Какая же ты великодушная, — прошептал он. — Вот почему я тебя так сильно люблю. Ладно, что там Алекс говорит, когда я смогу встать на ноги? — Не меньше чем через четыре дня, — произнесла я и затаила дыхание. — Четыре дня?! — его крик переполошил, наверно, всех живых в Темном королевстве. — А кто в это время будет разгребать дела? — У Алекса все под контролем, — сообщила я и закусила губу, гадая, как бы сообщить ему остальные новости, не то чтоб плохие, но и не совсем хорошие, чтобы не отправить его обратно в кому. Фаэтон — Вы в порядке? — Ага. — Не совсем, но признаваться в том Марказиту я бы хотел в последнюю очередь. Он вел себя настолько профессионально, что я на его фоне чувствовал себя идиотом. Нужны годы, чтобы освоить все, что мне нужно знать прямо сейчас. Ну почему я столько времени потратил впустую раньше, почему? Все эти мельчайшие детали управления осажденным городом. Логистика, планирование, развертывание войск (хотя мое боеспособное войско сейчас состояло из десятка действующих и бывших сэйлор-воинов), стратегия, административные вопросы… Голова шла кругом. В основном я делал то, что мне все вокруг говорили, подписывал то, что мне давали на подпись, и старался ни о чем не думать. Вот уж не ждал я, что служить регентом Хрустального Токио — такая скука смертная, или что я буду ощущать себя столь беспомощным. — Что сейчас? — спросил я своего… Ну, формально он значился советником по связям с Темным королевством, но на самом деле скорее выполнял роль сторожа. — Сейчас… Ждем, что будет дальше. Раз их изначальная тактика провалилась, они перегруппируются и попробуют что-нибудь новое, но мы пока не знаем, что именно. — А разве не полагается напасть на врага именно в такой момент? — По крайней мере, в кино именно так бы и произошло. — Да, хорошо бы — если б у нас оставались силы для нападения, — мрачно заметил Марказит. — Демон нас практически разгромил. Я проглотил раздраженное «да знаю я». — Ну, тогда прогуляюсь в саду, если вы не возражаете. Надеюсь, он уловит намек и оставит меня в покое хоть ненадолго. Другая проблема, к которой я не мог привыкнуть — даже у временного главы государства почти нет личного пространства, а я так привык шататься, где вздумается… Может, Лунный жезл и очистил меня от незаметного влияния злых сил, управлявших моей жизнью с детства, но привычки-то никуда не делись, и иногда я гадал, сумею ли я преодолеть их. Но в садах хотя бы спокойно, а раз я остаюсь на территории дворца, то и охрана за мной не попрется. И от снисходительного, как у нянечки детского сада, отношения Марказита я устал. Когда мы вместе отправились охотиться на демона, он ни на секунду не терял меня из виду и не позволял мне ничего рискованного. Сэйлорам хотя бы довелось поучаствовать в стычках с врагом. А что бы я сделал, если б на меня напали — вдруг задумался я. Заорал бы и убежал? Или застыл на месте с раскрытым ртом, как идиот, как в тот раз, когда маму с папой… когда… Черт, почему они умерли? Почему? А я даже не успел сказать им, что… сказать… Глаза щипало от слез. До того, как лучи Лунного жезла коснулись меня, я не плакал с ясельного возраста, а сейчас превратился в пучок голых нервов и начинал реветь от малейшего чиха! Принц, называется. Так бродил я в садах, ничего не видя вокруг от острой жалости к себе, не глядя на пустые клумбы и уже начинающие желтеть листья. Родители, особенно отец, очень любили цветы и этот сад, а меня природа не интересовала. Просто сбежал сюда, так как сад не напоминал о родителях так же сильно, как комнаты дворца. Только вот не помогло ни фига. Так я таращился в брызги причудливого фонтана, пока кто-то не окликнул меня сзади: — Эй, красавчик! Я обернулся, ожидая увидеть кого-то из охраны, и успел только опознать свою сестру, как меня ударили по голове, и в глазах потемнело. Сапфир Не может быть… Я поверить никак не мог, что всего через несколько минут мой брат снова будет жив. Пустота в моей жизни снова заполнится. Там, за дверью, Алекс и Демантоид осматривали йому, что станет матрицей для перерождения моего брата: здорова ли она, достаточно ли сильна, чтобы Алмаз восстановился как можно скорее. К счастью для ранимой совести Александрита, йома вызвалась добровольцем. Иногда я забывал, что раньше эти монстры были людьми. Наши дроиды полностью искусственные, а некоторые йомы очень сильно походили на слуг Темной Луны. Расшагивая туда-сюда по прихожей, я сжимал в ладони второй из кристаллов души, что всегда были при мне в нарушение всех правил. Алмаз… Каково это будет — увидеть его снова спустя столько лет? Я же изменился. С тех пор, как мы расстались, я стал мужем и отцом, я прожил целую жизнь под ярким солнцем и голубым небом Земли — ну, не считая рабочих часов в серых коридорах Темного королевства, так похожих и в то же время не похожих на пустые серые коридоры старой цитадели на Немезисе. Сможет ли он обрести счастье здесь? И тут я с удивлением понял, что не знаю ответа. Был ли Алмаз когда-нибудь счастлив? Хоть где-нибудь? Разве что в детстве. В раннем детстве. Но и тогда Мудрец и старейшины уже пичкали его чепухой про злых землян и злое Темное королевство, и что он — Избранный, который победит всех врагов и вернет нас домой… Я криво ухмыльнулся. Да уж, здесь все по-другому. И война нам с ним предстоит только одна — против демонов. Ему понравится здесь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы он был счастлив. <Сапфир! Мы готовы, твоя очередь>. <Да, лорд-регент, иду>. — Было очень противоестественно называть добрейшего Алекса этим титулом. Наш целитель мало походил на правителя, пусть даже он и приходился братом Жадеиту. Нам не из кого выбирать — напомнил я себе, толкая дверь. Больно видеть, до чего скатилось гордое королевство Кунцита, но это правда. В комнате стояли три стула и узкая больничная койка, на которой без сознания лежала йома. Алекс и Демантоид стояли по разные стороны койки. Само воскрешение собрался проводить зеленоволосый кристаллотворец, так как мои познания в этой области были чисто теоретическими, а сейчас не время экспериментировать. Я все это прекрасно понимал, но все равно с трудом заставил себя передать ему кристалл души моего брата. Без прикосновения души Алмаза я ощутил странную пустоту. <Его дух силен, — отметил Демантоид, принимая у меня драгоценный предмет. — Операция пройдет легко>. Он опустился на колени у койки и положил мерцающий белый кристалл на грудь йомы. Несколько минут ничего не происходило. Потом между его пальцев пробился свет — не слишком яркий, но немигающий и очень чистый. Йома поежилась, ее плоть пошла рябью, а кожа стала менять цвет с ярко-синего на обычный телесный кожи человека, побывавшего на солнечном свету всего пару раз за жизнь. Цвет кожи немезианца. Алмаза. Мы наблюдали трансформацию до самого конца. Йома лежала обнаженной, без одеял, и мы видели все до мелочей. На этом настоял Алекс, несмотря на мои протесты. Он сказал, что куда важнее убедиться, что все прошло как надо, чем беречь скромность моего брата. Он был прав, но я все равно краснел, когда тело на койке окончательно приняло облик Алмаза. Во всех слухах, ходивших при дворе Немезиса про меня и Алмаза, не было ни капли правды. Вообще. Но при виде его обнаженного я вдруг вспомнил несколько неловких случаев, например, как я однажды ворвался к нему, когда он уединился в своих покоях с одной из младших двоюродных сестер. Но мне ж тогда было всего два года! А спустя годы мы уже вместе смеялись над тем происшествием, и оно перестало казаться чем-то серьезным. Даже в те времена я так редко слышал от него по-настоящему добрый смех… <Можешь укрыть его, — сказал Алекс. — Он в полном порядке. Полагаю, ты захочешь посидеть здесь, пока он не очнется>. Я лишь кивнул, боясь, что не совладаю с голосом, и не желая передать свое странное настроение при соприкосновении разумов. Я бережно натянул одеяло с изножья койки на спящего брата и опустился на стул рядом. Сколько людей сегодня несло вахту у постелей любимых… Сначала Сэйлор Сатурн и король Синго, потом Минако и Джаспер, теперь вот я и Алмаз. Но уйти я не мог. Я буду нужен Алмазу, когда он очнется, и потому я буду рядом. Больше я его не подведу. Дэвид Я следил за ней неподвижно сквозь полуприкрытые веки, пока она шла через зал со своей добычей на руках. Она кинула на меня взгляд, фыркнула что-то вроде «дурацкий раб», но я, кажется, сумел убедительно изобразить потерю сознания, потому что дальше она не обращала на меня внимания. Гроссулярит не прошел бы мимо, но принцесса Серенити не увлекалась причинением боли ради самого процесса. Я вообще не понимал, что ей нравится, пока не увидел ее с ее братом. То, как нежно она пригладила его волосы, как расстегнула ворот его рубашки, выглядело не очень по-сестрински. Очень не по-сестрински. Но не настолько же она чокнутая? Не-е. О чем я только думаю в такой момент?! Она похитила принца Хрустального Токио! Это значит, скоро сюда за ним кто-нибудь доберется, и у меня будет шанс сбежать, но… Только бы не Пироп. Пожалуйста. Пусть он останется дома, в безопасности. Иначе… О боги, я же тогда не прощу себя. Одно дело умереть за любимого и совсем другое — смотреть, как он умирает за тебя. Нет, я не позволю этому случиться. Нет. Хотя вряд ли я смогу сдержать свое слово.